barriers are not a problem for love

Прошла неделя. Сегодня был день возвращения альф с разведки. Чимин очень переживал, поэтому и сбежал в их с Юнги домик, где чувствовал себя в безопасности, свернувшись на мягком матрасе, что альфа специально сделал для него. Там он мог укрыться одеялом, вдыхая их запахи. Омега очень переживал, ведь расставание с Юнги для него было сложным решением. Страх, что Юнги не вернётся — вот что его беспокоило. В его голове всё ещё свежи воспоминания о том, как альфа ушёл несколько лет назад и, возможно, даже не вернулся бы, если бы не дал обещание. Потому сейчас Чимин нарезал круги по маленькому дому. Он уже протёр полки, помыл посуду, даже перестелил постель пару раз, но руки всё равно чесались чем-то заняться, чтобы успокоить волнение, клокочущее где-то внутри. И вот, настало время заката, а это значит — альфы должны были уже подходить к деревне. Чимин, чуть ковыляя из-за уже большого живота, шёл по направлению к главной площади, куда каждый раз прибывали альфы. Народу уже собралось много, ведь все омеги вышли на улицу, чтобы встретить своих мужей. И Чимин тоже пришёл встретить своего. Закатное солнце медленно закатывалось за листья высоких деревьев, давая глазам, что внимательно следили за горизонтом на котором должны были появиться альфы, отдохнуть. Альфы, вышедшие из леса, выглядели намного более уставшими, чем были после всех предыдущих вылазок. Многие были ранены и большенство опирались на своих собратьев, чтобы оставаться в вертикальном положении. По толпе омег начали проноситься удивлённые вздохи и шепотки. Когда отряд альф грузно прибыл — Чимин начал высматривать в толпе своего альфу, взволнованно пробегаясь взглядом по прибывшим. Он нервно поглаживал живот, в котором маленький Юнхо активно пинался, словно желая поскорее увидеть отца. Чимин тихо шептал слова успокоения и… во всей этой суматохе раненых альф и рыдающих омег было непонятно, шепчет он эти слова их сыну или самому себе. — Чимин… Омега резко развернулся, встречаясь взглядом с сильной накачанной грудью, что могла принадлежать только одному человеку. Вонхо. Чимин не находил в себе силы посмотреть в его глаза. Вместо этого он беглым взглядом окинул тело альфы и только сейчас понял, что тот тоже сильно ранен, но продолжает стоять перед ним, не роняя и слова. Омега резко поворачивается и, придерживая живот и ставая на носочки, пытается высмотреть своего альфу в толпе. Многие омеги ластятся к своим омегам и из-за толкучки маленький Чимин не может разглядеть Юнги. — Чимин, — сказано более уверенно, но омега игнорирует, — посмотри на меня. Он не обращает внимания и его не волнует, что там хочет от него Вонхо. Он, нахмурив свои аккуратные брови продолжает искать взглядом ту самую макушку, цвета вороньего крыла. Ему абсолютно всё равно на Вонхо, он хочет найти- — Он не придёт, Чимин. Уверенный тон его голоса всё ещё продолжает эхом отбиваться у Чимина в голове. Он резко опускается на пятки и смотрит пустым взглядом в землю. Правда, не особо у него это получается, потому что живот давно уже закрывает всю видимость на земное покрытие, даже носочки его и то — еле выглядывают. Он всё ещё держит на нём руку и замечает, что рубаха на этом самом животе начинает покрываться каплями. Каплями, от его горьких слёз из абсолютно пустых глаз. Он медленно поворачивается, наконец заглядывая в лицо Вонхо, в его глаза. Глаза, что полны боли, но лицо остаётся сдержанным. Чимин правда пытается разглядеть что-то ещё, но слёз настолько много, что лицо альфы становится максимально