Recovery

– Белл, ты охерела?! Кэти резко села. Голову проткнула острая боль, и девушка невольно зажмурилась. Что с ней случилось? Открыв по очереди глаза, она увидела, что сидит на полу гостиной. Кто-то включил свет. Осторожно повернув голову вправо, Кэти наткнулась на Чарли, стоявшего в дверном проеме. Судя по сдвинутым бровям, скрещённым на груди рукам и полному негодования взгляду, он был, мягко говоря, чем-то недоволен. Твою мать! Она проспала вечернее кормление. – Прости, я… – забормотала девушка, неуклюже поднимаясь на ноги. – Я просил предупредить, – оборвал её несостоявшиеся извинения Уизли. Говорил он резко, жёстко, так что и ответить Кэти ничего не смогла: лишь стояла, опустив голову. Действительно, если её состоянию имелись оправдания, то безответственному отношению к обязанностям – никаких. Девушка медленно подняла испуганный взгляд на начальника, не представляя даже, какое наказание её может ждать. Отстранение от работы с Алексом и Мирой? Перевод на административную должность и медленная мучительная смерть среди бумаг? Увольнение из заповедника? Поза и выражение лица Чарли кричали о том, что он готов не просто применить санкции к Кэти, положенные по трудовому законодательству, – он едва сдерживался от того, чтобы не встряхнуть девушку в прямом смысле слова. Ладони сжались в кулаки, костяшки побелели, губы превратились в тонкую полоску, глаза прищурились. Чарли Уизли в гневе выглядел более чем устрашающе, так что Кэти просто не находила слов. – Белл, нельзя так безответственно относиться к работе. – Я понимаю, – шёпотом ответила Кэти. – Прости. Мерлин, не хватало только этого! Казалось, не было ситуации хуже. Ко всем страданиям, связанным с Оливером и Натаном, теперь добавился ещё и стыд перед Чарли. Мало было дерьма без этого! Одна проблема тянула за собой другую. Будет ли конец? Горло вновь сдавили рыдания. Не плакать, только не плакать опять! Чарли видел достаточно её слёз, чтобы Кэти постаралась оградить его от созерцания столь малоприятного зрелища на этот раз. Сделав несколько коротких вздохов, девушка всё-таки решилась поднять взгляд на начальника и тут снова сдалась: вопреки её усилиям, слёзы прорвались наружу, прочертили две мокрые линии на щеках, скатились по подбородку, упали на пол. Да когда же она закончит рыдать? От злости на себя Кэти лишь продолжала плакать. – Белл, – тихо позвал Чарли, глядя ей прямо в глаза. Из-за слёз девушка видела лишь его расплывавшийся силуэт. – Белл, нет ничего страшного в том, что ты не можешь выйти на работу. Я понимаю, в каком ты состоянии. Просто надо было предупредить. Вдруг… с тобой что-то случилось. Я несу ответственность за твою жизнь. В его голосе не было злости, ярости – Чарли говорил совершенно спокойно, и именно этот тон пугал. Кэти будто снова стала озорной девчонкой, разбившей какую-нибудь ценную безделушку или нагрубившей гостю, которую отчитывала мама – отчитывала жёстко, но не повышая тона, и в тот миг девочка думала: уж лучше бы мама кричала. – Я услышала тебя, – успокоившись, ответила Кэти. – Больше такое не повторится. Наконец девушке удалось совладать с эмоциями и остановить слёзы. Теперь она видела Чарли в высокой чёткости. Прислонившись к косяку и по-прежнему сложив руки на груди, он сверлил Кэти внимательным взглядом. Казалось даже, Уизли прожигает дыру в ней и рассматривает узор на занавесях за её спиной. И вдруг поза его стала более расслабленной, руки опустились вдоль туловища, уголки губ чуть поднялись, взгляд стал добрее. – Покормишь меня ужином, Белл? – совсем другим голосом спросил