Принцессы не плачут: Паутина Прошлого

— Сэм, — парень смотрел на лежащую в больничной палате девушку, которая улыбалась сквозь боль и слезы, — я тебя больше не оставлю одну. И не надо так смотреть на меня. По щекам лились обжигающие слезы. Волчица не могла поверить в то, что ее прыжок, ее, казалось бы, спасение, всего лишь сон. Ей чудилось, что так она спасет гораздо больше жизней. Но сейчас на нее обрушилось осознание того, что в погоне за местью, она только лишилась очередного члена стаи. Один за другим волки уходили из жизни. Оставляя ее без стаи, которой нужен вожак. Превращая в волчицу-одиночку, не желающую приносить проблемы кому-то еще. Саманта и подумать не могла насколько все закрутится, если она попробует исправить ошибки прошлого. Одни ошибки неизменно тащили за собой другие и так до бесконечности. Буквально неделя затишья. Всего семь суток на восстановление. А после ее ждала битва. Та, которая расставит все точки в ее биографии. Слишком ясно Саманта осознавала, что не вернется с поля боя. Слишком четким было понимание того, что она задержалась в этой жизни. И хотя отец был резко против того, чтобы девушка участвовала в этом замесе, который Эмиль назвал достаточно коротко, но тем не менее, более подходящего слова никто найти не смог. «Мясорубка». Емко. Красочно. По делу. Саманта не давала отцу даже иллюзии выбора. Поставила перед фактом. Ушла со скандалом, но потом надеялась вернуться. Пусть в глубине души, но все же. Между братьями шел ожесточенный спор. Битва грозилась обернуться чем-то страшным. Ральф не хотел рисковать жизнью своих волков, Макс доказывал, что война неизбежна, если они допустят, чтобы Итан Вуд совершил свой кровавый ритуал. Вожак рвал и метал. Хелен молча следила за перепалкой, которая грозилась перерасти в драку. Саманта закрыла разгорячённое лицо ладонями, только бы не видеть этого всего. И хотя Фоллы во всем винили Мию, волчица считала виноватой в первую очередь себя. — Ты угробишь себя, угробишь Джона, — Ральф демонстративно загибал пальцы, сотрясая воздух криками, — угробишь Сэм. В конце концов, Макс, ты выплатил с полна. Пусть она решает свои проблемы с вампирами сама. Волчица была готова заплакать. Вожак Фоллов искренне считал ее ни в чем не виноватой даже после тяжелого и долгого разговора, где она во всех подробностях и красках описала все, что происходило. — Ты понимаешь, что это все равно коснется всех нас? Мы должны дать отпор. — Не все проблемы решаются кулаками, брат, сколько еще нужно потерять, чтобы ты это понял? Вошедший в комнату Конрад отказался вставать на чью-то сторону, хотя волки и понимали, что он уже знал, как поступил бы на их месте. Старый волк видел больше, чем братья. Мыслил шире. Предвидел не одну развязку. Оборотни сели возле Конрада. Старик, задумавшись на минуту о чем-то своем, заговорил совсем не о том. Он смотрел на сжавшуюся Саманту и севшего рядом с ней распаленного Макса. — Это будет большая и чудесная история, ведь полюбить человека, отвечающего тебе взаимностью, — это само по себе чудо. А еще лучше и важнее найти в нем родственную душу. Ральф обнял Хелен, наблюдая за братом. Макс слушал внимательно, пульсирующая на виске вена выдавала его напряжение. Саманта осторожно гладила его по руке, пытаясь успокоить. — По-настоящему родственная душа — это тот, кто понимает и любит тебя, как никто другой, — продолжал старик, глядя на молодых оборотней, — кто всегда рядом, чтобы ни случилось. Будет немало всего, жизнь разнообразна и сложна, но вдвоем, все будет в лучшем виде. — Я благодарен тебе за все, — Макс сжал ладонь Саманты, выслушав напутствие деда. — спасибо, что ты рядом. Возможно, не те слова ожидала услышать волчица, но и эти вполне подходили. Вся стая смотрела на нее. Наверное, стоило что-то сказать, но она вряд ли смогла бы уместить все свои чувства в одно предложение. Но попытаться стоило. Она набрала в грудь воздуха, намереваясь ответить. Но слов так и не подобрала. Девушка уткнулась ему в плечо, закрыв глаза. Саманта чувствовала его прикосновения. Хотелось растянуть этот момент