***
В довольно просторной комнате, на втором этаже деревянного дома, на полу, по-турецки сложив ноги сидело два парня. Всматриваясь в друг друга, когда один с интересом для себя слушал рассказ другого, о том, как тот попал в это гнилое и забытое самим Богом место, и почему он обязан соблюдать правила любовной игры с Красным Джокером. Чимину становится стыдно за себя, щеки неприятно заливаются красным за то, что случилось в подвале. Пак не только пытался придушить Чонгука, но и наговорил ему много обидных слов, фраз, что уже, как черные, невыводимые пятна останутся в священном сосуде брюнета, не сжигаемые… — Так ты попал сюда не по своей воле, так же как и я…? По обычной случайности и стечений обстоятельств? — переспрашивает рыжеволосый, дабы в его светлой голове, наконец-то все обрело истинный слысл и вывелось в единую, тонкую красную нить, как это часто бывает в расследовании какого-то дела в полиции. Поднимает взгляд с пола и, увидев короткий кивок со стороны Чонгука, опускает обратно на руки, тихо шепча — Прости меня, я не знал… — — Ничего, — отмахивается Гук, а ведь ему и вправду все равно, что случилось тогда внизу. Ведь это, в какой-то степени адекватная реакция на то, как бы кто узнал, что тот, кого и в помине не должно было быть на этом свете, сейчас крутит «роман» с убийцей, у которого за спиной убито сто два человека. И неизвестно, сколько еще ляжет. — Но я же, — — Я же сказал, что это не имеет значения, — перебивает Пака брюнет, выставляя перед лицом Чимина ладонь, затем нежно кладет ее ему на плече — Я прото рад, что сейчас со мной есть хотя бы один человек, кому я могу доверится, который так же хочет смерти Ким Тэхена. Не важно что случилось вчера, тогда тобой управлял гнев и за это я тебя не осуждаю. Если бы я был на твоем месте, сделал бы точно так же… Знаешь, мне немного спокойнее, когда такой человек как ты, рядом… — — Тогда, давай выберемся вместе и сделаем так, чтобы больше никто в нашем городе не боялся этого чертового маньяка — говорит рядовой Чимин, накрывает руку брюнета, несильно сжимая ее, усмехается в улыбке надежды. — Я не против, даже больше за… У меня есть такой человек, — на мгновение в сознании брюнета вырисовывается силуэт младшего брата, что так же быстро убегает вдаль, звонко, с раздающимся эхом смеясь — Которому бы нужно перестать боятся по ночам и плакать. — — Живи для этого человека и когда-то ты вновь увидишь его — — Спасибо тебе… — Пак Чимин — как много можно рассказать о этом человеке, насколько он влиятельная личность в городе, где когда-то, а может и сейчас проживет Чонгук. (Так как лес может находится за, или на территории города) Если конечно можно назвать именно его влиятельным, точнее будет… Семья Паков очень влиятельная, славится тем, что она расследовала очень много преступлений, в основном его отец, генерал полиции и старший брат, которому ногой переступить к полковнику… Хотя Чимину не было когда и как проявить свои способности защищать народ, но популярность среди девчонок, и даже некоторых парней не обошла его стороной. А ведь рыжеволосый и вправду был очень смазлив, как будто взяли из обложки модного глянцевого журнала. Но в душе парня лишь горела натура сыщика, поэтому, любовные дела его вовсе не интересовали. По своей натуре Чимин был немного хилым, на вид так вообще хрупкая ветка осины, малый ростом, никак не пригодный для службы, и на всякие отговорки родителей, вместо экономики — Пак выбрал армию, а затем стал рядовым полиции. Но кроме как раздавать штрафы водителям, что превышают скорость, нарушают правила дорожного движения и неправильную парковку — рыжеволосый ничего не делал, сидел в офисе, принимая звонки горячей линии. Отец слишком беспокоился за своего маленького сына и за его безопасность, поэтому и не пускал с группировкой на более сложные задания. И если бы не его