Молоко

Солнце пробивалось сквозь плотные желтые шторы, но в гостиной всё равно было полутемно. Гостиная являла собой компромисс между японскими вкусами хозяина и желанием похвастаться своим благосостоянием. С одной стороны желтые шторы на окнах, два кожаных кресла и между ними кожаный диван указывали на европейский характер обстановки. Однако столик для еды около дивана был японским, низким и нисколько не походил на журнальный столик, который должен был изображать. На белой стене висела красивая каллиграфия.Стоящая под ней икэбана довершала обстановку. Гостиная была парадной комнатой. Здесь хозяин дома мог принять своих уважаемых гостей. На данный момент в комнате находились совсем другие гости, которых привел в дом предмет отцовских забот Рен Аоба. На диване, вытянув длинные ноги, курил юноша с красивыми тонкими чертами лица— Ю Куросаки. На столике перед ним стояла широкая банка из-под консервированных лиджи, которую он и Рен использовал в качестве пепельницы. Второго гостя звали Оми Осака. Это был типичный японец в представлении гадзина: невысокий, с широким носом, круглым лицом и в очках. Оми был некурящим и с неодобрением глядел на своих товарищей. — Зачем вы курите? — сварливо начал Оми. — Курение вредит вашему здоровью! Рен лениво посмотрел на него. — Знаем, слышали, — ответил он. — Кстати, — оживился Ю, — вчера видел обалденную пачку «Курение вредит вашей эрекции»! — С ума сойти, — восхитился Рен. — И ты её не купил? — Денег не было, — объяснил Ю, — а то бы, конечно, купил. Рен собирал пачки от сигарет с призывами против курения. У него уже было 15 различных призывов и он не собирался останавливаться на достигнутом. Среди них были такие перлы как «Вы отравляете не только себя, но и людей из вашего окружения» и «Курение — это медленная смерть». — Вы прожжете дырку в диване, — не унимался Оми. — Тебе что, сказать нечего? — поинтересовался Рен. Оми немедленно надулся. — Говорят, вы взяли нового ударника? — Говорят, —передразнил его Рен, — ты уехал на полтора месяца в спортивный лагерь, что нам было делать? — Это кто-нибудь из знакомых? Откуда он взялся? — Оми так и распирало от обиды. — Его нашел Ю, — Рен пожал плечами, — его и спрашивай. Ю глубоко затянулся. — Я познакомился с ним на open air, на котором выступали начинающие группы. Ходил поглядеть на других. — Ну и как это выглядело из зала? — заинтересовался Рен. — Ужасно! От души надеюсь, что мы были лучше. Хотя ребята, конечно, старались. Были там одни, совсем начинающие. Ну и лажали! — А что они играли? — Метал. Ничего не помню, кроме того, что вокалист был маленького роста, а ударник был одет девушкой. — Ага! — сказал Рен и подмигнул Оми, — ударник был одет девушкой! Это судьба всех ударников — они все одеты как девушки! Рен все время пытался подбить Оми одеть женское платье. Оми яростно сопротивлялся. Вот и сейчас он обиделся. — Я в жизни не одену женские тряпки, — угрюмо сообщил он. — Этот ударник — извращенец. — Одну минуточку! — медовым голосом сказал Рен.— А как же твоя пламенная любовь— Ёсики Хаяси? — Ёсики сама— гений, — снисхождение Оми к собеседнику не имело границ. — А гению можно всё! — Хорошо! Но как определить гений человек или нет? — Это видно! — возмутился Оми. — Да, но для одного гений— Ёсики, а для другого — Демон Когурэ. — Это два гения! Как ты не понимаешь?! — Значит, гений тот, кто пишет гениальную музыку? — Наконец-то ты уловил! — А если, предположим, Пате сану вздумается одеть женскую одежду? Оми подумал. — Ему можно, — заявил он. — Почему? Он же не пишет музыку, значит он не гений! — Ты меня совсем запутал, — возмутился Оми, — Ты меня всегда путаешь, извращенец! — Я думаю, надо создать специальную правительственную комиссию, — миролюбиво предложил Ю, — с Оми во главе.Туда будут подавать прошения и получать ответ ровно через полгода. За это время Оми по совокупности всех фактов решит, кто гений, а кто нет. Оми опять обиделся. — Ну, этот ударник точно не гений, иначе мы бы знали, как его зовут! Рен затянулся, потом посмотрел на потолок так, как будто там имелось что-то более интересное, чем дорогая хрустальная люстра. — Ю, а что было дальше? — Я стоял и слушал этих ребят и вдруг у меня за спиной раздался смех.