Небесное стекло

      Дело шло к вечеру, но люди не желали идти по домам. Отовсюду доносилась весёлая музыка. Мимо проходили пьяные гуляки. Все были счастливы. Ярмарка — настоящий праздник.       Посуда расходилась хорошо, ведь она была красива и стоила приемлемо, не то что у приехавших издалека купцов. Люди подходили к прилавку наиболее охотно, когда за ним стояла одна Дора. Многие видели ребёнка и спешили помочь ему с торговлей. Но когда подходили ближе и видели шрамы на лице девочки, покупали тарелки и кувшины с ещё большим желанием. Помочь калеке зажиточные горожане спешили всегда, дабы заслужить уважение в деловых кругах.       Аэндора то помогала отцу, то снова уходила гулять по городу. И вот она ушла в очередной раз и обещала вернуться к прилавку перед запуском бумажных фонариков. Стало прохладно, и Дора натянула капюшон чуть ли не на нос. Вдруг в толчее её случайно задела женщина, держащая за руку своего ребёнка-отрока.       — Прости, детка, я не хотела, — поспешила извиниться незнакомка. Она немного наклонилась к Аэндоре и погладила её по ушибленному плечу. Но увидев лицо девочки, она вдруг воскликнула: — Боже! Да ты что, прокажённая?! Отойди!       Незнакомка толкнула Аэндору в грудь и в панике отпрыгнула от неё подальше. Затем она растворилась в толпе, волоча за собой сына. Мальчик сверкал через плечо недобрым взглядом на упавшую девочку.       Дора поспешила подняться на ноги. Она боялась, что кто-то увидит, как она позорно растянулась на земле. Весной земля была сырая от растаявшего снега, а здесь, в городе, она была взбита сотнями ног в густую грязь и пахла неприятно от конского навоза, что роняли кони торговцев. И это вонючее месиво измазало синий плащик Доры. Она сняла с тёмных кудрей комья земли, но волосы только сильнее испачкались и слиплись в сосули. Рука ныла: Дора упала кистью на камень.       Когда боль утихла, Аэндора вспомнила, от чего упала. Девочка суетливо схватилась обеими ладонями за края капюшона и привычным движением накинула его на голову, закрыв большую часть лица. Грудь сдавила горькая обида, а в горле встал ком. Но она не заплакала.       «Как же так? За что?» — крутилось в голове у девочки. Почему эта взрослая женщина поступила так с ребёнком? То ли она в сумерках не разглядела шрамов, и ей почудились язвы и коросты. А может, она просто была глупа и приняла следы от ожогов за проказу. Теперь оставалось только гадать.       К Аэндоре никогда раньше так не относились. Обзывали, косо смотрели, но чтоб толкать… Она с отвращением провела пальцами по ненавистным шрамам. Как бы ей хотелось взять тряпку и стереть их с лица раз и навсегда. Дора и раньше мечтала: вот прилетит к ней волшебник, взмахнёт своей чудесной палочкой и превратит её в принцессу. Тогда бы все вокруг любовались ей и не желали отводить взглядов в сторону. Но ни магия, ни целебные отвары матушки уже не смогут отменить того, что сделала с ней стихия шесть лет назад.       Вокруг зажигались фонари. Город приобретал романтический вид: грязь под ногами была уже не так видна, лица захмелевшего люда не бросались глаза, а огоньки свечей и ламп казались спустившимися с небес звёздами. Люди сбивались в толпу вокруг чего-то интересного. Но Дора не могла ничего разглядеть за спинами взрослых. Вдруг какой-то дородный незнакомец подхватил девочку и усадил себе на плечо со словами: «Иди сюда, малышка! Вряд ли ты когда-то ещё увидишь такое! Аха-ха! Посмотри-ка, Эрл!» Последнее он бросил своему приятелю.       Кто-то снизу задел стоящего рядом Эрла, который еле держался на ногах. От него несло перегаром так, что стоящий слишком близко народ мог легко захмелеть.       — Эй, мелкий! Тебя тож на плечи посадить? — сказал Эрл и расхохотался.       Возле него стоял гном. Тот самый, что сумел разоблачить нечестного торговца. В полумраке он выглядел особенно сердито. Дора даже подумала, что все представители этой расы такие угрюмые. Она, возможно, бы считала иначе, если бы Торин не был первым увиденным ею гномом.       Торин пропустил наглость мимо ушей и лишь бросил на хама сердитый взгляд из подлобья. Его совершенно не интересовало отношение людей к нему, особенно вот таких вот пьяниц. Люди перед гномом на мгновение расступились — он проскользнул вперёд. Дора потеряла его из виду, но не расстроилась.       