На стыке миров

- Мистер Старк, а вы бывали в открытом космосе? Тони посмотрел на единственного ученика, который не покинул класс после окончания урока, раздумывая над недостатком материалов в лаборатории, чтобы претворить в жизнь задуманные им проекты. Дел, по сути своей, не было, но он не мог усидеть, когда мозг отчаянно решал заданную задачку, меняя местами переменные и добавляя новые, для которых уже не находилось нужных букв, прокручивая формулы и сопоставляя значения. Основы для механизмов не хватало, что было главной проблемой, потому что Старк привык изобретать что-то новое и усовершенствовать старое во время размышлений. Получалось так, что изобретать было не из чего. Он уже раза три переделал костюм Питера, но свой не трогал: в нём и так было всё, что нужно. Компьютеров, созданных Локи, им с Паркером вполне хватало на двоих, да и очень многие вещи могла делать та броня, модель которой он выбрал для перемещения сюда - Пятница оказалась просто незаменимой. Тут одни очки Тони чего стоят. Высокие технологии, до которых люди в этом мире, а если быть точнее - году, ещё не додумались. Собственно, чем он сам занимался в том году, в котором застрял сейчас? - Бывал, - ответил Старк, стирая с доски нарисованные в запале объяснений схемы устройства Вселенной. Урок был посвящён астрономии по просьбе Питера, решившего, что волшебникам будет интересно узнать о космосе больше с точки зрения науки. - Каково там? Это страшно? - послышались тихие шаги, оповещающие о приближении человека и замершие у профессорского стола. Старк аккуратно сложил тряпку и положил её на тумбочку рядом, прекрасно чувствуя внимательный взгляд зелёных глаз между лопаток. Ему льстил подобный интерес, эго плейбоя закатывало от наслаждения глаза и просило играть на публику, но одновременно с этим Тони не считал симпатию парня чем-то серьёзным. Подростки, как всем известно, довольно влюбчивы, а историй со вспыхнувшей вдруг страстью к профессору - миллиард и ещё немного. Однако было нечто, заставляющее отметать все шутки в сторону - собственная тяга к той горящей жизнью атмосфере, витающей вокруг Гарри. Появление Поттера, его присутствие возрождали в нём умершие когда-то надежду и веру в эфемерные вещи, наподобие счастья и любви. Тони начал задумываться о том, что его черствое сердце вовсе не было таким уж бесчувственным, просто он сам сделал его таким. Сделал себя таким. Всегда легче запретить себе то, что может причинить боль, чем вкусить и обжечься. Но боль проходит, а шрамы остаются. - Не знаю, - хмыкнул Старк, поворачиваясь лицом к собеседнику. - Обстоятельства не располагали к рефлексии. - Как и сейчас, - склонил голову набок Гарри. Тёмная чёлка упала ему на глаза, и он откинул прядь лёгким взмахом руки, продолжая сверлить мужчину настойчивым взглядом. - Как и сейчас, - подтвердил Тони, не понимая, к чему клонит Поттер. - Вы хотите вернуться? - чеканя слова, спросил гриффиндорец. Его глаза сияли ожиданием, надеждой и уверенностью в ещё неозвученном ответе. Этот вопрос терзал парня с того самого дня, когда Старк объявил о скором падении Хогвртса. Тони покачал головой и вздохнул. Мужчина отчётливо слышал в словах парня кричащее: "Вы поможете?! Вы нас не оставите?! " Возможно, ему не хватало того, своего мира. Возможно, он даже скучал по знакомым лицам, вещам и пейзажам. Возможно, желал оказаться в своей кровати с чизбургером в руках и битвой, дышащей в затылок. Но он не мог обречь эту реальность на погибель, не попытавшись сделать хоть что-то. Все они, герои, такие, неспособные пройти мимо. Ведь душа наизнанку вывернется, а всё равно полезут в жерло вулкана. По крайней мере, все его попытки отказаться от супергеройства заканчивались полнейший провалом. Если он знал, что может помочь, то поможет. Легко и просто. А ещё очень грустно. Потому что делал больно другим своими выходками. Пеппер тому яркий пример. - И да, и нет, - вздохнул Старк, - мы здесь, быть может, случайно, но разве такое