Red Joker

***

В глазах темнеет с каждым новым пройденным шагом, но не смотря на головную боль Чонгук продолжал бежать изо всех сил, которые только у него остались, как только мог. Ноги болят — ну и что? Эта боль никак не сравнится с тем, что ждет его впереди. Его заветное счастье уже настолько близко, стоит темноволосому лишь протянуть руку немного дальше и сжать пальцы, чтобы ухватится. И не смотря на то, что время от времени Чон падает, опять сдирая затянувшиеся раны — быстро поднимается и идет дальше. Холодно — это всего лишь ощущение, которое появляется от того, что с небес падает снег и он практически без теплой одежды. Чонгук не боится заболеть от продувающего кости ветра, ведь когда вернется, его будет лечить собственная семья, а не какой-то там убийца, назвавший себя семейным очагом. Хочется есть — но Чон терпит, звериный голод усмиряет и точно знает, что мама приготовит ему любимые блюда и накормит сполна. И цвет кожи вновь вернется от бледно-болезненного к здоровому и насыщенному, исчезнут былые мешки усталости под глазами, губы обретут яркий цвет весенней розы и тогда Чонгук будет улыбаться. И не смотря на все выше перечисленное, даже сейчас, та улыбка окрашивает его лицо. До ушей доносится звук лесного ручья, того самого, которого брюнет увидел этим же летом на одинокой прогулке по окрестностям, вдоль которого можно было дойти к обрыву, нависающего над большим озером и наблюдать из вышины за водой и его жителями. Сейчас наверное там все опустело, в небо взлетел последний ключ птиц, что жалобно простонал на последок зиме. Теперь-то там можно услышать только завывания ветра, если постараться сосредоточиться на тишине. Чон с легкостью перепрыгивает этот бурный поток, делая не сложный трюк при помощи тех самых больших валунов в ручье. Кажись дальше этой небольшой речки, Чон еще не заходил, поэтому дорога остается неизвестной. Но то, что нужно бежать именно в ту сторону — темноволосый знает из всплывающей в голове карты, где за лесом откроется вид сияющего города. И вот, когда тень магического леса, что так долго водила за нос Чона кругом деревянной избы, остается где-то позади. Чонгук притормаживает, перед тем как остановится на пустынной дороге, пробегает еще несколько метров вперед, останавливаясь на ее середине. Таинственный лес закончился границей с дорогой, она кажется брюнету знакомой, верно — этим путем Чон много раз ездил на автобусе с дорогим братом в соседнюю деревню к бабушке с дедушкой, когда наступали летние каникулы. Парень тогда даже и не представлял, что в глубине могло таится убежище Красного Джокера, которое так пытаются найти власти. Тяжело дышит, опираясь руками о колена, хватая ртом в легкие побольше воздуха, от чего она интенсивно вздымалась при каждом таком вдохе. И когда дыхание приходит в норму, поднимает голову, направляя очи-бусины вперед, заправляя спадающую челку назад, что мешала кругозору. Перед глазами большим и сплошным огоньком светится город, мерцание разноцветных вывесок, свет из окон высоток, огни от фар машин — все это достигало его черных очей… Это место кажется таким… Живым? Настолько непривычно, что перехватывает дух, заставляя выровняться в спине, выдыхая пар на холодный воздух и просто наблюдать, наслаждаясь этим моментом. Когда сзади в далеке слышит звук сигнала, парень поспешно сходит на обочину, наблюдая за тем, как быстро проезжает рядом автомобиль, придавая этой одинокой дороге некую живость. Чонгук давно не видел людей, не видел, как на скоростях автомобили рассекали дороги, не видел ничего кроме густого леса и убийц. Темноволосому кажется, что это все для него будто в новинку, как будто попал из суровой жизни, в какую-то сказку, где все светит солнце и все хорошо. И такой вариант брюнету приходится больше по душе и Чон уже вкушает то, как будет медленно, вдоль кремнистого пути идти к огонькам. — Надеюсь, до рассвета я уже буду там. Только ждите… Вы же ждали меня все это время? — хрипло шепчет, облизывая языком пересохшие на ветру губы. Чонгук делает несколько небольших шагов в сторону родного города, затем еще и еще, начиная медленно, но без остановки идти все дальше и дальше. Хочется в последний раз посмотреть на таинственную глубь леса, попрощаться и навсегда забыть те сложные времена, и поблагодарить за предоставленную храбрость, но не оборачивается лицом к толстым столбам с опавшими листьями, нет времени на глупые сомнения, он уже малость всего натворил по пути сюда, уж точно в последний момент не передумает вернуться обратно в ад. Солнце медленно всходит из-за тонкой линии горизонта, окрашивая небольшую полосу неба в нежные цвета и оттенки розового, фиолетового, темно синего, вытесняя собою черный цвет ночи. Утро тихое, умиротворённое, прозрачная дымка нависает над землёй, это есть утренний туман. На земле небольшим и ровным слоем осыпался снег, что шел практически целую ночь, иногда перекрываясь и где-то за час до рассвета окончательно