Регицид

- Роспись ваша, будьте так любезны. Удивительнее всего было то, как человек мог говорить, не сводя улыбки. Из-за нее голос у него был свистящим и слащавым, как у торговца изысканными тканями или напитками. Только вот его паучьи пальцы были приучены лишь к одному сорту ценностей, одному из самых важных инструментов, каковой нужен был человеку в жизни. - Но вы даже не спросили у меня удостоверения. И еще подрагивание его лишенной малейших намеков на волосы – даже бровей – голове. Как у сутулого падальщика, подобострастного и гордого одновременно, будто бы провода, идущие от имплантантов в черепе, мешали ему смотреть вниз. - Если изволите, представьтесь официально, но смею заверить, в этом нет необходимости. Внезапно по его сухому лицу пробежал испуг. - Великий и Всеблагой, как можно, как мог я... К вашим услугам. Винсент Сомер Джей. Интендант Его Святейшества. Взяв подписанную форму из рук, аккуратно, двумя пальцами, он обнажил зубы еще сильнее, и тут же пришла в движение конструкция рядом с ним. То, что сначала показалось причудливо украшенным чучелом какого-то зверя, зашевелило мохнатыми конечностями, перемежающимися серебристыми вкраплениями, и проворно вскарабкалось по лестнице. Найдя нужный ящик, сервитор – видимо, под прямым управлением владельца – спустился вниз, переставляя все четыре руки на ходу, и уставился голубыми окулярами на крышку в ожидании. - Милости прошу. Впервые его взгляд сместился ниже, на бережно разгерметизируемый контейнер. - Мы взяли на себя смелость и подобрали несколько иной набор, нежели обычно. Это ваше личное вспомогательное оружие. Винсент не просто подавал посеребренный лазпистолет – не рукоятью вперед, как принято. Двумя руками, как произведение искусства, и соответствующим тоном вещал. - За основу взят кантральский «Защитник». Облегченная рукоять со смещенным противовесом. Особо прочный корпус. Линза настроена для минимальной заметности – луч абсолютно невидим. Магнитный держатель для удобства переноса и перезарядки... И я уверен, вы оцените адаптивную калибровку прицела. Следовало отдать ему должное... Хотя Вифании не дано было оценить весь трепет при виде этого, но оружие действительно было сделано специально под нее, повторяя контуры руки... И очень сильно уменьшено, так, что почти могло обидеть: оружейник крайне трезво оценил физическую силу и хватку адресата. - Не могу найти слов... - Это хорошо... Мы тоже не можем описать, сколь гордимся своим трудом. А это... Здесь уже Вифания сама протянула руку... И застыла, едва заглянув вовнутрь. - Это специально для начала службы. Сверхпроводящий контур с дополнительной обмоткой для максимально быстрой передачи. В середине встроен конденсирующий стержень, позволяющий накапливать и хранить заряд – разумеется, с отсечкой по безопасному пределу. Навершие сменное, равновесие мы пока сместили в сторону центра. Кристалл – чистый дамъяний, замена стандартному фокусирующему кольцу... Хорошо, что он не псайкер... Он не заметил. Внешние проявления же Винсент – и, казалось, его сервитор вместе с ним – трактовали как немое восхищение, продолжая вдохновенно описывать достоинства. Он не чувствовал, как рука у Вифании немеет, а воздуха начинает не хватать, потому что форму психосилового жезла, вплоть до золотых крыльев и черепа на вершине, отпечатало в подсознании надолго – до возвращения чувства каленого железа. - Возьмите. Попробуйте. Только сглотнуть, чтобы не подкатывало так явно к горлу. - Я... А могу я пока его оставить здесь? Больших трудов стоило хотя бы изобразить радость. Оружейник же удивленно поднял брови. - Вы уверены? Что ж, я попрошу доставить его в ваши покои. Я понимаю... Единение требует уединения... Обещаю, никаких