размытым. Чимин не бился в истерике, не кричал. Он просто смотрел, даже не на альфу, а словно сквозь него, куда-то туда, за него, словно сейчас оттуда выйдет его Юнги и скажет, что всё это такая глупая шутка. Чимин лишь улыбнётся, скажет, что тот дурак, может даже пихнёт его, чтобы тот понимал как ему больно. Но Юнги не выходит. Чимин ничего не говорит. Чимину все ещё больно И боль — это последнее, что он чувствует перед тем, как всё окрасилось в темноту. *** Вонхо правда не понимал. Он не понимал, как его жизнь превратилось в это. С самого детства отец говорил ему, что Чимин — его будущий муж и тот, кого надо защищать ценой всей своей жизни. И получилось так, что желание защитить того самого Чимина — медленно, но верно превратилось в «удержать любой ценой». Чимин был слишком красивым, слишком нежным, слишком… слишком. Вонхо и сам не понял как влюбился в него. Было ли это навязыванием общества или, может, и правда настолько его заинтересовал младший? Этого он не знал. Но знал точно, что Чимин предначертан ему судьбой и он, как альфа, с радостью примет этот дар. Да, в детстве он часто шутил над младшим, но это были лишь специальные издёвки, чтобы тот его заметил, хотя бы. Уже тогда маленький Вонхо понимал, что Чимин не смотрит на него. Того хлебом не корми — дай сходить к этому дурацкому конюху. Вонхо ненавидел его. Ненавидел всей душой, всем сердцем, которым, в противоположность, любил Чимина. Он ненавидел Мин Юнги. Да что в нём особенного такого, чего нет у Вонхо? Альфа будто всю жизнь искал ответ на этот вопрос и словно одержимый — чем сильнее ненавидел Юнги, тем сильнее любил Чимина. Даже когда этот альфа наконец ушёл из их жизни деревни, а омега начал общаться с ним — Вонхо всё равно понимал, что взгляд Чимина никогда не направлен на него. И в какой-то момент ненависть и любовь смешались в одном стакане. Именно тогда Вонхо понял, чем он отличается от Юнги. Он увидел это в затравленных и заплаканных глазах Чимина. Он понял, что Чимин, просто-навсего, не любит его. И это разожгло в Вонхо ещё большую ненависть и, к сожалению, под руку попадался все время его Чимин. Маленький и мягкий Чимин, который ничего ему не сделал и виноват был лишь в том, что не любил его. Как же глупо. Но как он был счастлив, когда Чимин всё же понёс от него. Столько терпения и надежды, что, может, всё-таки, он останется с ним. Он правда не хотел привязывать омегу к себе ребёнком, но по-другому он поступить не мог. Вонхо словно умалишённый хотел найти тот способ, ту самую нить, за которую он сможет ухватится, чтобы омега поменял своё мнение. У него не было выбора, как он думал. Альфа всегда мечтал о маленьком счастье, которое подарит ему его Чимин. Как они все будут счастливы. Но и этой мечте не было суждено сбыться, ведь ребёнок оказался не его. Он не застал их, нет. Сам догадался. Да и не понять было не сложно: то, с какой нежностью этот альфа смотрит на Чимина, на его живот, и то, как омега всё это ему позволяет — уже начинали наводить на мысли. А потом Чимин и их ребёнок начали пахнуть совсем не им. Его супруг и ребёнок начали пахнуть другим альфой. Вонхо злился. Злился так, что челюсть сводило, но он понимал, что здесь он теперь бессилен. Он решил пустить всё на самотёк: делал вид, что не замечает как Чимин сбегает и не прикасался к младшему больше. Он наблюдал за тем, как омега расцветает и понимал, что не он является причиной. Вонхо было больно, но он осознавал, что ещё большей болью было бы, если бы он продолжал уничтожать их двоих. Он успокоился. Он считал, что успокоился