Чарли. – Из-за тебя я опоздал в столовую. Кэти усмехнулась, почувствовав нереальное облегчение. Уизли её не убьёт – уже лучше. – Сейчас что-нибудь придумаю. Минут через сорок в большой кастрюле варёный картофель уже превращался в пюре, а на сковороде дожаривалась последняя порция котлет. Чарли за это время успел скурить пять сигарет – Кэти подсчитала. Однажды эта дурная привычка сведёт его в могилу, без всяких сомнений. – Чай или кофе? – спросила девушка, раскладывая еду по тарелкам. – Может, у тебя найдется бутылочка вина? Кэти так и замерла с ложкой, полной пюре, в руке. Что? Она ни разу не видела Чарли с алкоголем в руках, да и, судя по рассказам, он почти не пьёт – совсем чуть-чуть, и то лишь по большим праздникам. – Белл, ты жива? – Да, – задумчиво ответила девушка. – И да, бутылка вина есть. Белое сухое Чарли открыл штопором без помощи магии с такой лёгкостью, что Кэти засомневалась в правдивости историй о его отношениях с алкоголем. Может, на самом деле он тот ещё пьяница, просто талантливо скрывает это от окружающих? – За тебя, Белл, – и он поднял запотевший бокал. «В самом деле? – Кэти не задала этот вопрос вслух, но по взметнувшимся вверх бровям всё и так было понятно. – За меня? И чем я заслужила? Не прогулом же». Тем не менее, их бокалы соприкоснулись, тихонько звякнув. Кэти сделала глоток холодного вина и почувствовала, что именно в этом и нуждалась. Даже присутствие Чарли на её кухне уже не смущало. Судя по всему, Уизли был настроен дружелюбно, но девушка всё равно ждала ещё одной нотации по поводу более серьёзного отношения к работе и, справедливости ради, она её заслужила. – Это тебе. Кэти подняла взгляд от тарелки и увидела выложенный на стол блок сигарет. Ей было бы сложно объяснить свои ощущения. Было приятно и смешно. Этот жест показался очень трогательным, пусть на самом деле в подарке в виде сигарет не было ничего милого, и она это прекрасно понимала. Просто глупость какая-то, даже заботой не назовёшь, но эта глупость подарила Кэти такую теплоту, что захотелось расхохотаться. С трудом ограничившись широченной улыбкой, девушка подняла взгляд на Чарли. Тот смотрел на неё в ответ, видимо, ожидая реакции. – Спасибо, конечно, но ты уверен, что стоит быть спонсором моих вредных привычек? – Ты всё равно куришь, – пожал плечами Уизли. – Причём, мои сигареты. – Я не… – начала было Кэти, но Чарли перебил её: – Райсу будешь это заливать. Кэти мгновенно стала серьёзной, отвела взгляд от Чарли и сделала ещё глоток вина. Во-первых, Уизли был прав: она курила, даже если себе в этом не признавалась, а во-вторых, он упомянул имя, которое она не хотела слышать. Пока Кэти была не готова вспомнить о Натане, о произошедшем между ними, а тем более – говорить что-то о нём Чарли. – Спасибо, – ещё раз, но уже тихо, почти шёпотом, сказала девушка. С ужином и первыми двумя бокалами вина было покончено очень быстро. Едва отправив грязную посуду в раковину, Кэти жадно разорвала полиэтиленовую упаковку подарка, распечатала первую пачку и, вытащив сигарету, подняла взгляд на Чарли в ожидании зажигалки. Уизли наблюдал за этим перфомансом с небезосновательной улыбкой на губах, и Кэти наверняка покраснела. – Не курит она, – усмехнулся мужчина, пересаживаясь на подоконник. – Лови. Это тоже тебе, – и в руки Кэти прилетела зажигалка с румынским флагом. – Спасибо. Кэти не стала перечить Чарли. Очевидно, она пристрастилась к сигаретам за последнее время. И безусловно, Натан был прав: курение – вредная привычка, которая лишь создаёт иллюзию спокойствия, освобождения, но Кэти уже было плевать