рвение доказать, Чимин не оказался бы здесь, сидящим возле живого трупа в доме маньяка-убийцы. Он попал в сети Красного Джокера лишь потому, что, как всегда, вяло отвечая на звонок, а тогда была глубокая ночь и он слабо соображал о всем происходящем, но услышав голос обеспокоенной женщины — поспешил один на задание, даже забыв взять с собою документы и пиджак с пагонами, никому об этом не сказав, без какой либо группировки и напарника, чтобы показать своему старику, что его маленький сынок, который по правде давно не маленький, может и сам справится с проникновением в магазин. Ночь. Этот район очень плохо освещался из всех, можно сказать вообще, ни единого фонаря поблизости, поэтому добираться к магазину пришлось под сопровождение светила ручного фонарика. Разбитая витрина, стекло кусками так и мелкими осколками было разбросанно по асфальту и гробовая тишина, которую через мгновение нарушили шаги Пака и скрежет стекла. Чимин протирается внутрь, тщательно осматривая все вокруг, подсвечивая светом разбросанный товар и перевернутые стеллажи, не замечая ни единого присутствия здесь человека, который натворил много делов и по всей видимости сбежал. Выключив свет фонаря, Пак лишь разочарованно вздохнул, несколько секунд роясь в карманах брюк, дабы найти телефон, ведь сегодня, да как и вчера — он ничего путного не сделал. — Походу он или они устроили здесь небольшой переполох, забрали деньги и сразу умотались… — подумал рыжеволосый и как только тот хотел набрать номер патрульного, чтобы тот приехал с небольшой группой людей для более тщательного осмотра и разведки, рядовой почувствовал сильный удар чем-то деревянным по своему затылку. Кромешная темнота перед глазами. Проснулся Чимин уже не в участке, заспанный, с затекшей спиной от офисного кресла, а привязанный на жестком стуле, пытаясь разглядеть сквозь полумрак комнату. От резкого включеного света единственной лампы, рядовой зажмурил глаза, борясь с резкими болями в глове, а когда открыл их — увидел Его. Не человека, не даже животное, никак нельзя назвать его истинную подобу, ибо братья наши меньшие даже до такого не доходили. Дьявол? Сам предвестник Сатаны. Медленное рассечение воздуха. В комнату, тихими шагами поднимается Тэхен, практически не слыша о чем общается Чонгук с выжившим человеком, имя которому дано Пак Чимин. Точнее — ему все равно, о чем идет речь, главное, чтобы рядовой не причинял вреда его маленькому и так подбитому оленю. Хотя Ким готов хоть сейчас пустить пулю в лоб рядового за вчерашние события, так как на шее Чона остались фиолетовые следы удушья, что сейчас благополучно перевязанные бинтом. Но пообещал не убивать. И когда красноволосый парень преступает порог комнаты, в один миг все замирает, затихает в молчанке, в немом ожидании. Такое чувство, что само время на мгновение застыло. Но нарушает эту сказку о остановке времени Чонгук, который опускает глаза в пол, а Чимин наплевав на статус маньяка-убийцы, начал ядовито вгрызаться взглядом в Джокера, удерживая себя на месте неподвижно, лишь потому, что пообещал Чонгуку не делать лишних проблем. Но кулаки рыжеволосого все еще сжимаются в порыве того, чтобы ударить эту уродливую улыбку со шрамами. — Чонгук, — мягко говорит Тэхен, обращая на себя взор любимого — Ты не против прогуляться сегодня лесом? Хочу показать тебе мое любимое место, — — Да — конечно же ложь — Я согласен — почему именно я? — Почему бы не пойти прямо сейчас? — встаёт на ноги, приобнимая убийцу за руку, уводя вниз по лестнице оставляя рядового Пака одного, на последок грустно всматриваясь в его зеленые очи-блюдца, а последний же проводит их взглядом за двери, фыркая, в голове же беспокоясь за ново-приобретенного друга, проклиная при этом красноволосого упыря. — Попробуй что-то сделать с ним, сука… — шипит сквозь стиснутые зубы, отворачивая голову