Глава 3. И грянул гром.
Деревня встретила непривычной оживленностью. Мимо, пробежала стайка девушек в легких праздничных сарафанах. На лицах улыбки. Суровые деревенские мужики — с такими же улыбками и беззлобной руганью, таскают из таверны мебель, перенося ее под простой деревянный навес. Тучные матроны, отгоняют ребятишек от праздничного стола, не допуская преждевременного истребления запасов снеди. Все изображают бурную деятельность, чтобы скоротать время до начала главного праздничного таинства — банальной деревенской попойки. Ну, а то, что поводом для нее стала чья-то свадьба — разве ж это повод огорчаться? — Тядя Матис! Тядя Матис велнулся! — Не успеваю отдышаться, едва сбросив с плеча свой груз, как мне в живот врезается маленький черный вихрь — со смехом обнимаю в ответ. — Хей! Чудо(вище) лесное! А ну брось тиранить усталых путников! Если ты так будешь встречать всех подряд, то нашу деревню последние барды избегать начнут! — Тядя Матис не все подл... потл... подрРяд, вот! — Наконец, выговаривает пигалица. — И сколько раз тебе можно повторять, называй меня просто Тиас, как все. — Но я не хочу! Не хочу как все! Я же у тяди Матиса особенная? Особенная, да?! — Разволновавшись, снова начинает проглатывать буквы. И смотрит-то как. Глаза серьезные — как у отца. Ну как тут отказать? — Ладно уж. Матиас, так Матиас, Чудо… — Схватив на руки, треплю девочку, по пепельно черной шевелюре. — Мама дома? — В ответ получаю энергичный кивок. Все-таки, оказывается любовь с первого взгляда — существует. Честно говоря, с детства считал все это враками раздухарившихся бардов. Ан нет. Подтверждение — сейчас сидело у меня на руках, нагло жуя собственноручно добытую из моего(!) нагрудного кармана горсть сушеных ягод. Вообще — странное, можно сказать невозможное сочетание получилось. Когда умерла моя мама, дядя Экан был сам не свой. В этом мы с ним были похожи. Первые месяцы — я тренировался, как проклятый, под суровым руководством рейнджера. Он же — посвятил всего себя истреблению опасной живности, перебив все, что было крупнее обыкновенной белки. Те же кабаны, вернулись в наши края всего два года назад. А потом — пришла беда. Соседняя деревня, в полу дне пути от нас, была полностью смыта наводнением, и лишенные, в преддверии зимы, крова люди, тонкой вереницей потянулись к нам. Что уж тут поделать? Приняли. Разместили, до весны. В мой, пустующий без мамы дом, было решено заселить сразу три семейства. Ну и дядя принял к себе пожилую пару с молодой внучкой, родители которой не пережили гнева стихии. Принял… А через девять месяцев, родилась эта… Чудо. Появившуюся на свет девочку, было решено назвать Клариссой. И это имя, надо сказать, просто невероятно ей шло*. Молочно белая кожа, в сочетании с исконно-тувийскими чертами лица и пепельно черными волосами. — Не думаю, что во всех Речных Королевствах можно найти второе такое… бедствие. Пока шел, нам навстречу из дома явились виновники торжества — дядя Экан, сейчас одетый в свой привычный, но начищенный до блеска кожаный доспех… украшенный цветами и разноцветными ленточками. «Дааа… Я обязан запомнить этот момент» — Впрочем, его собственная внешность сейчас волновала мало. Внимание жениха, было полностью поглощено его спутницей — красивой, невысокой девушкой, в праздничном сарафане, пестро обшитом красными узорами. Она была младше своего спутника на пять лет, но смотрелись они, донельзя гармонично. Черные, до пояса, волосы, цвета воронова крыла, были стянуты в тугую косу. Мраморно белая кожа, с редким бисером родинок — не давала усомниться в родстве, с сидящей у меня на руках обжорой. — Мьсье Матиас! Вы вернулись! — От подобного обращения, чувствую как к моим ушам приливает кровь. Еще при нашем первом знакомстве, красавица, представленная дядей, так сильно переволновалась, что обратилась ко мне на манер одного из