до бесконечности. Отодвинуть предстоящую мясорубку. Словно все это происходило не с ней. Она вообще ничего не знает. Но так нельзя. Больше всего на свете ей не хотелось терять его. — Была идея, — София внимательно осмотрела присутствующих, решая стоит им рассказывать все или нет, — Старый Свет всегда был не в восторге от выходок вашего князя, и Анхель Мора, как один из сильнейших вампиров Европы, видел на этой… должности тебя, Виктор, — вампир удивленно приподнял бровь, — но чтобы свергнуть Вуда нужна была поддержка не только вампиров, но и оборотней, — ее взгляд скользнул на напряженного до чертиков Фолла, — не смотри на меня так, я не знала, что у вас будет запечатление и прочие ваши волчьи штуки. — Мы не планировали изначально сюда переезжать, — вклинилась Саманта, крутящая в руках кружку с черным чаем, — откуда вам было знать? — Гипнотизируешь нужного человека, подсаживаешь ему в голову мысль и, считай, что план удался. К тому же, ты искала любой возможности скрыться от своей банды и главаря. Кстати, знаешь его имя? — волчица отрицательно мотнула головой, с ужасом осознавая, что не знала об этих людях совершенно ничего, — его имя — Кло. Сотрудничает с Вудом и поэтому его тяжело убрать без шума. — А Говард? — Ван Арт решил все-таки прояснить этот вопрос. — Говард — игрок на два фронта. Кто больше надавит, тем и подчиняется. Но кое-кто, — вампирша выразительно посмотрела на Макса, — умудрился убить его. А ведь он мог предоставить много нужной информации. Оборотень взорвался моментально. Вскоре словестная перепалка между Фоллом и Фон Гельц грозилась перейти в рукопашный бой все того же Макса, но, по правилам этикета, с Ван Артом. Ведь женщин бить нельзя. Даже если эта женщина — опаснейшая вампирша Европы. Мия сидела молча. После того, как Виктор сорвался с места, она хотела вклиниться, но Саманта, распихавшая всех локтями в сторону их мест, ее опередила. — Хватит, — волчица прикрикнула, — как малые дети в песочнице. Он защищал меня. — А зачем Вуду понадобилась я? Вопрос прилетевший от Мии заставил Софию мучительно закатить глаза. Если бы она могла себе позволить такую роскошь, как собственноручно открутить голову этой девчонке, то непременно воспользовалась бы этим. Но увы. Ван Арт зорко следил за сохранностью Рожденной Луной. И Фон Гельц пришлось объяснять спокойно. — Тебя вообще в планах не было, Вуд хотел заставить Фоллов напасть на вампиров. Они бы не смогли молча смериться с потерей члена стаи от рук вампиров, к тому же, если это будет маленький, ни в чем неповинный волчонок. Слова Софии хоть и расставляли все на свои места, но Максу легче не становилось. Шон стал бы разменной монетой в политических играх в силу своего возраста, а ему потом пришлось бы всю жизнь винить себя в смерти племянника. И если до этого казалось, что долг выплачен, то сейчас оборотень вновь почувствовал себя обязанным. Вена на его шее пульсировала, выдавая его внутреннее напряжение. Саманта осторожно взяла его за руку, пытаясь успокоить. Фолл сжал ее ладонь несколько сильнее, чем следовало, что заставило волчицу шикнуть от боли, но руку она не одернула. — Но тут влезла ты, — София продолжала освещать историю с новой для всех присутствующих стороны, — и создала проблемы всем. Если до этого, благодаря Виктору, ты не представляла особой угрозы для вампиров, то, когда начались поиски, Итан Вуд заподозрил неладное. Плюс смерть историка в Европе, из-за чего Анхель Мора решил, что ты в сговоре с Вудом. — Это мы слышали от Агаты, — недовольно пробурчала Мия, — есть что-то еще? Фон Гельц кивнула, намереваясь продолжить рассказ, но Саманта не удержалась от вопроса: — Это все, конечно, хорошо, но зачем вашим князьям я? Я ведь не просто оружие, верно? Волчица смотрела на Софию, которая уловила связь ее вопроса с их разговором в Амстердаме. Тяжелая ночь заставила всех валиться с ног. Весь день оборотни и Мия проспали, восстанавливая силы. Стараясь восполнить истощенные ресурсы своего организма. Каждый готовился к худшему, но не переставал верить в лучший исход событий. Саманта задумчиво