дополнительных настроек не потребуется. - Хорошо. А пока... Могу я попросить простой лазган? Хотя бы на время. Вот теперь уже Винсент был искренне удивлен, но ответ себя ждать не заставил. - Ну... Если вы уверены... Я думаю... Вместе с ним рукой потрогал подбородок и сервитор. - Пожалуйста. Подавить вскрик оказалось тяжелее, когда за спиной прозвучал ровный голос: - Винсент, просто дай юной леди то, что она просит. - Ну что же вы так пугаетесь? Нет. Это не было просто ощущение. Не просто сходство. Если издалека еще можно было списать на причуды восприятия, вблизи ошибиться было невозможно. И во взгляде у него, точно так же, смиряясь с памятью, читалось: настал день, когда можно будет удивиться, что оба еще живы. - Как прикажете, господин дознаватель. Почему-то, стоило отвлечь внимание оружейника, как отступило даже давление в ушах. Одно дело случайно увидеть в реальности что-то, проскальзывающее во сне... И совсем другое – человека, который наяву когда-то был изодран на части, и чье вмешательство значило тогда остаться в живых. Обоим. Никто никому не был должен. - Честно говоря... Не рассчитывал, что увижу вас вновь. Слышал, конечно... Но узнал только сегодня. Постепенно стали проступать отличия – тогда и сейчас. Швы на лбу и шее. Казалось, что даже несколько седых волос. Борода, обстриженная так, что казалась куском черной материи, превращающим лицо в остроугольное, тесаное изваяние, обнажая контур кожи, похожий на череп. И вот в его случае, не было сомнений, что он знает и читает все, не нуждаясь для этого в телепатии. Включая и эту мысль. - А я... - Догадываюсь. Как говорит Лорд Валериан... Удивительно, что человек способен пережить. Протянутая рука была угольного цвета и блестела – сначала показалось, что попросту в перчатке, снимать которую не стали. Осознание того, что никаких перчаток нет, пришло уже при пожатии. - И... Что теперь? - Ничего. Карл решает все вопросы, связанные с душой... А мой удел проще. Я в ответе за эту сторону. Ну, и за ваш инструктаж в том числе. Дознаватель отступил чуть поодаль. - Забирайте. Винсент был уже холоднее. Будто показывал то, что не считал шедевром, почти стыдился. - Мы подобрали один экземпляр, ближе всего подходящий к описаниям от ваших наставников. К сожалению, обещать идеального баланса здесь уже не можем. Его голос несколько смягчился, когда он отдал оружие в руки... Одновременно с тем, как впервые на чужом корабле Вифания почувствовала что-то близкое ей. Очертания не те, черненый кожух немного длиннее, чем привычно, но это оно. Успокаивающее ощущение в холоде, тяжести, в цевье и в прикладе. Вот теперь даже хотелось благодарить Винсента. - Модифицированный корпус от «Триплекса», рама из керамита и компенсаторы при ударе, чтобы не повредить линзы. Отрегулированные переключатели режима огня, окованный приклад. Прицел с расширенным спектром и двадцатипятикратным увеличением. Текстурированные накладки на случай, если руки будут... Скользить. Подствольное крепление – приложим несколько вариантов. Так сказать, выберете нужный вам самостоятельно. Почему-то показалось мимолетом, что сервитор... Заулыбался. На отдаленно похожей на человеческую морде выражение совершенно точно было не таким. И вслед за ним уже не смогла прятать улыбку сама Вифания. - И, наконец, ваше самое главное оружие... Номер 42.1703. Вот это было неожиданно. Винсент извлек на свет совсем небольшую окованную шкатулку, обвешанную печатями чистоты, будто боялся ее содержимого. Открыть ее сам он не решился, подвинув ближе. Что он имел в виду, стало ясно сразу... Едва золотая цепь в вытянутой руке распрямилась под тяжестью золотого медальона. Литера I с тремя поперечными выступами на каждой стороне. Она почти ничего не весила, но казалась тяжелее, чем даже «Триплекс». - Ключ от всех дверей. Не только на этом корабле. От медальона Винсент не отнял взгляд, даже когда тот упокоился на груди. Спустя мгновение он уже спокойнее и тише, почти шепотом, проговорил: - Примите мои поздравления... - Спасибо. Но вот вторую часть, которую Винсент закончил уже после благодарности, намеренно пропустив ее мимо ушей, Вифания расслашала до звона четко, едва сделала шаг прочь. - ...