No more lies, okay?

      Первые конфликты, связанные с Катюшей, начались уже на следующий день после её приезда. Второе испытание четвёртой недели было связано с агрессией: девочки по очереди отправлялись на задание, где им на примере ножей объясняли, насколько сильно агрессия может влиять на взаимоотношения и жизнь человека. Уже потом мне рассказали, в чём заключалась суть испытания, но то, что происходило за кулисами этого самого испытания, было намного интереснее. Катя снова решила выразить своё мнение насчёт лидера, и склонялось оно к тому, что лидер среди нас — Чигринец. Хоть я и не выступала против, но и не была за, потому что считала лидером себя. В общении между мной и Юлей мы старались не затрагивать эту тему, потому что знали — это приведёт к конфликту, но когда все наши собрались вместе, а Юля отправилась на задание, мы решили всё-таки это обсудить. — Ну, короче, всё-таки первое впечатление, что Юля у вас лидер. Я здесь только второй день, но как-то это чувствуется, — Большакова запустила руку в волосы и окинула нас взглядом, ожидая ответной реакции. — Подожди, так лидер же поступками, а не твоей чуйкой определяется, — меня возмутило мнение Кати. А если ей чуйка подскажет, что у нас Две звезды лидер, мы так и будем считать? — никто на это не опирается, мы живём вместе уже месяц, и за это время каждая успела сделать достаточно разных поступков, и только теперь мы можем решать. — Стоп, подожди, я же не претендую на звание Ванги, которая за два дня может определить прошлое человека, знать обо всех его поступках и так далее. Смотря на тебя, Жень, мне кажется, что ты тоже пытаешься стать лидером, в тебе есть лидерские качества, но у Юли они более ярко выраженные, — Катюша переминала в руках соломинку, наблюдая за реакцией на её слова. Казалось, что она просто-напросто хочет спровоцировать меня, она уже познала что именно может привести к конфликту и поэтому решила зайти именно с этой стороны. — Я думаю, что тут большинство девочек её боятся. — Её боятся? — из уст Алёхиной вырвался истерический смешок. — С чего бы её бояться? Потому что она драться хорошо умеет? Так я тоже умею, и все здесь умеют. Просто мы можем держать свои кулаки при себе, а она агрессивная пиздец. И это её проблема. — Зачем ты обсуждаешь человека за его спиной? Пускай сама решает, какие у неё есть проблемы. Самоутвердиться хочешь? По-твоему, Чигринец настолько сильный соперник, что другого варианта показать себя ты не видишь, или что? — меня конкретно взбесила Алёхина. Чего она вообще в жизнь Юльки-то лезет? — Да не обсуждаю я! Просто хочу выразить свою точку зрения, чего не могу сделать, когда эта подруга рядом, — Алёхина активно жестикулировала, чем показывала своё волнение. Всё-таки, где-то в глубине души она не хотела, чтобы про её слова узнала Юля. — То есть, ты будешь не против, если я передам ей высказанное тобой? — я иронически улыбнулась, зная — у неё-то ни на меня, ни на Юлю компромата нет. — Пожалуйста, дерзай! Чуть что, я тоже знаю, чего такого можно рассказать! — выкрикнула Вика и вскочила с места. Она была следующей на очереди выполнять задание, связанное с агрессией.       Мне хотелось только одного — обсудить произошедшее и услышанное с Юлей. Поведение Алёхиной вызывало во мне злость, мутузить её мне не охота, но хотелось, чтобы до неё дошло — при таком отношении к Юле, надеяться на её поддержку — глупо. А она была ей нужна, я знала. Во всяком случае, у Вики определённо присутствовала симпатия к Чигринец — это было заметно по мимолётным взглядам, желанию стоять рядом на всех испытаниях, и постоянно, даже когда камеры не пишут, держать её в поле зрения. Почему-то сама она этого признавать не хотела.       Спустя некоторое время, когда я и ещё несколько «наших» собрались возле входа в здание, где мы жили (домом это назвать было нельзя), остальные девочки собрались на бетонной лестнице, обсуждая появление Катюши. Больше всего выкрикивала Алёхина, что было неудивительно — снова самовыражается, даже издалека, где я тусовалась с Сабиной, Синяком и Роговенко, это было прекрасно слышно. Я решила заранее не встревать в разговор, пускай сначала с новенькой решат, потому что если приду я, снова поднимется вопрос лидерства.       