водила пальцем по муке, рассыпанной на столе. Макс подошел к ней со спины, крепко обнял. Его губы коснулись ее затылка. Волчица осторожно вывела надпись «end». — Макс, а если это конец? Нельзя ведь вечно выживать. Фолл взял ее руку в свою, а второй приписал «HAPPY», улыбаясь. Он вдыхал аромат ее волос, словно старался запомнить каждую нотку. Его руки скользнули по телу девушки. — Мы придумаем свой Happy end, — девушка обернулась к нему, в ее глазах стояли слезы, — соберись, боец, у тебя такой шанс снести всем обидчикам головы. Саманта опустила голову ему на грудь, давая волю эмоциям. Она впервые за долгое время хотела все отпустить, дать разрядку. Сколько всего ей хотелось бы изменить, вычеркнуть навсегда с потрепанных страниц своей жизни. Но вместо этого ей оставалось только обнимать оборотня, надеясь на лучшее. Его запах стал таким родным. Макс принимал ее любой. И пусть она стала практически обычной девушкой, потеряв возможность обращаться, это ничего для него не поменяло. Она осталась все той же принцессой, которая не плачет просто так. И даже когда очень больно. Молодые люди так и стояли в обнимку, закрыв глаза. У каждого были своим воспоминания. Но они неизбежно были разделены на двоих. Макс уткнулся носом в ее волосы, вспоминая, как выскочил из автомобиля, увидев облитую грязью девушку. Как бегал с ней по лесу. Их поцелуй на крыше. Звонкие пощечины. Как упрямо стоял часами под ее двором, под проливным дождем. Он вспоминал, как девушка бросилась ему на шею там, в аэропорту, шепча лишь одно: «Я так рада, что ты цел». Парень не помнил плохого. Все, что он делал неизменно ради нее. И если бы пришлось вновь пройти этот путь, то Макс ничего не стал бы менять. Саманта прокручивала в голове совсем другие картинки из прошлого. Все были неизменно темные, но везде светлым лучиком пробивался Макс. Она помнила, как он вытащил ее из передряги впервые. Полез под пули. Как врезал Кловису за то, что тот оболгал ее. Не поверил. Как выломал дверь, не захотев уходить так просто. Помнила, как кричал на нее, когда узнал о их с Мией приключениях. Девушка бросила взгляд на надпись на муке. «HAPPY end». По щекам вновь потекли слезы. Как бы ей этого хотелось. Она беспомощно сжимала руку Фолла, не веря в хороший исход событий. В конце концов, войны без жертв не бывает. Волки прибыли за десять минут до назначенного времени, но их уже ждали. Вампиры заметно нервничали, наблюдая за столпотворением. Мия мельтешила перед глазами, раздражая всех еще больше. Фон Гельц, решившая на минуту отвести в сторону Саманту, чтобы дать ей успокоиться вдали от этой предсмертной клиники. — Позволишь, я украду ее на пару минут? Фолл слабо улыбнулся, но кивнул, отпустив волчицу вместе с Софией. Когда вся толпа, готовившаяся к самому кровопролитному бою за историю их жизней, осталась где-то позади, вампирша остановилась. Она видела, как Саманта нервничает, наблюдая за всеми этими людьми, смерть которых им предстояло предотвратить. Казалось, что волчица уже знала, что не все выйдут живыми. Девушки, за свою жизнь, уяснили одно правило — войны без потерь не бывает. Только кто станет этой потерей сегодня? — Хотелось стать другим человеком, — вдруг заговорила волчица, — кем-то большим, чем киллер. София ждала этих слов. Слишком долго Саманта держала в себе эту тайну, пыталась сбежать от проблем, а потом, осознав, что это неизбежно, остановилась. Попыталась все исправить. Но вовремя ли? Наблюдавшая все эти годы за ней Фон Гельц могла с уверенностью сказать, что девушка просто не могла принять себя той, кем она являлась на самом деле. Рожденный убивать никогда не станет примерным семьянином. Так и Саманта. Рождена альфа-волчицей, всю жизнь билась за то, чтобы доказать, что она чего-то стоит. Вовремя ли пошла переоценка своей жизни и действий? Нет. Но ведь процесс запустился и теперь механизмы, которые так кропотливо собирались ее выбором в прошлом набирали бешеные обороты. Остановить этот бесконечный поединок за собственное спокойствие уже нельзя и Саманте придется идти до конца. — Никто не верит, что я