Recovery

Пробуждение после хорошей пьянки редко бывает приятным. Ну, как говорится, любишь кататься – люби и саночки возить. Головная боль и тошнота, стыд за совершённые поступки, страх от того, что ты можешь не помнить что-то ещё более страшное, с трудом ворочающиеся мысли, будто ленивые флоббер-черви завелись в черепной коробке, – всё это ожидало мисс Кэти Белл наутро. Едва открыв глаза, девушка поняла, что день не удался. Опухшие веки еле поднялись, и сквозь слипшиеся ресницы Кэти увидела уютную гостиную «Ракушки». «Не уснула на пляже», – мысленно отметила Кэти. Поставила галочку. Плакала перед сном. Жирный минус. Осторожный поворот головы вызвал острый приступ тошноты, и девушка, резко подскочив с дивана, помчалась в туалет, не обращая внимания на выстрелы в голове и едва не запутавшись в тонком пледе, которым кто-то её заботливо накрыл. Вряд ли она сама вчера справилась с такой задачей. Судя по всему, обитатели коттеджа ещё спали, что было на руку Кэти. Она не хотела, чтобы её видели в образе потрёпанной проститутки и слышали её беседу с унитазом на повышенных тонах. Умывшись и стерев остатки туши с лица, девушка вышла из ванной. Стало немного легче, но Кэти знала: эффект этот продержится минут десять, чего, впрочем, достаточно для поиска антипохмельного зелья. Сумка её валялась в прихожей. «Интересно, – подумала Кэти. Она точно помнила, что оставляла её наверху. – Главное, чтобы не…» – Блять! – громко выругалась Кэти. Кармашек, в котором всегда хранилась пара презервативов на всякий пожарный, оказался открыт и пуст. Девушка выронила сумку из рук и откинулась на стену. «Нет, конечно, если быть законченным оптимистом, можно и тут найти повод для радости: я хотя бы вспомнила о защите, но… какого хера, Белл? – спрашивала она себя. – И кто избавил меня от одиночества этой ночью? Ни черта не помню. Надеюсь, не Чарли: ему столь близкое знакомство с пьяной тигрицей ни к чему. Оно вообще мало на кого производило приятное впечатление. Ли? Я ведь могла от отчаяния и в его объятия броситься. Он, скорее всего, не хотел, но вряд ли меня это остановило. Оливер?.. Совсем пиздец». Кэти была разочарована в самой себе. На глаза навернулись слёзы. С каких пор милая девушка, прилежная ученица, вежливая, обязательная, спокойная, превратилась в пьяницу-шлюху? Как часто она теперь будет накидываться и раздвигать ноги перед первым встречным? Каждую неделю? Или всё-таки с перерывами? «А если это вообще Джордж, или Рон, или Мальчик-который-выжил? Надеюсь, я хотя бы не стала причиной семейного скандала. Скоро придётся надевать пояс верности, чтобы обезопасить окружающих от себя, а себя – от последствий внезапно возникшего бешенства матки, – Кэти усмехнулась. – Да, всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно…» Этой фразе девушку научили москвичи. Наконец бесценный пузырёк с зельем нашёлся на дне сумки. Кэти рванула на кухню и замерла в дверях. – Доброе утро, Белл, – поприветствовал её Чарли. – Совсем паршиво? На самом деле её внешний вид вовсе не вызывал вопросов: всё было очевидно. Кэти, конечно, оправила платье, но это мало что изменило. Опухшее лицо, синяки под глазами, уставший безжизненный взгляд, царапины на руках и ногах никуда не делись. Да, ещё он должен был слышать, как её тошнит. «Мерлин, если мы переспали, теперь он уж точно жалеет об этом». – Да, отстойно. Уизли сидел за круглым деревянным столиком и пил кофе, закусывая вчерашним тортом. Выглядел он, к слову, вполне свежо. Может, немного портила образ помятая рубашка, но Кэти так нравилось даже больше. То ли потому что в небрежности было что-то привлекательное, то ли потому что так был повод эту рубашку с него снять. «Тебе нужно было мигрировать в Голландию и найти работу в квартале красных фонарей, Белл! – резко одёрнула себя девушка. – Взяли бы без лишних вопросов. Что может быть лучше работы, которая приносит удовольствие? Эдакое сочетание трудовой деятельности и хобби». И в то же время она знала: она не хочет