Хранилище забытых сновидений

      Четырнадцатое февраля — день всех влюблённых, амур-лямур, горы шоколада и розовых соплей… Ненавижу этот день! Должно быть, странно слышать подобное от меня? Профессиональный праздник все-таки… Ах, да! Позвольте представиться — купидон. Моя задача — сводить влюблённые сердца. Если отбросить излишки пафоса и говорить современным языком: «Шипперю всё, что движется». Среди своих я всегда считался оболтусом. Отказывался ходить босым и обмотанным простыней, отдавая предпочтение чёрной коже и тяжёлым берцам. Да и дурных привычек у меня вагон и маленькая тележка — в конце концов я купидон, а не святой. Однако одна из таких привычек едва не стоила мне карьеры…       Дело девятьсот тридцать четыре — «Гарри Поттер и Драко Малфой» — мне поручили его в наказание за очередную провинность, когда ребята были ещё совсем детьми. Сложность заключалась в том, что мне было необходимо не только взрастить в мальчиках чувства, но и заставить признать их. Дедлайн был назначен на четырнадцатое февраля последнего года обучения. В моих планах было постепенно довести возникшие при знакомстве дружеские отношения до чего-то большего. Но стоило всего на мгновение отвлечься, чтобы прикурить… Как глупые мальчишки на корню загубили тщательно распланированную историю любви! Все мои попытки исправить ситуацию лишь усугубляли её. Взаимная неприязнь, упрёки, оскорбления, драки… Все это с годами нарастало подобно снежному кому, грозящему сбить меня с прокуренного облака к чертям под плинтус.       Время шло и там — наверху — про меня, казалось, вовсе забыли, списав со счетов. Правильно… Кому нужен бесполезный купидон? Парни давно выросли, прошли через такие испытания, что и подумать страшно, повзрослели. Они уже намного терпимее относились друг к другу, но им мешали отголоски прежней вражды, упрямство, гордость… А я не знал, как заставить их засунуть подальше собственное эго и посмотреть своим чувствам в лицо, сумев рассмотреть под пылью неприязни что-то иное. Единственная моя надежда — это «дар купидона»… Подарок свыше — что-то способное помочь сдвинуть безнадёжное дело с мёртвой точки. Но с каждым годом я терял эту надежду, получая в помощь лишь чёртову омелу, под которой мои юнцы раз за разом завязывали драку. Даже говорить не буду, что я делал потом с этими бесполезными листьями…       И вот пришёл он — последний день, когда был шанс успешно завершить дело. А у меня в кои-то веки даже омелы не было… Смирившись с неизбежным провалом, я курил, сидя на парапете Астрономической башни, когда моё уединение нарушил Гарри. Разумеется Создатель позаботился, чтобы мне подобные оставались незримы человеческому глазу. Порой начинает казаться, что зря… Ведь иначе я мог бы отвесить Поттеру крепкий подзатыльник и высказать все, что о нём думаю.       Гарри встал совсем близко ко мне, достал сигарету, похлопал себя по карманам и, со вздохом чертыхнувшись, облокотился о парапет. Сигарета так и осталась зажата в зубах не прикуренной. Поттер бесцельно смотрел вдаль, а я задумался, что впервые вижу его курящим. Присмотревшись, заметил выведенное на сигарете «Драко» и усмехнулся.       Глупый и абсолютно бесполезный ритуал — выкурить сигарету с именем того, чьё внимание хочется привлечь. Что мешает Поттеру просто сказать о своих чувствах в лицо? — Прикурить не найдётся? — голос объявившегося Драко, заставил Гарри вздрогнуть и обернуться. — Не курю, — пробормотал он, выронив сигарету, наличие которой отразилось выражением скепсиса на лице Малфоя. — Вижу, — презрительно фыркнул тот.       Вот она — возможность все исправить! Не особо задумываясь над собственными действиями, я чиркнул зажигалкой. И это сработало! Юноши изумленно уставились на парящий в воздухе огонёк. — Что это? — недоверчиво спросил Гарри. — Я был уверен, что это твоё, — так же настороженно отозвался Драко, но все же подошел ближе и одновременно с гриффиндорцем склонился к пламени, чтобы прикурить. — Не что, а кто! — раздраженно цыкнул я, зная, что меня всё равно не услышат. — Ваш грёбаный купидон. Можно без оваций. Уж извините, но омелы нет. Последнюю ветку я выкурил ещё в прошлом году, когда смирился, что вас, придурков, ничто не заставит сказать друг другу: «люблю». И вот как вас с места своротить, ума не приложу. Я же уже все перепробовал! Несколько лет, словно в тире жил. Ничего вас, кретинов, не пробирает! Ни стрелы, ни пули, ни даже гранаты… И вот в чем загвоздка: чувства-то многие годы исправно растут, а выхода им нет… Сами же понимаете, что это ни черта не ненависть, а все одно — продолжаете упираться. Лжецы… Пытаетесь обмануть друг друга… Себя. Наперекор чувствам и здравому смыслу отрицаете притяжение, наверняка ставшее почти болезненным за столь продолжительный срок. Думаете, гордые, да? А нет, просто трýсы! — поток моих причитаний оборвал Гарри, закашлявшись