Искусство обнажения

Когда я покидаю квартиру, стрелка на часах переваливает за пять. Вечерняя мгла начинает медленно опускаться на город, скрадывая краски, воздух становится прохладнее, а в многочисленных забегаловках вдоль проезжей части потихоньку скапливаются люди. Я спускаюсь по витиеватой лестнице, придерживая у бедра клатч. Скольжу ладонью по шершавой поверхности металлического поручня и смотрю исключительно под ноги — опасаюсь застрять тонкой шпилькой в трещинах каменной плитки. Но стоит мне ступить на асфальт и поднять глаза, как я неуверенно застываю на месте. Серебристый кроссовер за спиной Тэхёна практически сливается с ограждением соседней жилой постройки. Парень сияет, как начищенный самовар, и распахивает передо мной автомобильную дверь. Облачённый в свободную льняную рубашку песочного цвета, он выглядит заметно шире в плечах. Ким выпрямляет спину, а затем делает приглашающий жест рукой. — Прошу. Воплощение галантности. Если бы не парочка вопросов, мгновенно толкнувшихся в мой мозг, — распласталась бы в его горячих объятиях, не задумываясь. Но я сдерживаюсь и обхожусь таким же скромным приветствием: касанием крыла бабочки целую Тэхёна в щёку, едва не оставляя на его коже липкий слой нюдовой помады, а затем послушно усаживаюсь на сиденье. Поправляю подол своего вечернего платья и мажу взглядом по плывущему силуэту за лобовым стеклом. — Давно не видела тебя за рулём, — говорю я, когда Ким мягко хлопает дверью, устраиваясь рядом, и пристёгиваю ремень безопасности. — Мне казалось, твои права уже давно успели покрыться слоем пыли. — Так и было, — как ни в чём не бывало отзывается Тэхён и вставляет ключ в замок зажигания. — Но это ведь не значит, что я разучился водить. Парень выруливает с паркинга на полосу движения и бросает мимолётный взгляд в зеркало заднего вида. — Тогда... — я смотрю на стрелку спидометра, а потом медленно поднимаю глаза к сосредоточенному мужскому профилю, — где ты взял эту машину? — В агентстве проката, конечно же. — Я не об этом, — кручу головой. — Почему мы не воспользовались такси? Тэхён поворачивается ко мне, приоткрыв рот в немом вопросе. Моргает несколько раз, а затем вскидывается и тянет понятливое «а», мгновенно расплываясь в улыбке. — Точно, совсем забыл. Ким, продолжая следить за дорогой, практически вслепую тычет пальцем по сенсорной панели автомагнитолы. Всего лишь пара нажатий — и приятный женский голос навигационной системы перебивает тихо льющуюся из динамиков музыку. — Порён*? — я удивлённо хлопаю ресницами. — Это же около двух часов езды от Сеула. — Ага, — с нескрываемым воодушевлением говорит он. — Но я обещаю, что оно того стоит. Улочки, которые мы минуем, сбавляя скорость на поворотах, кишат цветной униформой курьерских служб. Здесь же офисный планктон в своих чёрно-белых невыразительных смокингах, школьники с ранцами наперевес и пожилые тётушки, продающие специи. — Оттуда до береговой линии рукой подать, — задумчиво произношу я. — Почему именно Порён? Там живёт человек, с которым ты хочешь меня познакомить? — Не совсем, — отзывается Ким. По салону разносится щёлкающий звук поворотника. Тэхён скользит ладонями по кожаному рулю и откидывается на спинку сидения. Ему требуется порядка одной минуты, чтобы продолжить. Когда на светофоре загорается зеленый, Ким поворачивает на широкий проспект и уточняет вполголоса: — Скорее, владеет коммерческой недвижимостью. Ну, знаешь... Небольшое расстояние от Сеула, красивый ландшафт, песчаные пляжи — идеальное место для отдыха после трудовых будней. — Отель? — догадываюсь я. Парень утвердительно кивает. — Один из. Они раскиданы по всему полуострову. — Интересные у тебя знакомые. Тэхён хмыкает, натягивая на лицо шутливую гримасу отчаяния, и выдыхает