с кем-то другим. Нет, ей по-прежнему был нужен Чарли Уизли. Покачиваясь так, что стоявшие на краю стола чашки оказались в смертельной опасности, Кэти налила в стакан воды и, разбавив её зельем, залпом выпила мерзкую жижу. «Что сказать? Нельзя же тупо спросить, был ли у нас секс. Да, так невзначай как бы: «Эй, Уизли, а не на тебя ли я использовала презервативы этой ночью?» А потом посмеяться, чтобы он не подумал, что ты способна нажраться до беспамятства, – Кэти обречённо покачала головой. – Какая же чушь. Может, вообще ничего не говорить? Вдруг он подумает, что для меня секс ничего не значит, даже если он был? Впрочем, раз я ни черта не помню, он, видимо, действительно ничего не значил, кто бы ни оказался со мной в одной постели. Или не постели… – девушка выдохнула, проклиная себя за несдержанность. – Надо будет потом поговорить с Лис: она-то всю правду расскажет. Ладно, потом будет потом. Осталось разобраться с сейчас…» Решив, что физическое состояние стало приемлемым для того, чтобы разговаривать, Кэти неуверенно пробормотала: – Уизли… Чарли не отреагировал, и девушка решила повторить. Она опустилась на стул напротив и уже громче начала: – Уизли… – Белл! – прервал её Уизли. Он наконец-то поднял голову, девушка увидела его серьёзный взгляд и поняла: что бы там у них ни было, он всё помнил. – Давай помолчим. Чай хочешь? Кэти помотала головой. Нет, чаю она точно не хотела. Маховик времени хотела. Чарли очень хотела. Умереть – и то хотела больше, чем чаю. Тишина. Воистину мёртвая. Хуже, чем на похоронах. Кэти сверлила взглядом металлическую ручку кухонного шкафчика, на которой играло солнце, и вслушивалась в дыхание Чарли. Он тоже на неё не смотрел – по крайней мере, ей так казалось. Ей так хотелось. «Не надо, Уизли, я исправлюсь. Я всё объясню потом. Сначала, конечно, мне всё расскажут, а потом я возьмусь за оправдания». Кэти закусила губу, почувствовав, что горло вновь сжимает спазм. Есть антислёзное зелье? Пора изобрести. А ещё написать книгу «Как испортить ВСЁ за одну ночь». Бестселлер авторства Кэти Белл. «Твою ж мать, Уизли! Почему ты не можешь не делать трагедию из пьяного поцелуя? – продолжала мучить себя вопросами Кэти. – Да даже если был секс, всё равно! Это пьяный секс. Нам не по пятнадцать: нечего тут разыгрывать драму». Вот только внутренний голос просто не хотел признавать: Кэти сама была не готова смириться с тем, что произошедшее между ними – ничего не значащая ерунда. – Так, мне пора в заповедник, – спустя пять тягучих минут объявил Чарли, звякнул стеклянной кружкой по столу и встал. – Я с тобой. Кэти бросила на него опасливый взгляд и тут же отвернулась. – Нет, Белл, – жёстко ответил Уизли. – Приведи себя в порядок для начала. Вечером я справлюсь без тебя, а завтра займёшься бумажками: там накопилось. – Нет. – Я тебе не предложение делаю, чтобы ты мне отвечала «да» или «нет». Кэти хотела возразить ему, но грозный взгляд не дал ей и рта открыть. Несколько секунд Чарли смотрел на неё, а потом просто ушёл, осторожно закрыв дверь, чтобы ненароком не разбудить никого. И вот тут её накрыло… Стало так больно и обидно, что слёзы вырвались сами собой, и именно вырвались – будто лавина, залили лицо, расчертили щёки мокрыми полосами, пережали горло, так что дышать можно было лишь рывками. Кэти всхлипывала и стонала в голос, зажмуривалась, словно пыталась выжать все проклятые слёзы до конца, но у них, похоже, имелся источник бесперебойного питания. Ногти врезались в тонкую кожу ладоней, зубы до крови прокусили нижнюю губу. Кэти трепала спутанные волосы, тёрла раскрасневшиеся щёки и рыдала. Ей не было больно ни из-за поцелуя, ни из-за того, что она не помнила об их сексе, – нет, глубже всего проникла обида на Чарли, на его холодный тон, на его равнодушное «мне пора». Она заслужила? Кэти не думала, что её могут увидеть. Флёр, скорее всего, уже суетилась наверху или во дворе: с маленьким ребёнком особо не поспишь. Билл наверняка помогал ей. Кто-то из ребят тоже был вчера