Когда Большакова вернулась, и Чигринец попросила Вику пересказать то, что она думает о Кате, Алёхина просто слилась, побоявшись реакции. Юля настаивала, даже сама подводила к разговору, но Вика отмалчивалась, а если и отвечала, то лишь общими фразами. Да, она сама говорила, что не хочет конфликтов, но тут, с её стороны, было необходимо рассказать Большаковой всё, что о ней думала. Была бы у меня возможность, я бы сейчас подошла к Вике, и силой заставила её рассказать. Быть в одном коллективе с такими людьми не классно, но тем не менее, они всегда были, есть и будут. Откуда я знаю, может быть, она и про меня такую же чушь распускает, а я об этом даже не подозреваю просто потому, что она боится рассказать.       Чигринец закипала — эта энергия была слышна даже по её голосу. Внезапно она вскочила и отбросила плед. — Заебала, дура, блять, — злостно выкрикнула Юля. Я приготовилась в случае чего вставать, чтобы разнять девочек, ведь намечалась драка: Вика вскочила вслед за Юлей и стала прямо перед ней, выводя на конфликт. Она смотрела снизу вверх, пытаясь как-то нависнуть, чтобы казаться более агрессивной. Обычная провокация Алёхиной, самая стандартная, по итогам которой она останется белой и пушистой, а Чигринец, скорее всего, получит чёрное перо, а вполне возможно, что и вылетит.       Набрав дыхание, Юля, кажется, мысленно посчитала до пяти, потому что искры из её глаз, которые можно было прочувствовать на расстоянии, понемногу угасали. Она отступила, пнула лежащий на асфальте плед и развернулась, отдаляясь от места конфликта. — Иди ты нахуй, лицемерная тварь! — Юля направилась в сторону нашего коттеджа, возле которого мы с девочками и находились. Приближаясь к нам, она закрыла лицо руками и шумно выдохнула. Чигринец поступила правильно, а главное — рассудительно. В глубине души я была горда за неё. Впервые на проекте при первой же возможности отпиздить столь ненавистную Алёхину, она не воспользовалась сомнительным шансом. — Ну, шо, как? — спросила я, в надежде, что конфликт с Викой закрыт. В ответ услышала лишь оскорбления в её сторону, подкреплённые эмоциональностью Чигринец. — Она же выделывается, вы разве не видите? Ей нужно внимание, без него ей сложно будет. Она в последнее время только привлечением внимания и занимается, — Юля привычным резким движением убрала прядь русых волос за ухо. — А чего ж ты мне этого в лицо-то не скажешь? — к нам подбежала Вика и остальные девочки. — И кто тут из нас лицемерный? — Так я тебе и говорю сейчас, что… — Нет, это я услышала уже когда подошла. Я свою фамилию услышала, когда подошла, понимаешь? — Алёхина перебила Юлю. Девочки собрались вокруг них, словно сейчас начнётся самый мощный поединок за всю историю проекта.       Началась словесная перепалка, Алёхина вдруг улыбнулась, взглянув на небо, и подошла ближе к Чигринец. Я была уже наготове разнимать этих двоих. — Выкладывать карты?! А я буду выкладывать карты! У меня столько всего по поводу тебя внутри, столько твоих тайн, что если я расскажу, вы ещё долго будете думать, кто тут лицемерный, а кто — нет!       Юля самоуверенно наклонила голову. Мол, дерзай, ничего нового тут не узнают. Но когда Вика упомянула моё имя, мне стало не по себе. — А вы знаете, почему Юля вот так вот начала к Жене подсаживаться, общаться? Они выглядят как милые подружки, которые делятся секретами и поддерживают друг друга в тяжёлые минуты, ведь так? Так вот, мы с ней сидели, и она во всех красках мне всё расписала, — Чигринец отвернулась, и прикусила губу. Я стояла в ступоре, вообще не понимая, что происходит. Неужели она ей про чувства свои рассказывала?       Алёхина долго сверлила взглядом Юлин затылок, а затем продолжила своё красноречивое высказывание. — Так вот, ты, Юля, сказала, что Женя — лидер, ты — лидер. И ты мне сказала, что это просто борьба за лидерство, а не дружба. К тому же, ты упомянула и то, что она слабый соперник, — Вика снова расплылась в улыбке и отступила. Она гордилась собой, видимо, ещё не понимая, к чему приведут её слова.       Голос Алёхиной отошёл на задний план, мой взгляд остановился на Юлиной русой макушке. Её руки были сжаты в кулаки — в данный момент концентрация агрессии внутри неё переливалась через край, но мне не хотелось сдерживать её, сейчас это полностью её проблема. «Это снова произошло, это снова произошло, это снова произошло» — крутилось в моей голове. Зачем вообще было доверять главному конкуренту на этом проекте? Зачем она так искренне изливала мне душу? Почему не додумалась хотя бы не рассказывать о своих намерениях Алёхиной? Нашла кому довериться, блять.       