лаконичное: — Сам в шоке. Когда я разворачиваюсь к Киму полубоком, перекидывая ногу на ногу и едва не ударяясь коленкой о торпеду, то чувствую, как под ложечкой начинает неприятно посасывать. Я не уверена, что понятие «подходящий момент» — то самое томление, повисшее в воздухе густой волной, — гарантирует честные ответы на прямо заданные вопросы. Это, в общем-то, никак не связано. Совсем. Не в нашем случае. Единственной брешью в несуразном теле моих предположений становится новоявленный факт о деятельности того-самого-человека. Поприще гостиничного бизнеса и организация ночного досуга — не одно и то же. Выходит, мои страхи беспочвенны? — Тэхён... — На тебе сегодня очень красивое платье, — внезапный комплимент сбивает меня с толку, и я растерянно провожу ладонью по кромке тканевого пояса. — Шёлковое? — В таком было бы слишком холодно, — отвечаю я. — Обыкновенный габардин. Не думаю, что Ким в действительности намеревался узнать правду. Но он выглядит мило, когда вслепую тянется рукой куда-то к моему бедру. На ощупь оттягивает запа́х за край и касается пальцами голой кожи. Тепло, мягко и немного щекотно — по моему позвоночнику скатываются мурашки. Уголок его губ насмешливо приподнимается. — Ни черта в этом не понимаю. — Дурак, — я толкаю Тэхёна в предплечье, и он возвращает ладонь на руль. — Почему сразу дурак? — искренне недоумевает парень. — Не отвлекайся — здесь плотное движение, а ты едешь больше шестидесяти. — Ты зануда, Йерим, — наигранно обижается Ким. — Я вполне могу справляться с двумя задачами одновременно. Тэхён находит что-то особенное в окутывающем меня смущении. С момента нашего знакомства и по сей день парень питает удивительную слабость к тому, чтобы ставить меня в неловкое положение; я превращаюсь в робеющего подростка, которому впервые признались в чувствах на глазах у всего колледжа. До недавнего времени такой способностью обладал исключительно Ким. А теперь я мямлю что-то про излишнюю самоуверенность, после чего прячу свои порозовевшие щеки, отворачиваясь к окну, плотнее свожу ноги и думаю совершенно не об этом. Ума не приложу, какого чёрта это вновь происходит. Он происходит. Засел на подкорке и словно бы пустил корни — не выкорчевать. Хочется сковырнуть свои мысли и вытряхнуть их в ближайшую урну. Помыть руки с мылом. А ещё лучше — снять с себя кожу, бросить на дно стиральной машинки и засыпать её порошком, чтобы избавиться от фантомного аромата мужского одеколона. Он чудится мне везде — слишком едкий. Идеально сочетается со своим обладателем. Проносящиеся мимо машины похожи на размытые пятна — мой взгляд фокусируется на собственном отражении в боковом зеркале. На плотно сжатых губах, на маленькой родинке около носа. На волнистой прядке волос, ниспадающей к мягкому изгибу шеи. Молодец, Со Йерим. Внешний вид — десять из десяти. Но сейчас у тебя существует гораздо более проблемное место — голова. Здесь ты не дотягиваешь даже до тройки. — О, это же твоя любимая песня, правда? — оживлённо спрашивает Тэхён. — Я сделаю погромче, — и несколько раз тычет пальцем по кнопке управления звуком, расположенной на руле. Да, именно. Была любимой больше года назад, но пусть. Хорошо, что Тэхён помнит. Через полчаса мы заезжаем на бензоколонку, чтобы заправиться и взять по акции два стаканчика с холодным кофе. Ким вяло препирается: он придерживается мнения, что бодрящие напитки вредно употреблять в вечернее время суток, и предлагает купить бутылку несладкого лимонада. — Ты пытаешься намекнуть, что мне не стоит портить аппетит? — облокотившись на прилавок, с нескрываемым любопытством интересуюсь я. Ким неопределённо пожимает плечами в ответ. — Ничего подобного. Ты можешь заказать всё, что тебе хочется. — Нет, правда. Пара глотков кофе — это же не преступление. Если меня ждёт великолепный ужин при свечах, то обещаю: я съем всё до последней крошки. В моём животе ещё очень-очень много свободного места. — Ловлю на слове, — смеётся он. — Кстати, — говорю я, когда мы садимся в машину и вновь выезжаем на трассу, — на часах уже практически шесть. Учитывая время, потраченное на дорогу, выходит, мы вернёмся домой только где-то к полуночи? — Не совсем. — Не совсем? Он кивает. — Я не планирую возвращаться. — То есть мы собираемся заночевать там, в отеле? — Именно. Ты против? Я озадаченно хмурюсь. — Нет. Просто это неожиданно. У меня ведь даже нет с собой сменной одежды. — Прости, что не предупредил, стоило подумать об этом заранее, — немного помолчав, наконец произносит парень. — Боялся испортить сюрприз. Я что-нибудь соображу, ладно? И снова она — эта улыбка. Яркая, согревающая. Фирменный крючок, на который я насаживаюсь сама, несмотря на стойкое ощущение приближающейся бури. — Ладно. Если хорошенько подумать, вещи — такая мелочь. На дне моей сумочки привычно покоятся тюбик туши и увлажняющий блеск для губ кремового оттенка. Вполне сойдёт за полноценный косметический сухпаёк. Единственное, что мне потребуется сделать, это приобрести новый комплект нижнего белья, и то чисто из принципа: меня не пугает перспектива разок пренебречь правилами чистоплотности. Раньше нам уже приходилось внепланово ночевать в первых попавшихся придорожных мотелях. В Вонджу, например. Мы тогда преодолели восемьдесят миль, чтобы посетить знаменитый подвесной мост и полюбоваться горами Согымсан, а затем торжественно проворонили последний поезд в столицу и потратили больше часа на то, чтобы обменять билеты и снять комнату по добротной цене. С маленьким рюкзаком за спиной Кима, бутылкой воды в моих руках и острой необходимостью зарядить телефон. В тот раз во мне кипело только одно чувство — предвкушение. Мысль о предстоящей ночи, проведённой наедине с объектом бесконечного обожания, бурлила в мозгах и стоила того, чтобы встретить рассвет в бюджетной коробке с неровно мигающей лампочкой под потолком. Стало быть, сейчас проблема совершенно в другом. И я практически сразу нахожу ответ: всему виной крохотное предчувствие, вылупляющееся из скорлупы громким и резвым птенцом. Клюющее куда-то под гортань. Заставляющее мой язык прилипать к нёбу. Этот вкус мне знаком. Интуиция. Когда мы преодолеваем больше половины пути, равнинная местность сменяется на холмистую, а остаток кофе на дне моего стаканчика окончательно остывает. Я кусаю губу и пытаюсь как можно чаще касаться ладони Тэхёна. Его тепло меня успокаивает. Как когда-то давно, на опустевшем вокзале с двадцатью тысячами вон в кармане, — мы снова одни, только теперь количество нулей на наших банковских карточках немного больше за счёт периодических подработок, и нам не нужно распаляться на общественный транспорт в случае очередной неудачи. Мы прибываем на место назначения быстрее, чем я предполагала. Перед глазами вырастает высокое здание с подсвеченным фасадом, множеством горящих сводчатых окон и роскошной парковой зоной с извилистыми мощёными аллеями прямо перед парадным входом. Вдали, под сенью туманной дымки, виднеются мутные выступы горного позвоночника. Тэхён паркуется между двумя люксовыми машинами и глушит мотор. — Приехали... — с облегчением в голосе произносит он и, перегибаясь через коробку передач, забирает свой портмоне из бардачка. Солнце садится за горизонт, разливаясь рыже-красной краской по рябящей поверхности воды и подпаливая рваные края облаков, а ветер, дующий с моря, становится жёстче и покусывает щёки. Монотонно стрекочут цикады. — Ничего себе, — я хлопаю автомобильной дверью и, сделав несколько шагов в сторону здания, запрокидываю голову