не в состоянии трансгрессировать домой и остался ночевать. Вот только Кэти было плевать. Увидят – да и чёрт с ними. Ей овладело такое отчаяние, что ни до чего иного дела не было. Да и кто увидит? Лис? Анджелина? Оливер? Справлялись и с вещами похуже. «Это всё дурацкие сигареты виноваты! Не начала бы курить – не пошла бы с Чарли на этот хренов пляж, не полез бы он ко мне… – логическая цепочка прервалась, едва Кэти вспомнила прикосновение пальцев к своей спине, низкий голос и неземную синеву его глаз. Щёки опалило желанием, свежие слёзы выступили на глазах. – Вот и зачем было меня всем этим провоцировать?» «Затем, что ты сама этого хотела, – отозвалось какое-то второе «я». – И так хотела, что он это видел». В итоге всё обошлось. Когда со второго этажа спустился Джордж, девушка уже пришла в себя и даже успела наложить заклинание, снявшее опухоль. Новоявленный супруг Анджелины выглядел, как… как человек, у которого днём раньше была свадьба. Застёгнутая на две пуговицы рубашка была порвана на плече, место брюк заняли симпатичные боксеры с орнаментом в виде пальмовых листьев, на голове творился форменный беспорядок, а лицо выражало такую боль, что Кэти на миг посочувствовала товарищу и решила: «Есть в мире люди, которым хуже, чем мне». Не шокируя его оглушительным «Доброе утро», девушка протянула стакан зелья и поставила чайник. – Белл, ты чудо! – спустя минуту отозвался Джордж. – Спасибо, – улыбнулась Кэти. Да, надо отвлечься. – Сделать вкусный чай? – Не откажусь. Девушка принялась смешивать сушёные травы и специи в полосатой кружке. – А что с тобой вчера случилось? Кэти замерла с занесённой над пакетиком имбиря чайной ложкой. «А что со мной вчера случилось? Может, он о том, что я пропустила салют? Попробуем проскочить». – Просто стало дурно, – спокойно ответила девушка, продолжая манипуляции с чаем. – Но я же потом вернулась. А то ты не знаешь, как оно бывает. Просто лишняя стопка. – Да я о том, что после. Кэти едва не спросила, а что там было после. Её замешательство продолжительностью в несколько секунд не нуждалось в комментариях. – Да ты ни хрена не помнишь, Белл, – протянул Джордж. Девушка резко повернулась и увидела на его губах довольную ухмылку. Сопротивляться было бесполезно, да и не к чему. Джордж был её призрачной надеждой на воскрешение воспоминаний. Он мог залатать дыры в пропитом вчерашнем вечере. – Я ни хрена не помню, Уизли, – призналась она, кивая, и, ощутив, как кольнуло в груди («Уизли. Он тоже Уизли», – прошептал внутренний голос), поправила себя: ¬– Джордж. – Меняю информацию на твой лучший чай и кусок торта. Кэти усмехнулась. Цену вчерашний жених выставил откровенно невысокую. Через пару минут перед Джорджем стояла кружка чая с имбирём, мёдом и лимоном – самое то для похмельного утра и блюдце с увесистым куском торта. – Не надо держать интригу, – попросила девушка. – Ты не раз был на моём месте и сам прекрасно понимаешь, как страшно ни черта не помнить. Джордж подул на чай и поднял как бы ничего не понимавший взгляд на подругу. Кэти сжала губы, призывая товарища закончить это актёрство и перейти к повествованию. – Не могу сказать, что случилось что-то страшное, – «Слава Мерлину!» – но закидывалась ты знатно. Все это заметили. Лис попыталась выяснить, не случилось ли что, но ты отнекивалась. Хотя выглядела так, как будто что-то всё-таки случилось. Джордж сделал паузу, закинул в рот ложку заварного крема и уставился на подругу, как бы приглашая её хотя бы теперь, на трезвую голову, объяснить, какого хрена она спокойно попивала вино, а тут вдруг решила залиться огневиски до беспамятства. Кэти сделала вид, что не заметила его взгляда и размешивала ложкой чаинки. «Что ему сказать? Я почти поцеловалась с твоим братом и теперь не знаю, что с этим делать? Я хочу с ним переспать, а он, похоже, вообще общаться со мной не собирается? Мне нравится твой брат? Всё это звучит как полный бред». – Потом ты танцевала, – продолжил Джордж, и Кэти расслабилась: объяснять