Оборачиваюсь и вижу шесть или семь девиц, а в центре этой кучки какой-то парень комментирует то, что происходит на сцене очень зло и остроумно. Меня от ненависти аж перекосило. Я себе представил, как эти ребята с трудом выпросили зал, приходят в свое свободное время, которого и так немного, репетируют до упада. И всё это, чтобы какой-то идиот, который небось из себя ничего не представляет, мог упражнять свое остроумие! Я смерил его взглядом с головы до ног — заткни, мол, свой фонтан, ты мне мешаешь слушать! Он закатил глаза: «Ой, я и не знал, что я мешаю, всё- всё- всё, молчу!» и приложил палец к губам. Я повернулся обратно и через минуту опять услышал громкий смех. Посмотрел через плечо и увидел, что этот придурок изображает меня и очень похоже. Тут я развернулся и говорю: «Пойдем, выйдем!» Он говорит своим девицам: «Я на минуточку! Только покажу этому бедняге кратчайшую дорогу к ближайшей больнице и сразу вернусь! » И показывает своим девицам сердечко. Они ему закричали: «Возвращайся побыстрее, Гаку тян! Мы ждем тебя!» Когда мы выбрались наконец из толпы, я ему предложил: «Ну, покажи на что ты способен!» Он оглянулся. «Здесь полно полиции, они нам могут помешать. Я знаю неплохое местечко, где можно без лишнего шума встретиться один на один». «И там меня ждет парочка твоих друзей с велосипедными цепями?» Он засмеялся. «Ты считаешь, что я буду беспокоить моих друзей ради такого, как ты?» Тут я по-настоящему обозлился. «Давай, говорю, шевелись! Где там твоё местечко? Мне не терпеться испортить твоё смазливое личико!» И знаешь, Рен, куда он меня привел? Помнишь место, почти около дороги, за живой изгородью, где мы подрались с байкерами? — Конечно, помню. — Так вот, там оказывается есть дыра в изгороди, а там за ней поляна. Идеальное место для выяснения отношений! — А другие… отношения там тоже можно выяснить? — спросил Рен. Ю засмеялся. — Вряд ли твоей девушке понравится, если в самый решающий момент по соседству появятся пьяные байкеры. — А я пойду туда не с девушкой, — Рен скользнул к Оми, посмотрел на него томным взглядом и положил ему руку на плечо.— Оми тян! Мы будем там с тобой совсем одни… — Отойди от меня, извращенец, — немедленно завопил Оми, стряхивая руку. — Слушай, Ю, который раз меня сегодня назвали извращенцем? — Не помню, кажется, третий. — Значит, меня не любят, — заключил Рен трагическим голосом. Оми просто сгорал от любопытства и решил не обращать на выходки Рена никакого внимания. — Ю, а что было потом? —Всю дорогу он болтал не переставая какую-то чушь о том, что он в совершенстве изучил боевые искусства, когда по телевизору смотрел боевики. Я ещё подумал, что ему, наверно, нужна аудитория, а какая — ему безразлично. Я его слушал, слушал, потом говорю: «На Брюса Ли ты не похож.» « А я вовсе не Брюс Ли! — сказал он гордо. — Я — Джекки Чан!» А потом вдруг спросил, как меня зовут. Мне это не понравилось, и я спросил его, зачем это ему надо. Он мне сказал с важным видом: « Я не люблю узнавать имя у трупа.» Тогда я ему показал мой пластик с документами, который я всегда ношу на груди. «Вот здесь всё: имя, фамилия, год рождения, группа крови и номер страховки. А твоим именем, Гаку тян, я не интересуюсь.» Так мы и шли, говорили друг другу гадости, а со стороны выглядели как лучшие друзья! Ю стряхнул пепел в банку. — Ну, не тяни! Дальше-то что было? — Если бы я знал, — усмехнулся Ю. — Короче, он меня вырубил. — Вырубил?! Тебя?! Невероятно! — Тем не менее, когда я очнулся, я увидел голубое небо. И придурка, который смотрел на меня испуганными глазами. «Какое счастье, — говорит, — что ты, наконец, очнулся!» Тут я в очередной раз обозлился. « Я очнулся? Вот и хорошо! А теперь катись к своим подружкам. Я сыт твоим обществом по горло!» И поплелся от него. Сел, прислонился к дереву, сижу, наслаждаюсь тишиной. Голова кружилась и мне страшно хотелось курить. Вытащил пачку, а там ничего. Тут он подходит: «Возьми.» И протягивает целую пачку сигарет… Посидели мы, покурили. Я говорю: «Сейчас бы выпить что-нибудь покрепче…» Он предложил: «Поехали ко мне, у меня есть. Я в казино работаю, иногда клиенты дарят.» Поехали мы к нему. Рен сделал страшные глаза. — Он один живет в двухкомнатной квартире! А ещё спит на гайдзинской кровати! И с неё не падает! — Ого! — удивился Оми, — Ну он даёт и как это ему удается?! Ю, а почему ты решил, что он ударник? — Я думаю, решишь тут, если у него половину комнаты ударные занимают. Выпили мы, заговорили о музыке, какие группы кому нравятся. Он сказал, что редко какая группа его впечатляет и за последний год он может назвать только одну. Тут он начал хвалить их вокалиста и особенно долго распространялся, как классно он играл на гитаре. Что он так впечатлился, что даже купил с ними флаер. Он меня просто заинтриговал! " Я и сам вокалист и гитарист, — говорю, — покажи мне это чудо природы!» И тут он вынимает наш собственный флаер и показывает мне на меня самого! «Ой, — говорю я ему, — Так это же я!» Он покраснел, растерялся и не знал, что сказать! Я хлопнул его по плечу и говорю: «Не переживай, нам нужен ударник!» Ю засмеялся, опять глубоко затянулся и опять стряхнул пепел в банку. — И вот тут-то и началась у нас веселая жизнь! С ним за полтора месяца мы дали больше концертов, чем с тобой за полгода. Мы только и делали, что выступали или репетировали. На репетициях Гаку тян оказался сущим дьяволом. Знаешь, какая у него любимая фраза? «Вы устали — я не устал — продолжаем!» Я приходил домой, заваливался спать и спал без сновидений. — Это ты спал без сновидений, — заметил Рен.