WELCOME TO SUNTOWN

      — Ты, — Джебом метнул в меня грозный взгляд, — как думаешь, что скажет твой отец, когда увидит тебя в таком состоянии да ещё и в стрип-клубе?!       — Он скажет: «Вау, ты так повзрослела за эти двадцать лет», — я подняла указательный палец вверх, будто цитируя Аристотеля, а после, когда между присутствующими повисла неловкая пауза, пояснила: — На этом моменте все типа должны были посмеяться, потому что я не видела своего отца целых двадцать лет. Ну да, мне двадцать, а что такого? Возраст — это всего лишь цифры, стриптизёр, — всё так же стоя с поднятым пальцем, я осмотрела ребят.       — Детка, это ужасно… — первой откликнулась барменша Сюзи.       — Короче, всё, я звоню копам. Не собираюсь выслушивать бредни пьяной школьницы, — Джебом достал откуда-то из-под барной стойки телефон, который тут же разблокировал, намереваясь и вправду звонить в полицию.       — Выпускницы, прошу заметить, — подала голос я, улыбаясь куда-то себе в ноги. Всё стеснение при виде полуобнажённого парня как рукой сняло. Меня даже не напрягало то, что он стоял рядом. На мгновение в голове даже промелькнула самая стрёмная мысль из всех моих стрёмных мыслей: «Я хочу лизнуть его пресс», но и она никак не смутила меня, а наоборот — только развеселила. Чёртов Пак Чанёль и его трава.       Сыльги, до этого ворковавшая с Сюзи, заметно выпрямилась, заглядывая в телефон Джебому, который уже приложил дисплей к уху, слушая гудки. Бывшая одноклассница медленно слезла с высокого стула, недовольно прошипев из-за мешающегося длинного подола выпускного платья, а затем, подойдя ко мне и Бэку, незаметно ткнула нас под рёбра, кивая в сторону выхода.       Каждый житель Кореи знал, что в ночные клубы вход был разрешён только тем, кому уже есть двадцать два года. Мы на самом деле влипли, думая, что сможем незаметно тусануться и по-тихому потом уйти. Не все люди вокруг, как оказалось, были дураками. Да и мы сами были виноваты, что так глупо спалились. И я уже говорила — несовершеннолетним был только девятнадцатилетний Бэкхён, но даже тот факт, что мы с Сыльги были уже взрослыми, не спасал нас от гнева работников местных клубов, — двадцати двух-то нам не было. Но вы только представьте: сидеть в обезьяннике, пока все одноклассники веселятся в арендованном родственниками клубе, и дожидаться приезда родителей, чтобы они забрали тебя, а потом дали леща за приключения подобного характера, — это ну такое себе, не так ли?       Мне-то точно не попало бы, как и Сыльги, а вот Бэкхёну… У него родители очень строгие, вернее, только мать, которая серьёзно занималась его воспитанием. Уж госпожа Бён точно отвесила бы сыну не одну затрещину. Она — не отчим Бэкхёна, который каждые выходные проводил у телика за просмотром бейсбола не с одной баночкой пива. Единственное, в чём была слаба мать моего друга — это в выборе мужчин, впрочем, как и моя матушка. Только моя мать вообще во всём была неудачницей. Ей не повезло с мужчиной, который подарил ей меня, с чем ей тоже не очень-то и фортануло. Мама всегда жила весельем и развлечениями, пока её брат Чхве Сынхён, он же мой дядюшка, не взял меня под свою опеку, пусть и неофициально, но всё же именно он заменил мне отца и, как ни крути, мать тоже.       В любом случае, дело было не столько в строгой матери Бэка, сколько в собственной репутации, которую следовало беречь для поступления. Если ты имел какие-либо неблагоприятные связи с полицией, — дорога в отличный вуз тебе точно заказана. Наверное, именно поэтому, когда Сыльги кивнула на дверь с табличкой «Exit», мы трое слаженно рванули к ней, расталкивая на своём пути всех людей, которые препятствовали нашему побегу.       