от пустого проема дверей к стене, начиная рассматривать небольшую картину над кроватью, неизвестного для себя художника-импрессиониста. Но в одиночестве сидеть рыжеволосому приходится не долго, так как на смену Красного Джокера приходит, как там его имя…? Точно — Ким Намджун. — Кого я это вновь вижу? Неужели это сам рядовой Пак Чимин? — с какой-то насмешкой произносит разноглазый, опираясь спиной о тот же дверной косяк, где раньше стоял красноволосый убийца. Платиновый улыбается, открывая вид на прекрасные ямочки. Красивый, спорить не нужно, но мнение Пака меняется за мгновение, ведь вспоминает, что этот тоже ни капли не отличается от Ким Тэхена— так же погрязший в грязных делишках с кучей таких же убийств. — Что тебе от меня нужно? — сухо, довольно колко спрашивает Чимин, выгибая при этом бровь. — Мне? — переспрашивает, развоя руки в стороны, все так же скалясь в улыбке — Ничего, я даже не должен был за тобой присматривать… Если бы не просьба босса, так как есть у нас тут один индивидуум, у которого на уме было сбежать от сюда! Но я, вместе с Хосоком быстро выбили из его темной макушки всю дурь, так что я веду это к тому… — Намджун обрывает свою речь на полу слове, медленно шагая к рядовому, не замечая в его лице ни капли страха — лишь грань каменного, безэмоционального лица. Джун как будто на картину смотрит, до прочем очень прекрасную картину. Чимин — холст, исписан в красках, а Намджун — наблюдатель. — Не смей сбегать… — — Как захочу, — Этот парень, что вчера назвался Ким Намджуном, кто он такой, чтобы приказывать, кто он такой, чтобы слушаться его. Командовать могут только те, которые заслужили тот авторитет главного, которые делами и поступками доказывали это людям, а не жалкие убийцы, в душе которых нет ни грама сожаления и человечности. Чимин силен волей, и разумный, он вытянет Чонгука из его сомнений и когда они вместе будут готовы — сбегут. Не оглядываясь назад, чтобы их не поглотила тьма этого леса, будут бежать, даже если их ноги будут сильно болеть — Сбегу и тогда вас найдут, а меня наконец-то повысят в звании, а Чонгук вновь сможет увидеть свою настоящую семью. Скажи прекрасный будет конец у этой глупой истории? — — Не поверю, если сам этого не увижу, — протягивает руку Чимину для заключения пари. — Я докажу! — принимает ее, с силой сжимая. — Буду ждать этого дня — усмехается, ведь знает, что в этом споре победителем будет именно он сам.***
Чонгук первый выходит за порог домика и появляется на улице, ловя лицом теплые лучи солнца, что стоит в зените и, одаряя землю своими тёплыми лучами, наполняя своим жаром воздух, делая его немного суховатым для восприятия, близится к закату. Всё-таки, как никак, но в последнем месяце лета такая жаркая погода вполне ожидаемая. А за Чоном следом, придерживая того за талию, идёт Тэхен, направляя любимого в сторону заколдованного леса. — Куда ты собираешься меня отвести? — невзначай спрашивает брюнет, разглядывая только начавшеюся лесную чащу зелёного листья, как будто в первый раз, вдыхая чистый воздух, заполняя лёгкие до самый краев, оставаясь при этом все еще немного напряжённым. — Я отведу тебя на поляну с множеством цветов на ней и я думаю, точнее я знаю, чтобы это место полюбиться тебе как и когда-то мне своей прекрасной растительностью, — отвечает Красный Джокер, идя извилистой тропинкой все вперед, держа темноволосого парня за руку, которому вдруг захотелось пройтись по мшистому стволу упавшей сосны, а Тэхён все смотрит и наблюдает за этой лёгкой, довольно яркой улыбкой. Чонгук даже и сам не заметил, как его уста приподнялись в радостном полумесяце. У психа трепещет сердце. Странно лишь то, что раньше красноволосый не мог испытывать такое к кому либо, что-то теплое и облегчающее, как вместе с Чонгуком. Брюнет первый и единственный человек, что заставляет его цвести. Он