Башня иволги

Йеннифер уже вовсю трудилась в лаборатории в подвале имения, когда туда вошёл Геральт. – Есть новости? – спросил ведьмак. – Минуту, – ответила чародейка, извлекая щипцами из пробирки длинный белый волос. Она опустила его в какой-то фиолетовый раствор – волос сразу же почернел. Йеннифер задумчиво отложила его в сторону. – Это что, волос Ори? – Ага. – Ты что… вырвала его? – Что за методы, Геральт? Я просто попросила у неё расчёску. Чародейка вновь подняла волос и поднесла его к свече. Не было ни дыма, ни специфического треска – он не горел. – Да, неудивительно, что даже Аваллак'х потерял терпение, пытаясь заполучить эту девушку. – Так что с ней? – Как ты знаешь, Геральт, все живые существа очень сложно поддаются каким-либо искусственным мутациям. Взять хотя бы ведьмаков – создавать их долго, дорого и сложно, а процент успеха очень невысок. И так со всеми: с людьми, с чудовищами и даже с эльфами. Но не с Ори. Она… как бы сказать тебе помягче… как необожжённая глиняная статуэтка. Любой разбирающийся в искусстве магии чародей при желании может вылепить из неё всё, что захочет. В том числе, как мы уже знаем, спасителя и разрушителя миров. – Что, так уж любой? – Вылепить – да. Обжечь, превратив в крепкую фигурку – нет. Даже зелье, созданное Аваллак'хом было в этом плане несовершенно. Так что эта глина, можно сказать, одноразовая. – Ты сегодня прямо сыплешь комплиментами. – Я говорю, как есть. – Хорошо, а что насчёт магии? Я с таким ещё не сталкивался. – Вполне логично, потому что такая магия – это редкость. Тем не менее, подобное уже было описано в одной древней книге. Иногда случается так, что ребёнок, рождённый с чародейским даром, сам становится источником своей силы. Он может использовать магию, черпая её из своих эмоций и чувств, не пользуясь помощью стихий. В книге были описаны такие случаи, и все они произошли с детьми, в раннем возрасте столкнувшимися с какой-то трагедией, которая и стала толчком к открытию источника внутри. Это называется метамагией, потому что она тесно связана с изменением внутреннего состояния чародея. – А что случилось потом с такими детьми, в книге описано? – К сожалению, да. Метамагию очень сложно контролировать, поэтому такому ребёнку было достаточно сильно разозлиться, чтобы, например, самовозгореться. С одним так и случилось. Другой случайно навредил какому-то высокопоставленному вельможе и был казнен. Это все описанные случаи. – Значит, все они погибли ещё в детстве. – Так и есть. Поэтому то, что Ори до сих пор жива, – хороший знак. Либо она жёстко контролирует свои эмоции, либо… даже не знаю, может, не желает никому причинять вреда. – Скорее второе. – Это почему же? – Мне так показалось. – И когда же это ты успел узнать её так хорошо? – Йен, – голос ведьмака стал чуть ниже и мягче, – ты что, ревнуешь? – Вот ещё. Ведьмак обнял чародейку за талию. – Может, пойдём наверх? – Нет. Слишком далеко, – ответила Йеннифер и прильнула к его губам. *** Ори отложила лютню. Песня, совершенно случайно сложившаяся в её голове, растрогала и её саму. Пламя свечи, на которую она недавно смотрела, извлекая первый аккорд, поднялось вдвое выше и стало трепетать безо всякого ветра. – Опять, – подумала Ори. Девушка знала, что теперь все свечи рядом с ней начнут гореть так же до тех пор, пока её душа не станет спокойной. Пока не выйдет вся магия, рожденная чувствами. Она всегда об этом догадывалась, а теперь догадки подтвердила и Йеннифер. Но внезапно у Ори родилась идея, куда она могла бы применить то, что её наполняло. Она поднялась на второй этаж и вздохнула: Детлаффа