Позади что-то кричал недовольный и раздосадованный Джебом, на которого уже было всё равно, так как уши закладывала пульсирующая где-то в висках и области лёгких жгучая кровь, комбинирующая с адреналином и чувством некой эйфории. На всё происходящее вокруг было плевать, единственное, что по-настоящему волновало на тот момент, — как бы поскорее удрать прочь и не оказаться задержанным. От смешанных чувств и эмоций хотелось визжать; да, именно визжать, потому что абсолютно всё в этот вечер было впервые. И курение, и распитие спиртных напитков, и кратковременная тусовка в клубе, и встреча с настоящими стиптизёрами, и даже чёртов побег. Сам вечер был настолько несоответствующим моему обыденному поведению, что это в прямом смысле слова сносило мне крышу. Именно благодаря Сыльги я впервые чувствовала себя по-настоящему счастливой и ничем себе не обязанной, а всё происходящее с нами и в самом деле того стоило.       Однако счастье продлилось недолго. Только мы покинули таинственное помещение и оказались за его дверями, как, не заметив подъезжающую машину, чьи фары, включённые на дальний свет, моментально ослепили нас, после чего раздался скрип резких тормозов и крик Кан Сыльги.       — Чёртов урод! Ты чуть не сбил нас! Тебе права для чего нужны?! Ты хочешь с фарами попрощаться, ублюдок?! Вылазь оттуда, сраный ты пакет говна! — девушка разъярённо подошла к дверце авто, которую тут же бесцеремонно пнула, оставляя пыльный след от грязных потёртых конверсов. Стоп, конверсы?! Она всё это время была в грёбаных кедах?!       Из тачки тут же выбежал до чёртиков напуганный мужчина, который хлопал длинными ресницами и в ужасе качал головой.       — Господи, не хватало мне ещё одной судимости! Девушка, пожалуйста, давайте решим всё мирно, я только-только покинул здание суда, умоляю вас! — мужчина осмотрел всех нас пронзительным взглядом, а после полез в салон, откуда достал портмоне, тут же открывая его. — Вы можете завтра подъехать ко мне? Вот моя визитка, мы решим вопрос касательно суммы за причинённый ущерб!       Шатен, стриженный словно под какой-то горшок, протянул каждому из нас по визитке, а после, поклонившись, быстро ретировался, скрываясь за дверью Сантауна.       — Кажется, мы урвали куш, — присвистнул Бэкхён, крутя в руках маленькую картонку. — Судя по визитке и вообще по её наличию, он шишка большая, а значит, и баблишка норм так подвалит.       — Ли Сынхён, — задумчиво шмыгнула носом Сыльги, крутя в руках визитку, — ты мне точно оплатишь учёбу на пять лет вперёд… — девушка довольно усмехнулась, а после спрятала свой «билетик» в лифчик.       Дверь Сантауна резко отворилась, и из клуба вышел господин Дживайпи, будучи в уже чёрных латексных стрингах и каким-то чокером с колокольчиком, который издавал характерный звон. Признаюсь, до этого момента меня не волновал вопрос: нигде ли не натирают ему эти пикантные трусики? Глаза мужчины были густо подведены чёрным карандашом с блёстками, а на голове красовалась небольшая шляпка-цилиндр. Видимо, он вышел покурить, но, заметив нас, а именно Бэкхёна, тут же помахал ему рукой, намереваясь подойти к нему.       — Щеночек, позвони мне! И заглядывай ещё! Уверен, тебе понравится приват!       — Так, пошли отсюда, — Бён тут же потупил взгляд, подхватывая нас под локти и уводя прочь от развратного заведеньица и озабоченного самим Бэкхёном старика. — Я бы не отказался от привата Сары или Чонхи, но никак не от мужика. Я натурал, чёрт возьми! Уж лучше смотреть на раздевающуюся Суён, чем на раздевающегося Дживайпи.       — Эй, неужели я настолько безнадёжна? — я уже начала возмущаться, но друг только демонстративно цокнул, закатив глаза, после чего ошеломил не только меня, но и Сыльги.       — Пак Суён, сколько раз ты переодевалась передо мной, у меня ни разу не встал на тебя. Ты же мне как сестра, а на сестёр не встаёт. По крайней мере, у нормальных парней.       — Нам было тогда по девять, придурок, у тебя нечему было вставать, да и сейчас мало что изменилось, — закатила глаза я, расплываясь в широкой улыбке и игриво подмигивая Сыльги.        