Эмоции берут верх, я больше не хочу находиться рядом с девочками. Разворачиваюсь и отхожу к озеру, желая, чтобы надоедливый оператор отошёл: хочется обдумать произошедшее. И как теперь оставаться на проекте, когда единственный человек, которому можно было открыться, предал, смотря прямо в глаза? — Я опять ошиблась человеком, — говорю первое, что приходит на ум и сажусь на корточки. Оператор понимающе отходит и продолжает снимать девочек, которые уже вели разборки с Викой. Она так самоутверждается, потому что по другому не умеет; ладно, это её проблема, её жизнь. Но зачем портить отношения другим? Пусть сама решает свои проблемы с ревностью, не ценой эмоций и чувств остальных.       Вдалеке вижу приближающуюся фигуру Чигринец, идущую неестественно быстро, смотря прямо мне в глаза. Руки всё так же согнуты в кулаки — неужели врежет? А мне похер, пусть делает что хочет, предательство — самый страшный поступок, который только может быть по отношению к близкому другу. А мне, между прочим, казалось, что после того пьяного поцелуя на вечеринке, мимолётных взглядов, сопровождаемых улыбкой, и искренней поддержки, наши взаимоотношения — нечто большее, чем просто дружба.       Возможно, сейчас она начнёт оправдываться, во всяком случае, мне совсем не хочется махача, не хочется ссор, она своим поступком и так подтвердила, насколько сильно дорожит общением со мной. Да, я знаю, что Вика пиздит, как дышит, но сейчас что-то подсказывало, что эта мелкая говорит правду. А ещё я знала, что Юля доверчивая, и, вероятно, после поддержки, которую оказала ей Вика, решила рассказать о своих намерениях.       Я поднимаюсь с корточек и прячу руки в карманы. Слёзы сами по себе катятся солёными дорожками по щекам, но сейчас это не главное. Похер, пусть видит мою слабость, и так ведь знает, что предательство может нехило меня подкосить. Я видела сожаление в её глазах, какой-то страх, но присутствовала и привычная агрессия.       Оператор снова направил камеру в нашу сторону, хотя я, да и Юля, думаю, предпочла бы пообщаться наедине. Людям, которые поступают так, как Чигринец в данной ситуации, хочется просто плюнуть в лицо и уйти. Но я была готова её выслушать: в глубине души, разумеется, меня задело обстоятельство. Прошло всего несколько минут, но для себя я уже решила, что буду делать в случае, если сказанное Алёхиной окажется правдой. Оборву все связи с Чигринец, как бы больно не было, останусь наедине, и буду бороться сама за себя. — Эта Алёхина слушать даже не умеет, она всех перебивает! — вскрикивает Юля и подходит ко мне. Она рассматривает моё лицо, пытается распознать эмоцию, которую я испытываю. С виду я выгляжу спокойной, во всяком случае, пытаюсь такой казаться. — Я тебе всё сейчас объясню. — Ага, а шо по дружбе, Юль? Шо по дружбе? Почему ты мне в лицо-то не сказала, что хочешь просто воспользоваться мною ради победы в проекте? Я бы, может хоть, это узнала не от такой шавки, как Вика, — хоть Алёхина и выдвинула себя в роли борца за справедливость, она поступила неправильно, когда выдала тайну Юли. Пусть лучше я бы сама со временем поняла, что Чигринец за человек, чем узнала об этом от главного трепла среди нас. — Жень, да эта Алёхина всё перекрутила сто пятьдесят раз! Напиздела такого, что и на голову не натянешь, — Чигринец нервничала, и причина была ясна. Сейчас я прекрасно её понимаю, не знаю лишь причины, почему она сейчас общается со мной, а не с Викой, которая знает многое о её жизни, и которая, как она сама выразилась, может «выложить все карты».       Я снова сажусь на корточки, Юля отходит к реке и садится на берег. Она аккуратно наблюдает за мной, не хочет начинать разговор при камерах. Дожидается, пока оператор отходит к остальным и окликает меня. Я небрежно убираю тёмные пряди и поднимаюсь. — Даю тебе возможность рассказать всё так, как это видишь ты, — подаю ей руку, Юля принимает помощь и также поднимается.       