SKYRIM. THE LEGEND OF DOVAHKIIN.

      Кайн провёл в Хротгаре уже где-то полтора месяца. Он успел за это время выучить только два полноценных Крика: «Безжалостная сила» и «Чистое небо». Второй Крик дался ему куда легче. Он смог постичь его путём долгого размышления над каждым словом во время медитации. Чем чаще он использовал Ту’ум, тем реже у него проявлялась болезнь Довакина; со временем воспроизведение Криков стало менее болезненным. У него сильно охрип голос, но лёгкие уже не болели, а вот глотать было больно, и рот иногда кровоточил. Тем не менее, Кайн был рад, что обучение теперь идёт ему на пользу. Он уже начал привыкать к режиму тренировок, которые казались невероятно тяжкими в начале. Теперь он перерос этот уровень, и всё стало куда проще, поэтому Седобородые посоветовали ему немного увеличить нагрузку и интенсивность физических упражнений.       Кайн также научился лучше контролировать свой хаотичный поток. Если раньше он развеивался вокруг резким ураганом, то сейчас он стал более плавным. Он исправно принимал зелья, и его перестали мучить галлюцинации и бессонница. Его болезнь утихла, но это не значит, что она прошла. Если он перестанет принимать лекарства, меланхолия и бессонница могут резко вернуться при любой стрессовой ситуации.       Марк как-то на днях после спарринга в фехтовании поинтересовался, сколько Довакин планирует ещё оставаться в Хротгаре. Тот ответил, что не знает точно. Кайн считал, что ещё постиг далеко не всё, чтобы уйти. Конечно, Туллия это не устраивало, потому что необходимо сделать так, чтобы Довакин разбирался с драконами и причиной их возрождения. Невозможно его ждать неизвестно сколько, пока он всему научится. А если он и вовсе захочет провести тут несколько лет? Дукс боялся, что ни у кого нет этих нескольких лет, так как драконы ждать не станут. Сегодня уже и так десятый день месяца Высокого солнца, за это время драконы несколько раз нападали на поселения.       Он отправлял отчёт письмом в Солитьюд через «Книгу Арканиума». Это весьма ценная и редкая вещь, в Нирне таких артефактов очень мало. Выглядит этот артефакт как обычная книга со священным писанием, но это лишь иллюзия. Когда ты вкладываешь в эту книгу послание в виде письма, например, путём сильной магии текст переносится туда, куда надо. В данном случае в Солитьюд, к Децэму. Туллий решил не расписывать о том, что не играет конкретной роли в задаче — узнать, почему драконы возрождаются. Например, о личном даре Кайна или о свечении он расписывать не стал: это не относится к его целям и выбору стороны в войне. Он составил множественные характеристики на Бреннана, в общем, как о личности. Подробно расписал этапы и течение обучения. Цели и планы Довакина, с его туманных описаний. Ответы обычно приходили в течение двух-трёх дней, так как необходимо было ещё и обсудить это в Солитьюде на совете. Эти ответы Туллий, конечно же, уничтожал незамедлительно после прочтения.       Марку всегда было крайне неприятно заниматься шпионажем, но он полагал, что Тит Мид знает, что делает. Марк помнит, что когда общался с этим Септимом лично, то, как бы не пытался, никогда не мог понять, в чём же замысел его поступков. Но Тит Мид всегда всё знает наперёд и никогда бы не совершил каких-то необоснованных или необдуманных поступков. Поэтому Марк просто верит ему.       Кайн замахнулся мечом на Марка и с силой нанёс кручёный удар. Имперец скучающе отбил атаку и тремя точными движениями обезоружил в очередной раз Довакина. Меч с лязгом выпал из рук удивлённого брюнета.       — Да что такое! — возмущался Бреннан. Он всю неделю тренируется с генералом в искусстве боя на мечах и ни разу не мог его не то что победить, да даже разоружить. Обезоруживали только Кайна, отчего он ужасно негодовал и бесился.       — Ты не умеешь концентрировать своё внимание на противнике, ты сосредоточен на себе, а не на моих выпадах, — объяснил Марк. Бреннан что-то там недовольно бурчал себе под нос. Марк нахмурился. — Сколько раз я тебя уже убил за всё время? Раз пятьсот? — Когда он услышал в ответ от нагнувшегося за мечом Кайна что-то типа беззлобного: «Иди к чёрту», — то стал тыкать в брюнета концом клинка так, чтобы не ранить. — Пятьсот один, два, три, четыре…       — Уа-а-ай! — закричал брюнет и вскочил, отскакивая.       — Ещё и спину открыл… — с укором закатил глаза Дукс.       — Я не сказал, что готов! — возмущался зверочеловек.       — И что? На поле боя, ты думаешь, у тебя будут спрашивать? — Кайн в готовности сжал клинок в руке и завёл над головой. — Смотри дальше, чем могут видеть твои глаза… — посоветовал Марк и снова напал. Они сражались несколько минут, пока имперец снова не провернул ловкий приём и не выбил меч из руки Кайна. Бреннан никак не мог избежать этого, потому что Туллий делал манёвр всегда по-разному. И если Кайн сосредотачивался, ожидая от него одного, то получал совсем иное. Но в этот раз Бреннан решил просто так не сдаваться, он рывком приблизился к человеку, попутно достав кинжал из ножен, и с силой отбил лезвие меча противника влево, удерживая нажимом руки. Марк оживился, по-прежнему смотря только на противника и его движения. Свободной рукой Кайн попытался выхватить кинжал с пояса имперца, чтобы заполучить второе оружие. Но Марк отскочил в сторону, не позволив дотянуться противнику. Кайн воспользовался моментом и развернулся, подхватив с пола свой меч. Имперец усмехнулся: так это был обманный трюк, чтобы поднять меч. Он понял, что хоть Кайн и не так умел в силу возраста или недостатка опыта, но он хитёр и умён, поэтому способен обескуражить во время боя.       Соперники плавно маневрировали по кругу, наставив друг на друга мечи и анализируя тактику боя друг друга. Затем они снова схлестнулись в поединке, нанося чёткие, отработанные удары. На этот раз Кайн продержался куда дольше: он поменьше смотрел на свои движения и побольше наблюдал за Туллием. И таким образом почти смог выполнить критичный сечёный удар, но всё же Марк отбил такую мастерскую атаку и снова лишил противника шанса на победу путём подношения к шее меча. Бреннан огорчённо надулся, имперец опустил меч.       — А ты как хотел? Тебе ещё надо лет семь тренироваться, чтобы меня обезоружить, — хохотнул Марк.       — А во сколько лет ты за оружие взялся? — спросил Кайн. Марк мрачно глянул на него, задумавшись.       — Лет с трёх. Сначала на куклах и мишенях тренировался, с ножом и кинжалом, а потом в восемь лет за деревяшку схватился, — рассказал мужчина. Кайн понял, что «деревяшка» — это тот же меч, только детский, его обычно так нарекают. Потому что в восемь лет держать настоящий меч может быть слишком тяжело. Клинок всегда должен быть чуть тяжелее, но не слишком. Но для ребёнка любой настоящий меч слишком тяжёлый.       — Так рано? — удивился Кайн.       — Мой отец так не считал, — задумчиво отвёл взгляд вверх Марк. — Он чуть ли не с пелёнок приучал меня к обращению с оружием, раньше, чем я говорить научился, — утрировал Марк.       — Наверное, это здорово, когда отец так хотел, чтобы ты мог себя защитить, — прокомментировал Кайн, хотя некое предчувствие подсказывало ему: что-то тут не то…       — Я бы так не сказал, — усмехнулся несогласно Дукс. — Он делал это точно не ради моего блага. — Марк помнит, его отец был холодный, жестокий и строгий. Марк всегда считал его бессердечным человеком и рад, что сам таким не вырос. — Ну, ладно, на сегодня хватит.       — Да, — кивнул Кайн, и оба сложили оружие.       Бреннан поблагодарил имперца за тренировки. Когда тот ушёл, зверочеловек осмотрелся. Он удивился, когда приметил Нереварима, который сидел за столом, уложив на него голову. Бреннан подошёл к нему, и тут же его пробило на тихий смех: он ранее пообещал эльфу сходить с ним в подвал за едой, когда закончит тренировку, и Нереварим сел его ждать, но, видимо, не дождался. Бреннан с забавой понял, что Косадес спит. «Неужели я настолько убого дрался?» — неловко подумал Кайн. Он припомнил, как на днях испытал на себе коварство и злопамятство Нереварима. Они тренировались, и Бреннан уделал его в отжиманиях на скорость, так волшебник запомнил это. Позже Кайн пожаловался ему, что видел у себя в комнате сколопендру и неслабо обделался. Через день Нереварим спросил, нашёл ли Кайн ту сколопендру. Кайн ответил, что нет. А эльф ему взял да и сказал: «А она есть». Бреннан негодовал, зачем эльф ему напомнил о больном, так ещё и намекнул, что она до сих пор где-то в комнате.       Омрачившись, брюнет решил отогнать эти мысли и разбудить товарища. Довакин отошёл на лирц, зная дурную привычку мера резко вскакивать и бить головой…       — Вставай! Суджамму украли! — выкрикнул испуганным голосом Кайн. Эльф вздрогнул и ожидаемо резко вскочил, хмурясь. Кайн неловко посмотрел на него: кажется, товарищ не оценил шутку.       — Непорядок, — заспанным голосом ответил Клинок, порицательно качая головой. — Хотя, если честно, я бы действительно не отказался от бутылочки старого-доброго… — Кайн прикрыл улыбку рукой. Нереварим, недоговорив, осмотрелся и прозрел. — Ой! Точно, мы же в подвал собирались! А я тут… — Он взял своё оружие под смех и кивки Довакина. — Идёмте, Кайн.       — Ты всё пропустил, как меня тут Марк шпынял, — поведал Довакин. — При этом даже ни одна священная урна или горшок не пострадали! — Эльф, позабавившись, хмыкнул. Они молча спустились в подвал Хротгара, чтобы принести оттуда ещё продуктов для приготовления пищи. В этом месте было темно, поэтому эльф использовал шар света, который летел за ними. Несмотря на то, что коридоры не такие и широкие, всё равно было жутко. Они дошли до двери в кладовую, и Довакин дёрнул за ручку, но открыть не вышло. Кайн вопросительно уставился на эльфа.       — Она иногда заедает, дёрните сильнее, — кивнул данмер.       В подвале было два отсека: первый — кладовая с продуктами, второй — это зал, где Седобородые выращивали некоторые фрукты, овощи и травы. Мастера учтиво разрешили пользоваться продуктами, поэтому охотиться приходилось нечасто. Бреннан сильнее дёрнул дверь, и та с неприятным скрипом отворилась.       Всё было хорошо ровно до той секунды, пока Довакин не почувствовал, что на него сверху посыпалась пыль. А когда он осмотрел себя, то со страхом понял, что по его одежде ползают жуки. Это были тараканы, мухоловки и мокрицы. Нереварим, увидев это, ошарашенно распахнул глаза, скривившись от отвращения. Конечно, он и раньше видел тут подвальных насекомых, но сегодня господину конкретно повезло. Кайн же стоял как столб с каменным, бледным от отвращения лицом и изо всех сил держался, чтобы не визжать на весь Хротгар.       — Как же вы это выносите?.. — с уважением поинтересовался эльф.       — Сам не знаю, — дрожа от отвращения, выдавил слова Кайн. Он не мог пошевелиться, пленённый страхом, потому что его могли ещё и укусить. — Нирн сейчас рухнет под весом моих стальных яиц… — Он просто чувствовал, как эта мерзость ползёт по его лицу. — У-убери это, сейчас же… — пропищал брюнет, с мольбой смотря на эльфа. Но Нереварим не успел что-то предпринять. Кайн услышал омерзительное, злобное шипение таракана, который полз по щеке к глазу. Он не выдержал и истерично заорал, махая руками и головой, отряхивая себя. Нереварим тактично старался не смеяться, но получалось с огромным трудом.       — Что смешного?! — рявкнул недовольно Довакин. Клинок посерьёзнел, как будто безучастно отведя взгляд. Зверочеловека сильно передёрнуло, но он смягчился. — Ладно, пошли. — Они быстро набрали в мешок продукты и поспешили обратно. Товарищи молча шли по коридору, но на полпути Кайн почуял, что что-то не так. Звериное чутьё заставило его остановиться, принюхаться и прислушаться. Нереварим, заметив, что хозяин отстал, непонятливо оглянулся:       — В чём дело?       — Странный запах, его тут не было раньше, — ответил Кайн, хмуря брови.       — Какой? — спросил эльф, всматриваясь в коридор и принюхиваясь, но он не чуял ничего, кроме сырости.       — Я не знаю, незнакомый запах, — не мог понять компоненты Кайн, но его посетила тревога.       Инстинкты подсказали ему пойти по следу и проверить. Он стремительно пошёл вперёд, ища источник раздражителя. Нереварим удивлённо последовал за ним, наблюдая и держа мешок в левой руке. Он уже понял, что господин решил проверить подвал, поэтому просто сопровождал его.       След привёл их в большое помещение, где росли травы и овощи. Это место освещали магические сферы, что летали под потолком, бросая холодный свет на стены. Кайн оглядел помещение сосредоточенным взглядом, не понимая, в чём проблема. Но тут он увидел на полу в углу что-то чёрное. Это, кажется, были какие-то дощечки, их было три. Они имели клинообразную форму, очень тонкую, и ярко отблёскивали, поэтому Бреннан засомневался, что это деревяшки. Кайн встрепенулся, когда услышал странный звук позади; он резко обернулся на тёмный проход, стоя неподвижно. Этот звук был похож на стрекотание. Да такой глубокий и низкий, словно неподалёку летало некое насекомое, только большое. Бреннан угрожающе зарычал.       — Тут что-то есть, я слышу… Берегись! — предупредил Кайн.       