бывает случайно? - Разве это важно теперь? - Теперь - нет. - Вам страшно? Страшно остаться здесь навсегда? Страшно умереть не рядом с близкими и родными... в другом мире? Пространство между ними едва не скрежетало. Разговор вёлся спокойно, словно обсуждение грядущих выходных за завтраком в преддверии Нового года, но имел более интимный характер. Они будто прощупывали почву в головах друг друга, будто не могли иначе. Вопрос застрял в воздухе, проткнутый сотнями игл тишины. Зелёные глаза напротив карих. Шестьдесят сантиметров дерева между телами. Магия Поттера колыхала молекулы воздуха рядом, нагревая окружающий фон, обдавая жаром кожу. - Нет, - уверенный шёпот надломил тишину, а быстрые шаги разорвали её на куски, оставляя после себя неясный звон. Поттер столь неожиданно кинулся обнимать Старка, что мужчина не сразу осознал, в каком положении теперь находится. Парень буквально зажал его между собой и поверхностью стола. Такие быстрые движения и ни капли сомнения. - Спасибо вам, мистер Старк, - прошептал Гарри, обдавая шею горячим дыханием, отчего мужчина неосознанно вздрогнул; гриффиндорец крепко прижимал его к себе, упираясь подбородком в плечо: - Спасибо тебе, Тони. Поттер шумно вздохнул, слегка отстраняясь, чтобы снова посмотреть в тёмные глаза, в которых, казалось, можно увидеть целую Вселенную с миллионами тайн, загадок, энергий, сил и, естественно, звёзд. Эти глаза порой говорили слишком много, а иногда так настойчиво молчали, что можно было посчитать галлюцинацией то, что они говорили. - Сегодня снег, - невпопад сказал Гарри. - Да, - кивнул Тони, не пытаясь пошевелиться. - Завтра начнётся декабрь. - Зима... - завороженно протянул парень, переводя взгляд на губы Старка. Тони не понимал, что хочет сделать: дать гриффиндорцу подзатыльник и отправить восвояси или сократить расстояние между ними до нуля. В памяти почему-то всплыл образ Поттера, сидящего на полу с закрытыми глазами и сосредоточенного, образ Поттера, который боролся со страхом, который доверил ему себя, такого беззащитного и ранимого, в момент внутренней войны. Гарри решил за него, прильнув к груди Старка сильнее, почти вжимаясь, заставляя мужчину опереться на парту ладонями. Поттер, чувствуя, что его ведёт, нежно коснулся губами губ Тони, ощущая трепет крыльев бабочек в животе. Он лишь притронулся, легко, несмело, задевая щекочущие волоски аккуратных усов, а затем резко отодвинулся, ярко улыбнулся и выбежал вон из класса, оставив зависшего Старка одного. Так с Тони ещё никто не поступал. Прямота и импульсивность - вполне в стиле Гарри Поттера. *** Питер Паркер после астрономии держал путь в гостиную Гриффиндора, где ему нужно было скинуть учебники, а затем он собирался отправиться в лабораторию. За последнее время вокруг витало столько любви, что ему стало бы тошно, если бы не было так приятно. Он немного недоумевал - осень не особо располагала к светлым чувствам, но, видимо, кошмары заставили учеников забыть о страхах и размолвках, заставили их сплотиться, дали силы сделать первый шаг. В общих чертах, Паучку кружило голову разнообразие тактильных ощущений. Пусть они были похожи на эфирные отклики, но они стали частью его самого. Они дополнили его, хотя он даже не замечал раньше, что чего-то не хватает. Однако не хватало. Питер стал увереннее с этим теплом внутри. В прошлом он часто оглядывался на других, прежде чем сделать что-то, даже если он разбирался в этом лучше них, а теперь не было той нужды в одобрении, не было боязни ошибиться. Он тот, кто он есть. Со всеми своими косяками, за которые больше не стыдился. В Гриффиндорской башне было многолюдно, душно и шумно. Питера окатило сногсшибателным коктейлем из радости, дружеской любови, счастья и, кажется, похоти. Именно поэтому он и собирался ретироваться отсюда как можно скорее. Рон Уизли сидел в центре комнаты под ручку с Лавандой Браун, а Дин Томас странно косился на Джинни, яро объясняющую Симусу и Невиллу свою теорию о предназначении и