прекратил падать с небес. Чон останавливает прямиком перед большим столбом металла, поднимает голову вверх, рассматривая голубую табличку дорожного знака, что оповещал о том, что зайдя за его черту, начнется территория родного города темноволосого. Наконец-то, не прошло и вечности, хотя было такое чувство отчаяния, что Чон застрял в доме Красного Джокера, но темноволосый всё-таки добрался до поставленной перед ним цели. Немного времени Чонгук все еще шагает по безлюдному тротуару, пока не входит в самый цент города, где людей стало намного больше расхаживать между переулками и дорогами. Они повсюду — в магазинах, что вот-вот недавно только открылись и начали свою работу, в разъезжающих по дорогам автомобилям, просто гуляющие, с улыбками, с детьми… И только один Чонгук, который от всего отвык, стоит и наблюдает как дикарь, приехавший где-то из захолустья из какого-то мелкого племени Африки. Они другие. Их глаза намного сильнее отличаются от его собственных, они радостные, хотя знают, что смерть здесь приходит слишком внезапно, для каждого по своему. Не то, что глаза Чонгука, которые повидали не только море крови, а и сами испробовали на себе, что такое убить, увидели не только как в ужастиках убийцы избавляются от людей, а и в живую, буквально в три или четыре метра от него самого. Они говорят совсем об обычных вещах, как о работе, о детях, о школе или университете, о вечеринках и предстоящих встречах… Не те разговоры, когда обсуждается поимка очередной жертвы. Его порванные, измазанные в грязи и красном цвете одежды присваивают себе внимания людей, идущих рядом. Некоторые из них подходят к парню, спрашивая, не нужна ли тому помощь, —Чонгук же может лишь глупо смотреть в ответ, хватаясь руками за чужие запястья, рассматривая немного испуганные от его поведения лица предложивших помощь, чтобы убедиться, что ему точно это не снится, что люди не просто неживые манекены, а живые и теплые… А после уже и никто не осмеливается подойти ближе к темноволосому, шепча друг-другу, что тот наверняка какой-то псих, сбежавший из местной клиники и не прочь набрать номер скорой, чтобы его забрали обратно. Теперь Чонгук не обращает внимание на эти, порой слишком шумные, шепчущиеся вокруг голоса, убедившись, что это не подделка сознания, сходит с места, на котором стоял несколько длинных минут, идя по знакомых сердцу дорогах. Шум, ребяческий и веселый смех, звук отбитого ногой мяча — походу это тот самый детский сад, с которого Чонгук когда-то забирал своего дорого младшего братца. Чонгук останавливается возле высокого ограждения, рассматривая через него тех самых детей, что бегают на площадке, делая из выпавшего недавно снега снежки, кидаясь ими в друг друга. Такие яркие улыбки, чем-то напоминают улыбку Сону, которой маленький мальчик постоянно встречал после университета и подработки уставшего Чонгука. А брюнет не мог не забыть о хлопотах суетливой жизни и не улыбнуться в ответ. Тогда и мама заходила в комнату в порыве не настоящей драки, вместо кулаков которые использовали мягкие подушки, и фотографировала, чтобы потом смотреть и вспоминать о прошлом. Кажись, когда Чонгука в один миг не стало, все это время, его мама вечером садилась возле окна в комнате ее дорогого Чонгука, рассматривая те самые воспоминания из картинок, пуская на ветер бесполезные слезы, оплакивая потерю. Но Чон не умер, поэтому должен вернуться и прекратить ненужные страдания. Чон должен побыстрее их увидеть, а они его. Возле детского сада стало как-то пустовато, это Чонгук сошел с места, вновь начиная бежать, ведь к дому осталось совсем ничего. Дорога так же простирается вдоль университета в которого с утра шли студенты. У них такая обычная жизнь, даже и завидно немного, конечно, ведь они не прожили в логове убийцы целых пять с половиной месяцев. Хотя, у Чонгука она выдалась на это время экстремально сложной, чтобы выжить. Даже и не пожелаешь никому такое перетерпеть. — Чонгук…! — кажись кто-то просто позвал своего друга по имени, чтобы привлечь внимание того, ведь не одного брюнета так зовут, таких людей, с такими похожими именами на свете полным полно, — Чон Чонгук! Это… Это ты? — но, кажись имели в виду именно того Чонгука, что сейчас в потрепанных одеждах и взлохмаченной головой направляется прямиком домой. На миг брюнет поворачивает голову назад, всматриваясь в светлые и широко открытые от шока глаза своего лучшего друга, того самого, с которым в последний день говорил, перед тем, как на эти месяцы покинуть родную обитель и примкнуть, хоть и не на всегда к Красному Джокеру — Не могу… Не могу поверить глазам, это правда ты? — Чонгук улыбается навороченным слезам, но, как бы не хотелось сейчас вновь ощутить его объятия, наслышатся голосом и родными шутками, вновь сидеть и срывать лекции, получать по шее от профессоров в кабинете ректора, но Чону нужно идти дальше… Ах, как бы хотелось всё-таки, но дом с семьёй настолько близко, что стоит