до тех пор, пока не узнал, что Юнги идёт с ними в разведку. Не видеть этого альфу — значило не злится и не вспоминать, пробуждать ненависть, копящуюся годами. Но он его увидел и рука его крепче сжала нож, закреплённый на бедре. Их задача была проста: прочистить северо-запад и вернуться к закату домой. То, что они проделывали десятки раз, но именно в этот никто из них не ожидал, что когда они войдут в лес — враги загонят их в ловушку, разделив. Вонхо никогда не жаловался на отсутсвие физической силы, той у него было хоть отбавляй. Поэтому всадив последнему из трёх противников нож в самое сердце — он отправился дальше, чтобы помочь своим подчинённым. Но какая же судьба, всё-таки, сука, когда следующим, кого он встретил — был Юнги, что сражался один против троих. Вонхо отправился на подмогу, но тут он понял, что не хочет помогать. Юнги не был слабым. Да, может он уступал многим альфам в росте и телосложению, но у него была превосходная воинская подготовка. Возможно, хоть в каком-то аспекте его жизни его отец сыграл важную роль. Мин отлично владел рукопашным боем, что было понятно по звуку ломающейся кости бедра, по которой он с отточенной меткость ударил противника. Движения его были точны, хоть и было понятно, что альфа выдохся. Вонхо даже решил подумать, на ком же тренировался этот ничтожный альфа? На своих тупых лошадях? Когда он находил время на это? Все разы, когда он удостаивал Мина своим взглядом тот выглядел чуть лучше, чем жалко. Человек, от которого ничего не ждали, не возлагали никаких надежд. Даже не вспоминали, если не было удачного повода перемыть кости. Человек, живший на отшибе деревни, у которого из соседей лишь лошади и лесная опушка. Человек, у которого нет ничего за душой и, наверняка, без цели в жизни. Но почему тогда этот человек, которого видит Вонхо, изо всех сил старается выжить? Человек, без ничего словно имеет то, ради чего стоит жить, ради чего стоит бороться. О да, он видит это в его глазах, что словно у дикого волка, загнанного в угол, но отчаянно пытающегося защитить то, что у него есть где-то там. Кто-то, кто ждёт его дома. Вонхо не понимает. Он делает неуверенный шаг назад, чтобы развернуться и убежать прочь, бросить этого волка одного, ведь он для него никто. Но останавливает его лишь мысль, что для кое-кого этот никто является кем-то. Вонхо чертыхается, когда наступает на сухие ветки, разнёсшиеся громким хрустом по пространству. Волк, что отчаянно сражался один поднял на него глаза и во взгляде проскользнуло что-то странное, чего Вонхо не смог уловить сразу. Облегчение, страх, надежду? Он никогда и не поймёт этого, ведь времени на раздумья просто не было и именно этот никому ненужный взгляд подвёл сражающегося. Нож соперника наконец настиг прыткого альфу, пройдя где-то под правым ребром. Лицо Юнги исказилось в гримасе боли, но он моментально отправил лицо противника на встречу со своим коленом, вырубая уставшего оппонента в нокаут. Другие же бегали глазами от раненого соратника к раненому альфе, а потом уже к здоровому Вонхо, что уже нёсся на них. Альфа бил их с какой-то истеричной злостью, словно мстил за кого-то что-то. Он расправился с двумя оставшимися и успокоился лишь когда смотрел на бездыханные тела альф, тогда он услышал тяжелое дыхание и словно что-то грузно упало. Вонхо резко повернулся и увидел, как Юнги лёг на ближайшие валуны, пытаясь крепко держать ладонь на ножевом ранении из которого хлестала кровь. Вонхо лишь цыкнул, убирая нож и, по пути к альфе, пытался откопать в своём маленьком походном мешке