назад, чтобы рассмотреть каждый из золотистых огоньков, сверкающих вдоль линии крыши. — Здесь действительно очень... красиво. Владелец, наверное, заработал на этом целое состояние. Срабатывает сигнализация, дважды вспыхивают фары, и Тэхён прячет ключи от машины в передний карман своих брюк. Он стоит позади меня, совсем близко, — я ощущаю его присутствие кожей. — Да, — дрожащий шёпот раздаётся за моей спиной. — Она обладает уникальной способностью откусывать кусок лакомого пирога каждый раз, когда тот пролетает мимо её носа. — Кто — она? Глубокий вдох. Морской бриз вновь зацеловывает каждый миллиметр моей оголённой кожи. Сковывает грудь потоком внезапной прохлады — совсем чуть-чуть, почти призрачно. Наверное, это из-за слишком сильно затянутого пояса. Так бывает, когда долго находишься в неудобном положении. Мне просто нужно ослабить узел, сдавливающий живот. — Моя мать. Я резко оборачиваюсь к Киму, едва не задевая его локтем. Бьюсь об заклад: беззастенчивый взгляд, которым я врезаюсь в глаза парня, выдаёт меня с головой. Весь спектр эмоций — от смятения до настороженности с плотным налётом испуга — показывается перед ним, словно поданный на блюдечке. — Что? — я инстинктивно делаю шаг назад. — Повтори. Ослышалась. Сто процентов ослышалась. Он действительно решил преподать это именно так? Без предупредительного выстрела в воздух, спустя несколько месяцев оглушительного молчания и сотни пустых обещаний, застревающих в горле? — Я знаю, что ты шокирована, но пообещай, что выслушаешь меня сейчас. — Тэхён, я не понимаю, — мои губы растягиваются в нервной улыбке, и я бессознательно передёргиваю плечами. — Этот отель принадлежит госпоже Ким? Парень качает головой. — Нет, Йерим, — неуверенно сипит он. А у меня создаётся впечатление, что звуки вокруг становятся тише. Умолкают, будто им неожиданно понадобилось уйти на покой. Или прислушаться к мелкому стуку под моими рёбрами. Посчитать количество ударов. И лихорадочно умножить их на два, когда Тэхён произносит: — Речь идёт о моей биологической матери. Вот так: чётко, по факту. Я была в курсе. Нет, чёрт возьми, правда. Ещё в тот самый момент, когда Ким впервые заикнулся о таинственном свидании, рассчитанном на троих. Где-то в глубине души, на уровне той самой треклятой интуиции, я с самого начала прекрасно понимала природу его намерений. Но отчего-то до последнего лелеяла надежду, что человек, которого упоминал Тэхён, окажется кем-то другим. Увы, удача не мой конёк. — Ты же это не всерьёз, да? Сочла себя чересчур смелой. И ради чего? Чтобы теперь испуганно спасовать. Актёрское мастерство на грани провала. Но мне нужно это сказать. Выдавить из себя хотя бы что-то, лишь бы прервать гнетущую тишину. Ким резко преодолевает разделяющее нас расстояние и аккуратно сжимает ладонями мои плечи. Тело каменеет, стопы буквально прилипают к асфальту — не сдвинуться, не сбежать. А Тэхён продолжает стоять, утопая в волнении, и смотрит со смиренной мольбой во взгляде. — Её зовут Сон Сонми. Она развелась с моим отцом, когда мне ещё не исполнилось четырёх, и переехала в Сеул. Последние двадцать лет мы практически не общались. — А теперь? — Какое-то время назад мы восстановили отношения. Я сжимаю губы. Восстановили. Какая интересная формулировка. — Зачем? — Мне... — Тэхён сглатывает, и острый кадык прыгает под его кожей, как поплавок. — Мне потребовалась её помощь. — Это из-за госпожи Ким? Парень хмыкает и смотрит себе под ноги. Не поднимает глаза — боится, что это сделает его чувства прозрачными. Как бы самозабвенно я ни разделяла с ним взлёты, как бы крепко ни сжимала его ладонь при падениях, он по-прежнему не в силах доверить мне свои мысли. Так, чтобы полностью и без остатка. Не умеет. Или не хочет. — Да. — Тебе