Нереварим настороженно обернулся, обнажив клинок. Он ничего не слышал, но решил довериться чутью хозяина. Они в ожидании продвигались вперёд по проходу, держа оружие наготове. Они решили убраться отсюда, отнести еду, а потом вернуться и нормально проверить подвал. Пока они шли к развилке коридора, звук исчез, значит, эта тварь затаилась. Может, это животное или ещё кто. Парни внимательно осматривали стены и потолок по пути, подавая друг другу сигналы жестами. Но внезапно оба застыли на месте: посередине тоннеля валялся растерзанный труп злокрыса. Он был истыкан теми самыми штуками, которые Кайн ранее принял за деревяшки. Когда они только пришли, тушки не было, значит, тут точно кто-то есть…       Нереварим приблизился к повороту и осторожно заглянул за стену. И тут ему в лицо прилетела издалека какая-то мерзкая жижа, он откинулся назад, избегая попадания. Жижа размазалась о стену, разъедая камень. Эльф и каджит ошарашенно уставились на мерзкое пятно, неожиданно раздалось резкое шипение и звук стрекотания. Парни озирались по сторонам, всё ещё не видя противника. И тут из-за угла вылетело большое существо, оно напоминало корпусом стрекозу, а спереди имелись длинные клешни, на голове были шипы и жало размером по локоть. Товарищи в ужасе отбежали назад на несколько лирцев, уклоняясь от той жижи, которой плевалось существо.       Это животное называется корус. А точнее — его детёныш, что ещё хуже, потому что они более живучие и смертельно опасные. У детёнышей коруса разъедающая слюна и метательные пластины в клешнях. Когда детёныши вырастают, эта защитная привилегия пропадает, заменяясь на прочные пластины по всему корпусу.       Товарищи были в шоке: откуда тут корус? Они отмахивались оружием, но насекомое тоже умело уворачиваться. Приходилось также прыгать от атак слюной и пластинами. Довакин крикнул в противника «Безжалостной силой», тем самым откинув в конец коридора. Нереварим произнёс заклинание огня и стал жечь эту тварь. Она жалостливо шипела и летала под потолком, полыхая, пока всё же не умерла и не рухнула на пол. Парни выдохнули и переглянулись, кивнув друг другу. Но они рано обрадовались: раздался высокий скрежет и визг. На них вылетел другой детёныш, метая три пластины, которые полетели в ошарашенного таким поворотом Кайна. Из-за смятения он не обратил внимания на новый шум, и его застало врасплох существо.       — Господин, берегитесь! — Косадес сшиб Довакина с ног, спасая от пластин. Они жёстко упали на каменный пол, ухнув. Эльф отпрянул, вскакивая на ноги, и в шоке уставился на свою правую руку: из запястья у него торчала блестящая перламутровая пластина, источая красный дым. Он схватился за неё пальцами и вытянул, откидывая и зажимая рану. Бреннан поднялся и снова крикнул на коруса «Безжалостной силой», попутно нагоняя тварь, затем нанёс сильный удар мечом, и существо звонко зашипело. Эльф присел на колено, чувствуя, как в глазах плывёт, а пульс стремительно ускоряется. Он даже запутался, не понимая, что происходит вокруг, и его сильно затошнило. Он не понял, сколько прошло времени, но Довакин наконец разделался с корусом и с рычанием пнул это от себя. Но это был не конец. Бреннан слышал, что к ним летят ещё корусы. Он нервно обернулся на товарища. Эльф растерянно поднялся, напряжённо смотря на Кайна.       — Нереварим? Ты ранен?! — беспокойно глянул на кровоточащую руку протектора Бреннан.       — В-всё нормально… — напряжённо кивнул эльф, понимая, что солгал.       Кайн посмотрел в коридор и обомлел: на них летела дюжина детёнышей и других мелких насекомых. Брюнет тряхнул головой и побежал в противоположную сторону, скомандовав Неревариму. Корусы перегородили выход из подвала, потому необходимо скрыться. Они убежали обратно в кладовую, избегая пластин и жижи, которые пролетали мимо. Они забежали в помещение, заперев дверь, и перевели дух. Сев на пол, они думали, что делать. Скорее всего, корусы пробрались сюда через сливы канализации, коих несколько в подвале. Наверняка взрослые особи отложили там заранее яйца, и теперь их потомство вылезло из всех щелей. Бреннан ещё не встречал корусов воочию и не знал о них ничего.       — Нам нужно выбираться как-то отсюда, — сказал Кайн затихшему Неревариму. Тот выглядел очень мрачно и подавленно. — Они только родились и очень голодны. Я чувствую их голод, и они решили охотиться на нас.       — Если мы позовём на помощь, отсюда нас не услышат, — заявил Нереварим. Он знает, что яд детёныша коруса смертельно опасен. И у него есть десять минут, потом остановится сердце. — Господин… — Кайн на него посмотрел. Эльф решил сейчас ничего не говорить на свой счёт, чтобы Бреннан трезво мыслил, не отвлекаясь. — Нам нужно их одолеть и выбраться. Предлагаю открыть дверь, вы откинете их Ту’умом, а я поставлю щит. Потом мы вместе их уничтожим.       — Да, отличная идея, — согласился Кайн. Они поднялись. Эльф в готовности отпер затвор и схватился за ручку, сказав:       — Знаете, — Косадеса пробило на короткий смешок. Он внимательно посмотрел на Кайна. — Я рад, что мы вместе сражаемся, и я уверен, вы в будущем всё же обретёте тот покой, который так ищете. У вас всё получится — никогда не сдавайтесь и не отчаивайтесь, — кивнул эльф, чувствуя, как сильно стучит у него сердце, отчего пробрал жар и тошнило сильнее. Кайн не понял, к чему это сейчас было сказано, но молча поклонился за такие слова. Заняв свою позицию напротив двери, он приготовился.       — Всё, я открываю. И будьте осторожны, яд детёныша смертелен… — Эльф открыл дверь и отскочил. Бреннан не обратил особого внимания на его слова, так как в хаосе сопротивления он думал только о том, как не облажаться. Он использовал Крик «Безжалостная сила», и сгусток Ту’ума снёс корусов с пути. Ту’ум откинул существ на пять лирцев и поднял облако пыли в воздух. Нереварим, с трудом контролируя свой хаотичный поток, создал барьер и пошёл вперёд, обстреливая детёнышей огненными шарами. Кайн шёл за ним и разрубал мечом тех существ, которые подбирались к ним слишком близко. Они напряжённо противостояли этим созданиям, уничтожая одного за другим, пока не прикончили всех. Бреннан довольно вскрикнул, а эльф мутно облокотился о стену, чувствуя, как сильно кружится и болит голова.       — Господин… — слабо позвал эльф. Он утёр влажное, бледное лицо, тяжело вздыхая. Кайн оглянулся хохоча:       — Во-о-у! Мы их убили! Надо скорее рассказать Арнгейру об… — Радостный блеск в глазах Довакина потух, когда он увидел лицо товарища, тому явно нездоровилось.       Довакин увидел, как из носа протектора потекла кровь, и Нереварима зашатало. У Кайна захватило дух от страха, потому что он вспомнил, что Нереварим сказал о ядовитости корусов, и та пластина, которая попала ему в руку… Кайн подпрыгнул на месте, услышав шипение за спиной; он с разворота ударил мечом, попав по корусу. Мечник в шоке отшатнулся, скалясь. Сколько тут ещё этих тварей? Эльф хрипло промычал, переведя взгляд на бой, но всё плыло. Его тело словно полыхало, а сердце громко стучало в ушах, зрение отрезало. Вздрогнув, Клинок рухнул на пол. Кайн в ужасе раскрыл глаза, он попутно отбивался от корусов и оглядывался на тело данмера, разрываясь между боем и порывом подбежать и сделать хоть что-нибудь. Довакин яростно и методично разрубал противников, выплёскивая почти неконтролируемую злость. Наконец, убив последнего противника, он подлетел к Неревариму и присел рядом.       — Что случилось?! Как ты?! Что мне сделать?! — Эльф посмотрел на него, задыхаясь, не в состоянии сказать и слова. Он пытался встать, заторможенно махая руками и задевая Кайна, но он не понимал, что происходит, ощущая, как проваливается в сон. Эльф застыл, почти не дыша и теряя сознание. Кайн испуганно вскрикнул и в порыве потянулся к товарищу, но остановил себя: вдруг от прикосновения меру станет хуже? Бреннан в панике схватился за волосы, не понимая, почему это снова происходит с ним. Он думал, может, он проклят, и все его близкие умирают, когда он рассказывает им свой секрет? Его охватило сильное чувство вины, он отчаянно схватил Клинка за одежду.       — Нереварим! Держись! Прошу, не умирай такой глупой смертью! — В ответ было лишь молчание. Бреннан понял, что товарищ уже без сознания. — Н-нет! Не надо! — Кайн в ужасе проверил пульс данмера. Из-за тремора и писка в ушах ему было тяжело его нащупать. Но всё же, немного успокоившись, мечник уловил слабые признаки жизни у эльфа, он осмотрелся и отыскал пластины на полу. Не касаясь её руками, он взял одну кончиком мантии и засунул в карман.       Драконоборец взмахнул головой, не зная, что ему делать, но тут он услышал хрипы и подполз к Клинку. Он увидел, что у того интенсивно вытекает алая пена изо рта и начались какие-то судороги. Бреннан нервно думал, что он может сделать прямо сейчас. Кайн боялся, что его компаньон может тут умереть, прямо у него на глазах. Кайн повернул голову эльфа вправо, затем начал гладить его по голове и по животу в районе желудка. Парень глубоко заурчал и отвёл печальный взгляд вверх, его зрачки стали кошачьими. Такие манипуляции продлились где-то минуту, и Бреннан болезненно закашлялся. Он отвернулся, и его стошнило на пол такой же пеной, а вот Неревариму вроде временно полегчало. Каджиты умеют путём присоединения ослаблять и замедлять симптомы чужих болезней. Если Нереварима яд убьёт, так как ранен он, то Кайна — нет: даже если он забрал часть симптомов, отравили не его.       Кайн в растерянности огляделся по сторонам, не понимая, что происходит, и нахмурился. Ему почему-то казалось странным всё вокруг; он не понимал, почему его товарищ не приходит в себя и что с ним произошло. Мысли спутались, сменяясь одна другой, а в глазах потемнело от резкого давления. Довакин удивлённо вытер капли влаги с висков и лба, хмурясь. Он обхватил мера руками, осторожно поднимаясь. Пошатываясь, мечник вышел из подвала, даже не помня, как и сколько он шёл. Он бродил по Хротгару в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь, и, наконец, он нашёл Лилию и Марка, которые обедали в главном зале. Кайн не помнил, что было потом, только отрывками: как к нему подбежали, и стали о чём-то спрашивать. Потом его уже куда-то привели. Он вцепился в тело Нереварима, когда его пытался забрать Марк и переложить на кровать. Потом Бреннан уже сидел на стуле, и Марк у него что-то спрашивал, но Кайн не понимал его слова. Он с интересом посмотрел на Лилию, которая нависла над Нереваримом, пытаясь запустить работу сердца, судя по движениям.       Марк тревожно тормошил Кайна, сидя на стуле напротив, пытаясь достучаться до последнего, но тот пребывал в сильном шоке: был бледный как смерть, с него градом тёк пот, и тело трясло. Но на лице было фальшивое безразличие: он просто смотрел по сторонам как ни в чём не бывало, словно рассматривал интерьер. Туллий оскалился и со всего размаху ударил парня по лицу ладонью. От громкого хлопка и жжения Довакин вздрогнул, и его взгляд прозрел.       — Приди в себя, Кайн! И поговори со мной! — крикнул имперец. Довакин пронзительно уставился на него, слушая. — Что произошло, быстрее отвечай! Твой протектор умирает!       — М-мы были в подвале… — хрипло пробормотал Кайн, запинаясь и вспоминая, затем он изрёк совершенно несвязную речь. — Там… кладка была, и она ранила… его в руку, правую… Корусы… — Марк протянул парню флакончик с каким-то зельем и сказал дать Клинку, затем подорвался с места и выбежал из комнаты.       Кайн устало зевнул и встал со стула, он «подплыл» к кровати. Лилия, что смогла всё же ненадолго вернуть данмера с того света, отшатнулась, перепуганно глянув на Довакина. Бреннан открыл зелье и, спутанно поводив рукой по лицу эльфа, раскрыл ему рот с третьей попытки, выливая зелье. Кайн и не подозревает, как неадекватно сейчас выглядит, но всё же он споил флакончик данмеру. Встав на месте, он скрестил руки на груди, рассматривая в непонятном ожидании стены, и застучал по полу подошвой сапога. Но тут его взор упал на слезливое лицо Лилии, что удивило парня. Он не понимал, почему она плачет. Лилия одновременно переживала и за товарища, и за Кайна, который совершенно не осознавал, что происходит.       — М? — Драконорожденный развернулся к ней и расслабил руки. Слёзы компаньонки вернули его в реальность, и он понял, что это не сон. Всё это происходит на самом деле. Мечник погладил её по щеке и ласково проговорил с улыбкой. — Не плачь, милая, всё будет хорошо. — Бреннан притянул её к себе и заключил в объятия, поглаживая по спине. — Мы ему поможем, — уверял Бреннан. Лилия всхлипнула и уткнулась в грудь Довакина, чувствуя себя в безопасности, ибо от Кайна исходила уверенность и сила. Парень смотрел в окно, не позволяя себе поддаться панике; несмотря на его состояние, он не может сейчас плакать или истерить. Этим он может заняться наедине, когда у других всё хорошо. Сейчас он должен быть стойким и не терять самообладание, по крайней мере, насколько он в состоянии. Он отстранился, уверенно посмотрел в заплаканные глаза нордки и с трудом улыбнулся. Она успокоенно усмехнулась и облегчённо утёрла глаза. Как раз вернулся и Марк, Кайн серьёзно посмотрел на него, ожидая, что тот скажет.       — Я сходил в подвал, на вас напали детёныши коруса, не так ли? — уточнил имперец, и с грохотом положил забранное из подвала оружие данмера на стол. Кайн подтвердил кивком и достал из кармана щиток, который и попал в руку Нереварима.       — Эта мерзость выстрелила в меня, но попала в него, — с злостью выдал Кайн.       — Хоть яд действует при попадании в кровь, я бы не советовал трогать эту дрянь руками, — предупредил Туллий. Кайн шваркнул пластину на подоконник и вытер руку ближним полотенцем. — Ему очень повезло, так как яд детёныша смертельный и убивает за десять минут, обычно, — объяснял Туллий. Бреннан отвёл взгляд, помня, как он весьма сильно замедлил действие яда. — Удивительно, что он продержался так долго. Ты дал ему противоядие, которое я оставил? Сам не ранен? Ты меня слушаешь? — Кайн, смотря в глаза Марку, кивал. — Отлично. Противоядие даст ему шанс ещё пожить какое-то время, но этого флакончика недостаточно. Нам надо пойти к Седобородым и спросить у них, нет ли тут ещё. — У Марка имелось с собой много зелий, по одному виду каждое, в маленьких склянках, чтобы уместились в рюкзаке. В том числе и противоядие от корусов. И когда он увидел Нереварима с бурой пеной изо рта, тогда и понял, что, скорее всего, напал корус. Надо было только дождаться подтверждения Кайна, чтобы дать нужное зелье.       — Я присмотрю за ним, — обещала Лилия. — Идите к Седобородым. — Мужчины кивнули и стремительно покинули комнату. Они шли по коридору, осматриваясь по сторонам и зовя мастеров.       — Марк, — внезапно тормозя, Кайн спросил имперца, — он попал под удар, прикрыв меня. Это я виноват в этом? — Туллий задумался, хмуро отвечая:       — Нет. Такое может случиться где угодно и с кем угодно. Он твой протектор и друг. Я уверен, на его месте ты бы так же поступил.       — Мы можем его спасти? — спросил прямо Бреннан.       — Да, скорее всего, — Марк свернул за угол, Кайн за ним. — Нужно ещё два флакона противоядия, и он выживет.       — М-Марк… — Кайн снова остановился, неустойчиво пошатываясь. Имперец затормозил и развернулся к нему. — Я не хочу, чтобы он умер.       — Кайн, успокойся, — сохраняя невозмутимость, Марк приблизился к нему и положил руки на плечи. — Не всё потеряно.       — Что мне делать? — отчаянно спросил Бреннан, закрыв глаза запястьем. Он чувствовал страх и сильную тахикардию.       — Для начала, найти Арнгейра, — ответил Марк. Он видел состояние Довакина и понимал его, искренне сочувствуя, поэтому решил поддержать. — Да, это ужасно и плохо, я понимаю, как тебе тяжело. Однако не следует заниматься самобичеванием, а надо делать дело. — Кайн на него посмотрел, внимательно слушая. — Мужчина становится мужчиной, когда начинает брать ответственность за себя и свои поступки, поэтому ты должен собраться и думать, что ты можешь сделать теперь. Ты же лидер, вот и поступай, как лидер. — Довакин глубоко вдохнул и успокоенно кивнул. Имперец похлопал его по плечу, и они пошли дальше. Через минуту поисков Кайн, наконец, увидел учителя впереди и крикнул:       — Мастер Арнгейр! — Седобородый оглянулся и посмотрел на Довакина. Приметив его крайне болезненный вид, старец помрачнел. Мужчины встали друг напротив друга, Кайн начал говорить, торопливо обрисовав ситуацию. А Марк сказал, какое зелье им необходимо.       — Какая неприятность, — хмуро прокомментировал Арнгейр. — Мне жаль, Довакин, но у нас нет противоядия. Да и кто бы мог подумать, что в Высоком Хротгаре появятся корусы… — Кайн отчаянно сдвинул брови, выпалив:       — Тогда скажите, где найти противоядие? Я его добуду!       — Мне жаль, но ближайшее поселение — это Айварстед, но до него порядком двое суток туда и обратно, — развёл руками Арнгейр. Кайн с трудом сглотнул, чувствуя, что его мутит. Он тяжело дышал, судорожно думая, что он может ещё сделать. Куда ему сейчас бежать, чтобы найти то, что надо? — Мне правда жаль, молодой Довакин, но я не знаю, как помочь тебе, — искренне сказал старец. — Здесь есть некоторые ингредиенты, можно попробовать сделать зелье из них.       — Кайн, — Марк повернулся к нему и сказал. — Я проверю ингредиенты и сообщу, есть ли тут всё подходящее. А ты пока приди в себя и придумай что-нибудь, на всякий случай.       — Идёмте, — махнул рукой Арнгейр.       Марк поспешил за Седобородым. Кайн остался в одиночестве. Он облокотился виском о стену и разбито уставился в пустоту. Его охватила сильная злость и ненависть к себе, потому что он не знал, что делать. В голову не приходила ни одна мысль. Он заметил, как его глаза засияли голубым светом. Ему показалось, что земля ушла из-под ног, и он провалился в ледяную пустоту, по щекам скатились скупые слёзы. Кайн с бесчувственным выражением лица оттолкнулся от стены. Он понял, что если не сделает что-то прямо сейчас, то потеряет контроль вновь и не только упустит драгоценное время, но и натворит много бед. Он выдохнул и яро стал бить левым кулаком по стене, стиснув зубы. «Не сейчас», — стойко приказал он себе в мыслях и резко отошёл от стены. Довакин сосредоточился и моргнул несколько раз, его глаза угасли.       Он довольно усмехнулся и сжал раненую руку, терпя вспышки боли. Но это лучше, чем если бы он сейчас опять не справился со своей «второй половиной». Конечно, постоянно заменять тревогу физической болью — не вариант, но это всё, что он мог сейчас позволить себе. Он ясно понял, что причина потери контроля — это крайняя степень усталости, сильный шок и тревога. Если устранить всё это, то и получится контролировать себя. Зверочеловек был рад, что добился успеха сейчас хоть каким-то способом. Он не надеялся только на остальных, зная, что они решат проблемы за него. Кайн должен рассчитывать в первую очередь на себя, поэтому он стал думать, как и где достать зелье или что-то ещё — главное, чтобы помогло.       Он добрёл до главного зала, и его взгляд пал на флаги, развешанные под потолком; на одном из них было написано на драконьем: «Отражение нашего народа есть в беспристрастных глазах Кинарет». Бреннан присел за стол и подпёр руками голову, он отметил, что Седобородые весьма чтят богиню Кин. По сути, он и сам сын Акатоша и Кинарет.       Вдруг мечник встрепенулся, вспомнив кое-что: Нереварим как-то упомянул, что Драконорожденные разговаривают с ветрами, а Кинарет может с ним общаться через небеса. А что, если спросить её? Кайн не был уверен, что это возможно, но это единственная мысль, посетившая его голову. Он резко вскочил и побежал на улицу, прямо в лёгкой одежде. Мечник вышел на задний двор, озираясь по сторонам; как раз, кстати, небо было чистое, безоблачное. Парень увидел вдалеке, около каменной арки, одного из Седобородых — мастера Борри. Тот сидел на коленях, расправив руки и запрокинув голову. Бреннан не хотел бы его отвлекать от медитации, но, видимо, придётся, ибо он может подсказать, как обратиться к богине. Мечник подбежал к старику и позвал его, тормозя слева и клонясь. Борри неспешно поднялся и поклонился в ответ, отчего аж земля слегка дрогнула.       — Мастер Борри, мне нужно срочно попробовать пообщаться с Кинарет, знаете, как это сделать? — расторопно спросил брюнет.       Борри прищурил смеющиеся, голубые глаза и кивнул. Он не сказал ни слова, но указал движением руки на землю, приглашая к действию. Бреннан понял, что должен присесть, как и Седобородый ранее. Благодарно кивнув, Довакин выдохнул горячую струю пара и пал на колени. Ладонями он опёрся о ноги и запрокинул голову вверх, ожидая. Но шли минуты, и ничего не происходило, парень пытался сосредоточиться, но без толку. Он просто сидел, и были слышны только звуки природы. Борри внимательно прожигал Драконорожденного ледяными глазами, недвижимо стоя на месте. Кайн занервничал, не понимая, что не так и почему ничего не происходит. Он глубоко вздохнул и мысленно взывал: «Я никогда раньше ничего у тебя не просил, я старался справиться сам, в одиночку… Прошу, подскажи мне, один раз… Что я могу сделать?»       Наступило длительное затишье, прошло где-то ещё десять минут. Борри неожиданно отвлёкся и обратил величественный взор к небу, чувствуя, как морозный ветер крепчает. Он посмотрел на Довакина и терпеливо прикрыл глаза. Кайн просидел полтора часа, и его порядком так занесло снегом, но вряд ли ему до этого есть дело: он сейчас не здесь.       Внезапно Кайн распахнул глаза, озираясь по сторонам, он крайне удивлённо посмотрел на Борри, поднимаясь.       — Спасибо… — поблагодарил Кайн мастера за помощь. Тот хитро улыбнулся и поклонился, возвращаясь к медитации. Кайн глянул в небо, затем на Хротгар и с поражённой ухмылкой выпалил. — Невероятно!       Он влетел в Хротгар, как ветер, пребывая в обнадёженном настрое, и побежал на поиски Марка. Ему надо спешить как никогда. Кинарет таки дала ему знак: она послала ему видение, что тут, на Глотке мира, есть скрытая пещера под названием «Оплот горечи». Там живёт некромант, и у него различных зелий предостаточно, в том числе и противоядия. Если во время подъёма никто из них не заметил это место, то, значит, оно, скорее всего, скрыто магией. Бреннан пропустил нужный поворот, где находился имперец, резко затормозил, возвращаясь спиной по коридору. Марк удивлённо посмотрел на запыхавшегося Довакина.       — Кайн… — Генерал с сожалением потёр шею и сдвинул брови. Бреннан обратил внимание на столик с разложенными на группы ингредиентами и травами и в ожидании посмотрел на имперца. — Нет, тут не хватает ингредиентов и на один флакон. — Марк рассказал, что и в каких пропорциях нужно. Но чего-то и вовсе не было, а чего-то было недостаточно. Кайн болезненно закашлялся и восстановил дыхание. — У тебя появились какие-то идеи?       — Я знаю, куда надо идти, — уверял Довакин. Они решили пойти в комнату Клинка и заодно Лилии о планах рассказать. Товарищи втроём поговорили и согласились, что сходить в пещеру — лучший вариант, потому что других быстрых способов достать противоядие не было. Поэтому Кайн решил, что он сходит в логово некроманта и возьмёт с собой Лилию, а Марка он попросил присмотреть за Нереваримом. Лилия поспешила собрать всё, что нужно им в пути. Кайн мутно опёрся о холодную стену, чувствуя, как сильно у него болит голова.       — Вот, возьми, тебе надо успокоиться перед походом. — Марк протянул Кайну среднее зелье запаса сил. Тот без раздумий принял и выпил залпом, кривясь от терпкого вкуса. Почему-то Кайн не мог никак нормально вздохнуть последние пять минут, словно ему что-то мешало.       — Спасибо, — кивнул Бреннан. Выглядел он ещё хуже, чем раньше. Но, как ни странно, одышки или обморока у него не случилось, что весьма поражало Туллия. Хотя он знает, Довакин может быть стойким, но в последнее время он размяк. К тому же, виновны в его состоянии его множественные болезни. Те зелья, что он пьёт, стабилизировали его состояние, но теперь случился новый удар. Сейчас он снова встаёт на ноги после всего.       — Пожалуйста. — Туллий уже собрался уйти, чтобы взять необходимое для обработки раны на руке Клинка, как Бреннан окликнул его:       — Марк? — тот оглянулся. — А почему ты решил стать генералом? — Этот вопрос почему-то заинтересовал Кайна. Ему было интересно, почему имперец решил пойти по пути такой ответственности и своеобразной жертвенности своими интересами. Сам Бреннан не смог бы повесить на себя такую большую ответственность. Ну, может, и смог, но он считает, что в его руках всё бы рухнуло тотчас, потому как ему бы наскучило. Да и он не в состоянии следить за всем и сразу, держать всё под контролем: он не так организован. Довакин считал, что не создан для правления на высоких должностях. Марк ведь всегда сохраняет самообладание и хладнокровие в чрезвычайных ситуациях, но он вовсе не бесчувственный. Он опытный, талантливый военачальник, обученный войнами, коллективом сильных бойцов и мудрыми сенаторами.       — На самом деле, это чистая случайность, — ответил коротко Марк. Кайн удивлённо раскрыл глаза. — Сначала я не планировал этим заниматься и не хотел такую высокую должность. Планировал остаться на более низкой должности капитана или офицера. Или вообще быть сенатором, политиком, как другие родственники. — Марк помнил, как на совете выдвинули его кандидатуру на должность генерала, и он оспорил это решение. Он столько позорного совершил в отрочестве и юности. Поэтому считал, что не может принять такой титул, не имеет права на это. Но он также и понял, что если не примет должность, то это будет равносильно тому, что он промолчит и ничего не сделает после всех своих проступков. Просто сделает вид, что ничего не было, словно его ничто не волнует. — Нельзя перед кем-то извиниться и жить дальше как ни в чём ни бывало. Есть такие вещи, Кайн, которые невозможно искупить ничем. Я понял, если я приму титул генерала объединённой армии Сиродила и изменю что-то в лучшую сторону, то смогу исправить хоть малое. И если я буду идти по такому пути, то только это сделает меня по-настоящему достойным человеком.       — Вот как, — Кайн напряжённо опустил голову. Его мучил вопрос, чего же такого сделал когда-то Марк, что, только посвятив свою жизнь Тамриэлю, он сможет искупить свою вину. Но спросить прямо он не рискнул, ибо имперец, скорее всего, не ответит или скажет, чтобы Довакин не совал нос, куда не следует. Кайна и вовсе поразило, что Марк ему так открылся сейчас. Он не из тех, кто любит говорить о подобном. — Как я и говорил ранее, ты на верном пути. И я считаю, что Тамриэлю нужен именно такой человек. — Кайн изучающе посмотрел на блондина. Когда Бреннан вспоминал людскую глупость и жестокость, их слабость, то он вспоминал о Марке и понимал, что род людей далеко не так слаб. Пока будут рождаться такие, как он, люди не увидят закат своей расы. Кайн видит в человеке перед собой всю силу свободных людских народов.       