Да, нас с Бэкхёном многое связывало. И это «многое» зачастую было чем-то неадекватным и до невозможности абсурдным. Мы со средней школы вместе подглядывали за переодевающимися в бассейне девчонками и обсуждали, чьи сиськи круче, но я-то знала, что мои были лучше, чем сиськи какой-нибудь там Хираи Момо, пусть Бэкхён и говорил всегда, что у меня нет их вовсе, я продолжала сидеть на капусте, веря в слова бабушки, что благодаря ей хоть что-то да вырастит.       Наверное, многим девушкам знакомо, когда со своим первым размером ложишься на спину без лифчика, а твоя грудь и вовсе исчезает, как будто её вообще нет. В такие моменты я даже порой смеялась над этим. Просто проводишь рукой по грудной клетке, а сисек ведь реально нет, как у мальчика прям.       — А на меня бы встал? Я-то тебе не сестра, — высказалась Сыльги, начавшая запыхаться от быстрой ходьбы.       — Кан, на таких, как ты, обычно всё отсыхает к чёртовой матери и становится неисправным механизмом, не подлежащим замене.       — Ну спасибо за пояснение, а то я всё думаю, почему ты у нас такой непригодный, — девушка тут же надулась, обращая внимание на свою единственную руку в перчатке. Она без промедления сняла эту самую перчатку и выбросила её в ближайшую урну, совершенно забив на то, что была какая-никакая вероятность найти вторую.       — В любом случае, лучше иметь друга, чем друг друга, поэтому, если бы у меня встал выбор между Суён и тобой, Сылли, то я бы выбрал тебя, — на одном дыхании выдал раскрасневшийся Бён, по которому и так было видно, что он сам уже устал буквально лететь подальше от Сантауна.       — То есть теперь мы друзья? — усмехнулась рядом идущая и легонько пихнула парня кулачком в плечо.       — Ну, после сегодняшних приключений и лучшего выпускного в моей жизни я готов считать тебя своим другом.       Признаюсь, после этого разговора мне захотелось начать шипперить Бэкхёна и Сыльги. Ребята настолько заговорились, что и вовсе забыли обо мне, вертящей в руках миниатюрную картонку с изящным золотым отливом букв в имени «Ли Сынхён». «Золотой цвет на визитках используют либо лохи, либо мажоры», — как-то сказала моя матушка, которая всегда твердила мне о том, что в жизни каждой девушки главное удачно выскочить замуж, ведь мужчина — это опора и сила женщины. Иронично всё же, ведь это говорила та женщина, которую постоянно кидали мужики с «золотыми» визитками, даже не планируя становиться ей кем-то вроде опоры.       Бэкхён всегда удивлялся тому, как я так спокойно переживала отсутствие материнской заботы, пока моя мама занималась собой и своей личной жизнью, то и дело разочаровываясь в очередном мужике. Я уже говорила, что Чхве Хэён никогда не умела выбирать правильных мужчин, нет даже сомнений в том, что и мой биологический отец тоже был неправильным. Радовало хотя бы то, что с наркоманами и ВИЧ-больными мама связи не имела. Она всегда строго относилась к этому и меня постоянно дёргала, чтобы мой половой партнёр перед актом показывал справку, что он чист. Если бы моя мать знала, что моим половым партнёром был, разве что, Кастиэль из всем известной отомэ-игры «Сладкий флирт», она непременно бы занялась моим половым образованием. Ну, должна признать, половое образование мне точно не помешало бы в мои-то двадцать лет, учитывая то, что я совсем недавно узнала, что существуют презервативы для женщин. Ну, по крайней мере, к сексу с девушкой я более-менее готова, спасибо тебе за это, пресвятой Интернет.       К слову, я и не жаловалась на беспечность своей матери. Куда лучше, чтобы тебя никто не трогал, чем наоборот — следил за каждым твоим шагом. Беспечная мать всегда будет лучше нарциссической. Хоть их обеих и связывает эгоизм, первая не нарушает твоих личных границ, потому что ей плевать, в то время как вторая будет и вовсе стирать все твои границы, лишь бы показать тебе, насколько ты незрел, неопытен и глуп.       