учит его любить. — Надеюсь на это… — — Ты знаешь, что твоя улыбка прекрасная? — притягивает за эту же руку брюнета, целуя черноволосого в макушку. — Улыбайся почаще! Улыбайся только мне… — приподнимает пальцами подбородок, наклоняется к губам — Хорошо? — шепчет, вовлекая в поцелуй, оставляя себя без ответа, что и так был бы положительным. Не так ли? Уголки губ убийцы растягиваются в улыбке из шрамов, затем, он легко, как потоки ветра, ерошит волосы любимого, вновь начиная идти. Зелёная, укрытая травой и цветами поляна — такой вид можно было увидеть за некоторое время блужданий, выходя из лесной гущи. Там правда красиво, все наполненное жизнью, самое сердце леса, прекрасный клаптик бытия всего сущего. Здесь чудесно и каждый цветок по себе очаровательный, сказочный, как будто не из этой вселенной, единственный, хоть это и не так. Не смотря на присутствие здесь Красного Джокера и пелены напряга между ними двумя, брюнет перешёл на бег, разгоняя бабочек с красивыми узорами крыльев, жучков и насекомых, падая в середине поляны на колени среди разноцветного ковра, среди всех красок, замечая желтые рудбекии, такой же золотистый зверобой и эшшольцию, но срывает лишь белоснежную ромашку, вдыхая ее резкий, для кого-то отвратительный, для него же ароматный запах. Ромашки — его любимые цветы, с которых когда-то плел венки, как еще был мальцом и ходил в детский сад, а когда подрос, и стал старше посеял их семена у себя на подоконнику, наслаждаясь их видом, когда вечернее солнце заглядывает в окно. — Здесь красиво! — шепчет Гук, поднимая взгляд вверх, наблюдая как мужчина, что привел его сюда, садится напротив, заправляя сорванный ранее цветок за его ухо, мягко охватывая ладоней затылок, притягивая к себе, поглаживая большим пальцем щеку и небольшой, почти незаметный шрам. Накрывает уста Чонгука в поцелуе, посасывая, оттягивая нижнюю губу, сплетая их языки, на мгновение будоража все тело. Мягко укладывая подбитого оленя на этот самый ковер, нависает сверху. — Самый красивый вид — это ты, Чонгуки! Никакие цветы не сравнятся с твоей очаровательностью, — проводит носом по его шее, чувствуя пульсацию артерии, вслушиваясь в глухой стук маленького сердца. — Что ты делаешь?! — тихо хихикая от ощущений травинок на своей коже, интересуется Чон, убирая руки красноволосого со своей талии. — Ты слишком возбуждаешь меня, такой вид следует запечатлеть иным способом, как просто находится рядом — кусает свою губу от нетерпения, слизывая алую кровь, что несколькими каплями падает на щеку Чона. Его намерения понятны, но вот хочет ли Чонгук принимать их? — Прости, но давай не сейчас и не здесь, — пытается как-то отстрочить их неминуемую близость, выползти из-под Джокера, но последний не дает этого сделать, цепляясь руками за бедра, удерживая под собой. — Тэхен пожалуйста… — Но Тэхен не слышит, слова как будто застряли в дымке тумана, ведь сейчас перед ним лежит его желанное тело и душа, которые хочет познать на все сто двадцать процентов, от самого его начала до прекрасного финала. Он возьмет его сейчас, здесь, в этом чудесном месте, в которое с радостью, еще не раз будет приходить и вспоминать лишь прекрасное время, проведенное с Чонгуком. Этот темноволосый парень сделает прекрасную поляну еще любимей. Шумно выдыхая жаркий воздух, что с каждым разом все сильнее наполняет легкие, ощущает как от своих фантазий плоть его тела возбуждается, наливаясь кровью, зудит и требует ухода, но сначала нужно подарить этот самый уход его маленькому щастью, что лежит сейчас под ним, краснея от любых прикосновений. Чонгуку неудобно от этого положения, он жмурит глаза, чтобы не смотреть на человека, что горой престает перед ним, пытается убедить себя тем, что это лишь просто сон, но тогда почему этот сон затянулся настолько далеко? Это все реальность. — Признай, что тебе нравится