Дневники Адель

9:00 Я вскакиваю от того, что мама, распахнув дверь комнаты, хлопает ей с размаху об шкаф, и тут же начинает стягивать с меня одеяло. - Проснись, соня, тебе сегодня идти к красивому мальчику работать, ты помнишь? Меня пробивает пот. Конечно, забудешь такое. - Маам, мне туда только к обеду, а сейчас только девять утраааааа! - Правильно, поэтому иди умывайся, принимай душ и иди топай завтракать. А я на работу. Она умудряется окончательно стащить с меня одеяло, чем полностью прогоняет последние остатки сна. Оно и к лучшему – после посиделок наедине с собой все мои сны были овер-тревожными. Снилось, что мама снова работает в детском саду, как когда мне было 7,а я пришла в ее младшую группу после школы. Я ей предлагаю помочь с чем-то (убрать сухие листья на площадке, кажется) а она мне почему-то сжигает волосы…. огнетушителем (сон же!). Недоумение. Потом еще сон про то, как отец умирал, а мне было его жалко (лежал такой маленький, бледненький (хотя он совсем наоборот, плотной комплекции), а у меня сердце разрывалось, и я во сне не помнила, какой он оказался в жизни гад). А потом сон про то, что отец превратился в огромную, размером с человека, улитку и был какой-то весь мерзкий, скользкий, медленный и противный. Надо меньше спать. Да, и, вообще-то, спать по 20 часов все-таки чересчур. Я вскакиваю и нащупав тапочки, хватаю со стула толстовку – прохладно! – иду в ванну. Проходя мимо окна замечаю, что как-то пасмурно и дождь собирается – ну неужели уже осень наступает? Чищу зубы и думаю, что бы такое надеть, чтобы и красиво и при этом нельзя было заметить, что я слишком готовилась к встрече? Улыбаюсь своему отражению в зеркале, сжимаясь вся изнутри (от счастья?) неужели, все, пропала я? Как я с ним разговаривать – то буду? Мычать , как при первой встрече, все два часа я не смогу. Как я вообще на это согласилась? Уфф… Время незаметно проходит за поиском идеального аутфита (ага, прикиньте какие слова знаю) на сегодняшний вечер. В районе двух мне звонит Лана и зовет в кино. - Извини, не могу, мне тут работу подкинули… - Ооо, работу? Что за работа, рассказывай? - Не могу, уже пора бежать!... - Ну как выйдешь, по дороге позвони, мне интересно! А мне и сказать-то нечего. Не про уборку же говорить. И не про то, что я буду будто бы сиделкой. И не про Тимми уж точно – а то там как начнется.. Решила надеть любимую бирюзовую толстовку с Хэлло Китти и джинсы; мило и никто и не подумает, что это мой «особенный прикид». Тут я понимаю, что уже конкретно так опаздываю. И никакой Лане позвонить не успеваю, конечно же. Мчусь по улице, чуть не сбивая на перекрестке старушку – вечно они под ногами путаются! И влетаю в подъезд в 15:10. Дверь мне открывает мадам с недовольной миной. - Ты еще и любительница опоздать, я смотрю. Проходи, как тебя зовут, кстати? Оппа, точно – мы же еще не познакомились! - Меня зовут Аделина, можно Адель или Лина, только не Ада. - протараторила я заранее заученную фразу - Ну надо же, сколько условий. Меня зовут просто Марта. - Очень приятно. - Взаимно. Иди, возьми пылесос в соседней комнате, тряпку для пыли на тумбочке и протри в комнате у Тимо - у него аллергия на пыль, поэтому, в первую очередь тебе нужно будет следить за тем, чтобы на его вещах не было пыли. Я про себя вздыхаю – все-таки уборка. А я уже раскатала губу на свидание. Хотя какое тут свидание.. Под таким надзором.. Я беру пылесос в одну руку, тряпку в другую, и, уже у двери в его комнату понимаю, что мне жуть, как страшно – что же сейчас будет?... Как я на него посмотрю, как поздороваюсь, а что дальше-то говорить и как себя вести?.. Ойойойой… Что вообще обычно в таких ситуациях говорят? «Привет»? Я говорю: «Тук-тук» - и локтем нажимаю на ручку двери. «Скрррр» – смазать уже ее пора, вот что! Марта подходит и помогает открыть дверь. За дверью никого, ветер колышет занавески. *сверчки* Она спохватывается: – Ах да, забыла сказать тебе – Тимо сегодня уехал к своему отцу, скорее всего, вернется поздно, ты его уже не застанешь. Облегчение накрывает меня теплой волной. При этом я, видимо, выгляжу здорово обескураженной, потому что она кладет руку поверх моей и говорит: – Не беспокойся, за этот день я все равно тебе заплачу и