Драбблы по шестерке

Их мир был вывернут наизнанку. Море превратилось в сушу, равнины стали заросшими ряской болотами, целые горные хребты погрузились на дно океана. Уцелевшие в катаклизме сосредоточились на самых простейших потребностях - накормить семью. Оборониться от диких зверей. Подлатать крышу над головой. Выжить - всеми мыслимыми и немыслимыми средствами цепляясь за жалкие остатки прежнего счастья. Люди перестали думать о других - каждый боролся сам за себя. Мир превратился в прибежище одиночек. И стал невыносимо похож на ее искореженную, разрушенную, одинокую жизнь. Одичалый ветер гнал с пустошей целые облака мелкой серой пыли. Русло подземной реки, превратившееся в узкий перешеек между полуостровом и материком, мало подходило для ночлега - как, впрочем, и любое другое место на их несчастной планете... Целес поежилась и поплотнее запахнула свой белый плащ, недовольно глядя на своего безмятежно дрыхнущего спутника. Было что-то возмутительно несправедливое в том, как легко Сабин воспринял произошедшие перемены, в то время как она... Что? Проспала целый год, а кажется, что столетие, как та принцесса из сказки? Только что вокруг бесновались вихри, пламя, ветер и волны перекраивали облик континентов, и крошечный кораблик затерялся во всем этом безумии, а она думала: только бы не разжать пальцы... удержать, не отпустить, любой ценой сохранить незаслуженное тепло в груди. И вот, стоило открыть глаза, как мир изменился до неузнаваемости, и она снова оказалась одна. Совершенно одна. Принцессу из сказки разбудил отважный возлюбленный, преодолевший множество испытаний, но никто не прискакал за Целес на белоснежном чокобо, не спас ее от горя и отчаяния. Все, что ей осталось - только забота умирающего старика, да бессмысленный кусок ткани, принесенный насмешливым ветром. И еще - жаркий, гневный шепот в ночи: "Вор!" Как он только посмел легко и ненароком украсть ее сердце и не оставить взамен ничего, даже надежды однажды снова заглянуть ему в глаза? Она не удержалась - шмыгнула носом - и только сейчас заметила, что Сабин не спит, а внимательно смотрит на нее сквозь полуопущенные ресницы. Глупая обида обожгла ее - почему ему суждено было стать первым, кто встретился ей в этом новом, недружелюбном мире? Где же тот, кто так легко разбрасывал сладкие обещания? Слезы сами собой наворачивались на глаза от этой вселенской несправедливости, но имперские генералы не плачут. Она спрятала лицо в коленках, мечтая только об одном - снова оказаться на Одиноких Островах, в маленькой хижине, заснуть и не просыпаться. Пускай мужчины сражаются и принимают важные решения, чем она хуже придворных дам Гештала, готовых сомлеть при виде крови? Может быть, ей тоже хочется носить пышные юбки, и белоснежные кружева, и изысканные драгоценности, забыть про руны, мечи и предательства. Забыть, кем она была и ждать прекрасного принца... Теплая ладонь легла ей на плечо. - Они все живы, Целес, - голос у Сабина был хрипловатый со сна, но такой невыносимо родной. - Не плачь. Хочешь, подкинем монетку? Ей захотелось надавать себе по щекам. Как она могла забыть, что не только у нее новый мир отнял все самое дорогое? Неужели Сабин испытывает эту боль всякий раз, когда мельком увидит свое отражение? Целес Шер подняла голову и улыбнулась сквозь слезы, вытерла лицо рукавом, заправила за уши непослушные пряди. В глазах своего друга она читала только искреннее сочувствие, и никаких намеков на отчаяние или желание сдаться и опустить руки. - Вот еще, глупости какие, - сказала она, - и совсем я не плачу. Некогда плакать, нам мир спасать надо!