Наверняка мои рассуждения со стороны выглядят так, словно я презираю свою мать или вовсе ненавижу её, никак нет. Я любила Чхве Хэён, как и она меня, просто нам не было никакого дела друг до друга, мы жили-то словно соседи, а не семья. И мне было комфортно, всё-таки в двадцать лет нужно переживать не о том, что тебя мама за «Отлично» в тетради не похвалила, а о том, как бы устроить свою жизнь. Опять же, если вернуться к нарциссическим родителям, которые никогда не предоставят тебе выбор в той или иной области твоей жизни, скажу, что моя мать даже и слова против не сказала, когда я заявила ей, что хочу отдохнуть после выпуска из школы, лучше подумать о том, чего я хочу от своей жизни и кем вообще вижу себя. Уверяю вас, если бы моя мать была нарциссической личностью, на подобное заявление она бы ответила: «Какой отдых? Ты поступишь на хирурга или юриста. Они деньги чуть ли не лопатой гребут!», но, будучи беспечной и никогда не навязывающей свою опеку, моя матушка сказала следующее: «Лучше хорошо подумать, чем быть, как я, — ненавидящей свою работу одинокой женщиной. Главное получи образование, а когда — не важно». И пусть Чхве Хэён не была готова к материнству, когда поняла, что беременна мной, она всё равно являлась лучше многих родителей моих знакомых, которые время от времени ломались под гнётом их «заботы». Однако кое-что я всё же поняла: не каждая родительская забота на самом деле является заботой, не каждый синяк на твоём теле, оставленный кем-то из родителей, нужно оправдывать, говоря самое жалкое в мире объяснение: «Сам нарвался».       Как я и сказала, жили мы как соседи, оттого меня никто и не встретил, когда я явилась домой под утро пьяная и укуренная, ввалившись в коридор с многозначительным «Блядь», полетевшим вместе со мной на холодную серую плитку. Неудивительно, что моё возвращение любимая квартира встретила предательской подножкой с порога и многозначительной тишиной и равнодушием, разившим из каждого тёмного угла. Наша скромная обитель пусть и казалась холодной и чужой, моя комната всегда была куда приветливее и уютнее, да хотя бы потому, что весь этот уют и тепло придавались благодаря светлому интерьеру, гирляндам и плакатам различных актёров и артистов. Поэтому я, кое-как добравшись до своей спальни, сразу же упала на кровать и мгновенно уснула, «положив болт» на все водные процедуры, на которые совершенно не было сил, да и желания, как ни странно после всех наших приключений, тоже.

* * *

      Утро, вернее, день встретил меня ужасным похмельем. Головная боль, премерзкий вкус на языке и чувство некоего подташнивания — всё как у обычных людей. Господи, чего я вчера только не выпила… Последствия после первого раза всегда такие тяжкие? Всегда такое чувство, словно меня вот-вот вывернет наизнанку? Это такая жертва за весёлое времяпровождение? Что ж, мне совсем не понравилось.       Я не могла заставить себя подняться с кровати ещё около двух часов, но, всё же набравшись сил, я это сделала и добрела до ванной, где скрылась ещё на полчаса. Голова гудела так, что не спасал никакой выпитый мной аспирин, отчего создавалось впечатление, словно я вот-вот помру. Однако приняв освежающий душ и наконец почистив зубы, я ощутила чувство некоего облегчения, пусть и не в полной мере, но оно было, а это уже хоть как-то спасало ситуацию.       Только я упала на кровать, как раздался осторожный стук в дверь и в проёме появилась голова дяди Сынхёна.       — Ну и видок у тебя. Будто ты вернулась с дикой попойки, — поморщился дядя, а затем рассмеялся, издеваясь надо мной.       — Было бы смешно, если бы не так иронично, ведь я действительно вернулась с самой дикой попойки в своей жизни, — чуть ли не умирающим тоном проговорила я, слабо улыбаясь в ответ. — Привет.       — Привет, принцесса, я тут ненадолго заскочил, хотел узнать, как у тебя дела. Пока у нас есть время, давай делись, как выпускной провела. Никто не обижал? Всё прошло с качественным алкоголем и без наркотиков, надеюсь?       