справлюсь, — волчица не знала, что заставляет ее говорить о своих слабостях вампирше. — Ты просто боишься, — язвительный комментарий, заставляющий внутри все содрогнуться. Вряд ли София пережила меньше, чтобы Саманта могла себе позволить кричать о том, что вампирша не знает, через что ей, волчице, пришлось пройти. Саманта не хотела уподобляться Мие, которая была уверенна в своей значимости уже не на сто, а на все двести процентов. Значимость своей персоны волчица уменьшала до микроскопических размеров, полагая, что, лишившись своих способностей, не стоит ничего. Но сейчас на поле боя нужен любой боец. Слабый или сильный. Обладающий чем-то выходящим за рамки сознания рядового человека или нет. Пока она жива, пока ее сердце может биться, девушка должна сражаться. За тех, кого уже потеряла, за тех, над кем нависла угроза смерти по ее вине, за себя, в конце концов. Но воспоминания яркими кровавыми картинками мелькали перед глазами, словно на фотопленке прокручивая все ее не столь продолжительную жизнь. Пугали, загоняли в угол еще больше. А ей, Саманте, оставалось лишь сопротивляться. Когда потеряно практически все, уже не стоит оглядываться назад. Слишком многие жизни стоят на кону и это пугает еще больше. — Да я в ужасе, — она смотрела на всех этих невинных людей, осознавая, что едва ли не захлебывается в чужой крови. И больше не хотелось чьих-то смертей. Сегодня они были неизбежны. Над стадионом уже нависла кровавая луна, заставляя людей доставать фотоаппараты, чтобы запечатлеть столь яркое явление. План был осуществлен. Люди ушли. А на стадионе катались по земле бессмертные, пытаясь превзойти друг друга в скорости, силе, ловкости. В кровавой бойне глаза уже отказывались различать кто свой, а кто чужой. От кого спасаться и кого спасать. Саманта размахивала всем, что под руку попадется, пытаясь оказать хоть какую-то помощь. В голове набатом стучала мысль о том, что половина из присутствующих не должна здесь находиться. — Пригнись, — девушка упала на землю, закрыв голову руками. Огромный волк перемахнул через нее, на лету выхватив одного вампира. Треск костей. Кровь на клыках. Оборотень обернулся к Саманте. Она перекатилась, уходя от атаки. Отбивалась голыми руками, решив приберечь пистолет и пулю для особого представителя вампирской расы. Фолл заметил летевшего на нее со спины парня. Прыжок. Сильные лапы прижали к земле атакующего. Саманта обернулась, резким движением вонзив ему в грудь штырь. Вампир вырывался, но был крепко пригвождён к земле. Волчица пыталась перевести дыхание. Человеческая оболочка была не столь выносливой. Затраты энергии требовались колоссальные хотя бы для того, чтобы выжить. Во взгляде Макса читался один вопрос. Ему было важно знать, как она. Девушка сорвала с пояса гранату и бросила ее в сторону, приближающейся толпы прислужников Вуда. — Все было ради того, чтобы вернуть всех нас к нормальной жизни, — она хотела ринуться в бой, но Фолл преградил ей путь. Волк смотрел ей в глаза. Обеспокоенно. Он не дал ей сделать опрометчивый поступок. Просто знал, что, ринувшись в бой в эту секунду, свои шансы выйти отсюда живой волчица обнулит. Ей нужно было хотя бы несколько секунд, чтобы прийти в себя и думать головой, не обращая внимания на эмоции. — Давай без показного благородства, — его голос был искажен, но девушка отчетливо слышала каждое слово, — не лезь на рожон. Послушай меня, хоть раз. Волк скрылся из виду. Искать его было некогда. Девушка отчаянно отбивалась от яростных атак. Жаловаться было нельзя. Здесь сражались не только за Мию. Но и за нее. Саманта потеряла счет времени. Давно перестала считать полученные ранения. Мия потянулась к руке князя, пытаясь отвести удар, но он свободной рукой отбросил ее, как ненужную вещь. Девушка отлетела на пару метров, глядя на угрожающий кусок метала, сверкающий в ночи кроваво–красным цветом. Таким же, как и огромная луна, угрожающе нависшая над городом. Мия едва не сбила с ног Саманту, повернувшуюся в сторону князя. Волчица видела, как блестел угрожающий кусок металла. Осознание происходящего