И мои искренние соболезнования. - А как же... Церемония? Посвящение? Клятва? Можно было представлять вступление как угодно... Но не так. Не простой выдачей, будто и не было никакого прибытия... Будто Вифания была здесь всегда, и лишь вернулась после долгого отсутствия, забрав новое взамен утерянного. Или... Или цинизм Винсента оправдан, и нет повода для радости? Будет ли вообще собираться церемония ради одинокого послушника? Дознаватель даже не сбавил шаг. - А в чем вы собираетесь клясться? Что должно измениться, ради чего мы должны потратить на это время? Естественный ход вещей. Не более. Не сказал, но подразумевал. - Я просто думала... - Клятву вы приносили перед лицом Самого Императора, я слабо верю, что вам есть перед кем ее произносить более убедительно. Сначала не было понятно, что он имеет в виду. Когда же стало ясно, даже дознаватель соизволил остановиться. Не было никакого инструктажа, просто формальность, но он... Он очень хотел сказать. Просто выжидал. - Значит, помните? - Я? Нет. Но если вы думаете, что я не отсмотрел записи... Неужели вы меня не уважаете как профессионала? Он даже подошел вплотную, все еще держа руки за спиной, и наклонился – так, чтобы ненадолго не смотреть сверху вниз. - Вифания, я знаю о вас все. Даже то, чего вы пока не знаете о себе, это мой долг и моя служба. Вас я уже ни в чем не виню. Когда он поднял левую руку, так, чтобы золоченый манжет предельно четко обозначил границу между темно-зеленой шинелью и металлом, то даже улыбнулся. - Вы вашу клятву принесли, когда спросили у Него, чего Он от вас ждет. Я об этом помню каждый день, и каждый час, а потому не вижу смысла дальше разводить формальные беседы. Вместо них идите и несите службу, благо за это я не могу держать ни на кого ни малейшего зла. Нет. Разумеется, он не верит. Инквизиция никогда и никому не доверяет, и в этом абсолютно оправдана. Просто помнит, с малой долей благодарности, что не каждый может поставить долг выше чего-либо еще, и ему таких доказательств и жертв достаточно. - Я поняла. - Вот и хорошо. И уж поверьте мне... бюрократии вам здесь хватит. Когда узнаете, какие подписи и приказы мы действительно проверяем, ваше табельное оружие и допуски даже не вспомните. На этом и закончим. Выпрямившись, дознаватель коротким движением извлек карманные часы, прищурился и направился к выходу. - Подождите. - Что-то еще? Сквозь вновь подступившую тошноту дальше выговорить Вифания уже не смогла. Спустя несколько мгновений сумела только спросить: - Имени вашего мне никто не передал. - Илай Гордон. Вам вон туда... У вас осталось меньше четырех минут. «С чего прикажете начинать?» «Со всего.» И в словах Карла не было ни единой доли преувеличения. В архивах действительно было абсолютно все. Прежде чем он удалился, оставив свидетелем только немую книжную пыль, уже без слов, одними образами, он пояснил первую и главную задачу, длиной в шестьсот четырнадцать минут. Знать. Горы книг, в которых нужно точно знать, где, что, как, когда. Кто, почему, кому. Кого, за что, зачем. Откуда, куда, сколько. «Все начинают с этого. С ошибок прошлого, которых вы не посмеете повторить.» И никого. Молчат даже мысли в недрах гигантской станции, напоминая лишний