ничего пока не нужно. – А после подначивала всех проводить нас с Анджелиной на брачное ложе, как в Средние века. Кэти вскинула голову, надеясь увидеть на лице Джорджа ехидную улыбку, но он был достаточно серьёзен, чтобы она поверила. – Какой позор… – Кэти закрыла лицо, мгновенно покрасневшее от стыда. – Родители к тому времени уже свалили, так что не переживай особо, а остальные так напились, что поддержали твою инициативу, – улыбнулся Джордж. – Да, кстати… Несколько секунд он ощупывал карманы рубашки и наконец выудил откуда-то… – Возвращаю! – на протянутой ладони лежал презерватив. На лице Кэти появилось такое недоумение, что Джордж даже не стал ждать вопроса. – Ты сказала, что делать детей в состоянии опьянения нельзя, но брак консумировать просто необходимо, и настоятельно рекомендовала воспользоваться презервативами. – Он был один? – с опаской спросила девушка. – Э-э-э… – замялся Джордж. – Нет. Два. Такой лёгкости Кэти не испытывала со времен сдачи ЖАБА. Значит, презервативы предназначались не ей и загадочному спутнику! Вот почему она не помнит своего партнёра – его не было! И какая же молодец – позаботилась о том, чтобы Анджелина и Джордж, не дай Мерлин, не заделали ребёнка по пьяни! – То есть вы всё-таки сделали это? – воодушевлённо спросила девушка. И какое ей дело до секса друзей? – Не совсем, – Кэти недоумённо сдвинула брови. – Точнее, совсем нет. Короче, я не смог его надеть. У Анджелины тоже ни черта не получилось, а в итоге от наших стараний он вообще порвался. Наш брак по-прежнему не консумирован. Ну, если не считать, что мы сделали это заранее. Несколько сотен раз. Кэти искренне рассмеялась. Они с Джорджем проболтали ещё около часа. Вспоминали школу, квиддич, обсуждали их отношения с Анджелиной и прикидывали, когда ждать рождения первого малыша. Каким бы безответственным и легкомысленным ни казался Джордж, к детям он относился с большой любовью и был вовсе не против завести с женой хоть троих и хоть сейчас. Ну, ладно, протрезветь окончательно – и заняться этим вопросом вплотную. Когда он в красках расписывал, как учил бы сына играть в квиддич, или занимался бы с дочерью… квиддичем, Кэти невольно расплывалась в улыбке. Все его слова об этих ещё даже не запланированных детях от любимой женщины были такими трогательными, что никакая девушка не сумела бы остаться равнодушной, и Белл восхищалась друзьями, а где-то в глубине души по-доброму им завидовала. «Пусть у них всё сложится, – думала она, наблюдая за тем, как счастливая улыбка освещает лицо Джорджа. – Пусть будет у них и сын, и дочь. Хоть бы они были по-настоящему счастливы». Она покинула «Ракушку» около трёх. Чарли не оставил ей портключ, так что пришлось трансгрессировать в парк в Турде и ехать в заповедник на автобусе. – Ох, мисс Белл вернулась! – радостным возгласом встретил её Майло, но девушка посмотрела на него так, что охранник тут же заткнулся. После проверки сумки, Кэти, ещё в «Ракушке» переодевшаяся в удобные шорты и футболку, оседлала оставленный накануне велосипед и покатила домой. На этот раз удача улыбнулась ей: она никого не встретила. Прохладный душ был как нельзя кстати. Не вытирая волосы, Кэти переоделась в форму, села за стол на кухне и включила кондиционер. Простудится – и плевать. Вытащила из ящика пачку сигарет, закурила. «Чёрт! Надо же ужин приготовить! – вдруг подумалось ей, но она тут же осекла себя. – Если он придёт, конечно. Да придёт – куда он денется. Не есть же снова эту столовскую дрянь. Он же не такой придурок. Правда? Уизли не станет из-за какого-то глупого недопоцелуя всё ломать, рушить наши рабочие отношения? Не станет же, да?» Кэти убеждала себя в том, что у Чарли нет ни единого повода проигнорировать их совместный ужин, и плакала. Плакала, потому что не верила. Потому что знала: повод есть. Конечно, он не захочет с ней общаться после случившегося: слишком многое этот эпизод усложняет. Он наверняка боится, что у Кэти появятся к нему какие-то чувства, так сказать, романтической