лавиной обрушилось на нее. Она слишком хорошо понимала, что последует за этим. Весь мир отошел куда-то на задний план. Все крики и звуки поглотились. Осталась только она и Макс, жизни которого угрожает Вуд. Слишком часто вампиры отбирали у нее то, что дорого сердцу. Еще одной потери она не перенесет. В ушах заложило. Слышно только собственный пульс. Она бежала не понимая ничего. Словно по белому коридору, неслась на крыльях. Откуда в ней взялись на это силы, не хотелось разбираться. Еще немного. Еще чуть-чуть. Только бы не упасть. Ничего не видно. Все размыто. Слезы вновь застилают глаза. — Не смей, — Саманта отпихнула Макса в сторону. От сильного толчка оборотень упал. Железка, сверкнувшая в руках Итана Вуда, распорола плечо девушке. Со стоном Саманта упала на землю. Она схватила вылетевший из рук пистолет, целясь здоровой рукой в князя, смеющегося поистине дьявольским смехом. Его голос смешивался с громом, который раскатами бил в собравшихся над стадионом тучах, каким-то магическим образом обходящих кровавый диск стороной. Мужчина говорил о регенерации, бесполезности ее усилий спасти хоть кого-то, кто еще не был задет последствиями ее ошибок в прошлом. Макс силился встать, но громоподобный голос вампира звенел в ушах, сбивая сознание. Оборотень собирал все свои силы в кучу, но тело, словно отказывалось подчиняться. — Ты отнял все, что у меня было, — волчица надавила на спусковой крючок. Раздался выстрел. Секундная тишина. Она выронила оружие, попыталась отползти от разъярившегося еще больше князя. Девушка поднялась на ноги. Пятилась назад, держась за раненное плечо. Куртка пропиталась кровью. Пуля прошла насквозь. Но рана в груди Вуда затянулась с бешеной скоростью. Казалось, что выстрела даже не было В руках вампира вновь сиял стальной штырь. — Еще нет, — он бросил быстрый взгляд на Макса, а после посмотрел на нее. Она пыталась предугадать его дальнейшие действия. Но не сумела. Не смогла понять его истинных намерений. Только злобный, на грани безумия смех, взмыл ввысь. К чернеющим тучам, которые, как назло, обходили кроваво-красный диск стороной. Макс, трансформировавшись в человека, сжимал кулаки. Девушка почувствовала дикую боль. Вампир с силой вонзил в нее железный обломок, который прошел насквозь. Саманта замерла, чувствуя лишь боль и то, как силы покидают тело. С губ сорвался стон боли. По телу стекала кровь, пропитывая ее костюм. Ноги подкосились и девушка рухнула на землю. — Сэм, — Максу хотелось кричать от пронзившей боли, оборотень упал на колени перед телом девушки, — нет. Его разрывало изнутри. Ярость прожигала его насквозь. Внутренний зверь рвался наружу, грозясь разорвать в клочья любого, кто приблизится к нему. Реальность жестоко диктовала свои правила. Она отвела от него смерть, приняв удар на себя. Будто в воду глядела, когда обещала идти с ним до конца. Повторяла, что должна ему и ей не расплатиться. Кто мог знать, что слова окажутся пророческими. Зеленая трава стадиона окрасилась в багровый оттенок. Земля пропитывалась теплой кровью. Девушка хватала ртом воздух. Пыталась задержаться в этой жизни хотя бы на секунду. Она должна сказать Максу что-то. Мозг отказывался соображать. Призрачный шанс растворялся в темноте. Вместо него появилось осознание того, что впервые в этой жизни волчица все сделала правильно. — Какая глупость, — прошипел Вуд, глядя на истекающую кровью девушку, — отдать свою жизнь. Ты знаешь, что это безрассудство? Дьявольский смех. Он пробирал до дрожи. Среди размытых пятен Саманта никак не могла выцепить нужное. Время стремительно подходило к концу. Ведь обратный отсчет пошел в ту секунду, когда железо пронзило ее тело. Волчица понимала, что и так уже задерживается здесь. Смерть правила балом. — Отпусти меня, — она попыталась сфокусировать взгляд на Максе, склонившемся над ней. Шептала, теряя последние силы. В какой-то мере Саманта была даже рада тому, что не видит всей боли в глазах Фолла. Что слышит лишь его удаляющийся голос. Он слился в единый поток звуков. Неразделяемых между собой. Девушка ничуть не жалела о своем