раз: это уже не Святая Терра. Это чудовище из железа, керамита и камня, во чреве которого хранится страшное, а ключи от этой темницы теперь висят на груди. «Разумеется, это сверхсекретно. Именно поэтому вы обязаны знать о них все. Начнете, по традиции, с компромата. На всех. Найдете его сами.» Теперь они просто оставили здесь в одиночестве. Не первый и не последний раз. Главное – уметь в одиночестве оставаться. Доживать до утра, а для этого все средства хороши. Знания, способные начать войну за десять минут – с первых страниц. Подкуп вольного торговца Вика, который однажды посмел предоставить ненадежное убежище, и вместо костра угодил в пожизненную кабалу к Его Святейшеству. Благодарность милитанту Симеону Дарию, официально за помощь в отбитии мира – и многое он отдал, чтобы не попали на Терру речи его сына. Письма Марко Карнеги, передавшего на ступени Ультве кристалл-темницу, ради транспортировки которой пришлось удалить глаза и уши двадцати пяти посредникам с обеих сторон. Это были первые и самые безобидные из десятков дел. Неужели он намеренно хочет, чтобы это все было известно? Все, абсолютно, лишь бы до тошноты, до желания сжечь и стереть себе воспоминания, лишь бы видеть грехи и запоминать их... Молясь, чтобы никогда не опуститься до подобного. Очередной том, посвященный многоликому культу, Вифания едва не выронила, попыталась пролистать первую страницу описаний ста десяти ритуальных убийств... И все равно не смогла не прочитать. Иллюстрации оказались куда беднее, чем воображение, к моменту, когда все же получилось огромными усилиями перевернуть страницу. - Да чего только они... Имена намеренно были выделены. Люди, перед которыми преклоняли колени. Разумеется, все эти грешники давно были мертвы... Но даже невозможно было думать, чем и кто из их ныне живущих родичей обязаны, что не истреблены все помнящие их рода до седьмого колена. И ведь все это далеко не столетние описания, это совершенно недавние – по меркам жизни человеческой – хроники, способные помочь в расследованиях и поныне. Хорошо, что оставили одну. Никто не заглянет через плечо и больше не увидит. Во всей библиотеке, во всей огромной башне, уходящей бесконечными стеллажами вверх без конца и края, больше никого. Только собраться... Не дать разуму пойти вразнос. Составить план. Каким бы он ни был глупым, набросать, прочесть, выполнять. - Так... Спокойно. Осилить вот весь этот стеллаж за час. Буду пить рекаф со сладостями, записывать все вот сюда... Если не хотят, чтобы послушница ела на рабочем месте, не надо было оставлять ее здесь. И оставлять ей печенье. С каждым новым словом все нарастает гул в ушах. Только волнения Той Стороны не хватало. Только шепотов Варпа, который решил напомнить о себе. Игнорировать его, и ему надоест... Даже когда он начинает подсказывать, что будет на следующих страницах, заранее, выдавая версии одну изощреннее другой. Это ему быстро приелось. Он начал скипеть дверцами в пустых углах. Шорохи, вызывающие только чувство, что там кто-то есть. Не обращать внимания, это главное... Даже когда он бьет что-то и звенит осколками под летопись предательств. Не давать ему удовольствия. Что он там прячет? Может, видение будущего. Может, окно в черные глубины. Это уже было Вифании неинтересно. Ничего, что может сделать жизнь лучше, там быть не может. - Пошел вон. Это не поможет, но дает какую-то степень веры в то, что на него можно повлиять. Да и вряд ли сегодня будет нечто хуже, чем читать вот это вот. Помогало только периодически сжать рукой рукоять оружия, лежащего на коленях – последнего средства связи с реальным миром. Компромат есть на всех. Абсолютно на всех. На любого человека, урок первый: подозревать нужно