сигаретным дымом. — Ты тоже это слышишь? — обратился Драко, встретившись с гриффиндорцем взглядом. — Слышу? — переспросил Гарри. — Да я его вижу! — теперь оба уставились на меня. Я же понятия не имел, какого чёрта происходит, но решил, что мне это нравится. Да что там нравится… Я просто в восторге! Это лучший «дар купидона», какой только можно было желать! Возможность вмешаться и буквально докричаться. — Чо вылупились? — довольно оскалился я. — Купидона никогда не видели? — Признаться, я себе их несколько иначе представлял, — невнятное бормотание Гарри поддерживалось недоверчивым взглядом Драко, которым тот придирчиво осматривал мой внешний вид. — Ну, знаете… Какие клиенты, такой и купидон, — я деловито закинул ногу на ногу, звякнув болтающимися на ремне цепями, и прикурил, чем окончательно ввел парней в ступор. — Кстати, — затянувшись и выдохнув сизое облако дыма, продолжил я, — раз уж у нас так вовремя настроился коннект, спешу довести до вашего сведения: если моя карьера полетит дьяволу под хвост, то, переквалифицировавшись в черти, я стану вашим личным кошмаром. Буду преследовать до конца ваших дней, а может и чуть дольше… И сделаю всё возможное, чтобы личная жизнь каждого из вас не ушла дальше собственной левой руки. Усекли? — разумеется, мне никто не позволил бы вытворять подобное. Но юнцы то об этом не знают! — Почему левой? — глупо хлопая зелеными глазищами, уточнил Гарри. — Потому что неудобно, — закатив глаза, фыркнул я. — Ты же правша, верно? Но вернемся к делу! — Только не говори, что он ждёт, когда мы начнём друг перед другом в любви распинаться, — презрительный тон Драко, заставил Гарри поджать губы и молчаливо потупить взгляд на отмеченную чужим именем сигарету в своих пальцах. — По-моему, он ненормальный. Может, просто сбросим его отсюда? — «добродушно» предложил Малфой. — Может, для начала перестанешь говорить так, будто меня здесь нет? — возмущённо отозвался я. — Ишь какой! Купидона обижать мы можем, а как в чувствах признаться, так — хрен! — Какого Мерлина я обязан признавать то, чего нет? — слизеринского змееныша хотелось огреть по макушке купидонской битой… Посильнее. До розовых блёсток перед глазами. И желательно не один раз, чтоб наверняка дошло! — Самообман — привычка ещё более дурная, чем твоё пристрастие к магловским сигаретам, — слегка склонившись к лицу Драко, прошептал я. — Советую понять это прежде, чем станет слишком поздно. — Да пошёл ты! — тут же ощетинился Малфой. — Трýс, трýс, трý-ус, — нараспев взвыл я и отклонился назад, весело хлопая крыльями за спиной.       Гарри прыснул в кулак, за что Драко смерил его цепким взглядом, после чего попытался стащить меня с парапета — видимо, не оценив вокальных данных. Не вышло. Я играючи удерживал юнца на расстоянии, уперев свой тяжёлый ботинок в слизеринский галстук, виднеющийся из-за распахнутой на груди мантии. — В чем дело, Малфой? Правда глаза колет? — со смешком поинтересовался наблюдающий за нашей перепалкой Гарри. — Правда? Оу… — бросив попытки добраться до меня, Драко с кривой усмешкой на губах обернулся к Гарри. — То есть… Тебя, Поттер, всё это не касается? Ты хоть понял, о чём речь, придурок? Может, готов опровергнуть звание труса и признаться мне в любви? — съязвил он и Гарри снова опустил взгляд на сигарету, которая едва дотлела до буквы «Д». — А знаешь… Признаю. — вскинув голову, уверенно процедил юноша сквозь зубы и, вышвырнув недокуренную сигарету, спокойно развернулся к выходу.       Ещё одна дурная привычка — убегать. И ведь Поттер даже не понимает, что это попросту невозможно. Потому что убегает он не от Малфоя, а от самого себя. — Это ведь шутка, да? — нахмурившись, бросил Драко в спину уходящему Гарри, на что тот даже не обернулся, ответив жестом в виде поднятого среднего пальца и раздраженно прошипев: — Да пошёл ты… — Ай да молодец! — восторженно захлопал я в ладоши, на радостях едва не свалившись с парапета.       Шокированный Драко тем временем нервно кусал губы, но продолжал в полной растерянности стоять на месте. То, что Поттер не собирается дожидаться его реакции, было очевидно. А потому я просто обязан был снова вмешаться. — Трýс… — мой насмешливый шёпот прямо в аккуратное, слегка скрытое светлыми прядями ушко подействовал, как спусковой механизм. Драко сорвался с места, в несколько шагов нагнал Гарри, резким рывком развернул его к себе лицом и, схватив за отвороты мантии, вжал спиной в стену.       Я даже зажмурился, ожидая одного — снова подерутся… Но осторожно приоткрыв один глаз, облегченно выдохнул: «целуются…» Грубовато и страстно, цепляясь друг за друга словно утопающие… Яростно кусая губы в кровь и с ненавистью шипя слова любви вперемешку с оскорблениями. — Нет, эти двое неисправимы, — расправив крылья, я перепрыгнул через парапет, оставляя новоиспечённую парочку на растерзание друг другу…