Впереди на большой площадке развернулось представление. Бритоголовый мужчина в татуировках размахивал горящими факелами, перекидывал их через спину, ловил зубами. Затем его хрупкая напарница выкатила огромный обитый железом круг. Она встала к нему спиной и позволила глотателю огня, как его называли в толпе, приковать себя к мишени. Маленький мальчишка-помощник вручил мужчине лук и стрелы. Тот поджёг стрелу и выстрелил ей под руку девушки. Как ни странно, рукав не загорелся от огня. Следом было выпущено ещё несколько стрел.       — А теперь смертельный номер! — прокричал мальчик. — Прекрасная Сойка возьмёт в зубы этот шарик хлопка. Лучше него горит только тополиный пух. А Ястреб выстрелит в него огненной стрелой. Прошу соблюдать тишину! Иначе рука глотателя огня может нечаянно дрогнуть! К слову скажу вам я, эта девушка уже седьмая помощница Ястреба. Нужно ли вам рассказывать, куда делись предыдущие шесть?       Народ мигом умолк, и мальчик поднёс к губам Сойки белый пушистый комок. Девушка ловко зажала краешек шарика зубами и повернула голову в сторону. Ястреб натянул тетиву. Все смотрели то на горящий наконечник, то на спокойное лицо Сойки. И вот настал момент разомкнуть пальцы и выпустить снаряд, как вдруг раздался крик из толпы. Рука Ястреба дрогнула. Народ ошарашено ахнул: неужели всё…       Стрела угодила точно в цель. Хлопок мигом вспыхнул и исчез на глазах. Сойка широко улыбнулась публике, давая знать, что она в полном порядке. Она не обожглась, и на лице её не дрогнул ни один мускул.       Кто-то мог бы посчитать: всё так и было задумано. Глотатель огня, конечно, приплатил первому встречному за внезапный вопль в ответственный момент. А всё для создания огненного накала, встревоженных криков и вздохов облегчения в конце. Пережитые эмоции — вот что заставляет людей после зрелища бросать под ноги артистам монеты.       В завершение Ястреб потушил горящий наконечник стрелы ртом. А затем сделал невероятное: взял факел и подул на него что есть мочи. В небо вырвалась устрашающая струя пламени, будто вода из трубы. Аэндоре на мгновение показалось, что перед ней не обычный человек, а самый настоящий дракон в сверкающей броне.       Представление закончилось. Мужчина снял девочку с плеча и отправился пить самогон с другом Эрлом. Народ расходился кто куда для продолжения гуляний, а Дора осталась стоять на месте, впечатлённая отважными трюкачами. Как бы ей хотелось быть такой же храброй, как Сойка, бесстрашной, как глотатель огня. Но быть десятилетней девочкой, значит бояться.       — Только глупые люди могут играть с огнём, — прозвучал громовой голос за спиной девочки.       Дора обернулась, но там никого уже не было.       На утро ярмарка продолжилась. Но народа было уже не так много: половина населения и гостей города вчера перепила эля и теперь отлёживалась по домам. Теперь на площадь явились самые серьёзные клиенты этого города, те, кто приходят не просто поглазеть на диковины, а покупать.       Хэйрон остался торговать за прилавком, а Аэндора снова отправилась на прогулку. Она шла по городу и ела яблоко в карамели. Оказалось, это очень вкусное лакомство. В деревне фрукты никто так не готовил, разве что пекли пироги с яблочной начинкой. Дора помнила, что обещала Торвальду привезти сладостей. Она уже их купила и собиралась отправиться обратно к прилавку отца.       Вдруг Аэндора услышала жалобное мяуканье из переулка. Она посмотрела в ту сторону, но увидела лишь большие ящики с товарами и бочки с вином, что оставили торговцы. Она поняла: кошка попала в беду. Крики животного раздались вновь. Девочка вздрогнула: в её голове промелькнула мысль: а если бы с её Муркой что-то случилось...       Она было бросилась в переулок, но остановилась. "Вдруг это кто-то большой и страшный мучает маленького кота. Собака? Или разбойник какой?" — подумала она. Дора слышала от соседа, что в городе есть люди, которые отлавливают бродячих животных. Они продавали собак и котов, чтобы из их жира изготавливать мыло. Разве это возможно? Променять живое существо на кусок мыла... К тому же откуда у бездомных зверей жир?       