Ах, дядюшка, если бы ты знал, что твоя принцесса вчера ошалела в край, ты бы точно не сюсюкался так со мной, ей-богу. Во-первых, я помню абсолютно всё, что вчера было: и косяк, и стриптиз, и «Тёмную лошадку», и «Сантаун», даже Джебома помню. Во-вторых, если бы ты знал, что меня вчера чуть не сбил какой-то Горшок, которого мы с моими друзьями решили развести на кучу бабла, ты бы точно не гордился моей мелочностью. Кстати, о Горшке, а точнее о Ли Сынхёне, который должен ожидать нас сегодня, нужно было как можно скорее собираться с ребятами и выдвигаться к нему.       В мысли отчего-то врезался образ полуобнажённого Джебома. Как-то неосознанно я начала краснеть, поджав губы. Слишком горячий образ для меня и я бы даже сказала, что самый горячий в моей жизни. Горячее Джебома, наверное, только господин Дживайпи, господи, нет, конечно. Хотя, вынуждена признать, господин Дживайпи наверняка у них в Сантауне лучший, учитывая заинтересованность им немалого количества людей различных возрастов и полов, а из всей своей аудитории он заинтересовался Бэкхёном. Надеюсь, это такой прикол, а не педофилия во всём своём проявлении.       Если быть честной, я никогда раньше не сталкивалась с реальными стриптизёрами. Единственные стриптизёры, с которым я когда-либо контактировала, — это «Горячие гладиаторы» из визуальной новеллы «Клуб романтики». Никогда бы не подумала, что ребята, занимающиеся данной деятельностью, реально настолько хороши, что ты едва ли не голову от них теряешь. Всегда думала, что стриптизёры все из себя развратники, которых лучше сторониться, но Джебом очень и очень удивил меня, когда начал вызывать полицию. Слишком уж правильный и серьёзный, чёрт возьми, но крутой. Из всего персонала «Сантауна» я контактировала только с господином Дживайпи, Сюзи, Джебомом, ну и с Югёмом одним воздухом подышала, но этого вполне хватило, чтобы сделать вывод о том, что директор данного заведения берёт в свой клубешник только красавчиков. Даже Сыльги не отлипала от Сюзи, ох, как я её понимаю сейчас на трезвую-то голову. От такой девушки и я бы не отлипла. Пока девчонки моего возраста хотят себе «папочку», я, вместе с Кан, готова желать «мамочку», хорошо бы в лице Сюзи.       Наконец рассказав дядюшке «подробности» своего выпускного, при этом опустив некоторые детали, связанные с клубами и курением, я дождалась его укоризненной улыбки и слов о том, что ему пора, а после схватила телефон, набирая номер Бэкхёна. Почему я не стала звонить Сыльги? Потому что она никогда никому не давала свой номер или контакты в соцсетях. Такой уж она была скрытной.       Никто никогда не мог связаться с Сыльги, разве что директор школы, и то с её родителями. Ходили даже слухи, что Кан вообще не пользовалась Интернетом, как и телефоном, ибо её никогда с ним не видели. С сигаретами её видели все, с телефоном — никто.       — Алло? — как-то с тяжёлым вздохом ответил на мой звонок Бэк.       — Проснись, спящая красавица, нас ждёт Горшок, — моё настроение тут же поднялось, как только я услышала голос друга.       — Го… Чё? У тебя белка, что ли, Пак? — Бэкхён, видимо, совершенно не въезжал, о чём я. — Говорил же тебе вчера, не кури эту дрянь. Чанёль никогда не предлагает ничего нормального.       — Я про Ли Сынхёна.       — А… Ну, не, тут я пас, сорян.       — А что? Почему?       — Понимаешь, меня вчера мама дома не дождалась…       — В смысле? Бэк, всё нормально?       — Если не считать того, что я какого-то чёрта проснулся в кровати с Сыльги, одетый в, судя по всему, её лифчик, то да, всё даже более чем нормально.       Я на мгновение замолчала, обдумывая сказанное Бэкхёном. Признаюсь, до меня не сразу дошёл смысл озвученной другом новости, но как только я поняла, то сразу же разразилась диким хохотом. Пусть было и неясно, как так получилось, что Бэкхён и Сыльги оказались в одной кровати, сам факт того, что они вообще вместе, заставлял едва ли не по полу кататься со смеху.       — Вы что, переспали? — я ещё больше округлила глаза, прижимая экран телефона плотнее к уху.       — Ну, не знаю, как Кан, но я проснулся девственником, — саркастично выдал Бён, хмуро вздыхая. — Я не знаю, что ироничнее: то, что я проснулся девственником рядом с Кан Сыльги, или то, что моя мама застукала нас в таком состоянии, и я, походу, буду наказан…       — Как ты вообще понимаешь, что ты пока ещё девственник?       — Ну, у меня не болит жопа, по крайней мере…       — Короче, я не буду больше спрашивать об этом, просто собирайтесь и поехали.       — Я не могу, сказал же. Я даже не знаю, как Сыльги выпроводить, потому что она спит, как убитая, поэтому давай без нас. Пописай перед выходом, главное, чтобы без конфузов всё прошло, — Бэкхён шумно зевнул, отчего мне пришлось ненадолго убрать от уха телефон.       — Что за суеверия? Зачем мне писать?       — Ну, Черчилль говорил: «Лучше поссать перед боем, чем обоссаться в бою», понимаешь? — протянул Бэкхён, видимо, переворачиваясь на кровати, ибо я услышала скрип.       — Черчилль такого не говорил, — скептически выдала я, даже со своим складом ума понимая, что таких вещей политические деятели не говорят никогда.       — Я знаю, просто если бы я сказал, что это фраза моего отчима, она бы звучала не так эффектно, — беспечно ответил Бён, тут же делая паузу, чтобы в очередной раз зевнуть. — Ладно, Су, удачи тебе, я дальше спать. Меня ещё пряники от мамы ждут.       На том конце провода раздались прерывистые гудки, говоря о завершении вызова. Вот так и проворачивай аферу с друзьями… Киданут при первой же возможности.       Вообще, я не понимала, в чём проблема просто взять и поехать со мной. Да и я впервые сомневалась, что мама Бэка должна была устроить ему полный разнос за поздние прогулки в вечер выпускного и за девушку в его постели. Госпожа Бён не видела рядом с сыном ни одной девчонки, кроме меня. Да и меня она не считала своей «невесткой», потому что мы с Бэкхёном буквально на один горшок ходили и было сразу понятно, что никакие романтические чувства между нами не вспыхнут хотя бы потому, что мы вместе ели песок в песочнице и лепили куличи из собачьего дерьма года так в четыре.       Возможно, Бэк слился потому, что хотел побыть с Сыльги, даже не знаю… Ну насчёт его наказания я была абсолютно точно уверена, что оно никогда не состоится. Уж в день-то выпускного госпожа Бён многое позволила своему сыну, даже сама алкоголь предоставила нам. А сделала она это потому, что посчитала, что будет лучше, если мы напьёмся качественного алкоголя, а не какой-нибудь палёнки, прячась в туалетах клуба. К слову, ни один родитель не знал об этой авантюре госпожи Бён, потому что ни один не одобрил наличие алкоголя у выпускников, говоря заезженное: «Они ещё дети!», но это не остановило маму Бэкхёна и в руках девушек оказалось белое игристое вино, а в руках парней — несколько бутылок соджу. Разумеется, все сначала выпили вино, а потом уже соджу, никто не стал разделять алкоголь на «для девчонок» и «для пацанов», хоть в этом наш класс оказался дружен и сплочён.       Даже не став завтракать, я быстро привела себя в порядок, собрав волосы в хвост и нанеся на лицо немного тонального крема, чтобы хоть немного скрыть свой болезненный вид. Поскольку я жила рядом с автобусной остановкой, я быстро добрела до неё и остановилась у газетного киоска, чтобы посмотреть в «Карты» и хотя бы узнать, куда мне вообще ехать. Вбив в поисковую строку нужный мне адрес, чтобы приложение, исходя из моего местоположения, построило маршрут, я тут же округлила глаза. Нужный адрес находился в какой-то высотке и назывался Сантауном.       На мгновение я даже захотела вернуться домой и никуда не ехать, так как в какой-то степени боялась вновь столкнуться с Джебомом, который наверняка в этот раз без проблем вызовет полицию. А если он вызвал её ещё вчера и нас сейчас ищут за незаконное проникновение в стрип-клуб?       