хоть что-то похожее на то, что может помочь. Ничего не найдя он оторвал рукав своей кофты, создавая какое-то подобие жгута. Он подошёл к Мину и, присев на корточки около полулежащего на камнях альфе, принялся осматривать ранение. Юнги ничего не говорил, лишь понимающе убрал руку с раны, давая себя осмотреть. Лишь когда Вонхо начал затягивать повязку он сдавленно мычал. Наконец Вонхо, когда закончил, заговорил: — Рана достаточно глубокая, но если вовремя вернёмся в деревню и ты не успеешь истечь кровью, то знахарка успеет тебя подлатать, — безразлично произнёс он, вставая и обтряхивая несуществующую грязь с бёдер. Юнги проследил за его движениями и облёгченно улыбнувшись, произнёс: — Спасибо. Правда. Вонхо застыл и в этот момент какая-то немыслимая буря поднималась в его сердце, потому он выплюнул: — Спасибо? О, мне не нужно твоё спасибо. Я не собирался тебя спасать. Я стоял прямо там, - показал он направление откуда пришёл, — и думал о том, как же ты жалок. Не мне нужно говорить спасибо, я не ради тебя спас. Он самодовольно говорил это прямо в лицо Мину, стараясь задеть его, обидеть. Но этот человек сидел лишь с той меланхоличной улыбкой. Но то, что сказал альфа после — прорвало плотину, что крепко держалась все эти годы. — Я знаю. — «Я знаю» что, блять, — рычит Вонхо. — Всё, что ты перечислил только что, — Юнги попытался привстать, всё ещё удерживая руку на перевязке с раной, — о том, что тебе не нужно моё спасибо и что не хотел меня спасать. Я с самого начала знал, что ты рядом и то, ради кого ты меня спас, ведь ты не мог иначе. И о, я знаю, что жалок. Улыбка не сходила с лица этого альфы и Вонхо так сильно хотел стереть её. Руки просто чесались и он то и дело, что сжимал и разжимал ладони, пытаясь успокоится. — Но этот жалкий человек перед тобой уж точно не боится тебя, альфа Ли. И если я почувствую хоть ещё одну мысль о моём муже, я не посмотрю на ранение и вмажу тебе хорошенько, — и это был первый раз, когда Вонхо почувствовал феромоны Мина. Они были сильны, он пах лесом и властью. Хоть они сейчас и находились в лесу, но этот запах словно заставлял весь лес подчиниться и начать ненавидеть Вонхо. А этот жалкий альфа что-то, оказывается, мог. — Прости, «твоего» мужа? Мне кажется ты что-то путаешь, альфа Мин, — он склонился над старшим, беря его двумя руками за рубашку, вжимая в камни, — кажется у кого-то появились яйца, да? Юнги выставил клыки: — Лучше поздно, чем жить вообще без них, да? Эти слова привели Вонхо в ярость. Он деловито отпустил рубашку Мина и отряхнул руки, будто ему противен тот факт, что он его касался. Мин сжал зубы, в голове роились тысячу мыслей о том, как бы задеть противника сильнее. ⁃ А ведь он убегал от тебя, бросал вашу постель каждую ночь, потому что ему было противно находиться там с тобой, — с ухмылкой на лице тихо произнёс Юнги, он знал, что тот его услышит. ⁃ Что ты сказал…? — Вонхо чувствовал, как ногти впиваются в его собственную ладонь от злости, оставляя после себя следы полумесяцы. ⁃ Он не мог терпеть твой запах. Он не мог терпеть твоё присутствие в «вашей» спальне. Ему настолько противно осознавать, что ты можешь войти в его душу и ты делал это, что каждый раз он ранил себя сам, лишь бы ты не причинил ему боль. ⁃ Ты лжёшь, он не мог сделать этого. — терпеть эти слова, брошенные в спину, Вонхо было тяжело. — Это всё твоя вина, твоё присутствие сбивает его с толку! Всё было хорошо, мы обручились и, скорее всего, стали бы счастливыми в браке. Под нами была бы вся деревня, а он был бы моим маленьким и прекрасным