нужны деньги? И снова: — Да. Чёрт тебя подери. — Почему ты не рассказал мне обо всём раньше? Его лёгкие сотрясает отчаянный вздох. Тэхён пытается найти себе оправдание. Утихомирить обиду, щиплющую уголки моих глаз, и поговорить по душам — открыто и свободно, но я больше не уверена, что искренность способна вернуть нас на «старт». Ведь мне тоже есть, что скрывать. И теперь я сгораю от желания произнести это вслух. Признаться. Правильное движение губ — и все карты раскроются. Ким Тэхён оцепенеет точно так же, как цепенею сейчас я, и ветер подует снова. Станет аномально холодным. Сбросит ртутный столбик до нулевой отметки, а потом покатится ещё ниже. Не остановится, пока слёзы не брызнут из глаз, а заледеневшее сердце не разлетится вдребезги. И что будет после — плевать. Но я не говорю. Попросту не могу. Я сомневаюсь, а ещё — мне страшно. Страшно признаться самой себе, что всё внутри меня продолжает меняться. Особенно после него — этого ты-сама-вынудила-меня-взгляда. И слов, которые долетают до меня, будто сквозь толщу воды в ушах: — Потому что ты никогда в жизни не простила бы мне такой слабости. Я догадывалась, что это будет неприятно. Но чтобы настолько? До искр из глаз и желудка, сжимающегося в комок. Правда, выброшенная на поверхность несвоевременно, становится дымкой — она затуманивает взор и утяжеляет грудную клетку. В ней нет ни толики кислорода. Я не знала об этом, пока не попробовала её на вкус. Горько. Мерзко. Как концентрированный отвар полыни, скользящий по языку. — Объяснись. Ким озадаченно хмурится. — Не делай вид, что не понимаешь. — Нет, Тэхён. Я действительно не понимаю. О каких слабостях может идти речь, когда на кону здоровье госпожи Ким? — Ты не поощряешь тех, кто приходит к успеху благодаря чужим заслугам, — поясняет парень и прячет руки в карманы. — Я не хотел тебя разочаровывать и обременять раньше времени. Планировал справиться со всем сам. — Ты не доверяешь мне. — Боже мой, Йерим... — выдыхает Тэхён судорожно и резко замолкает. Он нервно сжимает пальцами переносицу, на несколько коротких мгновений прикрывая веки. Раскачивается на носках, будучи не в силах справиться с нахлынувшим дискомфортом, и, наконец, смотрит на меня исподлобья. — Я просто сглупил и уже тысячу раз пожалел о том, что несправедливо с тобой обошёлся. Я раскаиваюсь. Честно. Так что не горячись, ладно? Я очень тебя прошу. Его ладони ласково обхватывают мой затылок, и длинные пальцы практически невесомо скользят от чувствительной мочки уха до пульсирующей жилки на шее. Ким пытается сосредоточить мой взор на своих зрачках, будто это поможет мне прочитать каждое из его невысказанных чувств. И я вижу. Целый океан нежности, спрятанный под ресницами. — Ты привёз меня сюда и только сейчас соизволил объясниться. Считаешь, это нормально? — А если бы я сделал это заранее, ты по-прежнему согласилась бы ехать? Не выдерживаю. Отворачиваюсь, склоняя голову набок. Несколько волнистых прядей, намеренно укороченных ближе к линии челюсти, падают мне на лоб. — Ты не оставил мне выбора. — Просто ответь. — Я не знаю. — Вот именно, — произносит он. — Ты злишься — я понимаю. Можешь ударить меня, хочешь? Если тебе станет легче, то синяки совсем не проблема. Давай. Только не веди себя так, словно между нами всё кончено. У меня мурашки по коже от твоего взгляда. Тэхён пытается рассмеяться, но его голос срывается в самый неподходящий момент. Он растерянно прочищает горло и облизывает нижнюю губу. Ким Тэхён, которого я чувствовала всем своим естеством даже через плотную ткань шторы, там, в просторном кабинете владелицы клуба, был ледяным. Я не видела, как он смотрел на Сон Сонми. Могла только предполагать, чем он руководствовался, когда выдыхал моё имя с подчёркнутым