Туллий улыбнулся на слова Кайна, и они молча разошлись. Бреннан остался наедине со своим протектором, он посмотрел на эльфа острым взглядом, снова и снова проигрывая тот миг в мыслях. Его опять спасли…       — Я не просил меня спасать, — со злостью прошептал Кайн, но его быстро остудило. Потому что он понимал, почему эльф так поступил, и Кайн действительно поступил бы на его месте точно так же.       Нереварим сейчас совсем не понимал, что происходит, ему казалось, он был без сознания, но одновременно и смутно слышал, что происходит вокруг. Попутно с этим ему виделись разные ситуации из своей жизни. Ему думалось, что он снова очутился в Вивеке маленьким эльфом, и его окружали данмеры, с презрением крича обзывательства и кидая в него острые доски и раскалённые камни: «Сдохни, черноглазый ублюдок», — «Зачем ты живёшь? Если ты умрёшь, всё будет наконец-то хорошо», — «Отродье даэдра! Да я тебя прямо сейчас выпотрошу!», — «Полукровка! Выродок! Дремора поганая! Сдохни уже наконец!». Они нападали, трогали и били его.       — Н-не надо… Я не хотел этого, я не виноват, я не виноват… — говорил Косадес, с болью сжимая руками одеяло, пытаясь натянуть и спрятаться. — Не трогайте меня… За что?.. — Кайн уставился на него, сжал кулаки и плотно сомкнул губы, слушая каждое чёртово слово. — Я тоже не хотел рождаться, простите меня, — мучительно просил данмер, ёрзая на кровати. — Не трогайте меня больше.       Кайн стоял на месте, чувствуя, как его словно пригвоздило к полу. Бреннан сжал кулаки, смотря на страдания товарища, и в его глазах засиял блеск ярости. Кайн злился, потому что, сколько бы лет ни прошло, Нереварима никогда не оставит прошлое. Он будет помнить до самой смерти, кем его считают многие. Как вообще можно было довести до такого, что ты вынужден просить прощения за то, что ты родился и живёшь? Вечерний жёлтый свет солнца слепил, вызывая сине-зелёные пятна в глазах. «Я остановлю это, — уверял в мыслях Кайн, он присел на корточки пред кроватью. — Это просто глупые сны, тут, в реальности, намного лучше. Это пройдёт». Теперь он спросил вслух:       — Они не дают дышать? — Он чуть придвинулся, надеясь услышать ответ.       Нереварим ничего не говорил, утопая в сильной лихорадке. Но тут эльф медленно шевельнул головой, кивая ровно четыре раза. Кайн удивлённо раскрыл глаза. Хоть Косадес и в бреду, но он, кажется, услышал и непроизвольно ответил. Кайн осознал, почему ему самому тяжело было дышать последние десять минут: он чувствовал тревогу Клинка на себе. Довакин встал и поспешил на выход. Он решил, что станет тем самым героем-Довакином, которого так все хотят видеть, и добьётся всеобщего уважения к себе. Тогда он сможет сказать своё, значимое в чужих глазах слово за Нереварима. Только тогда он действительно будет что-то значить для самого себя и для мира. Он ярко загорелся этой идеей и решил нести её сияние в себе до окончания срока задуманного. И первый его шаг — спасти Нереварима, после этого уже можно будет действовать по плану.       Лилия и Кайн встретились, и, предупредив Марка, отправились на спуск с горы. Туллий вернулся к Клинку, положил ему мокрый компресс на голову, чтобы облегчить жар. Он помнил, как они шли на охоту в тот вечер и поговорили о боязни касаний. Также Марк попросил Нереварима больше никогда не воровать, чтобы не окончить, как брат. Нереварим извинился за драконий коготь, согласившись с советом генерала, и в благодарность выдал всю информацию о Кае, которая могла бы помочь его поймать. Марк задавал ему вопросы, и Нереварим рассказал много полезного: как выглядел Кай, на что он способен, как у него протекало детство, и где он может сейчас находиться.       Имперец сел на стул, следя за слабым дыханием эльфа. С первого взгляда на этого воина Марк заметил, как явно у него на лице отображён отпечаток неприятного, тяжёлого детства. Туллий уверен, что у Нереварима есть огромные шансы быть пристойным, благородным эльфом. Потому что общество и неблагоприятные условия, в которых он рос, являясь жертвой обстоятельств, не смогли сломать его полностью. Марк надеется, что Кайн найдёт противоядие, и молодого Клинка удастся спасти…       Довакин и Лилия быстрым шагом спускались по ступеням, отдаляясь от Хротгара. Им нужно спуститься где-то на пятьсот лирцев вниз; там, по идее, будет вход в пещеру. Бреннан смог увидеть значок места назначения перед глазами, так что не прогадают.       — Ты как? — поинтересовалась Лилия состоянием Кайна.       — Я в порядке, — показывая радость, ответил Довакин, выглядел он позитивно. Лилия улыбнулась, смотря на Кайна. Она помнила, что злилась на него, когда тот пропал на семь дней после потери контроля, так ещё и не объяснился сразу. Но Нереварим мягко поговорил с ней, пока Кайн прятался. Он рассказал о чувствах Кайна к ней, и как он переживает, как ему тяжело, и этот разговор изменил отношение Лилии к Довакину.       — Я надеюсь, мы успеем, — волнительно сказала Лилия. Мечник удивлённо на неё посмотрел и различил печаль в глазах союзницы. Он подумал, может, компаньонке симпатичен данмер? Довакин неприятно смутился от таких размышлений, отвечая:       — Не волнуйся за него. Он будет в порядке, я обещаю. Можешь положиться на меня. — Лилия с симпатией улыбнулась.       — Я за тебя больше волнуюсь, — усмехнулась девушка. — Я знаю и так, что ты позаботишься обо всём и обязательно достанешь противоядие. Но кто позаботится о тебе? — Кайн изобразил радостную улыбку.       Он уверен, что сам со всем справится и о нём не надо заботиться. Но где-то глубоко в душе понимал, что вряд ли нужен кому-то. Он боялся, что его используют и на самом деле бросят, в конце концов. Но вдруг он вздрогнул, почувствовав прикосновение к своей ладони. Девушка взяла его за правую ладонь, опустив вниз глаза. Она заметила, что левая рука Кайна ранена на костяшках; догадываясь, как такое произошло, она опечалилась.       — Я хотела бы позаботиться о тебе, — сказала тихо Лилия. Но как бы она не хотела этого, ей было тяжело понять, как это сделать. Вот она взяла за руку Кайна, зная, что ему это приятно, но достаточно ли этого, чтобы он ощутил поддержку и заботу? Или он хочет услышать какие-то то определённые слова? А может, желает иных действий с её стороны? Бреннан смущённо прищурился и перехватил маленькую ладонь компаньонки, пряча от мороза в своей, согревая. Ему было приятно чувствовать себя мужчиной рядом с Лилией. Ему хотелось защитить её. Хоть она и сильная воительница и не позволит себя не уважать, в его глазах она милая девушка, которую он никому не даст в обиду.       Они молча шли полчаса, затем остановились, так как дошли до нужного места. Кайн осмотрелся, ища взглядом нечто, что могло указать на вход в логово чернокнижника. Значок показывал идти вперёд, но перед ними только скала.       — Я так полагаю, нам туда, — Бреннан указал на тупик в виде скалы.       — Ты думаешь, вход в скале? — уточнила Лилия. Бреннан кивнул, и, напоследок погладив ладонь девушки, что не могло не вызвать у последней улыбки, отпустил. Довакин подошёл к скале и вгляделся в камень: на вид обычная скала. Но значок был прямо перед ним. Лилия выжидающе наблюдала.       — Я первый, а ты догоняй, — кивнул Кайн и, подождав пару секунд, пошёл вперёд. Он прошёл несколько шагов и со звоном ударился о гору, болезненно замычав. Бреннан отшатнулся, огорчённо потирая голову. Он ничего не понимал: знак перед глазами указывает вперёд, так в чём проблема? Он думал, это иллюзия в виде скалы и он спокойно пройдёт. Или проход ещё тщательнее скрыт? Он услышал тихий хохот Лилии и обернулся, сгорая от стыда. Конечно, она не насмехалась над Довакином, но его ошарашенная физиономия после неудачи не могла оставить равнодушной. Бреннан насупился, попытавшись толкнуть это место ладонями.       — Постой, может, нам надо обойти гору? — предложила девушка, зная, как работает «всевидящий взор» Драконорожденного. Ведь знак может указать впереди, но с иной стороны горы. Кайн, не сдаваясь, упорно попробовал толкнуть ещё разок, но ничего. Он выдохнул и облокотился спиной о гору, решив послушать Лилию. Вдруг раздался треск, парень вскрикнул и упал назад. Лилия удивлённо распахнула глаза, скала осталась, а Кайн пропал. К счастью она увидела, что произошло: когда брюнет облокотился спиной о стену, часть скалы прокрутилась вокруг своей оси и буквально проглотила парня в проход. Оказывается, тут и правда есть ход. Девушка подошла к стене и с силой толкнула несколько раз, но безрезультатно, поэтому она облокотилась спиной, так же, как и Кайн ранее. Вот как это работает: проход открылся, отталкивая девушку во тьму пещеры, закрываясь.       — Опа! — Кайн поймал девушку за узкие плечи, не давая споткнуться и упасть. Они осмотрелись: эта была простая на первый взгляд пещера с двумя проходами впереди.       — Предлагаю разделиться и разведать обстановку, — тихо сказала Лилия, обнажив на всякий случай меч. Бреннан кивнул, достав оружие из ножен.       — Я пойду влево. Через десять минут встретимся здесь. Будь осторожна, — мягко сказал Кайн.       — Пф-ф, сам осторожнее. — Девушка гордо ушла направо. Кайн окинул её стройную фигуру взором и, довольный, отправился в свой тоннель.       Он шёл медленно и тихо, по пути он никого не встретил. Драугры, животные или бандиты — никого не было. Хотя логично, что некромант тщательно следит за этим местом. Кайна окружала холодная полутьма, и только его глаза ярко отсвечивали мятным цветом. Вдруг он услышал короткий звук чьего-то поползновения в его сторону. Дёрнув головой в сторону звука, он закрыл глаза, чтобы не выдали его, и замер. Мечник застыл на месте, слушая. Он смог различить дыхание, но как только брюнет шагнул вперёд, на него тут же напали. Довакин раскрыл глаза, отбив неожиданную атаку мечом. Это оказалась девушка, она едва ли управлялась с мечом. Бреннан с ухмылкой отбил вторую неумелую атаку и разом выхватил меч из тонкой ручки девушки, в порыве откинув. Оружие со звоном упокоилось на полу у стены. Девушка выхватила с пояса кинжал и замахнулась на Бреннана. Тот крепко схватил её за запястья и припёр к стене с достаточной силой, чтобы кинжал выпал. Девушка с оскалом вырывалась, но против силового захвата шансов у неё не было, и тут она ударила коленом между ног Довакину.       — О-хо-хо! — раздражённо посмеялся Кайн. — Вы, девочки, порой такие наивные… Ты действительно думаешь, что это всегда работает? — Но тут его сильно ударили со спины по голове, и он рухнул на пол без чувств.       — А вы, мальчики, такие самоуверенные… — хихикнула девушка и осмотрела тело, затем перевела взгляд на ударившего со спины: это был юноша. — Молодец, тащи его в лабораторию. — Парень поклонился и подсел к телу. — Надо со второй разобраться…       Лилия тем временем шла по тоннелю и в итоге дошла до какого-то широкого зала. Она опустила меч, с интересом рассматривая потолок с узорами. Но этот зал был пустой и являлся тупиком, значит, следует вернуться. Но в один миг она услышала довольное хрипение и перевела взгляд в конец зала. Там, злорадно улыбаясь, стоял какой-то мужик. Он материализовался словно из воздуха, ибо не было его, когда она только пришла. «Это явно не обычный человек, упырь какой-нибудь. Ах да, конечно, а кто ещё в таком месте может быть…» — иронично подумала нордка. Она натянуто улыбнулась и помахала рукой этому незнакомцу, и каково было её удивление, когда он помахал в ответ. Приветливый, однако. Его лицо было испачкано чёрной краской, а улыбка обнажала кривые острые клыки. Глаза сияли синим, как у драугра, а значит, это оживлённый мертвец. Одет воскрешённый был в длинную чёрную робу, поверх которой плащ. А вот в руке у него был манящий даэдрический меч огня. У девушки засияли глаза, она с восхищением уставилась на оружие.       — Какая цыпочка ко мне пришла… — пробормотал воскрешённый.       — Эй, ты кто такой?! И откуда у тебя такой меч! Что-то ты обалдел с таким ходить, я его себе заберу, идёт? — радостно закивала Лилия.       — Что-о-о?! — возмущённый голос прогремел в помещении. — Я тебя убью и буду ставить эксперименты над твоим красивым телом! — угрожал воскрешённый.       — Так это ты некромант?! — спросила девушка.       — Нет, — ответил мужчина. — Но не недооценивай меня. Я убью тебя быстро, — оскалился воскрешённый. — А тебе, значит, моё оружие приглянулось? Мечом хорошо владеешь?       — Ага, — Лилия, сделала несколько раз восьмёрку, разминая перед боем запястье.       — Тогда сразимся за него! — зарычала нечисть и стремительно побежала на нордку. Лилия встала в стойку и сходу отбила первую атаку, отбегая немного вправо, чтобы её не задело пламя. Огонь высвобождался из этого даэдрического оружия при сильном ударе. Девушка оценивающе улыбнулась, нанося серию молниеносных ударов. Она смело наступала, юрко уклоняясь от комбинированных атак нежити. Она владела нестандартной техникой, при которой могла наносить пять-шесть ударов в секунду при правильной постановке атаки, в то время как враг успевал только отбиваться и наносить свои жалких пару ударов. Но, к сожалению, даэдрический меч сделан из более прочного материала, да и из-за постоянного взаимодействия с огнём клинок Лилии стал стремительно портиться. Воскрешённый точно ударил по лезвию меча воительницы, и оно обломилось, оставив короткий обломок. Девушка возмущённо отшатнулась, уклоняясь от атак, она думала, как ей теперь быть. Воскрешённый быстро схватил её за руку, в которой был обломок, и издевательски прорычал:       — Упади на свой меч! Ха-ха-ха! — он давил на её руку, так что остриё лезвия было направлено на шею. Но Лилия сопротивлялась. — Ты падёшь?! — надавил сильнее воскрешённый. Девушка хмыкнула:       — Пошёл к Даэдра… — Мертвец недовольно нахмурился. Лилия быстро завела руку за спину, выхватив стрелу из колчана, и с силой вонзила в лицо мертвецу. Он взревел и ослабил хватку, девушка воспользовалась моментом и вонзила ему в грудь обломок своего оружия. Нечисть пала на пол и, трясясь в конвульсиях, рассыпалась в сияющий прах. Девушка отдышалась и засмеялась:       — Ха, неудачник какой-то… — Она победно заявила: — Для того, кто владеет мечом, — позор упасть на свой же меч. — Нордка нагнулась, хватая даэдрический клинок огня, воспроизвела несколько сечёных движений в воздухе и крайне разочарованно взвыла. Дело в том, что этот клинок слишком тяжёлый для неё, поэтому руку сильно уводило в сторону. Она выставила руку вперёд, покачивая ей в воздухе, меч просто дрожал и заваливался в сторону. Ей было очень жаль, что это оружие ей не подходит, ведь оно красивое и сильное. Но и оставлять она не стала — отдаст его Кайну. Девушка решила возвращаться: десять минут уже точно прошло.       «Мы живём в мире, где Боги каждый день являются нам. И они решают наши судьбы ещё до рождения, а мы можем только решать, что делать в то время, пока мы живём. И то не всегда. Всё уже решено за нас — остаётся только развеселить наблюдателей, чтобы им нравилось, и они ничего не меняли. Как жрать-то хочется», — философствовал у себя в голове Кайн, постепенно приходя в сознание. Он открыл глаза и сфокусировал взгляд: всё было перевёрнуто, и он висел, прикованный к стене вверх ногами, отчего к голове успела прилить кровь, вызывая боль и давление. Перед ним сидел пацан лет четырнадцати в позе лотоса и преспокойно жрал сладости из банки, на нём была чёрная ряса некроманта-адепта. Кайн недовольно нахмурился: «Какого хрена тут происходит? Это и есть некромант? Этот сопляк? О Боги… Я же пошевелиться не могу», — ошарашенно подумал Кайн. Но он решил не нервничать: если ты оказался в непростой ситуации, главное — сохранять спокойствие и дипломатичность.       — Здравствуй. Я Кайн… А ты? — поинтересовался брюнет.       — Рубен, — с высокомерной улыбкой ответил мальчишка.       — Очень приятно, Рубен. Не окажешь мне маленькую услугу? Совсем крошечную, — скрывая возмущение, хмыкнул Кайн, его губы дёргались в улыбке от гнева. Рубен снисходительно кивнул. — Не знаешь, почему я вишу на стене? — холодно прошелестел Довакин, сверля дыру в мальчишке жуткими, нелюдскими глазами. Наступило мрачное молчание. Кайн понял, что этот пацан его ударил по голове. Но как он так подкрался, что зверочеловек его и не заметил? Даже сейчас Кайн не чует от него запаха, совсем никакого. Рубен нагло разглядывал пленника, подняв брови.       — Слушай, — надменным тоном сказал некромант, он ссыпал красные конфетки себе в рот из банки, проживав. — Ты во владениях моей хозяйки, и, кажется, ты провинился перед ней.       — Помоги мне, а? — махнул головой Кайн. — Я вижу, вон, сладкое любишь? Я уверен, мы сможем договориться. — Кайн понял, что он привязан верёвками, и поэтому пытался вывернуть из петли правую руку. — Могу дать тебе ещё сладостей.       — Замечательно, — Рубен встал и выудил с пояса нож. Кайн напрягся. — Я рад, что ты такой щедрый. — Некромант с силой воткнул лезвие в плечо Кайна. От резкой боли Бреннан сквозь зубы зарычал, сжимаясь. Из раны брызнула кровь, и паренёк приставил банку под струйку крови, шепча неизведанное заклятие. Он безразлично набрал крови до половины ёмкости и отошёл. Банка засияла, и там появились те самые конфеты. Кайн сквозь боль наблюдал за этим, думая: «Получается, этот ненормальный всё это время жрал конфеты из крови?! Ну, всё, это ни в какие рамки… Бежать надо отсюда». Кайн с жутью уставился на него, распахнув глаза и активно шевеля за спиной рукой. И вот ему наконец удалось высвободиться из одной петли, как прозвучал высокий женский голосок в помещении:       — Рубе-ен! — недовольно позвала адепта девушка. — Я просила не калечить его пока особо сильно.       — Простите, госпожа, просто я хотел его наказать за то, что он посмел напасть на вас, — ответил паренёк, с удовольствием поедая свои сладости.       — Ха, а ты красивый, пожалуй, я оставлю тебя для опытов и моих развлечений, — она приблизилась к Довакину и присела на корточки, погладила от разгорячённой шеи до груди, где сильно стучало сердце. — Замечательно. Сердце дракона, какая редкая находка… — Парень презрительным взглядом косился на неё, подозревая неладное. Хоть это и ведьма, но она была невероятно красивая и привлекательная. Если бы Кайн её встретил когда-нибудь на улице, то и не подумал бы, что она занимается тёмным колдовством в глухой пещере… Видимо, она тут самая главная, а странный мальчишка просто её помощник. От мыслей его отвлёк неожиданный поцелуй: эта ведьмочка целовала его в мягкие губы. Кайн даже допустил мысль, что вверх тормашками это не очень удобно. Хотя к чему это? Сейчас ему не то что не до поцелуев, ему бы от кровоизлияния не откинуться. Довакин сомкнул губы и завертел головой, отбиваясь.        — Ах! Какой непослушный! — игриво облизнулась некромантка и вновь примкнула к горячим устам Довакина. Кайн зажмурился, ему нужна всего минута, и он освободит вторую руку. Пришлось пока потянуть время и активно отвечать на непрошенные ласки губами. Он старался думать, как там Марк с Нереваримом? Как там Лилия? К слову, когда Кайн фантазировал, что он сейчас целует Лилию, то становилось куда приятнее…       Наконец он освободил вторую руку и не выдал себя пока что. Довакин сильно укусил некромантку за губу и шумно вздохнул. Он не мог нормально дышать всё это время, ибо ему и глоток воздуха не давали. Конечно, он привык к страстному поведению особ женского пола, когда он находится рядом, но не до такой же степени. К тому же, кто знает, чего она захочет от него. Может, чтобы он стал её игрушкой, или просто забрать душу, сделать рабом, провести анатомическое вскрытие и тому подобное. Колдунья оскорблённо утёрла кровь со рта, хмыкнув. Кайн нагло закусил губу, уже мечтая, как он выберется, и тогда-то… Его тут же ударил с ноги по лицу Рубен, выбивая все мысли из головы и крича:       — Как ты посмел укусить мою госпожу, мерзкий червь?! — оскалился Рубен.       — О-хо-хо… — распалённо усмехнулся Кайн, и сплюнул кровь. Первым делом он, несомненно, разберётся с этой мелочью. — Да мне плевать! — дерзко оскалился в ответ Довакин. — Заткнись, сопляк, и жри мою кровь, пока можешь…       — Я отдам тебя на корм личинкам, самодовольный ублюдок! — угрожал адепт.       — Ха-ха! — насмехался над ним Бреннан. — А хрен тебе в рот не положить?! — рявкнул в злости Кайн, пытаясь изобразить рывок в сторону обидчика, но тот далеко, а нужно показать, что руки до сих пор как бы связаны. Он понял, что пацан вспыльчивый, а вот его госпожа и бровью не повела, спокойная, даже слишком.       — Заткнитесь оба, — спокойно приказала она. — Никак не наорётесь.       — Да, госпожа… — покорно опустил голову Рубен. Кайн невинно умолк.       — Что ж, раз ты сам пришёл сюда, то я вольна делать с тобой, что захочу, — девушка перевернула Кайна головой вверх. Оказывается та штука, к которой он привязан, крутится на стене… Кажется, он находится в местной пыточной. — Ты один тут?       — Да, — соврал брюнет.       — А как же та девушка, что пришла с тобой? — Кайн промолчал. Ведьма вопросительно смотрела в глаза Довакину, затем проницательно сказала. — А, так она тебе дорога? Забавно… Она уже мертва, — злорадно объявила ведьма. Кайн старался сохранить самообладание, но всё равно в сердце закралась тревога. — Зачем ты пришёл?       — Мне нужно противоядие против яда, а точнее, яда детёныша коруса. Я-то хотел мирно поторговаться, а вы сразу налетели… — возмущённо буркнул Кайн.       — Ага, и потому с обнажённым мечом пришёл? — сладостно засмеялась ведьма. — Зачем же тебе противоядие? Хочешь спасти кого-то?       — Может, и так, — неопределённо поведал Кайн, не открывая прямых мотивов.       — А может, твой друг эльф должен умереть? — усмехнулась девушка, не прерывая зрительный контакт. Бреннан в шоке подумал: откуда она знает, что зелье для Нереварима? А знает ли, или это хитрость? — Ну, получишь ты своё противоядие, отсрочишь на время неизбежное, но ты не спасёшь его.       — Я спасу. Он достоин жизни, — заявил твёрдо Кайн.       — Пойми, милый, всё происходит не просто так. Это должно было случиться сегодня. Эльф должен умереть, — убеждала ведьма. Эти слова надломили Кайна, и он в сомнении отвёл взгляд, сдерживая чувства. — Все умирают. Его уже выбрали, и если ты хочешь отложить миг его смерти и обманывать себя, мне жаль тебя. Это бессмысленно и глупо.       — Только вот не надо тут свою демагогию развивать. — Он помнил, что мог сам умереть много раз. Кто-то его спасал, где-то он сам спасался, но он ещё живой. — Да что ты вообще несёшь? Не смей мне говорить, что это глупо и бессмысленно. Мы боремся каждый день, чтобы жить. И у нас есть причина, чтобы спасать кого-то. Умереть можно в любой миг, особенно в мире, котором мы живём. И что с того?! Я должен, по-твоему, наплевать и ничего не делать?! — Кайн немного успокоился, договорив. — Я не хочу принимать такой исход. Если есть хоть маленький шанс прийти к наилучшему концу, я выжму из него всё, — с твёрдой решимостью заявил Кайн. Услышав последнюю фразу, ведьма впала в ступор. Когда она смотрела в глаза людей, она видела многое, о самом личном и истинном. И сейчас глаза Довакина рассказали ей о многом.       — Какой самоуверенный, — насмешливо хмыкнул Рубен, стоя неподалёку.       — Что ж, кажется, мы из «разных эпох», чтобы сойтись во мнениях. Ты явно будешь редким и прекрасным слугой, как и Рубен… — Бреннан ошарашенно уставился на безэмоционального мальчика, понимая, что ждёт его самого. Ведьма нависла над Довакином, гладя по щеке. Он спутанно посмотрел на неё, слушая приятный голос. — Я люблю тебя, Кайн, — самозабвенно прошептала колдунья, но лицо её было безразлично. Бреннан удивился: она даже знает его имя. Но почему-то эти слова вызвали приятное чувство счастья, и его разум помутился. Голову вскружило, а в теле разлилось мягкое тепло; очень хотелось поспать. Он забыл о том, что можно и нужно освобождаться, истома накрыла его резкой волной. — Я так люблю тебя, Кайн… — сладостно шептала в губы Драконорожденного девушка и снова вовлекла в поцелуй, парень уже и не думал сопротивляться, совершенно ничего не соображая. А ведьма стала активно забирать его хаотичный поток через прикосновение. Она использовала на нём своё разработанное заклинание очарования, и парень поддался, ведь она сказала ему то, что он так мечтает услышать.       Лилия, сидя за углом на корточках, наблюдала за этой восхитительной картиной, сгорая от злости. Она думала: «А может, оставить этого дурака в рабство ведьме в обмен на зелья для Нереварима?» А что, и ей хорошо, и Кайну, судя по его расслабленному личику… Но произошло то, чего Лилия не ожидала:       — И это всё? — поинтересовался Кайн, вернув себе здравомыслие. Он пронзал ошеломлённую колдунью жгучим от неприязни взглядом. Брюнет быстро опомнился тогда, когда вспомнил, для чего он пошёл сюда.       — Почему ты не поддаёшься больше?! — недовольно удивилась соблазнительница.       — Есть только один на свете человек, от кого я хочу поцелуя и таких сладких слов, — Кайн напрягся, готовясь вырваться. — И это не ты!       Он дёрнулся вперёд, вытянув из оставшихся петель руки, схватил противницу и с силой толкнул в Рубена. Лилия ухмыльнулась и подбежала к ним. Кайн увидел компаньонку и обрадовался, вместе с тем полагая, что ему не поздоровится скоро. Он не знал, что хуже: если его убьёт ведьма или возлюбленная…       — О, милая! Я так ра-ад тебя видеть! Я держался как мог! Правда! — оправдывался нервно Бреннан, чувствуя, что пелена с разума спадает окончательно. Лилия намахивалась мечом на самодовольную ведьму, намереваясь прикончить. «Как она посмела целовать Кайна?! Прямо в губы! Да ещё и раньше меня!» — уязвлённо думала нордка, замахиваясь в гневе на колдунью. Ведьма схватила клинок со стола и напала в ответ. Лилии было тяжело сражаться с неподходящим для неё оружием, да и выкрики тана её отвлекали.       — Заткнись! — раздражённо крикнула Лилия и ударила клинком справа от Кайна, срубая верёвки. Бреннан взвизгнул, ибо удар пришёлся совсем близко. Он вывернулся, откинув верёвки, и спрыгнул с крутящейся стенки. Видимо, компаньонке очень сильно не понравилась эта ситуация с поцелуем. Кайн понял, что в гневе Лилия страшна…       — Девочки, ну, не деритесь за меня… — попросил снисходительно Довакин, откровенно нарываясь. — Меня и на двоих хватит.       