направленности, на которые он не сумеет ответить взаимностью. Она будет несчастлива, а он станет при каждой встрече испытывать неловкость. Да и сама Кэти понимала: любовь всей жизни твоего лучшего друга, глядящая на тебя полными восхищения и желания глазами, вовсе не то, в чём ты нуждаешься. Но вот чёрт – похоже, чувства эти действительно были. Да, она и сама не понимала, как их назвать, было ли что-то серьёзнее, глубже банального желания, нравился ей Чарли или она просто считала его привлекательным, но существование этих вопросов в её голове уже говорило о многом. – Я не люблю Чарли, – уверенно сказала себе Кэти, закуривая третью сигарету подряд. В этом она действительно пока не сомневалась. – Но он мне нравится, – закончила она похоронным голосом спустя минуту-другую. – Охуенно, Белл. Ты выбрала самую глубокую яму с дерьмом и нырнула туда с головой! Аплодисменты, фанфары и всё, что там ещё полагается, в студию! Дура! Какая ж дура!.. О, этот волшебный момент зарождения нового чувства – счастливый и полный метаний, сомнений, тяжёлый, мучительный. Никогда не знаешь, чем обернётся очередная вспышка. Что последует за ней – безответная любовь, взаимная симпатия или… пустота? Утонешь ли ты в страсти или забудешь обо всём спустя пару дней? А может, вырастишь из одного эпизода любовь всей жизни? И что тот же самый эпизод значил для того, другого? То же самое или совсем иное? Поймёт ли он тебя, если ты решишь всё выложить? Захочет ли понять? Станет ли слушать? Кэти наблюдала за полосами солнечного света на маленькой кухне, мечтая стать пылинкой и кружиться в одной из них. – Ладно, Белл, давай по делу. Девушка выпрямилась на стуле, подвинула пепельницу и закурила снова. – Не делай поспешных выводов. Не беги впереди паровоза. Ты запуталась в самой себе, разве нет? – Кэти кивнула. – Взрослый человек в такой ситуации просто остановится и подумает, даст себе время. Ты же сама понимаешь: проблемы нужно решать с холодной головой, а ты сейчас на взводе. Отдышись. Может, всё само пройдёт через недельку. Конечно, в тот миг Кэти не верилось, что пройдёт, но она знала: это иллюзия, это первая, самая мощная волна эмоций, не позволяющая мыслить рационально. Дальше будет легче, нужно лишь справиться с собой какое-то время, обуздать себя, позволить буре улечься, утихомириться. Никакая боль не бывает вечной, а уж эта-то ерунда должна была умереть через несколько дней. «Интересно только, как поведёт себя Чарли, – уже про себя думала девушка: это явно было хорошим знаком. – Отправил меня на бумажную работу, но это он сгоряча. На него случившееся, наверное, тоже произвело впечатление. Вот он и вспылил немного. Мы это переживём. Придёт сегодня на ужин, как раньше, сядет на свой стул, закурит, распахнув окно, похвалит мои блюда…» Кстати, на готовку у Кэти осталась всего пара часов, а ведь ей хотелось, чтобы в тот вечер всё было идеально. Да, Чарли только насладился кулинарными шедеврами Молли Уизли, и девушка отдавала себе отчёт в том, что конкурировать с той не могла, но и ударить в грязь лицом не хотела. Она помнила: начальник любит простую, но вкусную еду, а ещё жить не может без выпечки, поэтому первым делом отправила замешиваться тесто. Пару дней назад Кэти собрала урожай вишни и теперь планировала пустить его на вкуснейший пирог по рецепту матери. Основным блюдом должна была стать запечённые в специях куриные бёдра с цветной капустой. В отличие от многих мужчин, Уизли с удовольствием ел тушеные, жареные или запечённые овощи, что существенно расширяло возможности повара. Пока тесто поднималось в холодильнике, Кэти успела навести порядок в доме. Спешные сборы на свадьбу оставили отпечатки в виде оставленных где попало вещей, вываленного на кровать содержимого косметички, полотенца, брошенного на дверную ручку, и всяких мелочей, незаметных по отдельности, но вместе производивших впечатление хаоса. В половине восьмого в духовку отправились курица и цветная капуста, а Кэти, проходя мимо