равнодушием в голосе. Он сказал, что всему своё время. Он обещал ей, что совсем скоро станет свободным. Ким Тэхён, который сейчас прижимает меня к своей груди, — тепло в своём первозданном обличии. Он легко целует меня в висок. Проводит рукой по лопаткам, а затем начинает медленно гладить по макушке, будто стремясь успокоить раздосадованного ребёнка. — Йерим, я хочу, чтобы ты была рядом. Это будет сложно, но, пожалуйста, пойди мне навстречу. Я тебя не подведу. Только не в этот раз. Его голос отдаётся в моей голове бессвязным гулом, и на несколько долгих секунд между нами повисает тишина. Я не замечаю, как быстро на наши головы опускается сумрак, а последние закатные лучи поблёскивают за спиной Тэхёна и отражаются на поверхности стёкол арендованного автомобиля. Я киваю, безмолвно соглашаясь с его словами. Не потому, что действительно принимаю; это происходит скорее из надобности подвести разговор к логическому завершению, нежели готовности обесценить произошедшее и раскрошить скопившийся в груди негатив. Но Тэхён готов довольствоваться малым. Он нагибается ко мне ближе и обжигает дыханием тонкую венку, дрожащую на виске. Нежно ведёт губами по коже и зарывается носом в мои волосы, слегка жёсткие из-за распылённого лака. Хрипит что-то в знак благодарности, прежде чем отстраниться и ненадолго сжать мои сухие пальцы в своей большой ладони. — Пойдём. Она, наверное, уже заждалась. Внутреннее убранство отеля выглядит не менее помпезным, чем парадный фасад здания. На входе перед нами услужливо открывают двери, рассыпаясь в приветствиях и поклонах, и мы попадаем в просторный двухъярусный вестибюль с отделкой из доломитового мрамора. Чётко очерченная элементами декора лаунж-зона обустроена множеством кресел и диванчиков из бежевой кожи, журнальными столиками и длинной стойкой мини-бара, расположенной в самой дальней части помещения. Акцент, сделанный на отделке потолка, мгновенно притягивает внимание — я останавливаюсь, рассматривая массивные подвесные светильники, кое-где спадающие водопадом едва ли не до самого пола, и возобновляю движение только тогда, когда Тэхён аккуратно тянет меня за запястье. Мы минуем ресепшн без единого звука, из чего я делаю вывод, что Киму уже приходилось бывать в этом месте. Он хорошо ориентируется и без посторонней помощи: проскальзывает к дверям лифта, вытаскивая из портмоне какую-то пластиковую карточку, и первым заходит в кабину, прикладывая ту к валидатору электронного табло. Меня посещает стойкое чувство дежавю. Самый последний этаж — какая забавная тенденция. Видимо, Сон Сонми нравятся виды, открывающиеся с высоты птичьего полёта, или же она питает определённую слабость к пребыванию на Олимпе. Сложно предположить, чем обоснована её неумолимая тяга к небу, но мне, в общем-то, всё равно. Однажды я уже попадала в чужие хоромы, гулко стуча каблуками по лестничным ступенькам, и сейчас чувствую практически то же самое. Только поднимаюсь намного быстрее, и широкий разворот плеч впереди — совершенно не тот, что был прежде. Не того. Ким нервничает. Я уверена в этом, потому что осведомлена о вещах намного более сокровенных, чем он может себе представить, а ещё знакома с каждой из его скрытых повадок. Он пытается казаться твёрдым в своих намерениях, даже если это повлечёт за собой дисбаланс. И намеренно придаёт своим жестам оттенок безмятежной расхлябанности. Он должен. Ведь это единственный способ заставить меня поверить. О том, что на крыше располагается ресторан, интерьер которого оформлен с соответствующим уровню заведения лоском, я узнаю немногим позже, когда следую за Кимом, подхватывая его под руку, чтобы ненароком не сбить собственный шаг, и поражённо оглядываюсь по сторонам. Если в холле на первом этаже мне и удалось