***
— Я всё ещё не понимаю, — сказала хрень, глядя на раскинувшуюся за окном панораму Нью-Йорка. — Роботизированный компаньон… Да множество парней мечтают такого заиметь. А ты позволяешь дорогой игрушке тратить энергию на то, чтобы навести порядок в твоём гардеробе. Ты хоть представляешь, насколько нелепо это выглядит? Уорд не собирался уделять хрени ни капли внимания, даже предупреждающего взгляда не удостоил. Просто снял с крючка у двери кожаную куртку. Посмотрелся в зеркало, пригладил волосы… — Куда это ты собрался? — У меня есть личная жизнь. — Что ещё за жизнь такая? — насмешливо протянула хрень. Да, всё верно. Именно за это Уорд их и ненавидит. Он добела сжал губы и вымелся за дверь до того, как напряжение прорвалось бы слезами. Дверь с грохотом врезалась в косяк. Боже, он и впрямь только что сделал это? Гарольд всегда мог напомнить ему, кто он такой, обнажить перед всем миром самую его сущность — восьмилетку, переполненного гневом, который может выразить недовольство единственным способом — криком и рыданиями. И как всем прочим взрослым, Гарольду было наплевать. Самое большое — слегка беспокоился, и при этом не переставал над ним подшучивать. Уорд завернул в ближайший бар и заказал водки. Натянул на лицо привычную маску «Не влезай — убьёт» и отшивал одного подкатывающего за другим. «Здравствуйте. Прощайте», — не моргнув глазом отбривал он. Господи. Неужели так заметно, что ему отчаянно требуется спустить пар? Настолько, что каждый первый, едва зайдя в бар, хочет попытать счастья? — Отвали, — раздражённо послал Уорд в очередной раз.***
— Проклятье, — воскликнул Уорд, запнувшись о порог и растянувшись на полу. Поднялся, цепляясь за стену. — Так это он? — раздался из темноты хриплый голос. — Свет на п’сят пр’сент’в! — Язык Уорда всё ещё заплетался. Робот развалился на диване, у него в руках была неизвестно откуда выуженная старая фотография. На заднем плане — Центральный парк, Гарольд держит за руку Уорда, на другой руке сидит Джой, улыбаются так широко, что вокруг глаз собрались морщинки — так, как положено улыбаться всем счастливым семьям. — Ты поэтому не позволяешь к тебе прикасаться. Это не вопрос. Отливающие сталью голубые глаза внимательно изучали выражение лица Уорда, и он был уверен, что сейчас выглядит много уродливее, чем когда он плачет. — Не смотри на меня так, — тихо произнёс Уорд, чувствуя, как алкоголь стремительно выветривается из организма. — Твой собственный отец. Ах ты маленький извращенец, — смаковала хрень… Общий тон звучал крайне знакомо. — Ты хочешь его. — Нет. — Идеальная маска Уорда пошла трещинами. — Правда в том, что ты хочешь его до безумия. — Хрень наклонилась вперёд, задумчиво упершись локтями в колени. — Настолько, что стоило лишь увидеть меня, жалкую подделку, и ты уже не можешь сдерживать эту штуку у себя в штанах. Раздув ноздри, хрень самодовольно улыбнулась. — Я ведь чувствую твой запах. Сколько? Сколько раз ты забавлялся с собой и представлял его? — Нет. — Трус. Хрень резко схватила Уорда за запястье и дёрнула на себя. Уорд повалился на диван, проехавшись членом по бёдрам твари, и, поперхнувшись, отпрянул назад. — Пусти! — Смотри в глаза, когда со мной говоришь! — Хрень влепила Уорду пощёчину тыльной стороной ладони. Уорд в ярости врезал кулаком по омерзительно претенциозной морде твари — прямо в покрытую бионической кожей скулу из титанового сплава. Раздался хруст, Уорд вскрикнул, его лицо исказилось от боли. Блядь! Блядь! Блядь! Уорд свернулся под ладонями робота калачиком. — Я не знаю. — Он всхлипнул и закрыл лицо руками. Похоже, это было единственным способом убедить себя в том, что жалкие остатки выкладок самоанализа не рушатся карточным домиком. Слёзы просачивались сквозь пальцы, пятная