переселении душ после смерти. Финиган и Долгопупс сидели с такими лицами, словно они заранее выпили по рюмочке и были готовы ко всему, в том числе к исполнению предназначения всей своей жизни и смерти во имя эксперимента. Гермионы нигде не было видно. Паркер решил, что она снова пропадает с Паркинсон в одном из заброшенных классов. Пэнси эти дни была хмурой и огрызалась пуще прежнего, но на то были свои причины: Драко закрылся в комнате и почти никого к себе не подпускал. Там что-то произошло, но Паучок не в курсе, что именно, однако не хотел лезть не в свое дело - и так знает больше, чем надо. Три дня назад он видел, как Локи припёр к стене Люциуса и что-то рычал ему в лицо, с силой сжимая пальцы на горле - зрелище не для слабонервных. Лафейсон выглядел так, будто ещё одно слово и он точно задушит мужчину, а лорд Малфой казался потерянным, словно не знал, что сказать в свою защиту. Паркер тогда знатно перенервничал. Конечно, он и не такое видел раньше, но как-то было страшно за человека, с которым однажды вёл высокоинтеллектуальную беседу, хотя беседой её назвать сложно... Ещё он чувствовал исходящие от Бога Обмана волны злости и переживания, что также не придавало спокойствия. Питер прошёл в комнату, кинул на кровать сумку и буквально выбежал из гостиной. Ему не нравился такой сильный напор, так что лучше переждать в другом месте. По дороге в лабораторию он решил зайти в библиотеку, чтобы взять что-нибудь почитать и отвлечься. К тому же, она была в том же направлении, и не придётся обходить весь замок. Но его планам не суждено было сбыться. Когда Паркер спускался по лестнице, которая собиралась вот-вот поменять свое направление, он наткнулся на Поттера. Или Поттер наткнулся на него? Неважно. Факт в том, что они едва не разлетелись в разные стороны от силы столкновения, как шарики. Портреты на стенах захихикали, некоторые посоветовали смотреть по сторонам, а кого-то вообще не было в своей раме. - Гарри, ты куда летишь? - потирая ушибленное место спросил Паркер, помогая другу встать, так как он сам удержался на ногах, а Поттер упал на колено и присел на ступеньку из-за боли. Человек-паук всё же... Гарри поднялся и тут же засветился, как золотой кубок, будто выиграл в лотерею и теперь мог жить припеваючи, совершенно бесстыдно наслаждаясь прелестями жизни и не забывая кормить собаку. Питер тоже улыбнулся ему, уже догадываясь, каким будет ответ на вопрос. Приятная рябь электрических импульсов прошлась по его телу эхом затухающих колебаний. - Не поверишь! - воскликнул Поттер. - К тебе! - Вау! - наигранно вытаращил глаза Паркер, а потом махнул рукой: - Говори уже.. - Я его поцеловал! - выпалил Гарри на одном дыхании. Было видно, что его распирало от непередаваемого восторга. - Чего?... СЕРЬЁЗНО? - кажется, у Питера задергался глаз. - Ну, просто чмокнул в губы, - пояснил гриффиндорец. - И убежал. - Ага, - хмыкнул Паркер, - а он что? - А не знаю, я же убежал, - ответил Гарри, смотря на Питера, как на идиота в облике Эйнштейна. - А до этого что? Мне интересно! Он, можно сказать, мне как родной отец! - Хм, он меня не оттолкнул. Это же хорошо? А потом меня повело... Я вообще не понимаю, что у этого мужчины в голове. Он словно открытая книга на языке, который я не знаю. - Просто помни, что Старк - такой же человек, как и все, а язык можно выучить. Поттер вздохнул. Его начинало отпускать. Магия струилась по венам горячими потоками. Он чувствовал, как нагрелся воздух между ними там, в классе. Она не была против, а, казалось, наоборот поощряла, если такое вообще возможно. Почему-то Гарри считал магию за отдельную личность со своими взглядами и тайным знаниями, которые волшебники не способны познать в силу ограниченности своего мозга. Он доверял ей. Ведь она доверяла ему. Они - одно целое теперь, когда он перестал бояться. - Ты куда шёл? - В библиотеку, - пожал плечами Паркер, - а потом собирался в лабораторию. В гостиной невозможно находиться. - Понятно. Могу составить