там уже не было. Видимо, воплотиться идее было не суждено. Свеча на столе вампира ярко разгорелась. Очередное напоминание о магии раздосадовало Ори, и она решила прогуляться. Целью своей ночной прогулки она выбрала заброшенную башенку, которая раньше служила складом зерна. В детстве она часто убегала туда, потому что с её смотровой площадки открывался самый лучший вид на Туссент. Не такой парадный, как с дворцовых веранд, но простой и настоящий: на горах, словно упавшие звёзды, лежали последние огоньки окон деревянных домишек, потушенные факелы дымились, обволакивая и без того нежную ночь вуалью таинственности. Жар уже спал, прохладным воздухом дышалось удивительно легко. Ори поднималась по винтовой лестнице на самый верх, считая ступени, как в детстве. Восемьдесят пять, восемьдесят шесть. Наконец, наступила на последнюю, сто десятую. С волосами Ори заиграл горный ветерок. Она шагнула на открытую площадку, вновь радуясь пейзажу, ничуть не изменившемуся. Глаза её уже начали привыкать к темноте, и тут она заметила, что на противоположном краю площадки кто-то есть. Мужчина сидел спиной и не двигался, поэтому она и не заметила его сразу. Ори испугалась. Она хотела неслышно спуститься вниз, пока её не увидели, но сидящий, очевидно, почувствовал её присутствие. Он обернулся. Ори узнала Детлаффа. – Вообще-то, знаете, это моя башня, – со смешанным чувством облегчения и досады сказала девушка, – я прихожу сюда уже почти пятнадцать лет. – У меня прав на неё больше. Я прихожу сюда уже 124 года подряд, – ответил Детлафф, казалось, вовсе не застигнутый врасплох. – Неправда. Я читала, что её построили всего 90 лет назад. – Да. Но до этого здесь стояла деревянная башня. С такой же площадкой. И с таким же видом. Ори вздохнула. Спор был безнадёжно проигран. – Почему же я тогда вас тут не встречала? Детлафф молчал. Старый факел, висевший на одном из каменных зубцов, внезапно вспыхнул. Ори вспомнила о своей идее. Она присела к Детлаффу, довольно близко. Другого места, с которого можно было видеть пейзаж так же хорошо, не было, а расстояние между зубцами было совсем небольшим. – Не скучно вам жить так долго, господин Эретайн? – спросила Ори, забыв, что вампир не поддерживает светских бесед. Ответа, естественно, не последовало. – Не зови меня так. Зови по имени, – спустя какое-то время ответил Детлафф, и тут же добавил, – Не люблю официальные обращения. – Хорошо… эм… Детлафф. Ори почувствовала себя неловко. Это было одно из её нелюбимых чувств. Всю жизнь она ощущала его: сначала в Тир на Лиа, где ей постоянно казалось, что она всё делает не так, потом в Туссенте, когда ещё была совершенно не обучена светским манерам. Но в определённый момент она поняла, что не делает ничего предосудительного, а любая неловкость запросто исчезает, если искренне её объяснить. – Ты никому не доверяешь, – сказала Ори, – И наверняка у тебя есть на то веские причины. А у меня есть то, что поможет. Девушка протянула руку к золотой броши вампира, ювелирно вырезанной в виде бабочки. Детлафф схватил её за запястье. – Не трогай. В его глазах блеснуло что-то звериное. – Пожалуйста, я ничего не испорчу. Вампир заглянул Ори в глаза так, что ей показалось, будто она золотая рыбка в банке, в которую только что запустил лапу голодный кот. Детлафф медленно отпустил её. Ори выдохнула, чтобы успокоиться, прикрыла ладонью брошь и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Ветер слегка усилился: теперь он приносил откуда-то издалека плотные ароматы сандала, имбиря и гвоздики, к которым странным образом примешивался тонкий запах