Наши глаза на одном уровне, Чигринец сглатывает и закидывает голову. Вероятно, подбирает слова. Не знаю, зачем сейчас общаюсь с человеком, который уже месяц обводит меня вокруг пальца, но что-то внутри подсказывает, что этот разговор должен состояться. Я ещё ни разу не уличила её во лжи, она была рядом в тяжёлые моменты, часто поддерживала, когда хотелось покинуть школу и вернуться к наркотикам. Сейчас я готова дать ей шанс, доверять только словам Алёхиной — смешно. — Жень, если сейчас я расскажу, как оно было, ты не возненавидишь меня на всю оставшуюся жизнь? — Юля теребит в руках шнурок на толстовке, взгляд устремлён на обувь. — Зависит от того, что ты сейчас скажешь, — холодно отвечаю. Не хочется эмоциональности, хотя чувства так и льются. — Ну, я не хотела Алёхиной говорить о… — она приподняла бровь, и отвернулась вправо, — о том, что мне нравится общаться с тобой, я же её знаю, выставила бы всё так, будто я там влюбилась в тебя, не знаю. Пришлось соврать, а что оставалось? Лёшка может такую легенду заделать, что даже я сама в неё поверю. На самом деле, то, что сказала я, звучало примерно так: «Женя для меня достойный соперник, мне с ней интереснее общаться». Понятно, что Алёхина всё в свою сторону перекрутила. — А ты рассматриваешь дружбу между нами, как вариант развития отношений? — тут уже даже намёков не было, я в открытую спросила её о чувствах. Зачем эти лабиринты, лучше выяснить раз и, надеюсь, навсегда. — У деда моего спроси. Прости за Вику, она лишнего как обычно наговорила, мне просто очень нравится с тобой общаться, Женька. Пошли к остальным, там наверно уже все на взводе, — Юля крепко прижала меня к себе и чмокнула в щёку. Она схватила меня за запястье и повела к девочкам. — Юль, стой! Я с тобой нормально поговорить хочу. Я люблю тебя с твоими шутками про деда, конечно, но сейчас это неуместно, ты же понимаешь. Я блин реально переживаю за тебя, Лёшка слишком много на себя берёт, она всё равно не будет решать наши отношения, — я остановилась, не давая Чигринец вести меня дальше. — А что я должна ответить? Да, ты мне нравишься, но пока я не хочу о чём-то говорить, боюсь я. Давай вечером, мне сейчас придётся с Викой беседу проводить. Лекция под названием «Как иметь свою личную жизнь и не лезть в отношения человека, которого ты ревнуешь», — Юля искренне улыбнулась и отвернулась. Мы направились в сторону группы наших девочек. — Ты помнишь тот поцелуй, Юлька? — я не могла не припомнить ей тот пьяный поцелуй на второй неделе. Мы ещё ни разу не заводили разговор о том, что было в ту ночь, а я была уверена, что она всё помнит, хоть и пьянющая в хлам была.       Лицо Чигринец залила краска, она усилила хватку на моём запястье. Да, точно помнит. — Помню, и что? — Юля пыталась не выдавать себя. Я была уверена — говорить об этом сейчас, при таких обстоятельствах, ей не очень-то и хотелось. — И? Разве это не было проявлением чувств? — было интересно, что я услышу в ответ. Тут уже, я думала, отмазаться не получится. — Я когда пьяная, вообще много кого целую. Женич, не бери в голову. — Ладно, я поняла, но ты в следующий раз предупреди, когда поцеловать захочешь, потому что мне в тот раз понравилось, — улыбка непроизвольно появилась на моём лице. «Хорошо, что у неё не склероз на ранних стадиях, хоть помнит» — думалось мне. Я понимала — Юля была не готова к такому разговору, она, скорее всего, и сама-то не представляла, что будет способна на пьяную голову такое вытворять, и речь сейчас не только о поцелуях. Если, конечно, происходящее той ночью не было сном, что вполне могло быть именно так из-за концентрации алкоголя во мне, после поцелуев было продолжение, которого она сама же и попросила. Юлина реакция на мои слова только подкрепила тот факт, что моя память мне не изменяет. «Ничего, мы ещё поговорим, уже сейчас ты от Мазур не отмажешься»       Как только мы подошли к девочкам, Алёхина сразу же начала свои расспросы. — А вы что там делали? Она же тебя предала, Жень, чего ты с ней общаешься? — Вика с пеной у рта доказывала свою, по её мнению, правильную точку зрения. — Я просто не слушаю таких, как ты, Вик. Правда, твой пиздёж ни до чего хорошего не доведёт, задумайся, — сейчас Алёхиной хотелось бы врезать, да так, чтобы она не встала, но я держалась. Зачем мне это на четвёртой неделе? Я на шавок не ведусь. — Кстати да, ты в следующий раз перед тем, как кого-то разоблачать, в себе разберись. Мы с Женькой всё спокойно и сами решим, а твоя тупая ревность мне не нужна. Думай за себя, Вика, — я с гордостью взглянула на Юлю. Сейчас хотелось бы пожать ей руку, я сделала это мысленно. Она сказала всё по факту, пусть Алёхина думает, перед тем как говорить.       Растерянный взгляд Вики только доказал, что она к Юльке не равнодушна и что сказанное ею только что — правда. Нет, Лёха не плохая, в каких-то ситуациях её даже поддержать хочется, но крысить на проекте — значит портить отношения со всеми сразу. Между прочим, остальные девочки были в роли наблюдателей, следили за происходящим с интересом. И пусть, теперь им известно, какая она — Вика Алёхина.