поступке. Макса ждут и ждали дома. А ее нет. Глотки воздуха стали столь ценны. Прикосновения Фолла стали для нее еще нежнее. Сейчас. Девушка посмотрела на небо. Пора. Последняя слеза покатилась по щеке. Она вобрала в себя всю боль, копившуюся все эти годы. Как приятно осознавать, что в последнюю секунду он здесь. Рядом. Держит ее руку. Ее взгляд застыл. Безжизненный. Стеклянный. Взгляд в небо и в никуда одновременно. Кожа начала бледнеть, губы приобретать синеватый оттенок. — Ты — моя вечная заноза, — парень поднес ее руку к губам, чувствуя, как к глазам подступили слезы. Сердце рвалось на части. Она стала его щитом. Закрыла собой, не задумавшись. Он чувствовал ее боль с той лишь разницей, что сам остался цел. Рыжие локоны слиплись от крови. Парень держал ее за руки, не в силах поверить в происходящее. Встав, он выдернул штырь, ставший причиной ее смерти и с силой отшвырнул его в сторону, не глядя. С громким рыком он вновь обернулся в волка. Словно на танке, пошел на таран, повалив вампира. Ему было плевать на последствия. Плевать на правила. Ярость. Злоба. Ненависть. Все это смешалось. Ослепило его. Он не слышал криков Мии, пытающейся что-то предотвратить. Оборотень сомкнул челюсть на шее Вуда и дернул головой, претерпевая боль от ран, как физических, так и душевных. Над полем разнесся хруст костей. Голова покатилась в сторону, окрашивая траву в багровый цвет. Макс хотел кричать. Внутри все рвалось на части. Фолл выносил со стадиона окровавленное тело на руках. Она была права, когда говорила, что все заканчивается. Рано или поздно. Перемазанный в смеси собственной и чужой крови, Макс смотрел на девушку, которая отдала свою жизнь вместо его. Ни на секунду не задумавшись. Джон подошел к племяннику, ободряюще похлопав его по плечу. Парень кивнул, прикусив губу, как это всегда делала Саманта, когда переживала. Мия хотела что-то сказать о том, что долг уплачен и их больше ничего не связывает, но тот взгляд, полный боли от утраты, которым встретил ее оборотень заставил лишь молча освободить дорогу. Девушка смотрела на волчицу. Как бы они друг к другу не относились, их тоже связывали общие воспоминания. Это и драка после того, как Саманта сама лично отбила ее у двоих здоровенных волков, и попытка убежать от троих головорезов, когда они выбрались из машины в последний момент, и эта битва, на которую Саманта пошла ради Макса. И, может быть, ради собственной мести. Сердце Фолла рвалось на части, ведь она даже не могла обратиться. Ее лишили этой возможности. Она бегала, как обычный человек, отбиваясь кулаками и пистолетами. Дидье пошел следом за ними. Открыв дверь на заднее сидение, оборотень не думал о том, что салон будет запачкан кровью, его мысли занимало то, как он скажет Эмилю, что Саманту убили. Макс погрузил ее на заднее сидение, кивнув в знак благодарности Дидье, все еще придерживающему дверь. Он не мог отправить парня одного отчитываться перед вожаком Обье. Фолл ждал праведного гнева, который обрушится на его голову. И Эмиль будет прав. Макс не уследил, позволил произойти этому. — На войне не без потерь, — прошептала привыкшая к смертям за сотни лет София, глядя на оборотней с печалью в глазах, — она была отличным бойцом. Саманта никогда не жалела себя, помогая близким. Вот и сейчас, зная о том, что может умереть полезла. Закрыла собой. Словно вспышка, Саманта ворвалась в его жизнь, озарила ее. И такой же вспышкой вклинилась между Максом и Вудом. Фолл не мог смотреть на тело девушки. Вина разъедала все его существо. Если бы он только мог, то отмотал время назад и не допустил произошедшего. Все эти сочувственные взгляды, попытки сказать слова поддержки… Все не то. Все делало только больнее. В ушах звенело. Ему казалось, что он слышит ее крик. Отдать жизнь за него. Так глупо… Мия, обладающая регенерацией, не стала рисковать. А Сэм… Его Сэм. Та самая родственная душа, о которой говорил дед. Автомобиль приблизился к дому. Макс все так же молча вытащил из салона Саманту. Эмиль, увидев дочь, долгое время молчал. Вожак не знал всей ситуации. Не знал вообще ничего