на его мнение. Пока тлела сигарета, она могла вспоминать и думать, планировать и размышлять, а могла уничтожить внутри себя все переживания и мысли и просто существовать. Пятиминутная пауза в жизни – всё останавливалось, исчезало, прекращало её терзать. Сидя рядом с Чарли на подоконнике, она чувствовала себя свободной. Прикрыв глаза, она вдыхала, впитывала кожей табачный дым и представляла, что вовсе не на кухне своего домика в румынском заповеднике. Кэти воображала, что она нигде ¬– в пространстве, в пустоте. Её ничто не мучает, у неё ничего не болит, в её жизни никогда не происходило и не случится никаких жутких событий. Она счастлива – счастлива оттого, что не знает боли. Было бы хорошо побывать в таком мире, правда? – Белл, не кури фильтр, – уверенный голос Чарли, чётко выговоренные слова – всё это мгновенно вернуло Кэти в реальность. Девушка перевела взгляд на сигарету и отметила, что Уизли как обычно прав: окурок пора было выбросить. Всегда-то он прав, этот чёртов Уизли. – Вина больше нет? – спросил он, кивнув на пустую бутылку. – Есть, но… – Кэти замялась. – Нам же на работу завтра. – С каких пор тебя это волнует? – с иронией в голосе задал вопрос Чарли. Девушка бросила на него короткий взгляд, полный испуга и стыда, но заметила лишь оскал белоснежных зубов. О да, она полностью заслужила этот едкий сарказм, издёвки, от которых Уизли, очевидно, получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Он наверняка ещё не раз и не два отпустит подобные шутки и вот так ехидно усмехнётся своим хриплым прокуренным голосом. Впрочем, Кэти была готова стерпеть это: не уволили её – и то слава Мерлину. – Отправлю практикантов – пусть развлекаются, – после паузы, как бы дав возможность девушке насладиться своим позором, проговорил Чарли. – Тащи вино, Белл, или что там у тебя ещё есть. Пока Кэти снимала с верхней полки бутылки вина, Уизли закурил ещё одну сигарету и, бросив взгляд через прихожую в черноту гостиной, спросил: – Так а что за бардак в комнате? Голос его прозвучал чуть менее уверенно, чем обычно. В тоне не хватало привычной жёсткости, равнодушия. Чарли выплёвывал фразы, едва они появлялись в его голове, не тратя время на размышления вроде «а стоит ли это говорить так? И вообще не будет ли это лишним?». Он не думал о том, какое впечатление на окружающих произведёт та или иная сказанная им реплика. Но Кэти показалось, что он сомневался, нужно ли задавать такой вопрос. – Просто… бардак. – Романтическое свидание с Райсом? «Откуда он знает? И нахрена ему эта информация?» – Уизли, прости, но тебя не касается. Чарли и сам пожалел, что задал этот вопрос. Ни разу ещё он не видел Кэти такой. В его воспоминаниях она была весёлой улыбчивой девчонкой, худенькой, озорной, с тёмными волосами, заплетёнными в две косы. Тут уже, в заповеднике, ему открылась израненная, бессильная молодая женщина с пробоинами в сердце, что никак не удавалось залатать временем. Теперь лицо её больше походило на маску – серьёзное, строгое, будто бы Кэти сознательно поставила блокировку на любые проявления эмоций. – Открывай, – она сама решила разрушить неуютную тишину, протянув Чарли бутылку. Мужчина с облегчением открыл вино и разлил по бокалам. – Теперь за тебя, – по-доброму предложила Кэти, сев на подоконник рядом с мужчиной. Возвращая тост, она надеялась окончательно уничтожить неловкость и смущение, вызванные предыдущим вопросом Чарли. Настроения сидеть в напряжённой тишине или, что ещё хуже, злиться на него, у неё не было: накрутить себя она могла и в одиночестве, так пусть Уизли поможет ей