всех. И даже себя, собственную слабость – это Вифания Романо знает не понаслышке. Только держаться расписания. Сказано, что каждые десять минут надо делать по глотку – значит, надо. Время тоже якорь, часы закрепляют здесь, не дают уйти туда, где время ничего не значит и потому бессмысленно. Впереди еще целых пятьсот десять минут. - Что я здесь делаю... Конца и края все равно не видно. Да и не будет конца у этого... Ни боль в голове, ни затекшая спина, ничего не остановит. Это на всю жизнь. Знала, что к этому все ведет. Медальон? Клятва? Сколько пройдет времени, прежде чем что-то сломит волю – десятилетие, год, или сорок восемь минут? Все чаще, прочитав очередной абзац, Вифания вставала, только чтобы сделать круг и переварить все это. И больше сладкого... Единственного, что влезало в организм, и при этом могло дать достаточно энергии. Хроника сбора выживших – вернее, единственного выжившего, ибо после налетов темных эльдар живые завидуют мертвым. Копия портрета, написанного с лица отбившейся от них девушки – не сдавшейся, вопреки всему. Так, что ее опрашивал сам Великий Инквизитор. У нее чудное лицо... Хоть это и всего лишь старания художника, боявшегося разозлить заказчика лишней неприглядной деталью, но все же. Настолько, что проведя пальцем по странице, можно почувствовать кожу. Каково ей там было? Явно хуже. А могла бы сдаться и умереть... Но не стала. Пожалуй, единственное, что жизнеутверждающего здесь удалось прочитать. Что если в этих архивах так и придется жить в одиночку? Что если никто не придет? Ради интереса... - Есть кто живой? На все сотни этажей ни души. Только различимые все ярче шумы Варпа, от тишины становящиеся все назойливее. Если кто и услышит... Он вряд ли посмеет приблизиться. От этой мысли Вифания рассмеялась. Какие кошмары, какие ужасы, какие ксеносы... Здесь нет ничего страшнее ее самой. Ей просто предложили для разнообразия подумать о чужих грехах, в порядке расширения кругозора. Прекрасно... Варп решил пустить в ход что-нибудь покрепче. Это чувствуется по тому, как он сгущается за гранью. Думает, что для него она не опасна... Но если б это было так, не старался бы. Он не боялся бы, если бы она не могла ему навредить. - Ну давай... У меня на тебя нет всей ночи. Может, он вызовет галлюцинацию змеи вокруг ног? Или безликих стражников с линзами вместо глаз? Или покажет маленького ребенка, исходящего на крик в луже крови? Что-нибудь такое. Или вызовет чувство, что внутри тела вздувается пустота и опухоль, заставив корчиться от фантомной боли? Как всегда. То, чему за пять лет научили сопротивляться. Но он так и молчал. Передумал? Или решил отыграться позже? Только придерживаться графика. Его даже удалось опередить немного. Столько, что хватит пройтись по коридору и обратно, взяв с собой только самое необходимое: чашку и очередное дело. Может, там прочесть будет легче. И все еще никого. Все еще в одиночестве. Все вменяемые люди давно ушли в сон или занимаются чем-то действительно полезным. Почему нельзя самой сделать что-то важное? Хоть как-то. Хоть раз. Единственное место, где можно почувствовать какое-то разнообразие... Окно под светилом. Как раз сесть перед ним, чтобы грело, но не отсвечивало от страниц, проглатываемых уже без участия сознания... Пока одна из них не оказалась пустой. Первая пустая страница, абсолютно чистая, за все часы. Настолько, что непонятно стало даже, что делать дальше. Это что-то столь ужасное, что вырезано от греха подальше и лучше его не видеть? За пустой страницей еще одна. И еще одна, тоже без намека на что-либо. Десять страниц вперед – все еще пустота. Двадцать страниц назад... И они опять пустые. И холод, который не мог тут быть минуту назад, потому