о произошедшем на поле боя. Но неизменно проклинал Фолла, убедившего его в необходимости помочь. Сейчас Макс, ставший для Саманты едва ли не центром вселенной, был повинен в ее смерти. И молодой оборотень этого не отрицал. Вожак по лицу его видел сколько боли принесла ему эта потеря. Парень не отходил ни на шаг. Так и сидел, склонив голову, рядом с телом девушки. На его шее проступила пульсирующая вена. Лицо потеряло былой румянец, приобретя бледный оттенок. Эмиль, подавив желание задушить волка здесь и сейчас, видя его терзания, подошел к нему, положив руку на плечо. — У вас было запечатление, Макс, — Фолл лишь сильнее нахмурился, не выпуская руку Саманты из своей, — и это самое тяжелое, что могло произойти. Молодой оборотень поднял вопросительный взгляд на вожака Обье. — Оно не проходит бесследно, всю жизнь будешь терзать себя, поверь мне, я знаю. С ее матерью у нас тоже было нечто похожее. И с тех пор… Эмиль замолчал, глядя на дочь, которая уже никогда не рассмеется так, как умела только она и ее мать. Никогда не огрызнется, не улизнет в ночи к Фоллу. А Макс тщетно пытался смириться с мыслью о том, что девушка, над головой которой столь часто свистели пули, которая потеряла способность обращаться, но гордо распрямила плечи и пошла на врага с кулаками, больше не выведет его из себя очередной выходкой. Она не сможет заставить его улыбнуться просто своим появлением. — Я всегда был для нее отцом, но никак ни папой, — мужчина мотнул головой, отгоняя ненужные эмоции, — это единственное, о чем я сожалею. Последнее, что осталось в напоминание о тех редких, но наполненных счастьем дней — это небольшой кулон с их совместной фотографией, который Фолл так хотел подарить ей в знак победы в битве. Он так и лежал в кармане его брюк. Парень достал аксессуар. Сжал его в кулаке, а после склонился над девушкой, надев его ей на шею. — Прости, что так вышло, — застегнул замочек, — черт, Сэм, я не говорил тебе этого, когда ты была жива, — прошедшее время резануло по сердцу, — думал, все и так ясно, но… я люблю тебя. Эмиль оставил молодого волка наедине с дочерью, с которой у него уже не получится наладить отношения. Сердце мужчины разрывалось от боли. Все, что ему сейчас оставалось — жалеть о жестких тренировках, высоких требованиях, обо всем, что происходило между ним и дочерью. Сегодня, когда Макс занес ее окровавленное тело, вожак увидел в дочери настоящего героя, который вырос из маленькой девочки с душой нараспашку. Она могла быть другой. Он сам взрастил в ней это. Девочка, сталкивающаяся с требовательным взглядом отца, вставала каждый раз, после очередного падения. Вырастая в девушку, которую он тренировал жестче остальных. Не слышал свою жену, когда это было возможно. Не обращал внимание на мольбу в глазах Саманты, которая вскоре сменилась на жестокость. Перед глазами стояла одна картина — перемазанная кровью и грязью девушка вновь встает, не обращая внимания на проливной дождь. Саманта смотрит на него и в этом взгляде нет любви. Есть лишь желание доказать, что она чего-то стоит. Девушка так и не узнала о том, что в глубине души Эмиль всегда переживал за нее. Не знала, что он видел, как она возвращалась глубокими ночами с заданий, истекая кровью. Он знал откуда волчица берет деньги, но ни слова не сказал, оставив ее утопать в океане проблем, ошибок и чужой крови. Жестоко? Да. Но Эмиль был уверен, что это правильно. Макс сжимал ее ладонь. Темнота поглотила волка казнившегося над телом девушки. Сумел ли он показать ей, что она нужна ему? Нет. Ему казалось, что нет. Парень летел в бездну, из которой так хотел вытащить Сэм. Свою Сэм. Свою вечную занозу. Каждого из сражающихся кто-то ждал дома. Все волновались друг за друга, пытаясь помочь отразить атаку своим напарникам. Но не вернуться домой суждено было только ей, Саманте. Девушка не просто умылась собственной кровью, искупляя грехи своего прошлого. Она захлебнулась в ней. Хотя, наверняка, сказала бы, что этого недостаточно. Что ей нужно еще несколько раз умереть, чтобы хоть как-то очиститься от того, что натворила.