Башня иволги

Наутро Ори стало намного лучше. Её волосы посветлели и уже имели пепельный цвет. Шрам на щеке стал белым, и только стянутая кожа ещё свидетельствовала о его наличии. Проведать девушку первой зашла чародейка. – Вижу, тебе лучше. Как ты себя чувствуешь? – Хорошо, – с благодарностью отозвалась Ори, – спасибо вам, госпожа Йеннифер. Если бы не вы… – Знаю-знаю, ты бы сейчас не разговаривала. Это, конечно, очень лестно, но я пришла сюда не за благодарностью. Нужно прояснить кое-какие детали… – Что вы хотите знать? Почему я пыталась телепортироваться? – Про случай на башне я уже знаю. Лучше скажи, что с твоими волосами? Из-за чего они почернели, ты знаешь? – Я догадываюсь, – задумавшись, ответила Ори, – чтобы прыгнуть в пространство, мне нужно вызвать самые ужасные, самые тёмные чувства. Ненависть. Ярость. Желание отомстить. Они причиняют боль, охватывают меня целиком, и я будто… превращаюсь в Эредина. Во мне как будто просыпается та часть души, злая, расчётливая, властная. И я становлюсь похожа на него. Узнаю в зеркале его черты, его волосы. Это ужасно… – Но со временем, как я вижу, проходит. – Да. Я только очень боюсь, что однажды рискую остаться такой навсегда. – Зависит от тебя. Рядом с Йеннифер Ори ощущала себя маленькой девочкой. Чародейка прожила уже больше сотни лет, и это чувствовалось. Девушка восхищалась её спокойствием, статью, выдержкой. В глубине души даже хотела быть похожей на неё – до определённого момента. – У меня к вам тоже вопрос… хотя, скорее, просьба. – Говори. – Не могли бы вы… не пускать ко мне Детлаффа? Я не могу заснуть… – Не можешь заснуть? А наколдовать рабскую печать, значит, можешь? – неодобрительно и едко заметила Йеннифер. – Я не думала, что получится так… – Так надо было подумать! Подумать головой, прежде чем использовать древнюю магию, из-за которой вас и обнаружили. Ори опустила глаза. Ей стало стыдно, когда она это поняла. – Но это даже не главное, – продолжала отчитывать её Йеннифер, которой Ори стала всё же небезразлична, – Ты же уже взрослая женщина! Неужели ещё не поняла, что преклоняться перед мужчиной – самая низкая вещь, напрочь убивающая гордость, очарование и благородство! Ни один на свете не достоин быть хозяином такой печати. Если бы я увидела её раньше, чем истратила на тебя всё зелье, не знаю, было ли бы у меня желание спасать такую, как ты. Будь Ори обычной туссентской барышней, она бы наверняка разрыдалась и раскаялась. Но девушка уже давно поняла, что единственно верное решение – это решение, принятое самостоятельно. Она всегда обдумывала свои поступки, делая так, как подсказывало сердце, а не чужие языки. Даже если эти языки были предметом её восхищения. Ори ответила не сразу. Сначала она успокоила бушевавший внутри протест и прогнала неуместный стыд. И только после этого сказала совершенно спокойно: – Не все должны быть такими, как вы, Йеннифер. – Это какими же? – с вызовом спросила чародейка. – Холодными, властными и надменными. – Ты у нас, значит, сама доброта. – Нет. И я этого не говорила. Я имела в виду лишь то, что не боюсь и не запрещаю себе чувствовать и доверять. Не слежу ни за кем через магические приборы. Последняя фраза была явно лишней. Она переполнила чашу и без того скромного запаса терпения чародейки. Однако за свои годы Йеннифер не раз участвовала в женских спорах, поэтому всегда знала, как выйти из них победителем. – Что ж, тогда и разбирайся с Детлаффом сама, – нарочито добренько ответила чародейка и гордо удалилась. *** Лютик что-то мелко записывал в своей тетради, облокотившись на деревянные перила лестницы. Геральт, незаметно