найти повод для улыбки. Чарли принял правила игры, позволив одному уголку губ взметнуться вверх. В тот миг он был похож на мужчину из рода Уизли, у которого на уме всегда имеется пара забавных розыгрышей для друзей, и неважно, сколько ему лет – тринадцать или почти тридцать. От этой улыбки на лице заплясали веснушки, заблестели глаза. Только сейчас Кэти заметила, какого они красивого цвета – глубокого синего, чистого, густого, без всяких примесей и переливов. Скользя взглядом по его озорному лицу, она упустила, в какой момент её губы тоже растянулись в искренней улыбке. Они выпили ещё бутылку и открыли третью. На заповедник опустилась ночь: как обычно это случается на юге, темнота стояла непроглядная, лишь громадными жёлтыми жуками в небе парили уличные фонари. Откуда-то доносились радостные возгласы: очевидно, кто-то устроил вечеринку, и Кэти поймала себя на мысли, что совершенно не хотела бы оказаться там, в эпицентре веселья. Нет, ей нравилось сидеть на маленькой кухне, залитой рыжим светом, с Чарли Уизли, молчать, курить и потягивать местное вино. Кэти вряд ли могла объяснить собственные ощущения, но она чувствовала себя на своём месте. Девушка села на кухонный стол, уперлась затылком в навесной шкафчик и, прикрыв глаза, в очередной раз взглянула на Чарли. Интересно, как может меняться твоё мнение о человеке, даже о его внешности, хотя сам он остаётся прежним. В первые дни в заповеднике Чарли казался Кэти просто отвратительным, тираном и деспотом, бесчувственной скотиной, увлечённой лишь драконами, которой чуждо всё человеческое, да ещё и рыжий, веснушчатый – всё в нём было не так. А теперь… теперь девушка видела вполне симпатичного мужчину, крепкого, сильного, и то, как он вёл себя с ней, как поддерживал и помогал, как входил в её положение и прощал, заслуживало самой искренней благодарности. Чарли усмехнулся, заметив её пристальный взгляд, мотнул головой и допил бокал. – Можем включить музыку, – предложил он, безжалостно разрушая хрупкую тишину. – Тебе не хватает фона? – спросила девушка, призвала заклинанием пачку сигарет и тут же закурила. – А в прошлый раз ты мне разрешила курить только у открытого окна. – Так ты и продолжай там курить, – с улыбкой ответила Кэти, стряхнув пепел в раковину. Чарли сел на подоконник, держа руки в карманах. Взгляд его изучал Кэти: скользнул по лицу, задержался на пятнах румянца, потом – вниз по туго заплетённым косам, пауза – всего на мгновение, но девушка её заметила – на груди, обтянутой чёрным поло, и ещё ниже, по скрещённым загорелым ногам. Впервые за время, проведённое в заповеднике, девушка отметила, что он смотрит на представительницу противоположного пола хоть с каким-то интересом. Впрочем, может, ей и показалось. «Не обольщайся, Белл», – сказала она сама себе. Остекленевший взгляд Чарли, направленный на ничем не примечательный плинтус, говорил о том, что Уизли задумался о своём, а потом вдруг дёрнулся и неуверенно начал: – Белл, слушай, – почесал затылок, взъерошив и без того растрёпанные волосы. – Давай поговорим. Он поднял голову, и их взгляды встретились. Они оба знали, о чём пойдёт речь, и оттого растерялись. Чарли Уизли, испуганно отводящий взгляд, Чарли Уизли, нервно вертящий в руках не начатую сигарету, Чарли Уизли, делающий глубокий вздох перед тем, чтобы начать говорить, – Кэти и не думала, что он бывает таким. – Прости меня, – так тихо сказал он, что отдалённые вопли, раздававшиеся на вечеринке, почти полностью его заглушили: Кэти пришлось читать по губам. Чарли откашлялся и продолжил уже более уверенно. – Я не