Нехемульская сила

Дни летели за днями. Пароход уже вошел в Средиземное море, но оно было таким же бурным и неприютным, как и северные воды. Качка и ветер снаружи действовали на пассажиров убаюкивающе, и на борту царила тягостная атмосфера молчания. Даже Хемулю, который при первой возможности погружался в научную литературу, становилось не по себе. Особенно после того, как Снусмумрик еще пару раз упоминал о загадочных созданиях, загребающих воду большими хвостами в толще воды. Хемуль понимал, что в худшем случае это лишь акулы, но в глубине души самый педантичный и уверенный в себе хемуль суть не более чем суеверный лесной обитатель, как и его предки тысячу лет назад. Иногда ему казалось, что Дагон каким-то чудом - он же бог, не так ли? - узнал о теме его исследования, гневается и баламутит мировой океан, размахивая хвостом. На этой почве Хемулю однажды даже приснился кошмар, из-за которого он проснулся с криком, ударившись головой о переборку, и еще долго принимал аспирин. Наконец за пределами каюты распогодилось. Ветер не стал менее холодным, но солнце уже привлекло наружу то ли русалок, то ли дельфинов. Снусмумрик в свободное от вахты время играл им на гармошке какую-нибудь плясовую, отчего они начинали выскакивать из воды еще оживленнее и ритмичнее. Хемули, Тофсла, Вифсла и ливанские коммерсанты радостно клацали затворами фотоаппаратов, и дельфины - если разглядеть их поближе, то это были они - обижались и уходили в воду. - Госладин професла, поздравсляем! - сказал Хемулю то ли Вифсла, то ли Тофсла в один из таких дней. - Земсля на горизонсле! - Где? Уже? - Прямсла по курсле! - добавил то ли Вифсла, то ли Тофсла. - Спасибсла, - автоматически ответил Хемуль и бросился в каюту - собирать рюкзак и приводить в порядок документы. "А как же выйдет на берег Снусмумрик, ведь он не признает визы и паспорта?", - подумал было он, но вскоре о нем забыл, сосредоточась на сборах. Хемулю было не о чем беспокоиться. Он отбил телеграмму своему старому другу по переписке - хранителю музея Американского университета в Бейруте - и тот должен был его встретить на берегу. Впереди показалась бухта, окруженная заснеженными - даже здесь, на юге - горами размером с Одинокие горы. Бухту почти целиком занимал застроенный бело-желтыми домами город, над которым развевалось красно-бело-красное знамя с кедром. Вскоре сквозь шум волн и ветра можно было услышать бибиканье машин и призывы к молитве на берегу. - Бейрут, господин профессор, вот и приплыли, - сказал Хемулю адвокат Филифьонк. - Город контрабандистов и авантюристов, думаю, Шхерлок Хомса не зря плывет с нами. - Но ведь его интересуют только нефть и газ, - не понял Хемуль. - Вы так и не догадались, - покачал усатой головой Филифьонк. - Шхерлок Хомса - это сыщик, один из лучших в наших краях. Вы, может, помните, как недавно в соседней стране из королевской коллекции украли уникальный оникс?, - и Филифьонк перешел на шепот. - Скорее всего, его везут сюда. На Востоке проще всего продать камень, добытый нелегально. - Понимаю, - ответил Хемуль, вновь погруженный в свои размышления. Он начал догадываться, что Шхерлок Хомса заподозрил в краже Тофслу и Вифслу - а кого же еще после истории с Королем Рубинов? - и теперь выслеживает их. Тофслу и Вифслу он снова увидел уже при спуске на берег: по дороге к трапу они шушукались со Снусмумриком и что-то ему вручили. Хемуль так и не заметил, что, но решил впредь с ними не связываться, радуясь, что все-таки избежал глупой детективной интриги. Бейрут изрядно удивил Хемуля, который думал, что сразу же попадет на узкие кривые глинобитные восточные улочки среди глухих стен, с ослами, верблюдами, закутанными в ткани женщинами и базаром прямо под ногами, где на него набросятся торгаши и будут чуть не силком заставлять покупать старую рухлядь. На берегу он увидел современный город, с бульварами, пальмами, электричеством, роскошными витринами и автомобилями. Эти последние беспорядочно толклись на дорогах, как мошкара над озерной гладью, омерзительно громко бибикали и гадостно воняли выхлопными газами. Вместо лавочников на пассажиров набросилась орава таксистов. Вместо птицы Рух над головами Хемуля и его спутников шел на посадку пассажирский лайнер. А вместо базарных зазывал из окон какого-то ресторана кричало радио: - Джама-а-а-а-йка!!! - Кошмар, кошмар! Морра вас побери! - застонал Хемуль, не выдерживая этой сутолоки. Он казался сам себе заблудившимся и маленьким, ему чудилось, что он не найдет Хранителя музея ни за что и никогда. Он проклинал себя за эту поездку, за дурацкий