К остановке подъехал автобус и я, замерев, начала раздумывать, что мне делать: понадеяться на удачу и всё же вновь посетить Сантаун или сейчас же пойти домой и не нарываться на лишние неприятности? Однако здравый смысл и мои нервы отказались от командной работы и ноги сами понесли меня в салон автобуса, где я на автомате приложила магнитную карту к терминалу и села в самом конце у окна, чуть ли не сжавшись от волнения.       Если верить моим догадкам, то, получается, Ли Сынхён — директор Сантауна?.. У меня встреча с самим директором стрип-клуба? Господи, вот сейчас бы очень и очень пригодились Бэкхён и Сыльги, которая вообще всё это затеяла. Моей же смелости и наглости не было предела: вчера я чуть не принесла в клуб неприятности в виде появления там полиции, а сегодня собралась едва ли не грабить директора этого же клуба. Пак Суён, да начнутся твои приключения!       Время начало мчаться с неумолимой скоростью, как и сам автобус, который спустя двадцать минут выплюнул меня на остановке, находившейся напротив Сантауна. Мне же оставалось только перейти дорогу и войти в помещение загадочного клуба, что я и сделала, на ватных ногах подходя к тёмным дверям и едва заметно светящейся вывеске с пальмами. Остановившись у входа, я в очередной раз зависла: я должна постучать или войти сразу?.. А может, стоит вообще передумать и уйти отсюда как можно дальше? А если это вообще засада? Я сейчас открою дверь, а там наряд полиции, который скрутит меня и увезёт в обезьянник за нарушение общественного порядка?.. Знаю, это я уже выдумываю. Наряд полиции на одну школьницу — это непрактично и никто не станет заниматься такими глупостями, как минимум бы отправили парочку стажёров разбираться с этим, лишь бы те не мешали настоящим полицейским работать и при этом сами не сидели без дела.       «Так, Пак Суён, соберись! Возьми себя в руки, сейчас или никогда!» — только и успела я подбодрить себя, прежде чем протянуть руку к двери, чтобы резко открыть её, тем самым пресекая все свои дальнейшие сомнения. Однако не успела я коснуться ручки, как дверь передо мной резко открылась, ударяя меня по носу, и следом из клуба на меня едва ли не налетел сам Горшок, весь красный от злости.       Схватившись за свой нос, который тут же начал кровоточить, я чуть ли не взвыла от неожиданности и шока. Благо удар был не такой сильный, чтобы впоследствии появилась огромная гематома или, того хуже, перелом. Лицо Сынхёна вновь изменило свой цвет: пунцовое от злости, оно тут же приняло бледный, как у поганки, окрас от испуга. Смею предположить, что Ли Сынхён, видя перед собой девчонку, прикрывающую ладонями нос, сквозь пальцы которой сочилась кровь, и загнувшуюся от боли, уже мысленно привлёк себя к уголовной ответственности, потому что в предыдущий вечер он переживал только за свою судимость, а не за целость и сохранность трёх детишек.       — Мать моя женщина! Девушка, простите меня, ради бога! — Горшок тут же метнулся ко мне, доставая из нагрудного кармашка своего пиджака белый платок с голубыми, как ориентация Ли Минджуна из «Тёмной лошадки», узорами и протягивая его мне.       — Я не верю в бога, мужчина… Он не поможет, — хриплым голосом выдала я и, резко выхватывая платок из его рук, начала аккуратно вытирать нос, морщась от боли и запрокинув назад голову, чтобы хоть как-то остановить кровь.       Не знаю, как я умудрилась в такой ситуации сострить, однако лицо Сынхёна перекосила гримаса ужаса. Должно быть, уже подумал, что сядет не только за причинение средней тяжести вреда здоровью, но и за оскорбление чувств атеиста, если в корейском законодательстве вообще была такая норма.       — Простите!.. Мне так жаль, господи, я такой неуклюжий! Давайте пройдём внутрь и мирно решим эту проблему! Что ж это такое-то, а-а-а… Второй день едва ли не убиваю людей. Две тысячи двадцатый год определённо хочет, чтобы я провёл всю свою жизнь за решёткой…       Не дав мне сказать и слова, Горшок, приобняв меня за плечи, тут же повёл внутрь, попутно закрыв за нами дверь, а после усадив меня на высокий стул у знакомой мне барной стойки, где сейчас вместо Сюзи был какой-то парень с неоново-зелёными прядками на чёрных, как смоль, волосах.       — Юта, нам, пожалуйста, карибский виски со льдом. Льда, желательно, побольше, — директор сию минуту дал парнишке указ, а после вновь устремил свой взволнованный взгляд на меня. — Я — Ли Сынхён, директор этого заведения, или Сынри, как вам удобно, а вас мне как называть и что вы хотели здесь в такое время суток?       — Пак Суён, — шмыгнув носом и снова поморщившись, я протянула мужчине его же визитку. — Вы вчера чуть не сбили меня и моих друзей. Дали по визитке и сказали, что мы решим этот вопрос сегодня, и вот я здесь.       — Ужас… Вы… пойдёте в полицию? — жалобно взглянул на меня Ли, поджав губы от досады.       — Если бы я хотела пойти в полицию, то к вам пришла бы не я, а сама полиция… — я решила сумничать, чтобы быть более убедительной и не ударить в грязь лицом, однако с моих уст сорвался писк, как только я коснулась царапины на переносице.       — Чёрт, ещё раз приношу свои извинения! Мы можем договориться? Хотите, я выпишу вам чек? Что угодно сделаю, только давайте решим всё мирно, я не хочу иметь никаких дел с полицией… Лично вам я могу даже предложить работу с хорошей зарплатой, только скажите.       Услышав упоминание работы, я тут же загорелась. Было бы неплохо получать свои деньги, а не транжирить воны дядюшки Сынхёна… К тому же раз я собралась год чилить в Корее, то я вполне себе могла заработать на обучение заграницей, правда, я хотела чистых денег, без моего обнажения и танцев у шеста…       — Сколько вы готовы платить мне, если я стану сотрудником Сантауна? — наконец остановив кровь, я села в нормальное положение.       — Две с половиной тысячи долларов в месяц, — Сынхён оживился, предвкушая успешное решение всех своих проблем.       Мысленно присвистнув, я уже представила, как купаюсь в собственноручно заработанных деньгах, как Скрудж МакДак. Две с половиной тысячи — это же очень много, намного выше средней заработной платы в Корее.       — Хорошо, но я согласна быть только официанткой, а ещё работать в своей одежде и ещё я хочу, чтобы моё настоящее имя было известно только вам! Мне не нужны проблемы с семьёй, у меня дядя слишком впечатлительный… — на одном дыхании выпалила я, наблюдая, как тонкие губы Сынри расплываются в довольной улыбке.       — Я согласен, — взяв стаканы с виски, один из которых протянув мне, Сынхён ещё шире улыбнулся. — Тогда кто-нибудь из моих ребят покажет тебе, как тут всё устроено. О, а вот и тот, кто это и сделает. Иди сюда, дорогой мой, — Ли махнул рукой кому-то только что вошедшему в клуб, а после поднялся со стула.       К нам приблизился… Джебом… На этот раз парень был одет в чёрную кожаную куртку, его уже естественного цвета волосы были слегка взъерошены, а в левой руке стиснут мотоциклетный шлем. Рваные чёрные джинсы, слегка потёртые от стирки, привлекали внимание видневшейся белой кожей, выглядывающей из-под разрезов, а дополняли его образ высокие ботинки с ремешками и шнурками, чем-то напоминающие берцы. Ну точно панк… Я даже в очередной раз невольно залюбовалась им.       Джебом сразу, как только заметил моё присутствие, узнал меня, и сомнений в этом не было. Я же покраснела от его взгляда, вспомнив, что учинила вчера в Сантауне. Он определённо ненавидит меня, вот инфа сотка.       — Джебом, это… — Сынри задумался и перевёл на меня вопрошающий взгляд, как бы спрашивая мой псевдоним.       — …Джой, — сдавленно выдавила из себя я, продолжая гореть под пронзительным взглядом карих глаз.       — С таким именем только на панель, — сказал, словно выплюнул, Джебом, скрестив руки на груди и изогнув бровь, так и говоря: «Что? Не ожидала, сучка?», чем ещё больше ввёл меня в неловкое положение.       Что ж, учитывая то, что я теперь буду работать бок о бок с Джебомом, который явно не питает ко мне дружеских чувств, можно смело готовиться к тому, что этот парень несомненно превратит моё существование в сущий, ну или сучий кошмар.