аристократических домов Бревоя, неожиданно для всех, приставив к моему имени аристократическое «Месье». Знатно мы тогда повеселились… И кажется, я знаю, в кого характером пошла мелкая. Именно с подачи Аманды — невесты Экана, малышка стала называть меня не иначе как полным именем. Вы только не подумайте, что мне оно не нравится, просто... так раньше меня называла только мама, а тут… Переведя взгляд с Клариссы на счастливо прижимающуюся к жениху Аманду, не могу поверить, что в моей жизни снова появились те, кто искренне меня любит. — Мааам! Только я могу так называть тядю! Я! Он сам так сказал! — Закричала мелкая… аккурат в мое ухо. От звонкого голоска, кажется заложило уши. Комариный писк, донимающий с утра, усилился. — Под дружный смех взрослых, малышка выгребла у меня из кармана последние ягоды и убежала в дом. — Правильно. Прятать сладкое на черный день — это по-нашему! Главное — чтобы потом сама не забыла, где искать свой неприкосновенный запас. — Дядь Экан, я тут к тебе по делу. — Рукой указываю за спину. — Думаю, отдать долг старине Марку, нам удастся уже сегодня. Даже удивительно, что туша кабана, возвышающаяся над волокушей, была им замечена только сейчас… Ан нет — не удивительно. Едва скользнув взглядом по убитому животному, взгляд рейнджера… возвращается к невесте. А я что? Я — ничего. Поняв, что помощи с этой стороны мне не дождаться, снова берусь за веревку и продолжаю свой нелегкий труд, медленно продвигаясь в сторону таверны. Старина Марк — он же, старый скупердяй — являлся, по нелепому стечению обстоятельств, хозяином таверны. Единственной, на многие лиги вокруг. И что самое страшное — единственным же добытчиком, драгоценного эля. Так что, в должниках у него, числилась половина селения. А оставшаяся половина — регулярно охаживала «должников» скалкой по хребту. Пришлось и нам влиться в их нестройные ряды. Ну, в смысле тех, что должники. На что только не пойдешь ради такого празднества... Отдыхающие у входа в таверну мужички, были быстро припряжены к делу и помогли мне затащить в общий зал трактира добычу. Старина Марк, встретил нас, привычно ошиваясь за стойкой. Он смотрел на «улов» широко раскрытыми глазами и даже, кажется, что-то говорил. «Фуух» — Усевшись на чистый от крови, участок кабаньей шкуры, пытаюсь прийти в себя. Только сейчас понял, насколько же я вымотался за утро. «Марк, старина, ну что ты кричишь? Дай отдышаться, а?» — Ничего ведь не слышу. Писк в ушах, превратился в навязчивый гул. А скупердяй багровел. Скупердяй кричал. Скупердяй плевался и исходил пеной изо рта. Скупердяй… Так ничего не добившись, махнул рукой и снова позвал с улицы мужиков. Которые быстро и деловито, как муравьи, обступили секача и затолкали его тушу в подсобку. Уладив все дела и прикинув, сколько времени осталось до начала церемонии, решил пойти домой ополоснуться и переодеться во что-то менее пахнущее. Уже стоя на крыльце, я машинально потер висок. «Ох уж этот гул.… И почему так сильно болит голова?»***
Эрастил — покровитель семей, он же — бог охоты и защитник деревень. В наших краях, к нему относятся с особым уважением и всецело почитают. Не сказал бы, что без оснований. Он — не требует помпезности и богатых даров, предпочитая практичность и искренность. Сейчас, перед его скромным алтарем, собрались все жители деревни, от мала до велика. Жених с невестой, степенно подходят к исполняющему обязанности жреца старосте, и начинается самая скучная часть - заученная много лет назад и ничуть с тех пор не изменившаяся речь, вгоняет всех присутствующих в полусонное состояние. Поддаться общему настроению, мне мешали пульсирующая головная боль и страх пропустить собственный выход. Роль моя, сводилась к малому — я должен был подать новобрачным кольца, а после — сопроводить их, до праздничного стола. Так уж случилось, что свадьбу сыграть сразу (то есть, три