должен был говорить. Это не моё дело. – Ты просто переживаешь за лучшего друга, я понимаю. – И я, честно, даже предположить не мог, что ты так отреагируешь. – Просто я люблю его, Уизли, – выговорила Кэти без всякого смущения. Её чувства к Оливеру были совершенно просты, очевидны. Она их никогда не стыдилась и не сомневалась в собственной любви к Вуду. Ни мгновения. – Может, единственного на всём свете так люблю. Чарли закивал и потянулся за зажигалкой. Он верил Кэти. Пауза затянулась. Уизли залез с ногами на подоконник и оперся спиной о стену. Вокруг него извивались струйки дыма, сливались в целые облака и уносились в открытое окно, навстречу чёрной-чёрной ночи. Кэти, задумавшись об истории с Оливером, бессознательно следила за Чарли: за тем, как он сжимает пальцами сигарету, подносит ко рту, как смыкаются на ней его губы, как он делает внушительный глоток вина прямо из бутылки, как закрывает свои чудесные синие глаза, смакуя напиток. – Ты даже представить себе не можешь, как меня это… разбило, – хрипло сказала Кэти наконец. Чарли вздрогнул и воткнул в неё внимательный взгляд. Он высматривал слёзы, но пока она держалась. – Да я понял уже, Белл, – ещё один глоток. – Не стесняйся обращаться ко мне, если что. Эти слова были сказаны с небрежностью, свойственной Чарли, будто он предлагал помощь, лишь руководствуясь правилами приличия, а на самом деле ему было плевать на Кэти. Она хотела верить, что это лишь видимость. – Нальёшь ещё? – спросила девушка, чувствуя, что от темы Оливера нужно уйти: и так уже пришлось сжать зубы и часто глотать, надеясь затолкать вставший в груди ком обратно – потом выплачется. Чарли легко спрыгнул с подоконника – и как ему это удаётся после двух бутылок вина? – пересёк кухню и вылил в бокал Кэти остатки вина, а после замер, рассматривая девушку. Той захотелось закрыть лицо ладонями. Блестящий от пота лоб, уставшие глаза, синяки под ними живописного цвета горных фиалок, измотанные за день косы – это вовсе не то, чем стоило любоваться. И как её, такую некрасивую, несуразную, неухоженную может любить Оливер Вуд, мечта визжащих фанаток «Паддлмир Юнайтед»? Пока каждая из них ночами передёргивает, фантазируя об их свиданиях, Вуд мчит к Кэти, чтобы обнять её и беречь её сон, чтобы рвать себе сердце очередным рассказом о Ли, чтобы признаваться ей в любви, зная, что она не воспримет это так как стоило бы. Оливер может заполучить едва ли не любую девушку на свете – блондинку или брюнетку, высокую или миниатюрную, совсем худенькую или с привлекательно женственными формами – а он со школы любит ничем не примечательную Кэти Белл, стажера в драконоведческом заповеднике. Горячая ладонь чуть надавила на хрупкое плечо, заставляя девушку податься вперёд, нос уткнулся в чёрное поло. Смешно, но первая мысль, которая возникла у Кэти в ту секунду, была: «А хорошо, что Уизли курит много: футболка пропахла сигаретами, а не потом и грязью». Она усмехнулась и почувствовала, что это было лишним. Потеря концентрации на какое-то мгновение – и вот, опять по щекам текут слёзы. «Мерлин, я когда-нибудь прекращу рыдать?» – Уизли, – прохрипела она, глотая-глотая-глотая этот хренов ком. – Уизли, иди отсюда. Кэти не была уверена в том, что он услышал и – уж тем более – разобрал её просьбу, и попыталась отстраниться, но Чарли лишь крепче прижал её к себе. – Уйди! – чётко и громко выговорила она, несмотря на то, что язык уже по-настоящему заплетался. – Не дождёшься, – судя по голосу, он улыбался. – Да свали ты, в конце концов! – будто обретя суперсилу, она оттолкнула Чарли и, ударившись