— А мне все время снились обнаженные девушки… Ю засмеялся. — Тебе везёт! А я ни разу не видел во сне обнажённую девушку. — А ты, Оми тян? Оми не счел нужным ответить на дурацкий вопрос. Ю ещё раз затянулся. — Не знаю, что снилось Наото, но ему такая жизнь быстро надоела. Наото был гитаристом, другом Ю и Рена еще с начальном школы, а также отец-основатель гениальной группы «Cains: Feel». К тому же он был один из самых популярных парней в старшей школе и поэтому считал себя неотразимым красавцем. Оми он считал уродом и относился к нему как к пустому месту. В свою очередь Оми считал, что как гитарист Наото ничего особенно ценного из себя не представляет. — Сначала Наото ворчал, что слишком большая нагрузка, что группа должна существовать для удовольствия, а не так, чтобы надрываться, добиваясь добиваясь какого-то идеального звучания. А неделю назад, в середине репетиции он вдруг зачехлил гитару и сказал, что он голоден и хочет есть. Пока не поест, играть не будет. Гаку тян ему говорит: « Если сейчас уйдешь— можешь больше не возвращаться.» Наото стал орать, что он здесь с момента основания группы, а Гаку кун без году неделя и вообще слова не имеет! А Гаку тян ему так спокойно-спокойно: «Будь добр, закрой дверь с той стороны.» Наото злой как чёрт вылетел из зала. И теперь он с нами не разговаривает! Ю пожал плечами. — Он сам нарывался на скандал. — Хорошая получилась группа! — съязвил Оми. — Без гитариста — зато два ударника! — Ошибаешься, дорогой друг! Ударник у нас будет один. — Ну и ладно— черт с вами! — надулся Оми, — подумаешь, найду других! Ударников всегда не хватает… Но на самом деле Оми совсем не хотелось искать другую группу. Здесь он привык… — Нам тебя будет очень не хватать, — пропел Рен самым своим нежным голосом, — неужели ты способен бросить старых друзей? — Так место-то занято, — буркнул Оми. — Слушай, Оми, — серьёзно сказал Ю, — расклад такой: ты ударник, Рен бас и бэк вокал, я гитара, Гаку тян вокалист. По-другому не выходит. — А он знает, что он — вокалист? — Я ему уже это сказал. — И что он ответил? — Сказал, что терпеть не может петь. Что у него слишком низкий голос. Что обожает он мой вокал! Оми засмеялся. — Коротко и ясно. И что же вы будете делать? Не будете же вы стегать его плеткой, чтобы он пел. — А впечатляющая должна была бы быть картина, — мечтательно протянул Рен. Он докурил сигарету. — Представляешь: темная сцена, единственное светлое пятно— полуобнаженный вокалист у микрофона в цепях, а мы с разных сторон хлещут его плетками… Фанатки умрут от счастья! — Хорошая идея, мне нравится, — всё так же серьёзно сказал Ю, — а как мы будем играть, если у нас будут заняты руки плетками? — Вот именно! — Рен тяжело вздохнул, — нет в жизни полного счастья, пришлось придумать менее эффектный вариант. — И что же это такое? — Иди сюда, — милостиво поманил его Рен, — скажу на ухо. Оми двинулся было к Рену, но сразу остановился. — А вдруг ты мне в ухо плюнешь? — Как несправедливо, — вскричал Рен, — мне разбили сердце! Как же ты мог подумать, что я, я способен плюнуть человеку прямо в ухо?! — Кто тебя знает, от тебя всего можно ждать… Но ухо всё-таки подставил. С первых же слов Рена Оми охватило сильнейшее удивление. — Вы это серьёзно? — Да, — спокойно сказал Ю, — почему бы и нет? — Это же извращение! — Так ты сам назвал меня извращенцем пять минут назад — забыл? — напомнил Рен. — Оставайся — третьим будешь! — Спасибо, я лучше домой пойду, — засобирался Оми. Ю посмотрел на часы. — Рен, у нас мало времени, нам надо будет ещё всё убрать до прихода твоих родителей. Я уже пошел, хорошо? А ты проводишь Оми и быстрее приходи. Рен стоял в позе Наполеона, скрестив руки и насмешливо смотрел, как Оми поспешно надевает обувь. — Попутного тебе ветра! Не забудь, мы встречаемся завтра в десять у метро. Солнечный луч наконец-то пробился сквозь желтые шторы. Он пробежал по креслам, потом по дивану и ярко вспыхнул на полной окурков банке из-под лиджи, забытой Реном и Ю.