зеркала в прихожей, с ужасом отметила: «Дом вылизала, а про себя совсем забыла!» Мысленно благодаря Флёр за краткий курс магической косметологии и визажа, девушка с трудом вспоминала соответствующие заклинания: выровняла цвет лица, убрав синяки из-под глаз и покраснения. Она знала, что щёки предательски зальёт румянец, едва Чарли переступит порог кухни, но с этим уж ничего не поделать, а красные пятна, выдававшие бессонную пьяную ночь, стоило безжалостно уничтожить. Далее следовали магловская тушь для ресниц и подводка. Ещё одно заклинание выпрямило волосы. Чуть растрепав их, Кэти осталась довольна своим внешним видом. Именно так она и планировала выглядеть: симпатично, привлекательно, но не роскошно. «Нет, пусть не думает, что я тут с нетерпением его ждала, – думала Кэти, поворачиваясь боком к зеркалу и втягивая живот. – Может, он решит, что я всегда такая красивая». – А на самом деле готовлюсь тут, как школьница к первому свиданию, – обречённым тихим голосом закончила Кэти и со злости запустила стоявшей у зеркала помадой в стену. Пластиковая упаковка с хрустом треснула, на обоях образовалось жирное красное пятно. – Пуро, – выдохнула девушка, направив палочку на изуродованную стену. Обои тут же приобрели кремовый цвет. – Репаро! Акцио, помада! Вот так просто: три коротких заклинания – и все последствия срыва стёрты. Хорошо всё-таки быть волшебницей. Жаль, не все проблемы можно решить с помощью палочки. Душу не вылечишь, боль не уничтожишь, от воспоминаний не избавишься. Нет, есть, конечно, Обливиэйт, да и всякие другие заклинания, которые используют психотерапевты в Мунго, но, во-первых, на себя их наложить невозможно, по крайней мере, без серьёзного риска для здоровья, а, во-вторых, это совсем уж крайние меры. Кэти пока не была готова признать себя безнадёжной. Сбежав с лестницы, она взглянула на часы. 19:55. Кэти даже улыбнулась, представив, как Чарли в этот самый момент сворачивает с лесной тропы на её улицу. Сердце подпрыгнуло в груди, замерло и заколотилось с новой силой. Девушка рванула на кухню, чтобы достать горячее и загрузить в духовку пирог. Разобравшись с готовкой, Кэти вышла на крыльцо. «Так, чтобы он не думал, что я его жду, надо… взять лейку. Отлично, Белл! Будем поливать петуньи. Вообще действительно пора бы». Девушка расправилась с первым заданием и решила перекурить в плетёном кресле. «А вдруг он не придёт? – спросил внутренний голос. – Да нет, быть такого не может. Его просто что-то задержало. Он приедет. Обязательно приедет». Через полчаса Кэти достала из духовки пирог. Пах он отменно, но аппетита в девушке не возбудил. Курица и цветная капуста, разложенные по симпатичным лавандовым тарелкам, уже остыли. Заварка ждала своего часа в чашке. В целом выглядел этот натюрморт более чем печально. Девушка бессильно опустилась на стул у открытого окна. На улице включились фонари. Заповедник потихоньку накрывала своей шалью ночь. «Я подожду ещё! – не сдавалась гриффиндорка. – Вдруг там что-то с малышами? Вдруг из-за вчерашнего отсутствия пришлось задержаться в Управлении?» Кэти понимала, что лжёт самой себе, но верить не хотела. Она надеялась, что он всё-таки придёт, а если уж его отвлекут какие-то неотложные дела, то сообщит об этом, но, сколько она ни прислушивалась в надежде уловить шум колёс по песчаной дорожке и скрип открывающейся калитки, отвечала ей тишина, изредка прерываемая шелестом листьев. Девушка сдалась около одиннадцати. Просидев почти три часа на кухне, скурив с десяток сигарет, успев передумать всё, что только могло прийти в голову, она признала крушение своих надежд. – Он не придёт, – прошептала она, глядя на пирог. Ровный, аккуратный и, без сомнений, очень вкусный, он красовался на круглом блюде посередине стола. – Он не придёт, – громким, но дрожащим голосом повторила Кэти. Слёзы вновь рвались наружу, застилая взгляд мутной пеленой. В следующее мгновение пирог улетел точно в распахнутое окно: охотник сборной Гриффиндора бывшим не бывает.