выцепить взглядом парочку гостей презентабельного вида, то здесь царит удушающая пустота. Поверхность воды в бассейне едва заметно колышется из-за ветра и кажется лазурной благодаря светодиодным лампам, а лежаки выложены педантичным рядом; здесь же — рослое дерево с подсвеченной кроной, которое словно бы вспарывает своими ветвями чернеющий небосвод и больше походит на часть декоративного украшения. За монолитным панорамным стеклом чувствуется оживление. Тэхён тянется к моей потеющей ладошке, сжимает её в своей, а я изо всех сил стараюсь держать осанку ровно. Мой позвоночник превращается в стержень, хранящий в себе напускную непоколебимость. Мне мерещится, что стоит лишь только сгорбиться, как я растеряю остатки самообладания. Осколки уверенности усыплют настил дощатого пола. Растают под сенью убывающей луны. В том, что женщина, неожиданно вырастающая перед нами с широкой улыбкой на лице, Сон Сонми — нет никаких сомнений. Велюровое платье-футляр сидит на её точёной фигурке как влитое, а волосы струятся до линии груди мягкими волнами. Она представляет собой пример аристократической утончённости, и мне сложно бороться с ощущением неловкости, набухающим в животе. Словно я меркну на её фоне, утопая в бездонном пространстве, как тускнеет любая горящая звезда, когда рядом с ней зажигается Солнце. Хватит, Йерим. Соберись. — Боги, наконец-таки вы добрались! — радостно восклицает она и делает несколько шагов навстречу, элегантно обхватывая пальцами тонкую ножку бокала с шампанским. — Я очень рада видеть вас здесь. Тэхён, — она бросает на него сверкающий взгляд, и парень с заминкой опускает голову, выражая учтивость, — представишь нас? — Конечно, — скрипуче отзывается Ким, но тут же придаёт своему голосу живости. — Йерим, познакомься, — это моя мама, госпожа Сон Сонми, — кожу начинает покалывать от холода, когда парень выпускает мою руку из своей и занимает нейтральную позицию, поворачиваясь ко мне боком. — Мама, это моя девушка — Со Йерим. Я рассказывал тебе о ней прежде. — Я с нетерпением ожидала того дня, когда смогу лично с тобой познакомиться, Йерим, — вкрадчиво произносит женщина, и я не решаюсь отвести взгляд — это было бы слишком невежливо. — К сожалению, мой сын слишком долго лишал меня возможности увидеть тебя воочию. Но я безмерно счастлива, что мне удалось до него достучаться, и ты согласилась принять моё предложение о встрече. — Взаимно, госпожа Сон, — натужно выдавливаю я из себя, и получается даже не с такой отвратительной фальшью, как это звучит в моей голове. Вообще-то, всё было совсем не так. И Тэхён это знает. Но я не планирую лезть на рожон. Я, честное слово, с удовольствием бы взяла паузу, чтобы обдумать происходящее, но пытливый взор лисьих глаз разрезает меня на куски. Всё, на что я теперь оказываюсь способна, — это слепо чеканить шаг вслед за Тэхёном и периодически кивать, будто оловянный солдатик, вслушиваясь в тихую речь Сонми. Мы проходим за столик у окна, сопровождаемые двумя официантами, и я занимаю место напротив госпожи. На её губах застывает располагающая улыбка. Сонми задаёт дежурные вопросы. Сначала Тэхёну, следом — мне. Каждый из нас отвечает сухо, хотя и не пытается намеренно демонстрировать своё предвзятое отношение, но, кажется, Сон Сонми мгновенно списывает нашу неразговорчивость на неловкость. Её не смущают мои потупленные взоры. Но меня — да. Маниакальное желание идти на контакт, настойчивость, с которой она расспрашивает меня о бытовых вещах, — как ни стараюсь, я не могу найти этому достойное объяснение. Ожидание и реальность схлёстываются во мне, как две противоположные стихии, и скручиваются в торнадо. Это сбивает с толку. Натурально подпаливает извилины. — Что-нибудь алкогольное? Может, вина? Йерим, дорогая, как