шагнуть вперёд. — Стой! Куда ты убегаешь?! — кричит в след, но ответ так и не вернулся, — Ты знаешь этого парня знаешь? — — Это Чон Чонгук… Тот самый, что пропал пять или даже шесть месяцев назад… — У Чонгука нет времени на разговоры с друзьями, хотя, когда все вновь придет в норму, он точно расскажет о той его жизни, а люди будут знать парня, что сбежал, поймал и посадил за решетку серийного убийцу, которого будет ожидать смертная казнь. Как и обещал себе когда-то, стоя в дождливый день на остановке, что отыщет и покажет вкус смерти, тому, кто столько отнял у них. Люди так яро хотели жить дальше, а Тэхен отбирал у детей, женщин, девушек, парней, мужчин, пожилых их любимых, внуков, младенцев, отцов и матерей… Он правда заслуживает смерти, не так ли? Да, несомненно, тот, кому нравиться убивать, кто продолжит это делать, следует понести на плечах все грехи и умереть за всех, кого он погубил своими руками… С каждым шагом, пробегая очередные автобусные остановки, тот видит в дальке ту самую многоэтажку, где на первом этаже расположен его дом, маленькая, зато такая уютная квартира. Это здание оказывается все ближе и ближе, пока он не смог нормально рассматривать людей, проходящих мимо окон в многоэтажном доме. Брюнет заглядывает из улицы в окно своей комнаты, видя, как все, что было до этого, осталось стоять на своих местах: его белые ромашки мирно цветут на подоконнику, на столе стоят учебники, обычные книги и его ноутбук, на стенах так же висят плакаты любимых исполнителей. Такое чувство, что темноволосый и не покидал этот дом на долгое время. Чон наблюдает как младший братик вбегает в его опустевшую, ведь не хватает средь вещей именного брюнета, чтобы заполнить оставшееся пространство комнату, держа в руках какую-то мокрую тряпку, вытирая пыль с полок пыль, где стояли старые вещи Чонгука, как например медали, кубки или те самые книги. Сону стараться, чтобы ежемесячная уборка выдалась хорошей не пропускает ни одной полосы сора, до блеска вытирает покрыты золотом кубки, улыбаясь своему отражению, так же ставя статуэтки «погибшего» брата на место, принимаясь вытирать пол под кроватью. Так приятно, что даже после внезапного исчезновения, они помнят о нем, ухаживают за растениями, протирают пыль, меняют постельное бельё и заправляют кровать, дожидаясь «возвращения». Чонгук медленно набирает небольшой пин-код чтобы войти в само здание, затем медленно шагает по коридору, вставая перед дверью квартиры номер пять, долго переминаясь с одной ноги на другую перед ней, думая, что же скажет своей семье. Обычное «привет, я так долго вас не видел!», нет, это слишком просто, чтобы вот так вот говорить после столь долгой разлуки. Пусть будет, что будет, расскажет все как есть, обнимет и зайдет в свой дом. Чонгук не долго звонит в звонок, отпуская кнопку лишь через три или четыре секунды, пытаясь вслушаться в разговоры за ней. Слышится неразборчивое, «Сынок, пойди открой дверь! Кажется наш сосед опять хочет взять у нас немного соли…», а в ответ такой же нечеткий и тихий ответ: «Да, сейчас мамочка!» Чонгуковое сердце начинает сильнее колотится в груди от предстоящей встрече с братом, с мамочкой и вот, звук проворачивания замка в двери, Чонгук вновь может лицезреть своего, уже насколько подросшего братца. Немая тишина, Сону так же, как и Чонгук рассматривает нагрянувшего из ниоткуда гостя. Младший из семьи Чонов протирает глаза, чтобы развеять силуэт умершего много месяцев назад брата, но тот, что был в порванной, в некоторых местах даже окровавленной одеждой, продолжал стоять в метре от двери. — Привет, Сону… — мягко говорит Чонгук, на самом деле, брюнет бы сейчас мог многое сказал открывшему ему дверь брату, но не может, еле сдерживая наворачивающиеся слезы на глазах, когда видит, как с чужих глаз так же стали капать эти самые соленые капли, что зовутся слезами радости. — Мамочка! Чонгуки наконец-то вернулся! — громко говорит младший сын, зовя маму, чтобы та взглянула на вернувшегося Чонгука. — Сону, не неси чепухи, — послышалось далеко из глубины квартиры — Простите меня за моего сына, наверное вы напомнили ему о… — и как только женщина вышла к своему младшему сыну, чтобы в, не первый для нее раз извиниться за слова ее единственного оставшегося Сону, но сама замирает, когда видит того, кого и в помине не должно быть в живых — Чонгук… Чонгук ты и вправду… Ты вернулся… — — Привет, мама… — темноволосый принимает ее в объятия, уже не в силах сдерживать собственных слез, так же поглаживая мягкую макушку младшего братца, что последовал примеру мамочки, подходя к старшему брату, сильно хватаясь руками за грязную одежду. Чонгук рад, что вновь вернулся домой, он рад тому, что его все это время ждали родные, хоть и думали, что он бесследно исчез из этого мира. Он рад, что они вытерпели все эти испытания и вновь встретились с ним. — Я так… Я так люблю вас… — шепчет, склоняя лицо к подставленному ему плечу поддержки и заботы.