компанию через полчасика, если хочешь. - Да, давай, - кивнул Питер. - Тогда увидимся в лаборатории. - Хорошо, - усмехнулся Гарри и побежал вверх по лестнице, слегка прихрамывая на левую ногу. Паркер закатил глаза и спустился вниз, направляясь в библиотеку. Ему необходимо было достойное чтиво для подпитки гениального мозга, хотя он никогда не считал себя гением. В хранилище книг было ожидаемо пусто. Ученики вечером пятницы не особо стремились за знаниями, так что можно спокойно искать интересную книгу без шепотков за спиной. Петляя вдоль стеллажей, Паркер замер, заметив в дальнем углу знакомые фигуры. Он честно не хотел подслушивать, но утонченный слух не спрашивал его разрешения. -... Просто оставь всё так, как есть. Эта вражда тебе же боком выйдет, - шипел Снейп. - Ты предлагаешь позволить этому мерзавцу указывать мне? - послышался ехидный тон лорда Малфоя. - Люциус, - начал Северус тоном, которым обычно обращаются к непослушным детям: - Верни на место то, что ты называешь своим мозгом. Я начинаю беспокоиться. - Север... - Не стоит, - спокойно отрезал директор. - Пойми, что сейчас Драко нуждается не в тебе и не в ком-то из нас. Подожди, дай мальчику прийти в себя. Когда ему понадобиться отец, будь отцом, а не как обычно. То, что ты осознал, что у тебя есть сын, заслуживающий нормального отношения, не отменяет твоих поступков в прошлом. - Ты прав... - спустя недлинную паузу вздохнул Люциус. - Я был ужасным родителем. Точнее, я им не был. - Уже не имеет смысла скорбеть о прошедшем, - устало ответил Снейп. - Все ошибаются, и ты не исключение. Дай ему право выбора, Люциус. Разреши ему решать за себя, а мистер Лафейсон... Скажу честно, я бы на его месте поступил точно также, но не делал этого лишь из уважения к тебе и нашей дружбе. К тому же, ко мне бы ты не прислушался. - Ладно, будь, что будет. Я лишь надеюсь, что с Драко всё будет хорошо... Дальше Питер не слышал, так как бесшумно удалился из библиотеки, прихватив первую попавшуюся книженцию. Он шумно выдохнул, когда оказался на расстоянии пяти метров от двери. Такие подробности ему абсолютно точно не хотелось знать. В принципе, вообще желательно ничего не знать - засыпать проще. Да, Люциус Малфой довольно сложный человек для понимания Питера. Он знал, что его воспитывали в строгих условиях, привычных обществу аристократов, но не знал ничего о его жизни и характере. Кто он вообще такой? Что представляет из себя, когда остаётся один на один с собой? Паркер не знал, но отчего-то очень сильно хотел узнать. Он был уверен, что Драко его простит, что бы тот ни сделал в прошлом: отец всё же, - однако отношения между ними не будут лёгкими. Итак, на горизонте замаячила новая загадка под кричащим названием "Люциус Малфой". Что ж, Питер любил загадки. Особенно, сложные, которые выворачивают разум наизнанку, а лорд Малфой уже во многом его изменил. Осталось лишь разгадать... *** Северус Снейп сидел в своём кресле и понимал, как сильно он устал. Последнюю неделю зельевар бывал чаще в Министерстве, нежели в Хогвартсе, по многим причинам. Во-первых, дливашаяся уже несколько лет холодная война вдруг неожиданно приобрела кровопролитный характер; большинство союзников Дамблдора можно смело отнести к безумным фанатикам, верующим в старинные предания, но способным на многое именно из-за силы своих убеждений. Им с мистером Лафейсоном приходилось работать в поте лица над зельями, чтобы как-то помочь работникам Святого Мунго и Аврорату. Министр же выступал перед волшебниками с присущими ему холодностью, рассудительностью и уверенностью, призывая к спокойствию и доверию бравым аврорам, а маги верили его властному тону, внимали каждому слову и видели в нем того, кто сможет их защитить. У Снейпа же от одного вида Риддла сжимались внутренности в узел от страха, потому что он видел, как Том беспощадно вспарывал глотки и проламывал ребра взмахом руки, потому что видел жёсткий изгиб губ и блеск странных глаз, искажающих красивое лицо во