отпущу пораньше. Будто я жадная добытчица, е-мое. Внутри от горла к животу будто протянулась веревка, которая тянет и давит на грудную клетку одновременно. Это, кажется, разочарование, и похоже даже тоска. Мне ведь так хотелось вновь его увидеть, а теперь до пятницы ждать… Если он еще в пятницу никуда не умотает. А то ведь вот, как оно вышло – он, оказывается, может выходить из дома и даже кого-то навещать.. Зато спокойно приберусь тут, надеюсь, в этот раз ничего не сверну… После уборки Марта меня поила чаем и расспрашивала, чем я занимаюсь, в какой школе учусь, любимые предметы и прочее. Сама, при этом, от ответов на вопросы постоянно уходила. Ну, да не суть. Мне как-то пока не очень интересно знать о ней что-то более того, что она мама Тимо. Где он там бродит, засранец?!.. Я так готовилась к встрече с ним.. В пятом часу я засобиралась домой, и она уже у двери протянула мне свернутые в трубочку деньги. – Ну все, до пятницы, Адель, спасибо! Я вышла на лестничную площадку. Спустилась на один пролет вниз, и посмотрела – тридцать евро! Даа, щедро! Интересно, с чего так вдруг? Засунув деньги в карман, я поскакала по ступенькам вниз. Настроение было, в целом, задумчивое, и, выскакивая из двери подъезда, я чуть было не споткнулась о сидящего на ступеньках человека. Черт, это же Тимми. Точно - он. Сердце бешено заколотилось, и показалось, что сейчас потемнеет в глазах. В 17 веке я бы уже упала в обморок, а он бы меня подхватил, обмахнул бы моим же веером, потом поцеловал и мы жили бы долго и счастливо, а умерли в один день. А, но он же чем-то болен... наверное, не очень долго жили бы. Тимми вздрогнул и обернулся на звук хлопающей двери – О, привет. - Т-ты чего т-тут сидишь? - заикаясь, выдавила яz - Не хочу идти домой, вот и сижу. - Почему? - С отцом поругались, а мать, если я сейчас вернусь, станет расспрашивать, расстроится и, как всегда, расплачется. - Дааа.. такое себе.. Тебе не холодно? – я заметила, что он потирает руки и вообще, сидит на холодных ступеньках в футболке и шортах, а на улице сыро и ветер прямо-таки насквозь продувает. - Не, нормально, ты только маму из себя не строй, хорошо? - Я не строю никого, я вижу, что тебе холодно. – говорю я сердито. - Вон, руки ледяные, а ты, вроде как, нездоровый у нас. (Мисс бестактность тысячелетия) Говоря все это, я беру его руки в свои и вздрагиваю – до чего же они холодные. А какие красивые пальцы... Он будто пианист, хотя пианино я в квартире не замечала.. Он тоже вздрагивает и, когда я потихоньку отпускаю его ладони, немного задерживает свои руки в моих. Тут в моей голове начинает шуметь. (буквально, помехи, как после окончания телеэфира) Я суетливо стаскиваю с себя толстовку и пытаюсь натянуть на него, ворча, что он себя угробит, а виновата опять буду я. Он внимательно смотрит на меня, просовывая голову через горловину толстовки, и начинает снова улыбаться той самой лукавой улыбочкой, которую я уже замечала на его лице в первый день знакомства. - Хорошо, хорошо, я надену твою толстовку, а то ты мне сейчас клок волос вырвешь молнией, или вообще в угол поставишь за плохое поведение. Он надевает мою толстовку, и у меня снова перехватывает дыхание. Мдааа, если так будет продолжаться дальше, то тут из нас двоих скорей коньки отброшу я: Слишком уж ему у лицу этот глубокий бирюзовый, а с Хэлло Китти на груди он выглядит, как австралийский серфер, или калифорнийский бездельник. Черт. Я остаюсь в одной рубашке и тут становится холодно мне. - Ты планировал тут сидеть до ночи, или, может, куда-нибудь прогуляемся, раз уж выяснилось, что ты можешь ходить (браво, Аделина, и еще одна статуэтка за дабл-бестактность твоя). - Окей, пойдем, только на улице сидеть тебе будет холодно, а денег я с собой сегодня не захватил. - О, не переживай, мне твоя мама выдала зарплату за то, что я пришла к тебе, когда тебя не было дома. Он начинает хихикать. – Ты всегда такая смешная и агрессивная? Блин, агрессивная, ну вот – оно. Мне же говорили… - Перестань смеяться, а то я снова стану свидетелем того, как ты чуть не умер. Он ржет уже в голос, приобнимает меня одной рукой, от чего мне тут же становится жарко, и, отсмеявшись, говорит: - Пойдем, я знаю тут одно симпатичное кафе неподалеку.