что он уже свел суставы, огненное сияние от звезды давно исчезло и превратилось в синий полумрак. Будто задутая свеча, последний источник освещения. Обернувшись, дальше играть в невозмутимость уже не вышло. Вместо красной звезды за окном был туман цвета старой бронзы, непроглядный, но движущийся мимо корабля со скоростью бурного потока. Ничего не видно через него, но откуда-то было точно известно, что за ним – солнце, черное как уголь, излучающее мрак и мороз. И что-то огромное... Настолько, что не выдержит даже это рассчитанное на прямое попадание снарядов окно, если вдруг оно с ним столкнется. И даже спасительная рукоять осталась за дверьми. Почему-то точно было известно: они не откроются, пока не скажет свое слово усопший рассудок и Та Сторона вместе с ним. Куда ни посмотреть, будет только все то, что пряталось в уголках разума. Чашка выпала из рук раньше, чем Вифания успела взвизгнуть от того, что та пошевелилась. Выкатившийся из нее глаз дергался на полу среди осколков, как недобитое, недораздавленное насекомое, хлестая по сторонам обрывками нервов и мышц. Ярко-голубой, какого не бывает у простых людей. Смотрящий навстречу, непрерывно. Что он хочет сказать, стало ясно еще до того, как рассыпанные по полу пустые страницы начали истекать чернилами – хотелось верить, что чернилами, благо в синем свете этого было не понять. Вопрос, ответа на который не было и не могло быть: какова новая жизнь? Стоила ли того? Нравится ли жизнь украденная, раз свою построить все равно не вышло? На единственной странице, что не растеклась бесформенным пятном по полу, теперь был ясный текст, один из немногих, которые вряд ли дали бы прочесть в архивах. История своей недолгой, но богатой биографии, с заключениями и выводами о пригодности к службе. Все ради одной строки. Характеристики, которую составитель посчитал очень лестной. «Способна убить даже близкого человека». Затянув петлю со всех сторон, глухой мрак подбирался ближе. Плотное кольцо, предлагающее... Сдаться? Признать? Каяться? Сбегать? Он замер на мгновение, давая время на ответ. Чисто чтобы насладиться моментом. Ждал он, впрочем, недолго. Схоластика Псайкана выпускает далеко не всех. Только мертвых... И тех, кто ответы приготовил заранее. Оставаться одной учили пять лет. Не научили бы – не позволили бы ступить за порог, пусть даже весь Ордо Ксенос подписал бы прошения. Не дослушал бы никаких оправданий сам Янус Сид, способный любому инквизитору дать пощечину и выставить вон. А здесь была не ночь и не две, чтобы готовиться и смотреть, что будет. Ответом ему был сначала купол, вихревым потоком разгоняющий тянущийся дым, растворяющий по углам. Потом не один десяток гексаграмм по периметру, вбитых в память не столько силой, сколько посмертными масками тех, кто их запомнить не смог. Пока этот синий цвет не взвыл, как зверь, которого уже проглоченная добыча вспарывает изнутри. - Спасибо, я это хорошо помню. Ты не первый за сегодня. Всегда говорить только половину правды – девиз Варпа. Недоговаривать, рассчитывая, что в нужный момент о несущественных деталях не вспомнят. Например, о том, что жизнь эта – не украденная, а подаренная. Не трофейная, а отвоеванная. Что те, у кого ее пришлось забирать, хотели бы именно этого. Что если уж смогла случайная, даже не оставившая настоящего имени, девица в пышном платье из очередного дела, то здесь не суметь будет просто позорно. Варп понял намек в виде горящего на кончиках пальцев шара из синего пламени однозначно, правильно и с первого раза. Дожидаться второго не рискнул. Впереди было еще сто двадцать шесть минут. Только придерживаться графика... В одиночестве, чтобы спокойно завершить начатое, оставили совсем ненадолго.