время битвы. В такие моменты Северус думал, что бывших Тёмных Лордов не бывает. Такой жажды убийства на грани безучастия ему не приходилось наблюдать никогда раньше. Изначально Министр не собирался устраивать из этого открытую конфронтацию: было приказано арестовывать бунтовщиков. Однако таким образом подавить сопротивление не получалось - умирало слишком много своих, а нападающие не скупались на режущие, колющие и запретные заклинания. По итогу в дело пошли серьёзные меры, и бились не на жизнь, а на смерть. Авроры заложников не брали, а вот Дамблдор хватал всех, кто под руку попадался. Не сам он, а его приспешники. Со стороны Снейпу казалось, что бывшему директору нужен Риддл. Он слово преследовал его по пятам последние две недели. На выпады в свою сторону и ненавидящие выкрики в духе: "Ты погубишь нас всех", - Министр отвечал снисходительным взглядом и ножом в сердце. Что удивило зельевара, так это любовь Тома к холодному оружию, он редко использовал магию. В общем, Северус почти уверен в том, что Том Марволо Риддл - сама Тьма, потому что именно она смотрела со дна этих сине-фиолетовых глаз, пронзая насквозь душу. Зельевар не завидовал Люциусу, работавшему с ним бок о бок уже столько лет подряд, хотя Министр стал проявлять свою тёмную сущность относительно недавно. Она словно спала до какого-то момента, чтобы пробудиться, набравшись сил. Во-вторых, Снейп, лорд Малфой и Том Риддл решали вопрос о закрытии школы после Рождественского бала. Нужно было сделать это как можно более аккуратно и обоснованно, чтобы не посеять панику и не раскрыть то, что прятала в себе Тайная комната. Старк не давал никаких прямых утверждений по поводу устранения проблемы, но и так было ясно, что за месяц оно не исчезнет само по себе. Как бы не хотелось Северусу спасти Хогвартс, он понимал - они не успеют. И вот сейчас директор сидел и ждал Министра к ужину для объявления о закрытии в связи с гражданской войной, вспыхнувшей в стране. Возможно, многие сочтут это нелогичным, так как Хогвартс - едва ли не самое безопасное место, но ученики тоже чувствовали, что замок слабеет. Волшебство и великолепие начали таять на глазах, а сам Снейп чувствовал тянущий магический фон из пресловутой Тайной комнаты. Грустно, но ничего не поделаешь. Родители студентов должны понять, что школа находится под ударом, а ослабление щитов сыграет им на руку. Неожиданно на его плечи легли тёплые ладони, жар которых чувствовался сквозь слои одежды. Ладони, тяжесть которых он не мог не узнать. Ладони, выученные им наизусть до каждого штриха вен и складки кожи. Затем ухо обожгло горячим дыханием: - Расслабься. Северус вздохнул и улыбнулся, кладя свою руку поверх чужой. - Ты вечно такой горячий. - Ох, спасибо, но я и без тебя это знаю, - шутливо усмехнулись в ответ. - Зато ты вечно холодный. - Тебя что-то не устраивает? - Вовсе нет.. *** В последний день ноября выпал снег. Он валил с самого утра, так что к ужину образовались небольшие сугробы, укрывшие мёрзлую землю долгожданным пледом. Слипшиеся крупные снежинки под потолком были первым, что Локи увидел, бесшумно входя в Большой зал к концу трапезы и скрываясь в тени, как и просил Северус. Трикстер усмехнулся, когда двери отворились в лучших традициях волшебного замка и в помещение вошёл Министр, а за ним два человека в чёрных плащах. Том Риддл с привычным каменным выражением лица прошествовал навстречу директору; его прямая спина и какая-то дикая грация привлекали внимание, и на ум приходило сравнение с дьяволом во плоти ангела. Ученики сразу притихли, так что в зале воцарилось молчание. Они завороженно и недоуменно наблюдали за проходящей мимо процессией, забыв в ту же секунду о еде, разговорах и спорах. Эхо шагов медленно сходило на нет. Одним из сопровождающих Министра точно был лорд Малфой. Этого типа Локи не узнать просто не мог: платиновые локоны слишком ярко контрастировали с плащом, а уж этот надменный взгляд... Люциус был последним, кого Лафейсон хотел