старомодный тропический шлем, который надел на голову, за свои смешные стереотипы. В этот момент кто-то особенно громко забибикал на стоянке рядом с пристанью. Хемуль увидел симпатичного малого в круглых очках и светлом костюме с галстуком-бабочкой, который вылезал из большой ярко-синей машины и держал в руке табличку с надписью "Хемуль". - Профессор! Какая удача, что я сразу вас нашел! Это и был Хранитель музея. Он быстро подхватил Хемуля под руку и усадил в автомобиль, который сам же с трудом повел по загруженным городским улицам. Хотя уроженцами Ливана были только его деды - члены секты маронитов, а сам Хранитель родился и вырос в Аркхэме в далеком штате Массачусетс, он ориентировался в Бейруте, как если бы провел там всю сознательную жизнь. Наконец они достигли просторного, но отчасти облысевшего на зиму парка, в котором расположился университетский городок. Подкрепившись в столовой на сытный, но безвкусный стандартизованно-американский лад, Хранитель музея оформил Хемулю пропуск в подвальные помещения - где хранится и то, что еще не успели классифицировать после раскопок, и некоторые странные находки, которые руководство университета признало небезопасным и нежелательным для обозрения публикой. То, что никогда не должно было увидеть свет и стать экспонатом, находилось в отдельном небольшом подвальчике с прочными стенами, запертом на два засова и два кодовых замка - так что у Хемуля создалось впечатление, будто он спускается в сейфовую залу швейцарского банка. Там хранились принадлежности культа Дагона, обнаруженные в раскопанных недавно подвалах соседнего Библа. - Интересно, что они относятся уже к сравнительно позднему времени. Некоторые ритуальные фигурки были изготовлены уже при арабском владычестве. А в хрониках королевства крестоносцев мне удалось найти упоминания о том, что граф Роберт, владевший Библом в XII веке, совместно с городским епископом вел борьбу с некими язычниками, поклонявшимися "на треть человеку, на треть лошади, на треть рыбе". Возможно, эти предметы были перевезены из того самого святилища, о котором писал Ихтиандр, после того, как его разорили по приказу императора Феодосия... - рассуждал Хранитель музея. Хемуль внимательно рассматривал скульптуры и фрески, некогда бывшие, судя по всему, деталями алтаря. Маски-обереги с искривленными гримасой мордами. Крылатые львы с человеческими головами и люди с рыбьими хвостами и человеческим торсом. Все эти существа не то что-то грызли, не то что-то сдирали, не то что-то вонзали, как на мясохладобойнях. - Брррр... - вырвалось у Хемуля. - Еще в Гранвикене я пытался навести справки о Дагоне у русалок и других морских жителей - о его привычках, домашнем быту, что он ненавидит, что ест на завтрак... Но они все переводили разговор на другие темы. Дагона даже в наших водах боятся до смерти. И теперь я понял, почему. - И что он предпочитает на завтрак, тоже знаете, - без тени иронии добавил Хранитель музея. - Надеюсь, что в случае чего хемулятина покажется ему жестковатой. Мы с вами все-таки ученые и просто так бы в это не поверили, но бейрутские газеты регулярно пишут о том, что поблизости от бухт и скальных гротов, где при финикийцах поклонялись Дагону, порой пропадают без вести люди, проезжавшие мимо по берегу или остановившиеся в недорогих гостиницах... - Вы уверены, что Дагон, допустим, существует? - Если бы вы достаточно долго жили в Аркхэме, то достаточно рано узнали бы, что "есть многое на свете, друг Горацио" - многое, чему лучше бы не существовать под солнцем, но оно есть. В это множество входит и Дагон, и ещё кое-какие глубоководные твари. Ходят упорные слухи, что в определенных кругах Ливана хотят возродить их культ - то ли националисты, которые мечтают объединить вокруг Дагона страну, расколотую на десятки христианских и мусульманских сект, то ли разлагающаяся от наркотиков богема и золотая молодежь... И что якобы они заказали некий необходимый священный оникс известным международным ворам... - Морра, - осенило Хемуля. - Сердце Треугольника, допустим, ведь как раз было сделано из оникса... - Теперь он понял, что и куда везут Тофсла и Вифсла. Интересно, знают ли они, во что ввязались? Их надо было срочно предостеречь. - Если это действительно так, то у нас теперь появляется шанс опередить и остановить последователей Дагона. Благодаря вашей находке мы можем узнать местонахождение святилища, - оптимистично заметил Хранитель музея. - Вы уверены? - спросил Хемуль. - Ихтиандр, допустим, описывает его просто как "капище в горной расселине меж покрытых кедрами холмов, орошаемой