с половиной года назад), не вышло. - Сначала навалилась тяжелая зима, во время которой нам пришлось изрядно потесниться и растрясти запасы, выручая попавших в беду беженцев. Потом — был долгий период строительства и приведения в порядок пострадавших от наводнения земель. Проникнувшись бедой людей, с которыми столько времени вынужденно делили кров и пищу, мои односельчане не могли остаться в стороне. И активно помогали всем, чем было возможно. В общем, многое случилось за прошедшие годы. Всего и не перечесть. Скажу только, что было не только плохое - чего только стоит рождение Клариссы. А она, кстати, сейчас сидя на руках у своей мамы, активно строит смешные рожицы старосте, разбавляя серьезную атмосферу церемониала и вызывая умилительные улыбки, у всех собравшихся. Притоптывая от нетерпения, гости ждут окончания заунывной речи. Наконец, жених с невестой, обмениваются кольцами и, дружно выдохнув, свадебная процессия, направляется к праздничным столам.***
Аманда Экандейо, не замечая ничего вокруг, с глупой улыбкой смотрит на надетое мною — своей, теперь уже женой, кольцо. Мысль отозвалась радостным хороводом бабочек и теплотой в сердце. Губы сами собой растянулись в улыбке. Пришлось, буквально усадить, ушедшего в себя жениха, во главе самого большого из столов. Слева от него, заметив мой взгляд и задорно подмигнув, садится Тиас. Кларисса — солнце мое, самостоятельно, с кряхтением, умудряется забраться на стул рядом. Едва сдержала порыв помочь — она уже считает себя взрослой и точно отреагирует недовольным бурчанием... В три с небольшим года-то! Эрастил милостивый! - Это определенно пагубное влияние одного чересчур обаятельного аазимара! Неодобрительно кошусь на своего… племянника? Странный мальчик. Когда мы только познакомилась, то я была так впечатлена врожденной харизмой юноши, что помимо воли прорвались придворные манеры, вбиваемые в нашей семье из поколения в поколение. - Стыд-то какой… Но ничего. Не одной же мне страдать, вспоминая те времена? Месть была приятной - не так ли, «Месье Матиас?» Подмигиваю в ответ, поймавшему мой взгляд парню. Что-то почувствовав, он едва заметно дрогнул. - Мои губы сами собой растянулись в улыбке. А ведь если не считать мужа и дочки, то ближе него у меня теперь никого нет… Иногда задаюсь вопросом — «И как так могло получиться?» Когда мы, наконец, разгребли ворох проблем и начали готовиться к свадьбе, вдруг выяснилось, что он остался единственным, пусть и не кровным, но все-таки родичем — как мне, так и мужу. Может, у Экана остался кто-то еще в Абсаломе или далекой Тувии, но он всегда говорит, что слишком много времени прошло. Кто-то умер для него, а для кого-то, умер он сам. Моя же бабушка, не пережила последней зимы, а вслед за ней, ушел и дед, таким образом, оставив из родной крови только моё маленькое сокровище. Но… Смотря на подпрыгивающую на стуле Клариссу, не нахожу в себе горести — ведь они ушли счастливыми, успев понянчить внучку. По старой традиции, произнести первую речь, от имени молодоженов, как ближайшей родне, принадлежит племяннику Экана. Дождавшись, пока даже самые тихоходные гости усядутся, а чарки будут полны, он разводит руки в стороны и привлекает к себе внимание громким хлопком.***
— Здравствуйте дорогие гости и те, кто тайком пробрался за наш праздничный стол! — В ответ на нехитрую шутку, раздаются редкие смешки, а на лицах, появляются первые улыбки. Что ж начало положено — внимание я к себе привлек. А это, как говорится у бардов, уже пол дела. — Сегодня, мне выпала честь говорить от лица хорошо известных вам Экандейо и Аманды. Людей, которых я имею честь называть своей семьей… — Дойдя до этого момента, мой голос непроизвольно осекся. Как уже давно можно было догадаться — кровной родней дяде Экану, я не являюсь. И особой интриги, в этом нет. - Еще в детстве, суровый охотник, был