бы увидеть сегодня. Желательно, вообще никого не видеть сегодня. Однако... Северус сказал пару фраз и передал слово Министру. Локи закатил глаза от их манипуляций, но отдал должное - сделать бы это всё равно пришлось, но устраивать такой фарс? Хотя не ему осуждать их - сам-то не лучше. Он прекрасно понимал, кем был и кем его видели Мстители. Сейчас уже не имело никакого значения его прошлое, но ему было важно вспомнить всё, что вспомнил. Важно было вспомнить себя, чтобы понять, кто он теперь. Через что пришлось пройти, чтобы стать тем, кем он стал. Сколько боли, страданий и злости было заперто в могиле, чтобы обрушиться лавиной на ослабевший разум. Столько ошибок было допущено, столько собственных иллюзий развенчано, чтобы стоять здесь и сейчас. И Локи считал, что оно стоило того. Стоило, чтобы вновь ощутить ту силу внутри, почувствовать стержень и, наконец, понять, что Богом Обмана просто так не стать. Однако он стал. Трикстер пробежался отрешенным взглядом по преподавателям и вновь наткнулся на лорда Малфоя, лицо которого на секунду застыло в удивлении, а затем вновь приобрело бесстрастное выражение, но глаза смотрели с непередаваемым чувством в одном конкретном направлении. Локи напрягся, отгоняя навязчивую мысль, и посмотрел в ту же сторону, куда смотрел Люциус. Что ж, мысль оказалась правильной, но тем не менее Лафейсон выпал в осадок от невообразимой гаммы эмоций, от великолепной детской радости до глубочайшей ярости: за столом Слизерина сидел Драко, игнорирующий массу внимательных взглядов разглядыванием пушистых снежинок под потолком. Локи вздохнул, успокаивая нервы, и откинулся головой на холодную стену, на которую опирался спиной. Веки сами собой закрылись, а по телу прошлась волна слабости, но он стоял. В голове стало пусто, как никогда, однако и думать особо не хотелось. Хотелось забыть обо всем и заснуть, как однажды заснул Один. Когда трикстер открыл глаза, ученики ленивой толпой покидали Большой зал. Слизеринского Принца уже не было на месте, как и Поттера с Паркером. Грейнджер и Паркинсон стояли в стороне и разговаривали. Локи снова устало вздохнул и направился в сторону директора, Министра и лорда Малфоя. - Северус, я тебе сегодня больше не нужен? - нагло встрял Бог Обмана в разговор. Ему было искренне плевать на то, что о нем подумают - их раздражённо-удивлённые лица достойны быть увиденными им. - Нет, - Снейп так покосился на него, что Локи весело усмехнулся. - Отлично, - трикстер развернулся было, но потом щёлкнул пальцами и повернулся обратно: - Вспомнил! Вы не видели, куда ушёл Драко? - Нет, - снова ответил за всех директор, хмуря брови. - Жаль, - Локи якобы задумчиво склонил голову к плечу. - Красавчика нужно найти. Вообще не понимаю, как он ходит, когда столько времени лежал, практически не шевелясь. - Он выпрямился и вкрадчивым тоном добавил: - А ещё нужно донести до него, что играть на моих нервах чревато последствиями. Лафейсон с нескрываемым наслаждением наблюдал за тем, как дёрнулся Люциус. Малфои сами по себе словно обладали невероятным искусством доведения трикстера до белого каления. Драко ему хотелось прибить к месту, чтоб не рыпался: лежал, значит, почти две недели с нечитаемым взглядом в пустоту, мучился, выл, умудряясь при этом устроить скандал парой слов на выдохе, в которых крайне нелюбезно просил оставить его одного, а теперь поглядите - вышел в свет. Это зудящее чувство беспокойства раздражало трикстера, но в то же самое время доказывало ему то, что он способен на переживания из-за другого человека. Пусть оно и было для него странным, даже инородным в каком-то смысле, но оно было...