Аэндора не могла больше слушать звуки страданий и ринулась на помощь животному. Ей было страшно, но она была полна решимости. Заглянув за ящики, она увидела четверых детей.       — Что вы делаете? Пустите его или я позову взрослых, — грозно сказала Дора.       Ребята будто бы ждали девочку и сразу же бросили пятнистого кота на землю.       — Я же говорил, она придёт, — сказал мальчишка. Он был вчера с той женщиной, что обидела Аэндору. Серые глаза ядовито сверкали на здоровом румяном лице.       — О чем ты? — Дора совсем не понимала, что происходит.       — Ха! Да она ещё и дура, эта твоя прокажённая, — провопил рыжий мальчишка.       — Я не прокажённая. Это просто шрамы. — Аэндора сильней сжала в ладони кулёк со сладостями и сделала шаг назад.       — Куда собралась? Тебе никто не разрешал иди! — сказал первый мальчик, главарь маленькой банды. Он, закалённый словесными перепалками и кулачными стычками, никогда не ожидал от обижаемых им детей отпора. Именно детей, ведь на старших ребят он и посмотреть боялся. В его компании были только сверстники, что сейчас просто стояли за его спиной.       Дора стала разворачиваться спиной к выходу из переулка, но не успела этого сделать: в неё полетел камень. Девочка закрыла лицо рукой. Небольшой камешек угодил в предплечье и едва задел подбородок Доры. Следом в неё был брошен главным хулиганом камень покрупней. Тот попал прямо в грудь.       Было больно, но не сильно, у Доры лишь слегка перехватило дыхание от удара. Она потеряла равновесие и, запнувшись за собственную ногу, упала. В стороны разлетелись брызги воды из лужи. Девочка почувствовала, как промокает одежда. Ей было очень жалко любимый синий плащик: "Мама расстроится, если я его испорчу". Она спохватилась выпавшего из рук бумажного кулёчка и потянулась к нему рукой. Вдруг грязный башмак обрушился на мешочек со сладостями. Послышался хруст раздавленных леденцов и пряников. Бумага была безнадёжно вмята в грязь.       — Прекратите! Что вы делаете? — закричала девочка дрожащим голоском.       Аэндора не заметила, как начала всхлипывать, как из её глаз брызнули слёзы отчаяния. Дора купила эти лакомства для брата, а какой-то наглец посмел их сломать. Она стала подниматься, упираясь на левый локоть, но её толкнули обратно тем же ботинком.       — Заткнись, уродка! Я ещё не разрешал тебе трындеть.       Мальчишка злорадно расхохотался и пнул Дору в плечо. Он чувствовал своё превосходство над слабой девчонкой, что беспомощно лежала у его ног. Он слышал её плач, и это согревало его маленькое заиндевелое сердце. Хулиган знал, что за этот поступок его никто не накажет. Сейчас он закончит своё грязное дело и убежит. Если его и найдут, то трое друзей подтвердят, что их друг ни в чем не виноват.       Как бы не так.       — Эй, вы! Мерзавцы! Прекратите сейчас же! — раздался оглушительный громогласный голос. — Или мне сделать с вами тоже самое?       Мальчишки перепугались и, словно дикие трусливые кролики, устремились в другой конец переулка. Там они исчезли в большой дыре в заборе.       Дора не слышала, или не хотела слышать, ничего вокруг себя. Она по-прежнему лежала на земле, свернувшись клубочком. Она не могла поверить в реальность происходящего. Ей хотелось сейчас же проснуться в своей постели дома.       Большие сильные ладони с лёгкостью подняли девочку и прижали её к широкой груди. Меховой воротник щекотал лицо Доры, но она всё ещё не решалась открыть глаза. Незнакомец нёс её куда-то. Его башмаки глухо стучали о землю, затем звонко — о брусчатку. От него пахло потом, кожей и металлом.       Никто из прохожих не поинтересовался, куда это вооружённый грозный мужчина несёт плачущего ребёнка.       — Живая? Девочка, ты как? Где болит? — мягко проговорил незнакомец девочке, совсем не тем устрашающим голосом, каким он кричал на хулиганов. Он усадил Дору на скамью, и та наконец открыла глаза. Перед ней на корточках сидел гном. Опять он. Тот борец за справедливость с площади.       — Я... не знаю. Куда пинали... больно. Но чуть-чуть, — хныча выдавила из себя Аэндора. Она сидела, склонив голову и держась обеими руками за живот. Она не понимала, от чего ей больней: от ударов или от обиды.       — Значит, скоро пройдёт. — Он сел рядом с ней на скамейку и достал из-за пазухи небольшую флягу. — На, выпей.       — Что это?       — Вода, разумеется. Пей, станет легче.       Дора сделала два больших глотка. Вода была вкусная и прохладная. Она потекла внутри, освежая, даруя силы. Девочка посмотрела на своего спасителя. Гном смотрел куда-то вперёд хмурым взглядом. Можно было подумать, что ему всё равно на неё, но если бы это было так — он прошёл бы мимо. Нет, ему не было безразлично. Никогда. Он не был тем гномом, что не обращает внимания на несправедливость и бесчестие.       — За что они тебя обижали?       — А вы не догадываетесь? Я же уродка. Они так сказали. — Дора смотрела немигающим взглядом себе под ноги. Она еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться вновь.       — Они же тупицы. Неужели ты им поверила? — Девочка ему ничего не ответила, и он заговорил опять: — Как тебя зовут?       — Дора.       — Значит так, Дора. Никакая ты не... не уродка. Что за слово такое ужасное? Они не имели права так тебя называть. И никого другого. Нет некрасивых людей, есть только глупые, которые не могут этого понять.       — Да. Но ведь это так обидно. Когда все вокруг тебя не любят. Шарахаются, будто я заразная. Смотрят сквозь пальцы. Но в Арчете меня никогда не обзывали и не били. В городе все злые, — подвела итог Дора.       — Просто в деревне все тебя знают. А тут... Нельзя всех под одну гребёнку. И в городе, и в деревне есть и плохие люди, и хорошие, конечно. Мы просто другие внешне, и это пугает остальных. Они боятся, что мы и изнутри отличаемся от них, и потому не знают, что от нас следует ждать.       — Мы? Но вы не... Разве вас тоже обижали? Вы ведь красивый.       Дора разглядывала Торина. Торстейн рассказывал про гномов. Он говорил: это маленькие косматые человечки с большими носами, очень вольные и воинственные. Но внешне этот мужчина не был похож на гнома из рассказов дедушки. Тёмные слегка вьющиеся волосы были тщательно причесаны, как и не слишком длинная аккуратная борода. Большие, синие, словно лазурит, глаза мудрого старца на молодом, лишённом морщин лице. Он определённо не был похож на других представителей своей расы.       — Это не имеет значения, если я среди людей. Некоторые из них враждебны ко мне только потому, что я гном. Тогда меня убеждают в том, что я не смогу чего-то из-за моего роста. И мне становится смешно. По внешнему облику судят только идиоты!       — Среди своих вы красивый. А я среди своих нет.       Аэндора наклонилась вниз и взглянула в лужу слева от своих ног. В воде отражалось голубое небо и её маленькое личико. Девочка думала, что могла бы быть милой и даже симпатичной, если бы не эти шрамы и седые пряди. Но они есть. Вот они в её отражении. Она топнула ногой в лужу. Вода разлетелась в стороны, а потом стекла обратно в ямку. Но Дора туда больше не смотрела.       — Внешность обманчива. Вот встретишь ты красивого человека, начнёшь с ним общаться, а он глупый как дубовая ветка. Или встретишь другого. Поговоришь с ним, а он интересный, не такой как другие. И ты думаешь, что его внешность ему подходит. И он становится таким красивым... Вот ты от остальных отличаешься. Разве это плохо?       — Было бы намного проще, если бы люди внешне выглядели так же, как выглядит их душа.       — Так не бывает. Но ведь есть и плюсы в своеобразии. Особенных любят не за внешность, а за то, что у них внутри. Красивые не могут никому доверять. И им тоже доверять проблематично.       — Это сложно. Мама всегда говорит: "Вырастешь — поймёшь". Может и правда, — Дора спрыгнула со скамейки. За разговором она немного повеселела.       — Тебя проводить? Где твои родители?       — Недалеко. Я сама дойду. Спасибо за помощь.       Аэндора оставила гнома сидеть одного. Она даже не знала его имени, но он ей понравился. Оказалось, за грозной внешностью и густой бородой скрывается доброе сердце. И девочка подумала: "А может и правда, не так это плохо, отличаться от других". Ей, конечно, не раз об этом твердили родители. Но это другое. Мать и отец всегда любят своё дитя независимо от его внешнего облика.       Дора обернулась и с теплотой отмерила:       — Вы славный. Внутри.       Торин посмотрел в след этой маленькой девочке и подумал: "Да, она удивительный ребёнок, хоть её и заботят обыденные проблемы. Из неё выйдет приличная девушка. Иначе и быть не может".