мне представлен мамой как «Дядя Экан» — так и приклеилось. Когда-то давно, он еще будучи молодым наемником, путешествовал по всему Авистану. Однажды появившийся на пороге нашего дома, серьезно раненный диким зверем рейнджер, нуждался в помощи, а мама, как единственная в деревне травница, просто не смогла отказать. Даже, вынужденная в одиночку заботиться о малыше и переживая не лучшие времена, она выходила тувийца. Так, у нас в деревне и появился молчаливый охотник, поселившийся в маленьком домике на окраине. В качестве платы за лечение, мама попросила охотника приглядывать за мной - кто же знал, что эта, брошенная в шутку просьба, будет так серьезно воспринята суровым уроженцем юга? — «Жизнь за жизнь» — И его долг, я считал выплаченным до конца. Размышления заняли не дольше секунды. — …а так как, в нашей семье не принято много говорить… — Тут уже, к смешкам присоединилась большая часть присутствующих — про «аскетичную» манеру разговора дяди знал каждый. — …буду краток! Глубокий вдох… Выдох. Незаметно переведя дыхание, продолжаю. — Наша деревня многое пережила. Последние годы, выдались для всех нас, особенно тяжелыми… — Медленно проводя взглядом над затихшими столами, ловлю согласные кивки и непонимающие взгляды. — «Ну-да, ну-да. С чего вдруг такие речи, да на свадьбе?» — Вспомните то, что потеряли. Всех тех, кто не дожил до этого дня. — Улыбки, на лицах гостей застывают. У каждого перед глазами встает что-то свое. — Но за смертью, всегда следует новая жизнь. На месте сгоревшего дерева — обязательно вырастет новое. — Мой тихий голос становится все громче, постепенно переходя на высокие тона и выводя людей из задумчивости. — Сегодня, мы собрались тут, приветствовать рождение новой семьи! Самое лучшее доказательство того, что все было не зря! За Экандейо и Аманду! За новую жизнь! — За новую жизнь!.. — За Аманду!.. — Слава молодым!.. — Нестройный хор воодушевленных голосов был мне ответом. А главное — среди них не было ни одного грустного или недовольного. Как говаривал один старый бард — «Хочешь сделать людей счастливее — отбери у них что-нибудь ценное, а потом, верни обратно» - и судя по довольным улыбкам и радостному смеху, мне удалось и первое, и второе. Над столом, грянул гром сталкивающихся чарок.***
Пить или не пить — вот в чем вопрос… Задумчиво сверлю взглядом стоящую передо мной кружку. После моей речи, градус торжества быстро нарастал. Уже отзвучали поздравления и изрядно подвыпившие крестьяне, со счастливыми улыбками пустились в пляс. В самом центре хоровода - кружились новобрачные, под аккомпанемент девичьих голосов. Барда, увы, отыскать нам так и не удалось. Осень и зиму они, как правило, предпочитают пережидать в куда более теплых и густонаселенных краях. Пока взрослые были увлечены ритмом танца, горячие пирожки со столов, начали быстро разбираться малышней. Те, что не были съедены сразу — перепрятывались на потом. С гордостью отметил успехи на этом поприще, своей названной племянницы. - Да и сложно тут не заметить, когда все стянутое со стола перекочевывает в твою легкую походную сумку, взятую мной с собой чисто по привычке. Вбитая с детства привычка, не дала отказаться от этого неизменного предмета гардероба, каждого уважающего себя охотника. Наблюдая за тем, как быстро заканчивается в ней место, усилиями одной шустрой особы, понимаю, что все, что ни делается — делается к лучшему. Итак, вернемся к извечной проблеме деревенского мужика, а точнее – так и не початому элю. Уже несколько раз я порывался попробовать с таким трудом раздобытый напиток, но каждый раз что-то останавливало - а своей интуиции, я привык доверять. Головная боль, сбивает не успевающую формироваться мысль - складывалось ощущение, будто кто-то или «что-то», пытается дозваться до меня, достучаться до чего-то забытого, вместе с тем, вызывая ощущение нереальности