Но кара постигла его незамедлительно: на него со спины накинулся Рубен. Адепт обмотал верёвку вокруг шеи Кайна и затянул. Бреннан зажмурился, не имея возможности вздохнуть, он схватился за верёвку, пытаясь оттянуть, попутно крутясь во все стороны, чтобы скинуть с себя адепта. Довакин с разбегу ударился спиной о стену, и адепт, болезненно хрипя, сполз на пол. Кайн снял верёвку с шеи и отдышался. Но мальчишка так легко не отстал, он крикнул заклинание, и те верёвки, что ранее привязывали Кайна к стене, змеями взмыли в воздух, обвивая шею Довакина и крепко стягивая. Другой конец верёвки обмотался за выступ на потолке, притягивая Бреннана вверх и снова лишая кислорода. Рубен залился садистским смехом, наблюдая за мучениями мечника. Лилия с беспокойством оглядывалась на них, попутно отбивая атаки ведьмы; она хотела бы помочь тану, но решила, что он в состоянии сам справиться. Она всецело сосредоточилась на бое с противницей. Кайн схватился за верёвку и посмотрел на некроманта с хищной улыбкой на устах. Зверочеловек расслабился и потянул удавку вверх, к подбородку.       — Что?.. — Рубен в ступоре пошатнулся, удивляясь такой невероятно развитой пластичности. Кайн вытянул голову из петли, спрыгивая. Он, тяжело дыша, закашлялся, метнув на мальчишку взор сияющий искрами гнева.       — Ну, всё, ты доигрался, ниточник хренов… — прохрипел Бреннан, по-звериному зарычав и рывком приближаясь к своей жертве. Не успел Рубен отойти от ступора, как с ним случилось что-то странное. Он схватился за живот и скривился, болезненно застонав, затем камнем рухнул на пол, скрючившись от внезапной агонии. Кайн остановился и непонятливо уставился на него. Внезапно адепт широко распахнул глаза и громко закричал, его кожа побагровела от жара и покрылась испариной. Ведьма в шоке застыла, не понимая, что творится с её слугой. Лилия заметила, как противница открылась. Нордка нанесла ей критичный удар, пронзив живот мечом. Колдунья судорожно выдохнула и упала на пол. Её тело рассыпалось в прах, как бывает у воскрешённых, что показалось Лилии очень странным. Кайн изумлённо наблюдал за последними вздохами Рубена, и тут он вспомнил тот момент, когда адепт ел конфеты из его крови… А сейчас он умер, держась за свой живот. Довакина пробрало холодом: совпадение ли это? А может, мальчишка просто болел чем-то, и настал его час? Кайн вздрогнул, когда его подёргала за руку Лилия. Он посмотрел на неё и натянуто улыбнулся.       — Что с ним? — спросила она.       — Не знаю, — солгал Довакин, выглядел он очень растерянно. — Он просто взял и умер.       — Боги, это даже лучше, не придётся с ним возиться, — выдохнула нордка. Она вспомнила о мече. — Оу, вот, кстати, держи, — Бреннан посмотрел на предложенное. Он и раньше заметил этот меч, но не ожидал, что он для него.       — Отдаёшь мне? — Нордка утвердительно кивнула, протягивая меч даэдра. — Спасибо. — С огоньком в глазах Кайн коснулся рукояти, и из клинка вырвался столб пламени, отчего оружие даже упало. Оба отбежали, переглядываясь ошарашенными взглядами. И что это было? Кайн непонятливо потянулся к мечу снова и аккуратно потрогал — больше сюрпризов не было. Мечник поднял оружие и ухмыльнулся, воспроизведя несколько финтов в воздухе, проверяя таким образом сбалансированность.       Он вспомнил, что надо спешить, и серьёзно посмотрел на нордку. Они молча кивнули и стали обыскивать комнату. Зелье, которое им нужно, — чёрного цвета и сильно пахнет гнилью Намиры. Приходилось открывать все флакончики, что попадались на глаза, смотреть на цвет зелья и нюхать. Они потратили на поиски где-то час, и Кайн с каждой минутой переживал всё сильнее: а вдруг тут всё же нет того, что надо? Кинарет послала ему видение об этом месте, но в видении не было показано точное местоположение противоядия. Поэтому Кайн сильно переживал: страшно представить, что случится, если они не найдут.       Но всё-таки ребята смогли отыскать то, что нужно. Кайн облегчённо выдохнул и проверил на соответствие флакончики по цвету и запаху. Чёрная жидкость с запахом гнили Намиры. Довакин с отвращением скривился: и Неревариму придётся это пить? Для него же лучше не знать, что он пил. Ребята набрали даже четыре флакончика и кучу других зелий, затем ринулись на выход. Когда они оказались снова на улице, то заметили, что уже начало темнеть. Кайна охватил страх и паника: сколько же они потеряли времени? Бреннана пробрала дрожь от внезапного ужаса. А если слишком поздно?       Они побежали обратно в Хротгар и приблизительно через полчаса добрались. Изрядно уставшие и запыхавшиеся, они вошли внутрь. Кайн побежал по коридору со всех ног, игнорируя слабость и усталость. Он влетел в комнату данмера, бегая взглядом по помещению. Первое, что он увидел, — Марка, сидящего на стуле и уткнувшегося в ладони. Его поза не говорила Довакину ни о чём хорошем, у парня перехватило дыхание, и он опёрся о дверь. В ушах только кровь шумела, в душе осела скорбь, он даже не мог определить на вид, живой ли эльф. Выглядел он совсем плохо. Марк обернулся и встал.       — Ну, что… — Имперец осёкся, когда увидел лицо Довакина. На нём застыли только страх и горе, он хотел что-то произнести, но только беспомощно мычал. Туллий понял, что к чему, и поспешил успокоить парня, заверив, что Косадес пока живой, и нужно срочно дать ему противоядие. Кайн отдал Марку всё, что нужно, и вышел из помещения. Как раз сейчас и Лилия дошла, она спросила, как обстоят дела.       — Марк ему даёт зелья, — слабо прошептал Кайн. Ему казалось, что его тело просто полыхает, у него был сильный жар. Мечник опёрся спиной о стену и засмеялся.       — Кайн? — беспокойно позвала тана Лилия, видя, что у того, кажется, началась фаза смеха.       — Ха… Ты. — Он зарылся пальцами в волосы. — Ты знаешь, что бы могло быть, если бы я пришёл хоть на час или несколько минут позже… — Он всхлипнул и съехал по стене, уткнувшись лицом в колени. — Я бы не выдержал снова… — Лилия печально прищурилась и присела рядом.       — Ну, знаешь. — Девушка, перебирая волосы, задумалась. — Моя мама умерла от болезни, когда мне было всего пять. Так что, думаю, я понимаю, как тебе сейчас тошно. Ты похож на человека, который многих потерял. — Кайн отчаянно на неё посмотрел, а девушка в ответ. Она протянула к нему руку и обвела узор вокруг правого глаза. — Это видно по твоим глазам. У обычных людей, не знавших горя, нет таких глаз. — Девушка увидела, как в холодных глазах парня отразился блеск от тёплых свечей. Она улыбнулась и опустила руку. — Ну, надеюсь, ты понял, что я имею в виду. — Лилия видела глаза сломленного человека, который ещё держится и не упал, но в один миг он, возможно, не выдержит. У Довакина очень говорящий, нездоровый взгляд; она помнит, что вначале это было не так заметно, пока она не узнала его ближе…       Драконорожденный дождался Марка, и тот сказал, что теперь надо ждать. По идее, в течение двух дней максимум Косадес должен хотя бы прийти в себя. Но он ничего не обещал, так как прошло действительно много времени. Корусы — одни из самых ядовитых, а потому опасных существ, населяющих Нирн. Кайн совсем не мог уснуть, всю ночь его мучила вина и страх. В голову постоянно лезли ужасные мысли: «А что, если бы того, первого флакончика, не было бы у Марка? Или если бы в Нереварима попало бы две пластины, а не одна? Если противоядия уже не помогут, слишком поздно, и Нереварим умрёт? Или ведьма была права?» Кайн истреблял эти мысли, когда они заполняли голову, и надеялся только на то, что его товарищ крепок и справится.       Он не спал и почти не ел уже двое суток, он просто лежал на кровати всё время. Он сжимался калачиком и закрывался руками, думая, что скоро околеет от вины и отчаяния. Товарищи периодически заходили его проведать, стараясь войти в его положение и утешить, отчего Довакину было немного легче. На третьи сутки Кайн, совершенно измотанный, поднялся с рассветом…       «Я ненавижу высоких людей с чёрными волосами и светлыми глазами. Господин, мне сначала казалось, что вы так похожи на него… Но я рад, что просыпаюсь в кровати, а не в клетке».       Взгляд Нереварима начал проясняться, и он увидел, что находится в незнакомом месте, один. Это не Хротгар. Эльф не понимал, где он и где остальные. Он осмотрелся повнимательнее и признал место: это Морровинд, холмистая местность с сожжёнными деревьями. Но его восприятие искажалось, потому что небо было светлое, но пасмурное, не затянутое плотным дымом. А справа, лирцах в шести, тлели развалины сгоревшего дома. Он непонятливо посмотрел под ноги, не осознавая, почему он опять тут оказался, ведь он давно в Скайриме. Его охватило чувство пустоты и одиночества. Где его товарищи? Где Кайн? Он улыбнулся себе в мыслях, он уже действительно считает Кайна своим другом, раз вспомнил о нём тут. Клинок помнит: в первые несколько недель их знакомства ему постоянно снились ужасные сны, как Бреннан его бьёт и издевается, подобно другим, кого он встречал по жизни. И с какого-то момента Нереварим просто убивал его в своих снах. Этот ужас полностью утих только после того, как Кайн открылся и рассказал о случае в Морровинде и после потасовки с Нелкиром. Кайн со спины очень похож на Сорина… Поэтому Нереварим боялся Кайна первое время как огня и вспоминал то, что так усердно забывал годами, когда смотрел на него. Но теперь всё иначе. Нереварим спустя время понял, что Кайн абсолютно ничем не похож на Сорина.       Когда Кайн ударил его по брови, используя то заклинание, чтобы исцелить, Нереварим победно убедился: Бреннан такой же, как все. Жестокий ублюдок, который не прочь унизить какого-то там данмера. Клинок нашёл причину его ненавидеть, в очередной раз уверился, что смертные одинаковые, и планировал прикончить его позже. Хотел спровоцировать Кайна на повторное проявление насилия и убить, оправдав себя тем, что его опять довели, и он не виноват. Он убьёт, потому что Бреннан этого заслуживает. Но потом его неожиданно охватил резкий шок, когда он понял, что господин залечил его бровь и совершенно не желал вредить. Тогда Нереварим ощутил другое, очень странное чувство: словно он опять убеждает себя в чем-то немыслимо хорошем, но вместе с тем пришло и облегчение. После этого Нереварим не смог найти в Кайне ни один изъян, как бы ни пытался…       Эльф горестно заплакал, утирая глаза и лицо ладонями. Он осознал, что творил с предыдущими «хозяевами» и что хотел сделать с Довакином… Он убивал всех на своём пути, с кем взаимодействовал. Мстил окружающим за то, что они холодно игнорировали и не хотели проявить хотя бы немного уважения и сочувствия. Нереварима многие хотели нанять к себе в попутчики, потому что он успешно известен, как сильный маг и Клинок. Но сам мер выбирал только тех, кто был ему нужен для определённых нечестивых мотивов. Он выбирал только один типаж внешности и личности, искал для себя причину убить и делал это, забирая все деньги. Эльф всхлипнул и стыдливо заревел. Он чувствовал острую вину за свои поступки, словно на нём была грязь, от которой он никак больше не отмоется.       Ему было до тошноты горько оттого, что он превратился в того монстра, которым его нарекли данмеры. Он посмотрел вперёд на враждебное окружение и увидел своего брата, что сидел на земле. Нереварим удивлённо застыл, наблюдая. Каю было где-то то двадцать, судя по виду. Он был изранен, а взгляд его был затуманен и пуст, такой жуткий и холодный, словно у мертвеца. Он, покачиваясь, держал в правой руке кинжал и резал другую руку до самой кости, прорезая так глубоко, насколько возможно, чтобы ощутить хоть что-нибудь. Любое чувство, которое ему ещё может быть доступно. Но на его лице застыла маска безразличия, и он тихо пролепетал:       — Всем плевать на нас. Да кому мы к чёрту вообще нужны, чтобы у нас не было шрамов, потому что мы Клинки? Нет больше Драконорожденных, нет Клинков, это всё такой бред, — отчаянно выпалил Кай на выдохе, надавливая на нож, отчего кровь потекла интенсивнее.       Нереварим зажал рот ладонью, сдерживая тошноту от этой картины. Он с детства видел, как Кай ранил себя во время передозировки наркотиками, потому что ему становилось на всё плевать. Младший умолял его остановиться и не умирать, не бросать его, но старший даже не слышал. Когда Нереварим вырос, он понял, что его брат не выдержал куда раньше, и навидался он больше… Достаточно, чтобы мечтать о смерти. Потому что они жили в таком месте, что смерть там была единственным шансом на спасение и избавление. Только одно держало его в этом проклятом мире — это беззащитный маленький братишка, который так сильно боялся умереть. Поэтому Кай был таким живучим, но эта внутренняя пустота разрушила его до основания, и он искал что-то, что могло заставить его почувствовать себя живым хоть на секунду, приостановить это разрушение. Нереварим опустил дрожащую руку, смотря на фигуру брата, который опустил нож.       — Я хотел, — внезапно заговорил Кай монотонным, отчаянным голосом. — Сделать так, чтобы ты не прожил свою жизнь, как я. Но вышло так, что тебе досталось ещё больше дерьма, братишка…       От этих колких и правдивых слов у Нереварима заныло сердце и перехватило дыхание. Затем он увидел другое видение: как Кай несёт его куда-то на руках. Нереварим видел себя маленького в крови, а из его тела торчало несколько стрел. Нереварим удивлённо распахнул глаза, он помнил тот инцидент. Для него было не новостью, когда кто-нибудь хотел убить его. И вот однажды один из жителей, хороший воин и лучник, начал стрелять в Нереварима из лука. Зачем, почему — эльфёнок не знал, он пытался убегать, но это только смешило взрослого. Никто вокруг не обращал на него внимания, когда он звал на помощь. Малыш просто не понимал: чем он провинился? Он просто шёл по дороге молча, одет, как все, и не привлекал к себе внимания. Преследователь попал три раза: в левую лопатку, левое бедро и правое предплечье. Нереварим плакал, кричал и дрожал, пока обидчик неминуемо приближался, направляя очередную стрелу. Малыш хотел просто поинтересоваться, и он отчаянно спросил: «За что вы меня убиваете?». Это было единственное, что он хотел узнать, он жаждал понимать, почему и за что он сейчас умрёт. «Потому что ты спрашиваешь»… — с доброй улыбкой ответил тот мужчина, его лицо было такое невинное в ту секунду. И Нереварим его понял. Он понял, что его жизнь стоит настолько дёшево, что для этого данмера нет особой причины убить его, он сделает это потому, что Нереварим просто спросил его об этом. Клинок посмотрел на образ себя и брата. Кай вытягивал стрелы из младшего брата и горько плакал, рядом с ним лежал его окровавленный клинок. Нереварим удивлённо приблизился к нему и услышал слова брата:       — Если бы я мог… я бы хоть весь Морровинд вырезал… Прекратите, прекратите делать это! — Он рычал каждое слово с такой ненавистью, что она могла сжечь всю округу. — Тебе очень больно, малыш? Э-эй… — смягчился Кай. Он тормошил младшего, но тот, будучи в сознании, ничего не отвечал. — Я хочу разрушить этот мир, мечтаю видеть его в огне, — твердил Кай, перевязывая раны брата. Нереварим удивился, видя у себя на лице такое безразличие; он не помнит, почему конкретно не реагировал на боль, но помнит, что в ту секунду Кая навсегда захватила ненависть. — Чтобы Нирн сгинул в бездну, и я сгину вместе с ним. — Образ брата вмиг исчез, не оставив ничего, кроме той же пустоты. Нереварим закрыл глаза, дёргаясь и покачиваясь на месте. Он всегда понимал, что старший брат не сможет перерезать весь Вивек, как бы он страстно ни мечтал… Нереварим подумал о Кайне, желая теперь последний раз встретиться с ним в своём кошмаре. Чтобы больше не бояться и не видеть его в своих снах. Через полминуты он распахнул глаза и увидел его. Довакин стоял там, где ранее был Кай. Здесь он совсем другой: жестокий, холодный, порочный.       — Боишься меня? — резко спросил Бреннан. Эльф напрягся, не отвечая. Кайн начал неспешно приближаться к нему, а эльф отступал. — Давай же, Нереварим, поддайся своим страхам. Тебе же так проще. — Данмер напуганно тряхнул головой в отрицании, но продолжал отступать. — Сделай это, бесполезный кусок дерьма. На что ты вообще способен? — с презирающим отвращением прошипел Кайн, наступая непреодолимой стеной. Эльф не смог бы убежать или скрыться от того, что творится у него в голове. Потому что тут, в обители его самых тайных и острых кошмаров, его не спасёт ничто. Ничто, кроме осознания и принятия. Кайн резко схватил его за рубашку и рванул на себя, затем ударил его в висок с кулака. Эльф болезненно пригнулся, тут же его ударили с колена по лицу. Косадес упал на спину, кашляя кровью, у него кружилась голова и темнело в глазах. Он почувствовал грубые руки на своих бёдрах, которые жестоко притащили его ближе. Нереварим зажмурился, ощущая, как сердце резко ускорило ритм от настигающей паники.       — Нет!!! Не-е-ет!!! Не надо!!! — кричал Нереварим в слезах. Его трясло от острого страха и жгучей боли в местах, где его трогали. Внезапно с него начали рывками стягивать одежду. Нереварим, задыхаясь, вертелся и рвался в сторону, но его не отпускали. Как бы он ни умолял и ни просил, над ним смеётся и унизительно оскорбляет тот, кому он доверяет больше всего. От истерики и криков Нереварим закашлял, громко всхлипывая и глотая горькие слёзы. — Ра-а-а!!! — рычащий раскатный крик вырвался из его горла. Пытаясь сопротивляться, он пинался от безвыходности. Но всегда все были сильнее него. Поэтому и сейчас Кайн рывком перевернул его на живот, наваливаясь сверху, с силой стаскивая штаны до колен. Нереварим прокусил губу до крови, раскрыв глаза максимально широко и скребя ногтями по земле, стёсывая пальцы в кровь. Он понял, что на этот раз его кошмар заходит слишком далеко. Сейчас он абсолютно беззащитен: у него нет оружия, и магией он не может пользоваться, словно его навыки вмиг испарились. Он осознавал, что этот Кайн — ненастоящий. Это всего лишь страх Нереварима, и то первичный. Он боялся этого только в первые недели общения с Довакином, но потом понял, что Кайн никогда бы этого не сделал.       «Он бы так никогда не поступил и не предал бы меня»… — думал уверенно данмер. И внезапно, после принятия данной мысли, руки ослабили хватку и отпустили. Эльф, задыхаясь, с тяжестью пополз вперёд. «Ты боишься высоких, черноволосых, светлоглазых мужчин, потому что они похожи на него, — твердил внутренний голос. — Как ты мог попытаться это оправдать и забыть? Убеждал себя, что это был сон или искажённая фантазия. Это равносильно тому, что ты смирился со своей трагедией, обесценил себя и предал. Никогда больше не смей так делать…» Нереварим с болью всхлипнул, заливаясь отчаянным плачем, но продолжал ползти. «Почему ты решил забыть о том, что они сделали с тобой? Разве такое можно забыть и простить?» — безустанно твердил голос.       — Никогда, — с рычанием и ненавистью ответил Косадес вслух, утирая мокрое перепачканное лицо. «Они сломали тебе жизнь, считая, что имеют на это право. Они лишили тебя выбора и шанса на настоящую любовь, счастье и покой. Отняли у тебя всё, не оставив ничего, — с гневом выдал внутренний голос. — Они виноваты перед тобой и должны быть наказаны». Нереварим с глубокой обидой сдвинул брови и прищурился, нервозно всхлипывая от истерики. Но тут ему кто-то протянул руку. Он поднял голову и увидел самого себя маленького: он улыбался и смело протягивал ручку. Клинок сжал губы и схватился за маленькую ладошку, приподнимаясь. Он натянул на бёдра штаны, пытаясь унять дрожь от ужаса.       — Прости меня, — промямлил с сожалением Нереварим, смотря на маленькую копию. Малыш отрицательно махнул головой, показывая, что не винит взрослого:       — Когда тебе каждый день причиняют боль, а потом в один миг отбирают всё, способен ли ты на любовь после этого? — спросил малыш. — Если у тебя нет ничего, кроме желания мстить, можно ли тебя осуждать и говорить, что ты обиженный эгоист? Они поймут: трудно остаться человечным, когда с тобой так поступили. Как сохранить себя после того, что случилось?       — Я чуть не остался жестоким убийцей, — в ужасе махнул головой Нереварим. Он убил таким методом пять человек, которые нанимали его.       — Но не остался же. Мне кажется, ты много раз уже доказал, какой ты на самом деле, — ответила маленькая копия. — Я хочу, чтобы ты простил себя. Я никогда не мог и представить, что такое любовь, но ты знаешь. Ты увидел, что не все смертные одинаковые. Так может, пришло время истребить свои кошмары?       Его маленькая копия настороженно посмотрела за спину оригиналу, и тот понял, что там, за спиной, его страх. Он ещё здесь и никуда не делся. И если Нереварим не справится с ним сейчас, то совершенно ничего не поменяется. Он не сможет прекратить бояться Довакина и верить ему…       Косадес резко обернулся, сидя на земле, и столкнулся лицом к лицу с Кайном. Тот застыл на четвереньках, его звериный взгляд источал опасность и злость. Мер чуть успокоился и потянул трясущиеся руки к рукам иллюзии. Схватил чужие ладони, пытаясь понять, какие они. Но Нереварим совершенно не чувствовал их, потому что уже давно не помнит всецело, какая на ощупь чужая кожа. Всё, что он чувствует от этого прикосновения, — боль и отвращение. Он криво улыбнулся, смотря на Довакина.       — Я не для этого выживал. Я так устал от боли и вины. Но я боролся за жизнь не напрасно. — Нереварим счастливо засмеялся и потрепал Кайна по волосам ладонями. Он с интересом зарылся в чужие волосы, обхватывая руками голову, но как бы он ни желал, совершенно ничего приятного не мог почувствовать. Словно он трогал воздух или иллюзию, которая колола ему ладони иглами. Это было невероятно странно и печально, Нереварим смиренно убрал руки. Кайн чуть осел на землю, растерянно смотря на Клинка. — Не такой ты и страшный, — дрожащим голосом прошептал Нереварим. Этот страх больше не был так велик и непреодолим, теперь он выглядел жалким и незначительным. — Когда-нибудь я смогу почувствовать, — кивнул решительно мер. Кайн хрипло усмехнулся и облегчённо закрыл глаза. Взгляд мера стал застилать яркий, белый свет, а на голову свалилась невыносимая тяжесть. Он почувствовал, что он уходит и исчезает…       Клинок вздрогнул и распахнул слезящиеся глаза, чувствуя сильную тревогу, что разлилась в груди. Он успокоился, когда понял, что находится в Хротгаре и его кошмар окончился. Он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы подняться с кровати. Только он не понимал, что происходит. Последнее, что он помнил, — это как он с Кайном пошёл в подвал, а потом — провал. Эльф вздохнул свежий воздух из окна и устало моргнул, вставая на ноги. Он чувствовал слабость и жажду, но решил одеться для начала.       Он огляделся по комнате и обомлел, когда увидел картину у стены: в его комнате, в каком-то ящике, валялся не кто иной, как Кайн… Эльф ошарашенно вытянул лицо, протяжно вздохнув и неверующе протирая глаза. Кайн был и правда тут, в его комнате. И он лежал калачиком в небольшом ящичке, в котором была меховая подстилка, сверху он укрылся своей мантией, и только голова торчит. Нереварим нахмурился, недоумевая, что он пропустил. Но, Боги, эта редчайшая картина была настолько забавная и милая, что грех было не посмеяться. Бреннан валялся в этом ящике, прямо как пёс, и ему, видимо, удобно в самом деле… От смеха компаньона он проснулся и зевнул, обнажая острые клычки, затем привстал и потянулся раза три. Он сонно восседал в ящике, как король на троне, и перевёл удивлённые глаза на данмера. Он был так счастлив, что Клинок стоит сейчас перед ним практически здоровый. Кайн отбросил тревоги и улыбнулся. Он объяснил всё эльфу и рассказал о походе.       — …меня связала ведьма и пыталась изнасиловать! Только представь! — вскрикнул возмущённо Кайн под окончание рассказа.       — О-о-о, господин, представляю, как вы обрадовались, — засмеялся Нереварим, лёжа на кровати, так как ещё чувствовал сильную слабость, потому что лежал трое суток.       — Не-ет! — заявил со смехом Кайн. — Ведьмы не в моём вкусе! Хорошо, что Лилия вовремя поспела, иначе… ух… — Они резко замолчали и помрачнели, ситуация приобрела напряжённый характер.       — Я подвёл вас? — неожиданно спросил мер, прервав тишину. Он опустил голову, виновато сдвинув брови. — Вы злитесь на меня?       — Нет, — правдиво ответил на его вопросы Кайн. — Я рад, что ты в порядке, — успокоенно заявил Кайн. Он больше не хочет испытывать то чувство, которое пожирало его эти два невыносимо долгих дня, пока Клинок не очнулся на третий день. — Прошу… Просто будь осторожнее в следующий раз.       — Спасибо, что достали то лекарство. Если бы не вы все, не знаю, что было бы со мной… — поклонился мер, он виновато поджал губы. Хотя, в принципе вина, боль и страх — это единственные неутолимые чувства, что Нереварим ощущал круглосуточно лет с трёх. Ему было нелегко поверить, что кто-то для него мог подобное сделать, и кто-то оплакивал его. Пока он тут лежал, можно было только представить, что чувствовал господин, когда понял, что его друг снова умирает. Может, по выражению лица и незаметно, но наверняка ему ещё не полегчало. Эльф таки различил: господин как-то похудел, его глаза покрасневшие и тёмные вокруг; он явно плохо спал последнее время, он очень бледен.       — Хах… Я бы сделал это для каждого из вас, как и вы для меня. Мы же команда и должны помогать друг другу… — Эльф и не сомневался в этом. Вот он — настоящий Кайн. А тот, что был в кошмаре, — это теперь всего лишь мёртвый страх, его больше нет. Эльф изумляется, потому что Кайн и не догадывается, какие жуткие мысли возникали до этого у данмера на его счёт. Вряд ли многие, общаясь, вообще о подобном могут задумываться. Он тихо заговорил:       — Знаете, в каждом из нас есть реальные страхи, появившиеся после определённых ситуаций… И нам порой так стыдно их признавать и страшно о них рассказывать. Мы боимся столкнуться с непониманием, осуждением и насмешками… — Нереварим опустил голову и сжал пальцами одеяло. Кайн внимательно слушал каждое слово, терпеливо приставив ко рту кулак. После десятисекундного молчания Нереварим умиротворённо выдохнул и договорил. — Но они должны быть услышаны. Каждый из нас нуждается в отпущении. Мы хотим, чтобы они ушли и оставили нас в покое. Только тогда мы сможем жить нормально и двигаться дальше, — Бреннан отнял кулак ото рта и выпрямился. Он чувствовал неприятное сверлящее чувство от тревоги и ужаса в груди, которое транслировало ему состояние товарища. Он понял, что Нереварим не просто так ему это сейчас сказал. Кайн не знал, что ответить на это, но, недолго подумав, решил осторожно поинтересоваться:       — Может, ты хочешь мне что-то рассказать? — Эльф кинул на него пронзительный взгляд и тут же неуверенно отвернул голову, мня руками одеяло.       — Не сейчас, — дал свой ответ он и с печальной улыбкой посмотрел на хозяина. Нереварим достаточно доверял Кайну и не боялся рассказать что-то очень личное. Но он не стал этого делать сейчас, потому что не готов сказать это сам себе. Не готов снова вспомнить и пережить это ещё раз. Бреннан понимающе закивал, отвечая:       — Что ж, в любом случае ты можешь довериться мне и рассказать, если захочешь, тогда, когда посчитаешь нужным. — Бреннан кивнул и встал. — Я не останусь равнодушным. А сейчас не беспокойся ни о чём и отдыхай.       — Спасибо, и простите, — Нереварим расслабился и, наконец, оставил в покое бедное одеяло.       — Поправляйся, мой славный. Да благословит твою кровь и плоть Азура. — Нереварим чувствительно улыбнулся, так как господин пожелал ему выздоровления по-данмерски, что было приятно. Довакин слегка улыбнулся, поклонившись, и день, казалось, стал более светлым и радостным в Нирне.       Он, довольный, вышел из комнаты. Кайн задумчиво шёл по коридору. Он удивился, когда заметил, что запах Нереварима изменился. Бреннан больше не чуял от него той таинственной, непонятной опасности. Он не знал, с чем это конкретно связано, но точно понимал, что ему теперь не надо опасаться Косадеса. Он больше не опасен для Кайна. На замену тому запаху пришёл другой — стабильная решимость. Кайн удивлённо улыбнулся, в очередной раз поражаясь своим сенсорным способностям, и продолжил идти. Он решил, что больше не будет воздействовать на Нереварима, потому что цель достигнута: Нереварим больше не опасен для него. Несмотря на наличие данного факта, Довакин всё равно общался с ним с самого знакомства, пытаясь разобраться в ситуации и понять, хоть и глубокий внутренний инстинкт бил тревогу. Именно поэтому Кайн является хитрым игроком, который подвергал себя опасности. Он играл на чувствах компаньона и сделал так, чтобы тот осознал нечто лично для себя самостоятельно. Бреннан ощущал себя игроком в партию стратегии: если бы он сделал только один неверный ход, его замыслы рухнули бы, и эта опасность от Нереварима не исчезла бы. Зверочеловек почувствовал циничное чувство власти над чужими судьбами, но решил не поддерживать это в себе. Он сделал достаточно, и с влиянием на Нереварима нужно прекратить. Через какое-то время Нереварим посетил уборную, поел и снова прилёг поспать, уверенный, что он проснётся здесь, в безопасности.       Через два дня Кайн проснулся с утра, встал с кровати и выпил лекарство. Он оделся, поправил рукава и воротник рубашки, причесался, сделал все утренние процедуры и пошёл на поиски Арнгейра. За эти два дня он многое обдумал и кое-что решил. Парень нашёл мастера в левом крыле, он сидел в кресле и читал книгу. Бреннан подошёл к нему и поклонился. Арнгейр отложил книгу и внимательно посмотрел на Довакина: тот выглядел здоровым и собранным, не то, что раньше. Драконорожденные стойкие сами по себе и восстанавливаются быстрее, чем простые смертные. Но если в душе покоя нет, даже Довакин надолго заболеет. Хороший вид Кайна намекает на стабилизацию его душевного состояния в данное время.       — Здравствуйте, мастер, могу я поговорить с вами? — поинтересовался Кайн.       — Конечно, Довакин, присаживайся, — указал на ближнее место на стуле старец. Кайн плавно опустился на стул, раздвинув колени и опираясь о них ладонями. — О чём же ты хочешь поговорить?       — Меня интересует вопрос. Вы знаете, кто такой Моравин? — спросил мечник серьёзно.       — Да, знаю, — Арнгейр улыбнулся. — Моравин «Великий» — это Драконорожденный, как ты. Он жил во времена третьей эры и звался монархами как повелитель драконов. Известно, что он заключил с драконами «мирный пакт», поэтому удалось избежать нового столкновения между драконами и смертными, — рассказывал Арнгейр. Кайн внимательно слушал, уже ничему не удивляясь. Конечно, если он тот самый Моравин, как нарекал его Ас’тан’динар, то неприятный осадок всё же есть. Если это правда, в чём Кайн до конца не уверен, пока не получит прямое подтверждение, то ему, как минимум, лет пятьсот… Неизвестно, сколько он пробыл в сталгриме, но он уверен, что ему точно не двадцать пять. — Моравин один из самых могущественных Драконорожденных; многое, что он совершил, забыто в наши дни, но его деяния оставили след в Нирне.       — Он творил зло? — спросил Кайн, ожидая.       — Я бы не называл это ни добром, ни злом. Моравин поступал так, чтобы прийти к наилучшему концу… Он был мудр и понимал, что мира без жертв не достичь. Он смог подарить Нирну покой на семьсот лет, это целых семь поколений, как минимум, — опустил голову старец. — После дня «Великой чистки», когда район Дуннадайл опустел, большинство летописей было уничтожено, и мало что теперь известно о том, что было тогда.       — Как это уничтожено? Кем? — удивился Кайн.       — Септимами и Дуннадайцами, — ответил Арнгейр, предполагая. — Когда Нуминор пал, то, скорее всего, те Септимы, Довакины и сверхновые, что ещё были живы, по какой-то причине решили сделать всё, чтобы информация о том дне и об их секретах не осталась в общем доступе. Поэтому мало что известно о Моравине и большинстве других великих Септимах и Драконорожденных.       — Но зачем это надо было делать? — не понимал Кайн.       — Кто знает. Скорее всего, они не хотели повторения ошибок и признания того, что в этом происшествии была их вина. Они пожертвовали своей историей и родословной во имя мира в будущем. Впрочем, он продлился не так уж и долго. На сегодняшний день миру снова грозит опасность, — ответил Арнгейр. — А почему тебя так заинтересовал Моравин?       — Просто слышал о нём от дракона, — не солгал Кайн, но и всей правды не сказал. — Но, я думаю, был кто-то сильнее Моравина и смог стереть его с лица Нирна, оставив пребывать память о нём в забвении, — загадочно прокомментировал Кайн. Ведь кто-то его победил и лишил памяти, теперь он даже не знает, кто он. Но Бреннан узнает, кто это сделал, обязательно. — Нет больше Моравина. Есть я, Кайн Бреннан — новый Драконорожденный, — уверенно сверкнув глазами, заявил мечник.       — Несомненно, — подтвердил кивком мастер и улыбнулся. После недолгого молчания, Бреннан заявил:       — Мастер, я понял, что должен делать дальше. Мне необходимо покинуть Хротгар, чтобы остановить драконов. Я возьму ответственность на себя за их деяния и прекращу это.       — Хочешь уйти и самостоятельно продолжить обучение? — Арнгейр хитро посмотрел на него. — Ты волен делать, что хочешь, Довакин. Но действительно ли ты желаешь спасать этот мир, что обречён на гибель? Ты правда готов бороться с этим? — Кайн задумчиво приложил ладонь ко рту, прожигая взглядом пол. Он чувствовал себя таким маленьким по сравнению с миром, но не боялся идти дальше, он готов. — А может, лучше оставить всё, как есть, и покориться судьбе? Возможно, это должно случиться? Неизбежный конец. Ты уверен, что жаждешь пойти поперёк этим событиям?       — Я хочу попытаться спасти Нирн, если ему грозит опасность, и хочу сохранить то, что у меня теперь есть, — уверенно ответил Кайн без тени сомнения, зная, чего хочет. Он без понятия, какой будет исход, не знает, когда умрёт. Он желает стараться изо всех сил, а не бездействовать или убегать.       — Я уважаю твою позицию и могу лишь пожелать терпения, мужества, стойкости и мудрости, — Арнгейр прикрыл глаза. — Могу дать тебе некоторые подсказки, которые помогут тебе в освоении Ту’ума, пока ты будешь странствовать.       — Да, благодарю… — Кайн, удовлетворённый разговором, встал. Он предупредил, что пошёл поговорить с товарищами. А Арнгейр, в свою очередь, пообещал составить для него список того, что ему даст информацию.       Через час Довакин собрал товарищей в главном зале, чтобы рассказать о решении, которое он принял. Он решил покинуть Хротгар и продолжить странствия. Он кое-что переосмыслил за это время, его цель восстановить память немного отошла на второй план. Сейчас необходимо сосредоточиться на более важных и глобальных проблемах. Теперь он решил разобраться с проблемой, связанной с драконами, и взять ответственность на себя за это как Драконорожденный. К тому же он не забыл свой план. Он понимает, что если он не разберётся сейчас с драконами, то потом у него вообще не будет никаких целей, потому что драконы уничтожат привычное понимание нормальной жизни. Они разрушат всё, что можно, если захотят, и только Кайн может их сейчас остановить. Конечно, ему страшно с этим столкнуться, но пока он не один, у него есть решимость, чтобы пойти на это. И он убеждён, что у него есть шанс справиться.       Безусловно, товарищи его выслушали и поддержали такую позицию. Они закончили собрание и хотели уже собирать вещи, Лилия ушла из зала первая. Довакин посмотрел на Нереварима и Марка, которые о чём-то там говорили. Бреннан непроизвольно тёр подбородок пальцами, задумчиво разглядывая лица друзей. Он нахмурился, чувствуя жёсткую щетину на лице, но тут на его лицо наползла довольная ухмылка, а в голове родилась одна идея…       Лилия собрала свои вещи, но никак не могла найти свою сменную рубашку, она бродила по Хротгару в поисках и завернула за угол, где купальня; не приметив искомого, она двинулась дальше по коридору, но остановилась и вернулась обратно. Перед её глазами предстала невероятная картина: Марк, Кайн и Нереварим стояли в ряд перед зеркалом, в правых руках они крепко держали острые лезвия. Мужчины методично проводили ими по нижней части лица, сбривая весьма отросшую щетину, сосредоточенно смотря в отражение, стараясь быть как можно аккуратнее. Лилия удивлённо подняла брови и посмотрела на товарищей поочерёдно. «Да… Видимо, первый признак крепкой мужской дружбы — бриться всей толпой…»— подумала девушка и умилённо расплылась в улыбке. А парни даже не обратили на неё особого внимания, занимаясь своим наиважнейшим делом. Нордка хохотнула и ушла дальше.       Бытовые проблемы во время сбора вещей вымотали всех. Кто-то не мог найти свои вещи или нормально упаковать их в рюкзак. Хотя это касалось всех, кроме Марка. Он собрался за пятнадцать минут, так как у него всегда всё на своих местах, и он привык быстро собираться. Он раздражённо опирался о стену, томительно закатив глаза и скрестив руки на груди, ожидая своих менее собранных попутчиков. Дольше всех копался Кайн, что удивительно. У него порядок даже более на высоком уровне, чем у Марка, но, в отличие от последнего, он крайне рассеян, невнимателен и капризен. Поэтому он носился по Хротгару, то забыв что-то, то ему ещё попить надо, потом кое-что записать в дневник, в конце концов, его приспичило сходить в уборную, и чтоб всё было идеально, надо было опять попить напоследок… И когда он окончательно выбесил этой капризностью Марка, тот рявкнул на него, и Кайн решил, что лучше не доводить имперца до белого каления… Они в готовности встали у выхода. Арнгейр отдал Довакину список и искренне сказал напоследок:       — Что ж, Довакин. Ты доказал, что ты можешь и готов учиться. — Кайн радостно улыбнулся, стоя ровно и слушая. — Теперь ты пойдёшь по своему пути самостоятельно, и я верю, что ты станешь великим человеком и спасёшь много жизней своим даром. — Эти слова вызвали у Кайна чувство гордости за себя. Он наконец ощутил себя значимым в чьих-то чужих глазах. К нему относились с уважением, и он понимал, что теперь, после своих стараний, он достоин этого уважения. — Да благословит вас Кинарет, представители свободных народов. — Седобородые поклонились. Путники поклонились в ответ и плавно, один за другим, вышли наружу. Кайн вдохнул морозный воздух, чувствуя трогательную печаль, и оглянулся. Может, когда-нибудь он сюда ещё воротится, а сейчас он идёт дальше.       — Ну, ребята, вперёд, — воодушевлённо заявил Кайн. Попутчики переглянулись и улыбнулись. — О! Стойте! Надо ещё кое-что сделать. — парень юрко потянул правую руку и схватил ладони Марка и Лилии. Бреннан перехватил их так, чтобы держаться пальцами за пальцы двух людей сразу. Туллий и Лилия удивлённо забегали глазами. Кайн выжидающе посмотрел на Нереварима, у него остался большой палец свободный. Эльф неловко засмеялся и провёл ладонью по капюшону, но тут он снял перчатку с руки и протянул её. Кайн и Марк схватились за ткань. Получился круг из сцепленных рук.       — Мы справимся? — спросил брюнет.       — Естественно, мы же с тобой! — заявила Лилия. — Кто ещё будет твою задницу спасать?       — Пф-ф, — фыркнул Кайн на эти слова. — Теперь команда Довакина в сборе и готова покорять Нирн! — Бреннан разделил руки и славно улыбнулся. Товарищи удивились, их лидер — любитель символизма, оказывается…       Четверо путников, в линию, отправились вниз по спуску, отдаляясь от Хротгара, и только метель скрывала их силуэты в своей нерушимой памяти… «Турдас. 15 Высокого солнца. Ученик. 4 Э год 401.»