великим потоком"... и всё. - В этом-то собака и зарыта, коллега. В Ливане мало хоть сколько-нибудь крупных рек. А одна из них как раз протекает по так называемой долине Адониса, всего в паре десятков километров от Библа. Вы предоставили нам последний кусочек головоломки. Осталось только организовать экспедицию в долину - и наше дело в шляпе! Договорившись с ученым советом университета о завтрашнем докладе, Хемуль нанес визит консулу, который уже давно его ждал. Обычно на такие посты назначают кого-нибудь солидного - тех же хемулей или снорков. Но консулом в Бейруте служил старый хомса с поседевшими усами, который когда-то занимался экспортом кофе и знал Ливан как облупленный. - Должен вас предупредить, уважаемый Хемуль - путь в горный Ливан после последней попытки переворота стал небезопасен. В районе Баальбека активизировались банды, торгующие наркотиками. В горах к востоку от Триполи недавно похитили какую-то американскую миллионершу в надежде на выкуп... - Я не миллионер. Мне бояться нечего, я всего лишь археолог. - Тем более - надо как следует охранять ваши находки. Для вас это историческая ценность, а для жуликов - просто куски золота... Как бы то ни было, хомса обещал Хемулю содействие. Выйдя от консула, профессор заселился-таки в гостиницу и отправился на ужин в ресторан парой кварталов вглубь города, подальше от набережной с ее январскими ветрами. Его расхваливали все три путеводителя от разных издательств, которыми он запасся. В ресторане Хемуль с некоторым удивлением обнаружил Тофслу и Вифслу, которые смачно употребляли в пищу какой-то неизвестный ему арабский десерт, приговаривая "Вкусла! Вкусла!". Когда Хемуль поинтересовался у метрдотеля, знающего европейские языки, что это такое, то был несколько разочарован - ему предлагали не более чем морковные шарики в сладкой обсыпке. - А.. Хмм... Ну ладно, - согласился-таки он на шарики. Распробовав один шарик, Хемуль понял, что хотя бы в вопросах кулинарии Тофсле и Вифсле можно доверять. Но уже на втором он обнаружил, что укусил бумажный комочек. Незаметно сплюнув его в салфетку, Хемуль развернул его и прочел: "Должен предостеречь вас, что вы ввязались в игру с силами, которые раздавят вас как букашку. Бросайте все и возвращайтесь за море. Доброжелатель". И тут исследователь вспомнил о Тофсле и Вифсле. Он ненавязчиво, но громко покашлял так, чтобы они услышали из-за столика. - Здрасля, - отозвались оба проходимца дуэтом. - Вот мы и встретились, - сказал Хемуль. - Разрешите присоединиться к вам? - Скольсла угодсла! - великодушно пригласил его Тофсла (или Вифсла - Хемуль так и не научился их отличать). Он пересел за их столик и шепотом заговорщика спросил: - Оникс все еще у вас? - А откудсла вы всёсла узнасли? - подивился Вифсла (а может, Тофсла). - Это отдельная история. Я советую сделать вот что - отослать его обратно в королевское собрание с извинениями или сдать в музей. - Пугслаете полислией? - неодобрительно сказал Вифсла (Теперь Хемуль заметил у них на воротничках рубашек буквы Т и В). - Видите ли, мои маленькие друзья, ради этого оникса вам могут угрожать силы и пострашнее поли... - начал Хемуль, но почувствовал, что ему стало нехорошо. Перед глазами все расплывалось, а звуки звучали, как на испорченной пластинке. Он успел осознать, что брякнулся на пол, что, кажется, рядом с ним брякнулись Тофсла и Вифсла. Некоторое время Хемуль словно плыл в черноте, но потом из нее начали проступать разнообразные и поразительно зловещие силуэты. Одни напоминали ему нимф, химер, сирруфов, керубов, гениев и других мифических созданий, знакомых по монографиям. Другие выглядели как какая-то помесь людей с рыбами, осьминогами и чуть ли не губками и морскими звездами. Все эти морровы дети отплясывали вокруг него воинственный танец с кинжалами и трезубцами, выкрикивая в ритме боя нехемульски огромных барабанов: "Да-Ган! Да-Ган! Да-Гон! Да-Гон!". Они подхватили его, жалкого, неспособного сопротивляться, и водрузили на осклизлую холодную каменную поверхность, продолжая призывать свое божество. А потом из темноты соткалось лицо Дагона, совсем непохожее на финикийские фрески. Это был ни человек, ни тролль, ни рыба, ни ящерица, искривившее в злорадной улыбке неописуемо зубастую пасть. И когда Хемуль уже готов был заорать в панике, Дагон вопросил на человеческом французском языке: - Доброе утро, больной. Как ваше самочувствие? - А?! Мглистая пелена словно спала с глаз Хемуля. Он увидел над собой стерильно-белый потолок больничной палаты и обыкновеннейшего, прозаичнейшего врача-ливанца со стетоскопом.