Танцы на стёклах

Целую неделю Батори не мог избавиться от ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Списывал всё на «показалось», потому что… Да кому это вообще надо? Впрочем, его это ни капли не беспокоило, просто чувство давно забытое и от этого непривычное. А потом он заметил странный блик из окна третьего этажа в доме напротив. Собрать парочку мыслей и наблюдений не составило никакого труда, и вампир пришел к выводу, что следить за ним может любительница мистических историй Гоголя. Вопрос: зачем? «Странная» — так он мог бы её охарактеризовать, но не ему говорить о чужих странностях. Вампир же и сам иногда уходил в комнату, которую никогда не использовали, но регулярно прибирали, и смотрел через щель в плотных шторах на окно комнаты, где жила странная девушка, занимающаяся тем же. Но, в отличие от неё, его не застукают. Когда в полночь скрипнула входная дверь, а частый, но редкий гость поднимался по лестнице на второй этаж, точно зная, где находится хозяин особняка, Батори уже ждал его с бокалом крови. Он сидел в кресле перед зажжённым камином и смотрел на пламя, скорее для создания атмосферы, чем для тепла. Синяя рубашка с закатанными до локтей рукавами, заправленная в такие же синие свободные брюки, затянутые в поясе. Босые ноги вытянулись на ковре; длинные волосы в высоком, чуть неопрятном хвосте. Он больше выглядел как человек, чем как привыкший всегда носить форму вампир, и уж тем более — аристократ. — Кого-то ждёшь? — Юсфорд предпочёл по-турецки сесть на пол, потому что с ногами залезать на диван Ферид не разрешал. Кто бы мог подумать, что и у него есть правила, которые он и сам не нарушает, и другим не даёт. Просто пример для подражания. Батори усмехнулся. — Её величество обещала зайти. Как видишь — я при параде. Разумеется, это была шутка, которую бы даже Юичиро в юные годы за правду не принял. Однако, была в его словах и внешнем виде отсылка к внезапно ставшему любовью Крул синему цвету. Хмыкнув, тринадцатый основатель коснулся губами бокала и сделал несколько маленьких глотков. Кровь, созданную искусственным путём, хоть и пригодную к утолению жажды, с натяжкой можно было назвать вкусной. Как некачественное соевое молоко, больше похожее на мутную воду, чем на хоть какое-то подобие молока. Однако у напитка Батори был иной вкус: в доме вампира хранились запасы крови, оставшейся ещё с давних времён, пару капель которой он и добавлял в искусственную. — Ну, как там твоя странная молодёжь? — Всё чудесатее и чудесатее. — О, так ты Алиса? — Чарльз Лютвидж Доджсон, — поправил его Батори и, зевнув, потянулся. Глаза нещадно слипались. — Когда ты спал? — Семнадцать дней назад. Батори опять зевнул. Последнее время его как-то уж слишком всё выматывало, хотя количество дел сократилось, а времени на безделье стало значительно больше. Два года назад, когда война закончилась, и был подписан мирный договор, вампир планировал увеличить период «без сна» с одного месяца на два. Ему удалось продержаться сорок шесть дней. На сорок седьмой он отрубился прямо во время совещания. Хорошо, что оно уже закончилось, и его состояние заметил только Кроули. Единственный друг почти незаметно испарился из зала со спящей ношей на руках и был таков. Сейчас же, на семнадцатый день его сонный вид настораживал. — Тогда что с тобой? Кроули беспокоился, что проявлялось у него крайне редко. И это беспокойство было настолько откровенным, что Батори удивился. Он уже и забыл давно, каково это — испытывать на себе чью-то заботу. Поэтому и был удивлён сейчас, что так же и не пытался скрыть. Потому что наедине с Кроули маски не требовались. — Как мило, — с лёгкой улыбкой произнёс он. — Понятия не имею. — И тебя это не волнует? Вампир пожал плечами. Ему действительно было всё равно на то, что организм хочет отдохнуть слишком рано. Батори попытался подавить очередной зевок, но ничего не вышло. Он поставил бокал с кровью на край столика и прикрыл глаза. «На пару секунд», — как подумал вампир, но на деле заснул на добрые четыре часа. Ни ему, ни Кроули это не нравилось. Пожалуй, Юсфорду даже больше.