диван. — Я не знаю. — Всё ты знаешь. — Голос Гарольда звучал с медовой нежностью, и Уорд увяз в нём руками и ногами, как жадный до сладкого муравей вязнет в патоке, и его засасывало всё глубже и глубже. Хрень положила руку ему на загривок, нежными круговыми движениями поглаживая большим пальцем небольшой участок под затылком, на кромке роста волос. — Расскажи мне, чего ты хочешь, Уорд. Уорд поднял на неё взгляд и всхлипнул: — Тебя. — Хороший мальчик. Но, боюсь, тебе следует быть более конкретным. — Прикажи мне. Унизь меня. — Если пообещаешь хорошо себя вести. Хрень дразняще коснулась кончиком туфли выпуклости на джинсах Уорда. — Умоляю, — проскулил Уорд, не в силах справиться с собой, и отчаянно подался навстречу этому сладкому давлению. — Уничтожь меня. Хрень печально улыбнулась. — Будь осторожнее в своих желаниях, ты даже не представляешь, о чём ты меня просишь. А теперь — будь хорошим мальчиком и дай мне поглядеть, что ты приготовил для папочки. — Не называй себя так. Уорд потянул молнию и высвободил член, сгорая от желания обхватить его и приласкать. И тут, безо всякого предупреждения, хрень его пнула. — Запомни на будущее: старайся не говорить, пока у тебя нет разрешения открывать рот. Уорд упал на спину, держась за низ живота; обнажённый член беспомощно подрагивал в воздухе. Робот накрыл член Уорда грубой подошвой, потёр, до боли медленно увеличивая нажим и оттягивая крайнюю плоть, пока ощущение не стало слишком острым и Уорд не закричал. — Прекрасно, дитя моё. Извиваешься и предлагаешь себя папочке, как дешёвая шлюшка. Спорим, ты уже насквозь пропитан смазкой для меня? Лучше бы тебе быть смазанным, потому что скоро папочка полностью забурится в твою маленькую дырочку и по-быстрому тебя употребит, удовлетворяя твои нужды. Никакой пощады: у меня не хватит терпения для долгой подготовки. Боже, ты только посмотри, как ты голоден до этого, как жаждешь. Это возбуждает моего мальчика? Так сильно хочешь, чтобы тебя распахал папочкин член? — Хрень облизнулась, раздевая взглядом извивающегося на полу Уорда. — Скажи мне, как давно тебя последний раз хорошенько трахали? У Уорда всё плыло перед глазами, но он попытался собрать разбегающиеся слова. — А? — Я спросил, — хрень сильнее надавила ногой, — имел ли кто-нибудь недавно папочкину любимую маленькую тугую дырочку? А? — Ах… — Уорд подавился вдохом, на глаза навернулись слёзы, и он вскрикнул: — Больно. — Я не буду спрашивать в третий раз, — холодно сказал робот и отодвинул ногу. — Никогда! Никто. Пожалуйста. Я хочу, хочу. — Уорд ухватил хрень за штанину, не прекращая быстро и безрассудно тереться о подошву. — Дай мне это! Пожалуйста! Взгляд хрени потемнел. — Никогда не было? — Никто… не зашёл со мной так далеко. Пожалуйста! — Кого ты просишь? Скажи мне, кого ты так просишь. А? — лихорадочно прорычала хрень. — Ты знаешь, как меня зовут! Уорд открыл рот, загнанно дыша, лицо горело, все слова куда-то пропали. — Гарольд! — Как ты меня назвал, солнышко? — переспросила хрень, всё быстрее двигая ногой. — Отец! — Уорд вцепился пальцами в ковёр и напрягся всем телом. — Отец! Я почти… дай мне кончить! Дай мне! — Ох, дитя… Папа как учил? — Пожалуйста. Пожалуйста, позволь мне кончить! — рыдая, взмолился Уорд. — Вот так, хорошо. — Робот безжалостно надавил ногой. — Кончи для меня! — Отец! — выкрикнул Уорд и кончил с такой силой, что почти забрызгал спермой раскрасневшуюся щёку. Глаза Уорда затуманились. Он прикрыл веки и распластался на полу, чувствуя себя выжатой тряпкой. Не дожидаясь, пока он отдышится, робот поднял его за шиворот, будто Уорд весил не больше пёрышка. Будто не весил вообще ничего. — Не спеши расслабляться, мальчишка. Я с тобой ещё не закончил, — прошептал робот ему в ухо.