живым, человеческим. С Малфоем-старшим дела обстояли иначе. Да уж, феноменальный разговор у них тогда вышел, когда Драко послал всех к чёрту по грибы, по ягоды, исключая Локи, так как без него помереть не особо трудно и выбирать не приходилось. Однако к конфликту привело не это, а то, что трикстер совершенно случайно увидел в пролетевшем в сознании слизеринца воспоминании. Строгость строгостью, но дети не должны беспрекословно подчиняться родителям, а за подростковый бунт так не наказывают. В общем, они с Люциусом знатно покидались ядом, а потом Лафейсон лишь чудом сдержался от убийства. Куда, спрашивается, подевалась его рассудительность? Лорд Малфой явно хотел что-то сказать, но передумал, поймав взгляд Северуса. Какой послушный мальчик! Друзья плохих советов не дают, так ведь? Локи вдруг стало так смешно от их пантомимы. В нем снова появился азарт к жизни, такой родной, привычный. Снова захотелось сбивать окружающих с толку, наводить на ложные мысли и развлекаться, как когда-то. Проще говоря, издеваться над людьми с помощью иллюзий, обманов и внушения. Это ведь так забавно. Это ведь его суть. Это то, что в нем главное. - Ладно, господа, - Локи театрально хлопнул в ладоши и поклонился: - Долг зовёт. С этими словами он исчез и появился в комнате Драко, которая пустовала. И что этому мальчишке на месте не сидится? *** Белые снежинки падали на его лицо и таяли, оставляя после себя мокрые дорожки. Стальные глаза смотрели на такого же цвета тучи, не фокусируясь ни на чём. Все звуки проходили мимо, оставляя парня во власти тишины. Она баюкала и напевала ему колыбельные, когда боль прошла, но пришло понимание... Такие прекрасные снежинки, но такие холодные. Хрупкие и идеальные, они погибают под солнечными лучами, в тёплых руках и на ресницах, они несут с собой свежесть и чистоту, то, что иногда заставляет вдохнуть полной грудью и улыбнуться. Иногда они заставляют поверить в чудо, в мечту, которой не суждено было сбыться. - О чём вы думаете, смотря на звёзды? Юношеский голос прозвучал дико в атмосфере спокойствия и умиротворения, но слишком тихо, чтобы разбить таинственную ауру, так отчаянно скрываемую снегопадом. Он лежал на холодной, едва припорошенной снежными хлопьями земле, раскинув руки и ноги в стороны. Холод протягивал свои негнущиеся пальцы к бледной коже спины сквозь тонкую ткань мантии, ощутимо царапая, но не раня. Чёрные венки на кистях проглядывались из-под небрежно вздернутого рукава, из-за чего казалось, что на земле лежит труп, гниющий и хладный труп. - Помню, в детстве мне было страшно, - не услышав ответ, продолжил Драко завораживающим тоном, словно размышлял вслух, отчего становилось не по себе: - Я боялся долго смотреть на звёздное небо... Оно дизориентировало меня, затягивало, возникало чувство падения, будто летишь в пропасть, в бесконечную бездну, из которой нет выхода... Тогда казалось, что упадёшь, и никто не сможет спасти, никто не остановит твой полёт, останешься один на один с тем, что видится на дне. А дно всегда таит нечто страшное. То, что ты считаешь страшным. Парень поднял руку в воздух, и рукав задрался ещё выше, обнажая ветвящиеся тёмные жилки почти до локтя. Он открыл ладонь навстречу снежинкам, но они лишь касались кожи и сразу таяли, не успев рассказать свою историю до конца, не успев окончить полёт. Его длинные пальцы приковывали взгляд, оторваться было просто невозможно. Драко казался далёким, словно не отсюда, словно сейчас он где-то совершенно не здесь, а там, в своём странном мире, куда нет ходу другим. - Но иногда, - снова заговорил слизеринец, опуская ладонь на свою грудь. - Иногда нужно прыгнуть в неё специально. Прыгнуть и увидеть лицо того, чего так сильно боишься... Я думал, что схожу с ума. Думал, что умираю..почти чувствовал, как ломается позвоночник, слышал этот отвратительный звук, ощущал, что с каждой секундой всё тяжелее дышать...но не мог закричать, не мог позвать на помощь... И шёпот... Малфой горько усмехнулся, вспоминая что-то, что явно не было приятным, и затих. На его ресницах собирались снежинки и медленно, мучительно прерващались в воду, едва дотрагиваясь до тёплых щёк. Он определённо точно знал, что именно говорит и кому, оставаясь при этом отрешенным. - Шёпот...