затылком о шкафчик, зажмурилась от боли. – Чтобы ты покалечила себя? – он по-прежнему держал руку на её плече. – Чтобы сейчас нажралась как свинья и рыдала на полу? Чтобы упала и что-нибудь сломала себе? Зачем? – Я не хочу, чтобы ты это видел, – честно ответила она, глядя на свои распластавшиеся по столу бёдра: жирные они, конечно, до жути. Их бы тоже никому не показывать. – Серьёзно? – Чарли убрал руку с плеча Кэти в карман, и девушке стало неуютно, будто в комнату только что пустили ледяной сквозняк. – Давай так: если ты действительно хочешь, чтобы я ушёл, если тебе, правда, будет лучше одной, я уйду, мне несложно. Уизли подошёл к подоконнику и закурил, стоя спиной к девушке. «Ты хочешь, чтобы он оставил тебя в одиночестве? – спрашивала саму себя Кэти. – Тебе стыдно в очередной раз плакать перед ним, да ещё и пьяной, но… признайся, он помогает. Спасает. Он готов всю ночь сидеть с тобой и успокаивать, выслушивать, а ты хочешь его выгнать? Позволь ему быть рядом. Позволь ему лечить тебя своими словами и тёплыми объятиями». – Не будет, – ответила Кэти. Девушка влила остатки вина в себя и проглотила, даже не почувствовав вкуса. «Надеюсь, Уизли понимает, на что подписывается, оставаясь здесь на всю ночь. Он ведь ещё не знает, что такое пьяная Кэти Белл». – Вот и чудно, – выдохнул Чарли. – Мне ещё кое-что нужно тебе сказать, Белл. – Секундочку. Кэти почувствовала, что слушать Уизли дальше без подзарядки она не сможет, сняла ещё одну бутылку с полки и с лёгкостью вытащила пробку с помощью штопора, вызвав чуть удивлённую, но довольную улыбку Чарли. Один большой глоток, сигарета и короткая фраза: – Валяй. – Значит, так, Белл, – Чарли развернулся, и Кэти отметила, что его взгляд так же нетрезв, как и её. – Я понимаю, что ты сейчас… не в лучшем эмоциональном состоянии, но нужно понять одну вещь: ты не виновата. Девушка плотно сжала губы, каким-то резким, рваным движением схватила бутылку, едва её не уронив, и выпила ещё немного. Не виновата. Как же! – Ты не веришь, – с пониманием закивал он, а потом пересёк маленькую кухню и встал прямо перед Кэти. Их лица были на одном уровне, оба серьёзные, но безнадёжно пьяные. – Как я могу быть не виновата, – глубоким, низким голосом спросила Кэти. Отчаяние, боль, опасность – вот что в нём слышалось. – Я слепая курица, дура, конченная идиотка. Ни черта не видела, ни хрена не сделала, да даже не подумала! Я рыдала у него на плече каждый раз, когда ссорилась с Ли. Он прилетел ко мне первым, когда меня бросили, и всю ночь выслушивал моё нытьё. Он видел, как я обжимаюсь с Натаном на вечеринке. Но не прекратил меня любить. Меня! Понимаешь, Уизли? Меня, твою ж мать! – Давай по пунктам, Белл, – Чарли сделал глоток вина. – Ты не знала. И не должна была. И не могла. Никто. Это его чувства, и решение сделать из них тайну тоже его. Кэти молча слушала, признавая правоту Чарли. Жаль, что это не убивало её стыд и боль. – Дальше. Ты не виновата в том, что не любишь Оливера. Не виновата, что любишь кого-то другого. Эти слова заставили Кэти вздрогнуть. Любит кого-то другого. Так она любит? Интересно, Чарли это говорил просто так или наблюдал, как она отреагирует на слово «любовь»? – И третье, Белл. Я понимаю: тебе очень жаль Оливера. Но он не хотел бы, чтобы ты его жалела, так что не твори глупостей. Не плачь и не извиняйся. И самое главное – пусть в твоей светлой голове и появилась мысль о том, что Оливер – чудо и, может, стоит быть с ним вместе, выброси её к чертям. Поняла? – Я услышала тебя, Уизли. Кэти вскинула голову и бесстрашно уставилась ему в