это! — утверждающее говорит Ким, пытаясь убедить темноволосого в сказанных словах, задирает футболку, проводя руками от груди к впалому животу, очерчивая пальцем маленький бугорок в штанах Чонгука. — Нет! — отрицательно мотает головой в разные стороны, пытаясь оттянуть его руки от причинного места, раздражая своим ответом и действиями убийцу. — Тогда объясни мне, почему ты твердый внизу? — спокойно молвил Ким, не смотря на раздражительные морщинки между бровями, охватывает через одежду штанов возбужденный член, надавливая на головку, пытаясь выбить из груди истину праду. «Скажи да.» Но Чон молчит, закрывает руками рот, кусая ребро ладони, еще больше зля Кима своим непослушанием. Красноволосый, хватаясь за обе резинки, стягивает с брюнета до колен ненужные миллиметры одежды, оголяет вид на его аккуратный член. — Прекрати, прошу! — от смущения вопит, хоть и не раз преставал таким видом перед ним, пытается спрятаться, прикрываясь ладонями, на что получает легонький шлепок по рукам. — Знаешь, — говорит Тэхен, смачивая свои пальцы в его рту, не позволяя себя укусить, дотрагивается влажной рукой к стволу, начиная медленно надрачивать — Я не могу тебя отпустить, с такой-то проблемкой, учитывая то, что ты разозлил мня малыш. — ускоряет темп дрочки, все же ожидая, когда же брюнет соизволить одарить его своими стонами, но действия по прежнему остаются такими же — Чонгук закрывает уста ладонями, ворочаясь со стороны в сторону. Тэхен зол. Заламывает чонгуковы руки за спину, чтобы больше не закрывал свой ротик от стонов, сжимает запястья, фиксируя их в неподвижном состоянии у поясницы, ни в коем случае не отпуская, шлепает свободной рукой по ягодицам, которые за короткое время, из-за множества ударов приобрели оттенок ярко розового цвета. Чонгук вскрикивает, кусает губу, с которой в следствии по подбородку течет тонкая полоса крови. Он чувствует, как тот входит в него, беспощадно, на всю длину, от чего хочется кричать, во всю глотку, не щадя связки, так и делает, барахтаясь со стороны в сторону. Но Ким перерывает его попытки, вжимая темноволосую голову в слой зеленой травы, в перемешку с цветами. Слезы. — Прекрати! Ты делаешь мне больно! — через крик мольбы просит Чон, но тот как будто с цепи совался, не слышит, сильнее сжимает до боли запястья. Если бы Чонгук имел способности предвещать будущее и если бы он заглянул тогда на несколько часов вперед, зная, чем закончится все эта прогулка — он бы ни за что не согласился на Тэхеново предложение, не подписался на это, не пошел бы, и не стал унижаться, падая коленями на землю — Больно! — — «Не хочу… Боженька проси меня за все мои грехи!» — — Будет еще больнее, если ты не прекратишь брыкаться и не успокоишься. У меня знаешь, нервы не железные, а каждое твое противоречивое действие заставляет кровь в моих венах вскипать, приводить в бешенство. Я тебя совсем не понимаю, Чонгук! — рычит на выдохе, кусая мочку уха брюнета, входя грубо и быстро — Сначала называешь любимым, отдаешься сам в руки, а затем в миг, в твоей светлой голове все меняется и ты убегаешь, говоришь, что ненавидишь… Что с тобой не так?! — смотрит на Чона в немом молчании, выпучив глаза, что практически из орбит вылазят ожидая ответа. Но ничего не слышит, лишь редкие всхлипы. — Не хочешь говорить… — шикнув, отворачивая голову в сторону, то ли из-за обиды, то ли из-за раздражения, красноволосый выходит из Чонгука, застегивая ширинку штанов, что сопровождается отчетливым звуком застежки. Уже потеряв всякий интерес к делу, которым занимался несколько мгновений назад, Ким поднимается на свои две, стряхивая с себя невидимую пыль, уходит, оставляя брюнета одного, бросая из-за плеча на него последний взгляд. — Не вернешься домой, будет хуже. — голос полный стального оттенка, звуки отдаляющихся шагов в глубь. Тэхена обижает то, что Чонгук, пусть