я ведь не понимал, и мне было больно, - в том же тоне поведал Драко, - я не понимал, что он говорит, чего хочет, и меня выворачивало, корежило... А потом вдруг понял... Парень смежил веки, оставаясь неподвижным. Шрам вдоль щеки и острые скулы делали его профиль парадоксально прекрасным и хищным в сочетании с пепельными прядями, разметавшимися по снегу. - Почему ты говоришь это мне? - холодно и жёстко прозвучало в пространстве, разгоняя купол безмятежности своей грубостью. Драко распахнул глаза, вновь оглядывая снежинки расфокусированным взглядом, а затем медленно сел и поднялся на слабые ноги, которые, очевидно, не хотели держать своего хозяина. Его немного шатало от недостатка сил в теле. Слабость даровала ему ощущение того, что скелет не выдерживает собственного веса, веса мышц, нервов и связок, словно позвонки превращаются в прах, а кости ломаются. Но это временно. Теперь он был в этом уверен. Парень упрямо выпрямил спину и поднял голову, глядя в глаза собеседнику. Было в слизеринце что-то, заставляющее прислушаться и уступить. Что-то знакомое и неизведанное одновременно. - Потому что вы поймёте, о чём я говорю, - спокойно констатировал Драко, а затем, словно издеваясь, добавил. - Мистер Риддл. Министр ничего не ответил, оставаясь внешне спокойным. Его странные глаза приобрели тёмный оттенок, а снежинки ярко контрастировали с угольными прядями волос, слегка растрепанных ветром. Он держал руки в карманах, внимательно наблюдая за Малфоем, сделавшим пару шагов навстречу. - Вам знакомо нечто подобное, не так ли? - стальная радужка блеснула в свете отраженных от белого снега лучей, исходящих от окон школы. Риддл молчал, не собираясь отвечать на прямой вопрос. Однако он знал, что Драко и не ждал от него ответа. Вопрос был задан чисто ради формальности. Парень смотрел на него снизу-вверх, но отчего-то у Министра возникало ощущение, что это он стоит на коленях, а вовсе не Малфой. Неожиданно рядом с ними появился Локи. Его ухмылка явно говорила о том, что он здесь давно. И всё слышал. Однако Риддл пришёл к выводу, что Бог Обмана чувствует себя точно так же, как и он сам. Непонятно почему, просто понял по одному взгляду и всё тут. - Я знаю, что вы оба ищите, - невозмутимо сказал Драко, тогда как его глаза становились все более рассеянными. - Вы ищите одно и то же, даже не зная об этом. - Правда? - поднял бровь трикстер, пытаясь усмехнуться, но вышло коряво, так что он сам удивился такой своей реакции. - Да, - подтвердил парень. - Вы ищите пророчество. То, что на первой странице, которая вырвана. У вас разные книги, но легенда одна. Локи не то чтобы удивился, скорее был шокирован. Он никому не говорил это, даже вскользь. Залезть к нему в голову незамеченным едва ли кто-то бы смог. Что ж, его только что знатно ударили под дых оттуда, откуда он этого точно не ждал. Лицо Риддла стало резче, но заметить изменения невооружённым взглядом очень сложно, если не знать его достаточно долго. Оба мужчины чувствовали себя загнанными в ловушку, не осознавая причины, по которой это чувство возникло. Их будто прижали к стенке в лабиринте, где они никогда не бывали. Они ощущали опасность, хотя им вовсе не угрожали. Их, по сути, лишь поставили перед фактом. Для них это было...необычно. Снег все так же продолжал укрывать территорию Хогвртса своим одеялом, а тишина все так же подслушивала удивительный разговор, сливаясь с голосами говоривших, вплетая в них тень загадочности секундными паузами. - Я знаю его, - выдохнул, наконец, Драко. Видимо, стоять ровно он больше не мог, так что его плечи немного опустились, а затем парень опять поднял голову к небу, разглядывая серые тучи. Мужчины лишь молча наблюдали за ним и оба понимали, что обратно в замок его придётся нести - голос становился все слабее, а глаза едва ли не закатывались. Однако ощущение, что их обвели вокруг пальца не уходило, но они не понимали, в чем именно их обдурили и когда. - Я знаю пророчество, - повторил Драко и опустил голову, поднимая на Локи и Тома совершенно, абсолютно чёрные глаза...