ты на это смотришь? От этого слащавого дорогая хочется провалиться сквозь землю. Нет, правда. Кажется, я уже где-то слышала это прежде. И в тот раз тело точно так же сковывала дрожь. — Да, пожалуй, не откажусь. — Тэхён? — Я за рулём. За рулём? Он сказал, что мы останемся ночевать в отеле. Значит, в вынужденных ограничениях нет никакой надобности. Я поворачиваюсь к парню и удивлённо заламываю бровь. Но тот не реагирует, с сомнительным интересом гипнотизируя взглядом названия блюд в услужливо поданном ему меню. И я не нахожу ничего лучше, кроме как безразлично пожать плечами и вернуться к бездумному рассматриванию салфетницы. Его гастрономические предпочтения сейчас — меньшее из всех возможных волнений. К чёрту обдумывание мелочей. Иначе скоро мне совсем сорвёт крышу. — Почему здесь накрыто на четверых? — перебивает госпожу Сон парень, когда та подзывает миловидную девчушку и заказывает бутылку дорогого испанского вина. — Мы ждём кого-то ещё? Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но запинается на полуслове, когда со стороны входных дверей слышатся приветствия в сторону только что вошедшего посетителя. Госпожа Сон и Тэхён одновременно поворачивают головы, но я не следую их примеру. Не сразу. Ведь в отражении стёкол хорошо проглядываются не только очертания ресторанного интерьера, но и силуэты людей — на несколько оттенков темнее. Смазанные, словно кто-то проливает растворитель на густо наложенный слой масляной краски. Интуиция, да? Предчувствие, выворачивающее меня наизнанку, — и дело было не в Сон Сонми. Ведь оно, это самое чувство, возвращается вновь. Становится материальным — его можно потрогать, убаюкать на стенках своих содрогающихся лёгких. Вновь ощутить под своими рёбрами. На затылке. Шее. Губах. Ведь оно гораздо ближе, чем угадывается в бликах. Он ближе. Взгляд Тэхёна протыкает насквозь — я практически вижу, как тело Чимина превращается в решето. Пак, облачённый в свободную серую толстовку, на нашем фоне выглядит до несуразности повседневным. На его волосах нет ни грамма геля, массивные кожаные ботинки покрыты слоем дорожной пыли, а за спиной болтается небольшой спортивный рюкзак. И это так... контрастно, что похоже на заведомо провальный спектакль. Ведь в глазах Чимина такое же буйное море, как и в моих. Тревога, смешанная с растерянностью. Впервые настолько откровенная, что хочется протереть веки и сморгнуть наваждение. Его взор, прокатываясь по лицам, останавливается на моём. Буквально вгрызается в каждый миллиметр моей кожи и оставляет на зрачках следы от укусов. — Я точно приехал по верному адресу? — раздаётся его глухое рычание. — Не помню, чтобы подписывался на участие в групповом свидании. Грудная клетка госпожи Сон мелко трясётся от смеха. Она бросает что-то успокаивающее в противовес, но мне не удаётся разобрать — в моих ушах по-прежнему стоит шум. Внезапная догадка озаряет голову. Я чувствую, как сердце срывается с петель и ухает на дно живота. Начинает вариться в желудочном соке. Я осознаю. Наконец-то верно провожу параллели. — Да, мама, — намеренно расставляет акценты Тэхён, заметно набычившись под уничижительным взглядом Пака. — Кажется, здесь кто-то перепутал дорогу. Я с удовольствием подскажу ему верный путь, если ты позволишь. Подошедший официант аккуратно ставит ведерко со льдом на середину стола и тут же прячет руки за спину, сжимая пальцами полотенце, а затем коротко кланяется. — Ваше вино. — Благодарю, — невозмутимо отзывается госпожа Сон. Теперь всё иначе. Не так, как это случалось с нами прежде, ведь этот сценарий ему не принадлежит. Я кусаю нижнюю губу и прячу взгляд в россыпи беспристрастных огоньков, распластавшихся вдоль побережья чередой золотистых переливов. Ни одному из них.