With The Beatles

Я с удовольствием следовал за тобой везде, куда бы тебя не завела твоя безрассудность. Однако, я всегда знал, что ты легко ведешься на мои подстрекательства. Мы как единый организм — зависим друг от друга. Я даю тебе идею, а ты воплощаешь ее. Можно подумать, что у тебя нехватка воображения, а у меня — смелости, но это конечно же не так. Просто мы используем лучшие стороны себя и проецируем друг на друга. Ты понял это очень скоро, и наши отношения начали стремительно развиваться. Наши встречи становились все чаще, все приватней, и, признаюсь, интересней. Меня поедало любопытство каждый раз, когда ты в шутку начинал флиртовать со мной, потом оглядывал каким-то особенным взглядом и снова отстранялся — словно пробовал на зуб; мне все время было интересно, не кажется ли мне все это? Не мерещится ли особая искра в твоих глазах? На то время я, конечно, слишком много сомневался, и в этой ситуации тоже. Мне не верилось, что ты можешь полюбить меня. Наверное, поэтому мои фантазии казались мне такими далёкими и несбыточными. И я не мог поверить, что смогу когда-либо состоять в этих «идеальных» отношениях наяву, ровно до тех пор, пока ты сам не предложил мне встречаться. Потом я ещё три дня пребывал в состоянии аффекта, пытаясь понять свою собственную реакцию. Может, все и говорили, что мне не хватает уверенности, но твоя поддержка определенно сделала меня сильнее и смелее, чем раньше. Может, я действительно боялся, что не достоин тебя, но твои настоящие чувства, скрытые от окружающих под маской крутого, непробиваемого оборванца, смотивировали меня сделать правильный шаг. Я согласился. Сначала ни ты, ни я не знали, как нужно себя вести и что делать. Ходить с девочкой под ручку и влюбленно смотреть друг другу в глаза — розовая мечта, которую тут же пришлось оставить. Неясно, как себя чувствовать, когда берешь тебя за грубую, широкую руку, отводишь в сторону и целуешь в искусанные, тонкие губы. Всё ощущается странно, непривычно, но так желанно, что дискомфорт перестает волновать, и все, о чем я могу думать — это где бы найти уединение, чтобы прижаться поближе и поцеловать покрепче. С девочками у нас одинаковые шансы — как были, так и есть. Ты остришь и берешь их, в основном, властным характером; я же подступаю осторожней и много деликатничаю, отчего те сразу млеют. И мне доставляет удовольствие то, что они и представить себе не могут, что мы, два местных казановы, вместе. Я слегка проигрываю тебе в количестве опыта, но когда мы выпиваем больше одной бутылки украденного ранее мартини, картина сразу меняется — я становлюсь смелее, а ты доверяешься моим решениям, добреешь от алкоголя, улыбаешься в горячие поцелуи. А потом, как ни в чем ни бывало, ломаешь комедию по поводу и без, бьешь носы местным узколобым идиотам и выкуриваешь по три сигареты за день. Весь из себя мачо; и не подумаешь, что хранишь внутри самое нежное тепло из возможных. А я знаю об этом, и поэтому на душе светлей. Встретиться на перемене за школой — уже как ритуал. У тебя всегда за спиной гитара, и я всегда удивляюсь, как ты умудряешься протащить ее втайне ото всех. Я никогда не любил прогуливать, ведь не люблю получать нагоняи, но когда предстоит выбирать между уроком тригонометрии и несколькими часами, проведенными с тобой наедине — мой выбор очевиден. Нам даже необязательно писать песни. Иногда мы просто сидим в тихом парке, пока все учатся или спешат на работу, я закрываю глаза, слушая ласковое пение птиц, пока твои пальцы извлекают из гитары чарующие мелодии. Мы можем играть по очереди, можем петь, а можем просто молчать, прикуривая оставшиеся, помятые сигареты из твоего кармана. Когда Мими нет дома в обеденный час, я неизменно стою у тебя на пороге — тоже с гитарой. Только вот сердце бьётся чаще обычного и дышать трудней, потому, что почти всегда, когда я прихожу в гости, мы занимаемся совсем другими вещами. Я не плююсь на юношеский максимализм, не обвиняю гормоны или ещё что — это настоящая, огненная страсть, которой мы из раза в раз находим самый гуманный выход. Ты избавляешь меня от страхов, доверяясь и из раза в раз позволяя все больше. С тобой я становлюсь бесстрашен. Мы продолжаем писать песни; под впечатлением от фильмов с Элвисом и недавно прослушанных пластинок в магазине, на ум приходят только незамысловатые тексты про «девчонок, секс и рок-н-ролл». Собственно, это то, о чем пишут все. Но я не хочу, чтобы наши песни были, как у всех — душа болит, ведь я хочу писать о нашей любви. Но на ней — железное табу, и ты, со скрытым сожалением, отговариваешь меня от этой затеи. Но я обещаю самому себе, что однажды напишу песню о тебе и про тебя, и напишу так, чтобы ты точно это понял. И это будет наша, личная песня, которую будут знать все, и, одновременно, никто.