Танцы на стёклах

Следующая встреча состоялась через три дня. Это могло случиться раньше или позже, если бы было естественно. Но естественным или случайным тут не пахло от слова «совсем». Все два дня до этого Сэйра сидела перед окном своей комнаты и смотрела на часы. Батори выходил из своего особняка в 16:45 и возвращался ровно через час, не выбиваясь из графика ни на секунду. В 16:30 Сэйра вышла из дома через чёрный ход, завернула за угол и стала ждать. В 16:44 пошла в обратном направлении, но уже по основной дороге, не скрываясь. Батори был как всегда в прекрасном настроении, или же мышцы лица отказывались перестраиваться под другие эмоции. Как бы там ни было, вампир улыбался и смотрел вперед. Они поравнялись на секунды. Улыбнулся чуть шире, махнул рукой. — Добрый вечер, дорогая! — Добрый вечер, дорогой. И всё то же копирование улыбки и жеста. Можно было подумать, что над ним просто издеваются, но ни один здравомыслящий человек себе бы такого не позволил. Глупая смерть не прельщала никого. В этот раз вампир решил среагировать только мысленно. Мало ли что там в голове у этой странной девушки. Интерес из-за сходства — это одно, но что-то определённо было с ней не так. А Сэйра, спокойно закрыв за собой входную дверь, рванула к себе в комнату быстрее, чем бежала в бой с вампирами в военное время. Переоделась, накрасилась, схватила книгу с полки и выскочила обратно на улицу. Когда вампир возвращался с очередного собрания, девушка сидела во дворе дома. На столике стакан прохладного лимонада, в руках том «Мертвых душ», переведенный на японский за год до того, как был выпущен на родном для автора языке. Магия? Нет. Опечатка. Увидев Батори, Сэйра перелистнула страницу и стала краем глаза за ним наблюдать. Походка, движения, длинный хвост, странный взгляд. Наблюдала за тем, как он ухмыляется, смотрит по сторонам, исчезает, садится напротив. Стоп, что?! — Ой, — вздрогнула Сэйра, едва не уронив книгу. — Николай Васильевич интересно писал, не правда ли? Девушка сглотнула, кивнув. Она планировала смотреть на него со стороны, изучать, даже блокнотик завела. А тут явился объект наблюдения и порушил все планы. Нахал! Но, конечно же, она ему этого никогда не озвучит. — Да, весьма. — Что предпочитаешь? — «Вия». Батори Гоголя не особо жаловал, но никогда не отрицал, что писать тот умел и делал это виртуозно. Даже после смерти, сменив имя и страну, он продолжал творить шедевры, достойные Пулитцеровской премии, или же, подходящей для Японии, премии Номы. «Вий» был весьма удачен, как, впрочем, и всё остальное. — И почему же? — Потому что в нем мистического больше, чем в других произведениях. — Но читаешь сейчас «Мертвые души». — Ну, надо же когда-то начинать. Сэйра сама удивилась, что так легко с ним заговорила, учитывая, что продолжала немного его опасаться, даже не смотря на мирный договор. Это же Батори — нарушит правило и глазом не моргнув, а потом невинно улыбнётся, и ему все и всё простят. Потом, конечно, руки оторвут и клыки подпилят, но волной обаяния их снесёт. — А вы? — задала она вопрос, не сразу сообразив, что язык работает быстрее мозга. — Кого из писателей предпочитаете вы? — Это после «дорогого» на вы? — Батори ухмыльнулся, но все же ответил, когда через бледность её кожи проступил розовый тон. — Мне нравятся все те, кто писал до двадцать первого века. Современный язык для меня слишком вульгарен. Девушка удивлённо вскинула голову. Вот этого она от вампира точно не ожидала услышать. Впрочем, если бы то же самое сказала ей Шиноа, то удивилась бы гораздо сильнее. Часы на башне пробили шесть до полуночи. — Кажется, мне пора. Счастливо оставаться, дорогая. Он исчез прежде, чем Сэйра успела ответить, и её «пока, дорогой» осталось не озвученным. Поднявшись, она забрала книгу, допила лимонад и покинула дворик. Батори с улыбкой смотрел из окна на то, как Сэйра возвращается в дом. Девочка казалась куда забавнее чем та, с кем он нехотя её сравнивал. И Батори обязательно ей об этом скажет. Когда-нибудь.