происходящего. «А красиво…» — ловлю себя на мысли, наблюдая за игривыми лучиками света, в отражении кругов, расходящихся по поверхности напитка. «Стоп. Что?» — Приглядевшись, замечаю, что то же самое, происходит на всех столах. Вся жидкость, вдруг, стала слегка подрагивать, приветствуя нарастающий изнутри моей головы гул. Тренированное ухо, даже невзирая на громкий хор поющих голосов, улавливает дребезжание металлических приборов. Странное чувство нереальности происходящего, резко рассеялось. Я четко осознал - что творится что-то необычное, опасное… И что никто, кроме меня, этого сейчас не замечает. Быстро вырвать веселящийся люд из объятий праздника — задача почти невыполнимая. Вдруг, ощутив странное онемение в правой руке, перевожу взгляд и впадаю в ступор — к тыльной стороне ладони, едва подрагивая, приклеилась металлическая ложка. Слегка тряхнул рукой — не помогло. Уже с усилием, задействовав другую руку, все-таки отрываю столовый прибор от себя, но проблемы это не решило — звон усилился, а остальная металлическая посуда, начала медленно двигаться в моем направлении. Сглотнул вдруг ставшую густой слюну. Сосредоточив внимание на ложке, приставшей теперь уже к левой ладони, пытаюсь выбросить ее. «Не выходит!» - Борясь с паникой, снова тряхнул рукой, вложив в усилие весь свой страх и негодование, да так, что почувствовал боль в мышцах. С легким хлопком, покачнув меня потоком воздуха, ложка исчезла. — ТРРРЕСК! — В ту же секунду, со стороны изгороди, доносится громоподобный звук разорвавшейся древесины. Прочные, надёжные, толщиной с ногу взрослого мужика створки деревянных ворот, начали медленно накреняться, лишившись одной из опор. Перебитой пополам, одному мне известным снарядом. Из тела, будто вынули стержень. Обессиленно опускаюсь, едва успев опереться на спинку стула. Почти мгновенно, деревню охватывает гробовая тишина. Только упившаяся в стельку пьянь, продолжает голосить нехитрые куплеты, но постепенно, атмосферой проникаются и они. В наступившем молчании, отчетливо слышится звон подпрыгивающей посуды. Мир для меня замер. Виски, словно бы накрыло мягкими ладонями, избавляя от боли и даруя тишину, а вместе с тем, давая небывалую легкость и умиротворение. Я стал, будто бы немного выше, выйдя из своего тела. Мысли в голове - стали быстрыми, четкими, без усилий сменяя друг-друга. Будто лишившись сдерживающих всю жизнь оков, я мог в малейших подробностях вспомнить любой момент своей жизни. Я почувствовал Свободу. А потом, все закончилось. - Из странного состояния, меня вырвала боль. Нет, не так — БОЛЬ. От внезапной боли в руке, захотелось выть, но вместо этого, что есть сил сжимаю зубы. Ее словно выжигало изнутри, заполнившее вены пламя. Через мгновение, вернулась и боль в голове, ударив с удвоенной силой. Пока я пытался прийти в себя, беспокойство односельчан, начало перерастать в панику - подземные толчки усилились, теперь уже начав подбрасывать в воздух тяжелые дубовые столы. Откуда-то изнутри, пришла уверенность — дальше, все станет НАМНОГО хуже. Мозг еще не успел обработать полученное знание, но тело, как и много лет назад, в день гибели мамы, уже сорвалось с места и никем не замеченный в поднявшейся суете, я выбежал за ворота. Сразу стало легче. Словно лишившись лишнего раздражителя, гул в голове немного стих. Бежать мешает неправильно закрепленная сумка, с каждым шагом бьющая по ногам - без колебаний отвязываю ее и бросаю в сторону — «Мелкая, конечно обидится, но это я, пожалуй, переживу». — Уж чем задобрить наше проказливое чудо, у меня всегда найдется. Отвлекшись на эту мысль, чуть не пропустил знакомую с детства тропинку, ведущую вглубь леса. Сознание, переключившись в режим бега, начало машинально отсчитывать пройденные шаги. — «Раз-два, Раз-два» — Над лесом, стягиваясь в один тугой узел, стали собираться тяжелые грозовые тучи.