глаза. Чарли говорил чётко, даже жёстко, пожалуй, но девушка прекрасно понимала: Оливер ему так же дорог, как и ей, и он всеми силами пытается оградить его от новых ударов – винить человека за верность другу было бы глупо и эгоистично с её стороны. Вдруг Чарли подался вперёд, и то мгновение, что он двигался к ней, сердце Кэти не билось: вся она сжалась в каком-то не понятом ей самой ожидании. «Он меня поцелует», – мелькнуло у неё в голове. Мозг, отравленный алкоголем, не успел определиться, стоит ли радоваться этому – Кэти почувствовала лишь нетерпение, азарт, интерес, когда мужчина убрал ей за ухо выскочившую из косы прядку и коротко поцеловал в лоб. – Всё наладится, – шепнул он. – У всех наладится. Больше тему Оливера они не поднимали. Кэти знала, что может снова об этом заговорить, задать вопросы и, возможно, даже получить ответы, найти оправдание собственным слепоте и глупости в словах Чарли, да просто выплакаться в конце концов, но больше не хотела. Нет, она услышала от него ровно то, в чём нуждалась, и, как бы странно это ни звучало после выпитых трёх бутылок вина, сказанное Уизли отрезвило Кэти. Она вовсе не обязана любить Оливера, и действительно нет её вины в том, что он испытывает такие чувства к ней. Но она должна остаться его подругой, верной и преданной, готовой прийти на помощь в любое время дня и ночи, смеяться над его шутками, улыбаться его рассказам и поистине радоваться каждой его победе. Справедливо рассудив, что делать окончательные выводы стоит всё-таки на трезвую голову, Кэти отогнала от себя мысли об Оливере. С ним всё будет хорошо – Чарли же пообещал, а этот Уизли вызывал доверие. – Мне душно, – просипела она. – Давай выйдем. На кухне действительно было нечем дышать. Не помогало даже распахнутое окно: ветра всё равно не было. Впрочем, как оказалось, когда ребята вывалились на крыльцо, там было не лучше. Схватившись за дверную ручку, чтобы не потерять равновесие, Кэти даже прикрыла глаза, ожидая лёгкости, свежести, но воздух на улице оказался густым, плотным, тягучим. Его оказалось сложно втянуть в себя, и уж совершенно точно никакого облегчения он не дарил. Кэти разочарованно осмотрелась по сторонам, словно думала, что проблему эту можно как-то решить. Чарли проковылял мимо неё и буквально упал на верхнюю ступеньку крыльца, да так, что цветочные горшки, развешанные на ограде, опасно покачнулись. – Стало лучше? – Ни капли, – замотала головой Кэти и села рядом с Уизли. Ночь окутала заповедник чёрным полотном, не пустив даже луну на небо. Лишь пара звёзд перемигивалась в вышине, поддерживаемая фонарями, расставленными вдоль узких дорожек между домами. В конусе света прямо перед калиткой Кэти кружилась мошкара. Деревья недвижными чёрными пятнами – чернее самого неба – застыли, окружая домик непробиваемым забором. Если бы не отдалённые звуки вечеринки, всё это походило бы на идеальные декорации фильма ужасов. Вдруг захлопали фейерверки, небо расцвело, словно клумба в городском саду, и девушка вздрогнула от неожиданности. Рефлекторно Чарли обхватил её за плечо, прижимая к себе. И пусть на самом деле бояться было нечего, Кэти отметила: он защищает её, думает о её безопасности. Приятно, чёрт возьми, что есть такой человек. Заворожённо наблюдая за тем, как бесформенные разноцветные всполохи, превращаются в розы, орхидеи и лилии, она и не заметила, что положила голову на плечо Чарли. Тот не возражал. Кажется, он тоже не уделили этому особое внимание. Так они и просидели ещё минут двадцать, пока Уизли, потянувшись за очередной сигаретой, не услышал тихое сопение.