принцем. Но твоё появление уничтожило всё подчистую. Лучше бы тебя не было. ⁃ Ты думаешь, что это я виноват в том, что он ненавидит тебя? — в голос засмеялся Юнги. — Да ты жалок. Да, не внешне, — оценивающе прошёл взглядом по мужчине, — но в душе ты идиот, каких свет не видал. Ты строишь какие-то мечты и надежды на вас двоих, забывая вообще, что он не твоя собственность. В этом и проблема: ты распоряжаешься им и его телом как тебе хочется. А у него есть душа. Вонхо развернулся лицом к лежащему альфе и тот увидел жуткую картину: его брови сгрузились над глазами, образовывая глубокую тень; нос покрылся маленькими морщинками; челюсть выдвинулась вперёд, а губы перекосились на правую сторону. В этот момент он всё меньше напоминал человека здравого. Вонхо сделал пару шагов к Юнги и остановился у ног того, нависая жуткой тенью. Мин понимал, что физически не справится, но он никогда бы этого не показал и продолжил: ⁃ А помнишь ночь, когда ты думал, что вы зачали ребёнка? Наверняка помнишь. ⁃ Ты о чём? — полу-кричал, полу-рычал мужчина. ⁃ О том, что в ту ночь, Чимин прибежал ко мне, такой маленький и хрупкий. Он запрыгнул на меня и не отпускал, пока узел не завязался. Он пожертвовал собой, не давал мне попытаться не делать этого, ради того, чтобы избавиться от чувства ТЕБЯ внутри. ⁃ Нет! ⁃ ТЫ ЕМУ ОМЕРЗИТЕЛЕН! ⁃ НЕТ! Эхо истошного рыка раздалось в округе так, что проходящие неподалёку воины принялись убегать, подумав, что это медведь. Хотя Вонхо уже совсем не напоминал человека даже отдалённо. Он выкинул свои «когти» и схватил шею Мина так, что тому сразу перестало хватать воздуха. ⁃ Ты ничтожен! Да что ты можешь сделать передо мной?! Мне достаточно будет слегка нажать вот тут, — Вонхо поводил большим пальцем по сонной артерии на шее, — и ты больше никогда не произнесёшь своим маленьким паршивым ртом ни слова. ⁃ Это… никогда не заставит Чимина полюбить тебя… — от тяжести в дыхательных путях сдавленно произнёс Мин. ⁃ Да что ты? Это было бы куда проще, убей я тебя здесь. — его лицо исказилось в гримасе похожей на смех. ⁃ Он никогда… не будет с тобой по-настоящему. А знаешь почему? ТЫ его не достоин. Мин начал кашлять. Воздуха становилось всё меньше. По его губам стекала алая кровь и достигала пары рук сомкнувшихся на шее. Слова Юнги не сразу дошли до альфы, но когда он посмотрел на конюха, в собственной крови, лежащего тут на камнях, то его пронзила ярость, которой не было ещё до этого. Она поразила его мозг, затуманивая зрение и память. Он перестал осознавать всё вокруг в действительной реальности. Перед его глазами пробежал улыбающийся Чимин в белой сорочке и венком из цветов на голове. Омега посмотрел на него и начал махать рукой, злая к себе. Но слова Мина раздались где-то в глубине, эхом приближаясь к Вонхо, почти крича. «Ты недостоин! Ты недостоин!». Альфа закрыл уши руками, пытаясь отогнать столь осточертевший голос этого гнусного конюха. Голоса слились воедино и перед глазами стала кромешная тьма. В его ушах раздался пронзительный звук тишины. Хруст чего-то под ним вывел его из этого состояния. Он был всё ещё в лесу, окружённый камнями, поросшими зелёным мхом. Под ним находилось бездыханное тело человека. Он был весь в крови, а по его смуглому лицу покатилась последняя слеза. Это хруст его шеи «разбудил» Вонхо. Альфа в ужасе распахнул глаза, попытался потрясти грубое тело — но всё бесполезно, сделанного не воротишь. Тогда Вонхо вскочил на ноги и попытался скрыться от взгляда этого тела. Где-то в той стороне раздался тихий шёпот ветра: «Ты не достоин…»