подошедший к нему, заглянул туда через плечо. – Это же та песня, которую нам пела Ори, – удивился ведьмак. Лютик быстро захлопнул тетрадку. – Геральт, ты меня напугал! И, между прочим, подглядывать нехорошо! – А воровать чужие стихи – это лучше? Бард сделал лицо невинно осужденного перед плахой. – Как ты можешь так думать обо мне, Геральт? Я просто услышал неплохую песенку, решил записать её, чтобы не забыть – вот и всё. Может быть, исполню где-нибудь – с указанием автора, разумеется. – Прям уж с указанием? – Конечно. Обязательно назову Ори, если кто-то будет спрашивать… особо настойчиво. Кстати, – бард решил перевести неудобную тему, – как там Детлафф? Не возвращался больше в лабораторию? – Да вроде нет, – задумался ведьмак, – Я его вообще больше не видел. – Странное дело, – задумчиво проговорил Лютик, желая подвесить интригу и вызвать у ведьмака интерес. Геральт уже знал все его словесные приёмчики. У барда явно были какие-то соображения, но, чтобы он их озвучил, надо было сначала сыграть с ним в игру «всезнающий владыка – неразумный кмет». Настроение у ведьмака было неплохое, так что он решил подыграть. – Поделишься соображениями? – попросил он. – И как ты сам ничего не замечаешь? – удивился всезнающий владыка, – Детлафф же вчера приходил признаваться ей в любви, но видимо, наша птичка ещё пребывает в сомнениях, потому как прогнала его почти сразу, как он вошёл. – Да с чего ты взял-то? – Это же очевидно, – всплеснул руками поэт, – к тому же, ещё раз подтверждает то, что Ори абсолютно не разбирается во всём, что связано с мужчинами. – Если это так, то, кажется, у нас проблемы, – напрягся Геральт, – в прошлый раз, когда Детлафф влюбился, он чуть не уничтожил Боклер. – Не перевирай, пожалуйста, факты, – поправил Лютик, пребывая в своей родной стихии, коей являлось обсуждение сердечных историй – во-первых, не влюбился, а оказался обманутым – ты сам мне рассказывал. Во-вторых, ни одна любовь не бывает точь в точь такой же, как предыдущая. Одинаковы лишь расставания. Тут к мужчинам подошла Йеннифер, одетая в новое платье – полностью черное, но почти прозрачное, так искусно перемотанное белыми атласными тесёмками, что одновременно демонстрировало всё и скрывало главное. Наличие второй женщины в доме всегда удивительно сильно влияет на первую, даже если она отказывается в этом признаваться. – Опять разговоры ни о чём, – медовым голосом сказала чародейка, глядя на Лютика, – Лучше бы подумали над тем, как нам найти мага. – Мы знаем не так уж много, – ответил Геральт, – Только то, что он использует древние заклинания, интересуется Ори и способен создать портал, который поглотит каменную башню целиком. – Я подумала ещё кое о чём. Вполне вероятно, что это чародей-одиночка. Все маги так или иначе общаются между собой, поэтому мы бы точно узнали его почерк. Но никто не припомнит ничего подобного. – Ты что, уже успела обсудить это с другими чародеями? – Ты удивлён? – так же сладко ответила Йеннифер, – Это же ваша прерогатива беседовать ни о чём и тратить время впустую. Тут она игриво повела бровью, изящно повернулась и ушла в дом, показав мужчинам роскошный вырез на спине платья. – Слушай, Геральт, – сказал Лютик, озарённый какой-то идеей, – а давай устроим сегодня вечером дружеский ужин? Здесь, у тебя, с вином и утиными грудками в клюквенном соусе? Ведь ничто так не помогает найти ответ, как тёплое общение и пара бокалов эст-эста. – А что, хорошая мысль, – согласился ведьмак, – а то в последнее время что-то слишком много неприятных обстоятельств. – Вот и отлично! Тогда до вечера? – До вечера, Лютик.