сирени, слегка выбивающийся из этой гармонии. Детлафф заметил, что у девушки странным образом стал светиться верх платья – появились золотые искры в районе правой ключицы. Ветер, всё больше усиливающийся, откинул ткань, почти обнажив её плечо. Золотые искры складывались в фигуру, в точности повторяющую брошь и будто бы прожигающие кожу. Похоже, что так и было: веки Ори слегка дрогнули. – Что ты делаешь? – встревожился вампир. Ори не отвечала. Ей нужно было завершить колдовство: искры, сложившиеся в золотую татуировку, уже медленно остывали, только бабочка продолжала слегка светиться изнутри тела девушки, как раскалившееся железо. Она открыла глаза. Они были влажными, но Ори улыбалась – боль уже проходила. – Я не знаю, как это называется. Я всегда колдую интуитивно, – она сравнила бабочек и, кажется, осталась довольна, – эта метка не позволит мне тебя обмануть или предать. В противном случае… хм, давай проверим. Сейчас… Скажу так, – тут она откашлялась, – Детлафф, мне совершенно неприятно сидеть здесь с тобой. Татуировка резко раскалилась докрасна – вампир даже почувствовал жар, исходящий от неё. Слёзы, которые Ори в первый раз благополучно спрятала, брызнули с удвоенной силой. Она согнулась напополам, схватившись за каменный зубец и зависнув над отвесной башенной стеной. Детлафф немедленно оттащил её на середину площадки, чтобы она не упала. Ори впилась ногтями в каменную кладку пола. – Приятно! На самом деле мне… приятно, – татуировка погасла. Слёзы высохли. Прохладный ветер обдувал разгорячённую Ори, мягко успокаивая. Она всё ещё сидела в центре, вдыхая оставшиеся в воздухе ароматы пряностей и цветов. Детлафф тоже сидел, опершись спиной на один из зубцов. – Пожалуй, пора возвращаться, – решила Ори. Но только она поднялась на ноги, как почувствовала сильную тревогу. Это не было следствием её магии. Башня, на которой они находились, начала дрожать, пол уходил из-под ног. Сердце Ори колотилось, в голове мелькали неясные пугающие картины. Она схватилась за голову. – Что с тобой? – спросил Детлафф, пытаясь её поддержать. Ори не отвечала. Она кинулась к краю площадки, взглянула вниз и раскрыла глаза от ужаса: под башней, охватывая её целиком, сиял невероятных размеров портал, такой чёрный, что напоминал адскую бездну. Он довольно быстрыми темпами поглощал башню, а вместе с ней Ори и Детлаффа. Спускаться вниз было бессмысленно: конец лестницы уже исчез внутри портала. – Я не умею телепортироваться, – в ужасе крикнула Ори, заглушаемая стуком камней разваливающейся башни, – У меня не получится! Башня продолжала погружаться вниз. От ветхости на ней уже образовались трещины: она грозила вот-вот развалиться. – Уходи, Детлафф! – с мольбой в голосе крикнула Ори, но вампир остался на месте. Девушка металась от одного зубца к другому, Детлафф же, наоборот, застыл в напряжении. Они отчаянно искали выход, но в голову ничего не приходило. Вампир уже почти решился принять свою боевую форму, хотя это и могло испугать Ори ещё сильнее, чем бездна внизу. Но тут произошло следующее. Половина смотровой площадки со страшным грохотом рухнула вниз. Девушка поняла, что другого выхода нет. – Я попробую! Как только я исчезну, уходи и… не ищи меня. Ори вцепилась в зубец, уже слегка шатавшийся от образовавшихся трещин. Она напряглась, на лбу выступила испарина, показались вены. Потом натужно закричала, с силой сжимая зубы. Сделав усилие, она исчезла. Спустя секунду, на башне не осталось никого, а в следующий миг последний кирпич исчез в чёрной бездне. Портал захлопнулся с низким гулом, прокатившимся волной по всему Туссенту.