и любит, пусть и испытывает то же самое по отношению к нему, но в ответ не проявляет такого же пылкого интереса. И пусть Тэхен не всегда заслуживает любви в ответ, пусть иногда и слишком жесток, и нарушает обещание «Не причинять вреда», но он же… Любит. Сердце стучит и метается со стороны в сторону, задавая жизни новый ритм, Тэхен готов даже об землю головой биться, лишь бы Чонгук смотрел только на него, лишь бы он дышал и жил для него — ни в какую. Его олененок по прежнему остается холоден, как большой айсберг, посреди Северно Ледовитого океана. Что же нужно сделать, чтобы порвать эти металлические цепи, барьеры, что удерживают истину между ними. Растопить брылы льда или пройти невредимым в огне, — Что же…? — — Я… Я ненавижу тебя… — шепчет, с силой сжимая руками зеленый ковер. Тэхен не может услышать этого на прощание, так как красноволосый ушел далеко в лес, оставив своего оленя на произвол растерзания поднявшегося ветра. Тело трясется, но вовсе не от холода, точнее от страха, как животное, что загнанно в угол. Медленно скручиваясь в калачик, натягивая на себя штаны, поджимает колени к груди, жмуря глаза, подавляя бурю различных эмоций. Но слезы не сдерживаются, бегут тоненькими ручейками, разбиваясь о груды грязи, поднимая собою пыль. Он может убежать, наплевав на все — но как покорный слуга, не может ослушаться приказа деспота. Слова его звучат как правда, а чувствовать боль не хочется и так же как не хочется, чтобы его насиловали. Да кого это вообще волнует? Правда — никого… Поэтому он возвращается. Еще несколько минут пролежав так на прохладной земле, темноволосый, на дрожащих ногах поднимается с разноцветного ковра, направляясь в сторону своего «дома», а когда придет — упадет на кровать, прижмется к своему единственному пока другу и выплачет в плече рядовому все накопившееся. А потом нужно объясниться перед Тэхеном, что не сильно то и хочется делать, — Чимин… Давай побыстрее сбежим…? —***
— Что… Что он с тобой сделал? — спросил у темноволосого рядовой, увидев на пороге гостиной тушу этого парня, подбегает к нему, охватывая руками его подрагивающие плечи, заглядывая через пучину соленых капель в глаза — Что Ты с ним сделал?! — в ярости выпаливает рыжеволосый, разворачиваясь лицом к лицу с убийцей, набрасываясь на него, чтобы подарить тому несколько тумаков под глазами, разбить носа в кровь или выбить парочку зубов. Но руку останавливает хватка Намджуна. — Пусти меня! Ты не понимаешь, что он сделал?! — — Это не твое, ни наше дело, Чимин! — в еще не начавшуюся драку вмешивается Хосок, пытаясь такими речами убедить полицейского, помогая платиновому оттягивать того со спины от босса, но Пак продолжал барахтаться, вырываясь с кольцевого захвата. — Успокойся… Все правда хорошо… — обнажил такой же дрожащий голос, как и плечи Чонгук, обнимая себя за них же, подавляя вырывающуюся бурю эмоций в себе, в основном слезы, поджимая губы в тонкую полоску — Все… Все хорошо… — — Да как так?! Ты же плачешь не от того что, упал! Это… Это этот уебок что-то сделал…? Он плачет из-за тебя ублюдок крашеный! — но рана есть, не на теле конечно, да и не физически она высечена на теле. Она внутри, довольно большая, нельзя назвать ее точные размеры, но то что она делает Чонгуку больно — однозначно. Ее вырезал Тэхен и по правде Чонгук сам. Не нужно было влезать вовсю эту игру, это было плохим планом… Но отступать уже нет времени. — Чонгук, пошли… — холодно обращается Тэхен, заставляя Чонгука вздрогнуть от колкости тона. В этот раз он не посмеет ослушаться Красного Джокера, не хочет, чтобы такое повторилось. Поддается вперед, пропуская мимо ушей отговорки рыжеволосого полицейского, идет вместе с убийцей на второй этаж — Хосок, Джун, увидите рядового в свой домик, оставьте этим вечером нас одних… — — Все будет хорошо, правда ведь? — говорит одним губами.