SKYRIM. THE LEGEND OF DOVAHKIIN.

      После того как друзья решили дела с Сангвином и сбежали от ворожеи, то шли пешком. Кайн так сильно устал, да и Нереварим тоже, что они решили остановиться и немного отдохнуть. Им удалось спокойно поспать семь часов на небольшой поляне. Нереварим создал вокруг барьер, и можно было спать спокойно. Ближе к четырём часам дня они поели то, что было с собой у Клинка, собрали вещи и отправились дальше. Их путь от рощи проходил по широким безмолвным равнинам и между туманными скалами, вдоль рек и озёр, теперь они были совсем близко к великому городу в скале. Они шли ещё где-то полтора часа, пасмурное небо утомляло, и парни вновь быстро устали. Но останавливаться нельзя, надо дойти.       — Столько ходить ногами… Я бы не отказался от силт-страйдера… — устало сказал Нереварим. Те семь часов, что эльф проспал, – ничто после трех суток беготни за Кайном. Конечно, эльфы выносливые, но не настолько…       — Согласен, — выдохнул в ответ Кайн с улыбкой. Силт-страйдеры ему нравились. Почему-то он чувствовал себя в безопасности, когда удавалось покататься на них. Эти гигантские создания похожи на блоху и издают пугающие звуки, словно протяжный высокий вой. Кайну тревожно от криков силт-страйдеров и левиафанов. Но, несмотря на свой внешний вид, страйдеры — добрые и умные существа. Наконец они дошли до города.       Маркарт построен впритык к высокой скале. Когда-то это был древний город двемеров, об этом говорит своеобразная архитектура: каменные дома, уходящие внутрь скалы и золотистые круглые крыши. С некоторых участков скалы спадают узкие водопады, образуя в городе реку. Путников проверили стражники и пропустили в город.       — Во дела… — восхищённо протянул Кайн. Они остановились посередине площади и посмотрели по сторонам. Слева Нереварим увидел базар и кузницу вдалеке. Его взгляд упал на высокие двери под каменной крепостью, где восседает на троне ярл. Что казалось удивительным — по бокам от входа, прямо из скалы, росло несколько деревьев. Несмотря на такое расположение, их изогнутые стволы всё равно тянулись вверх к свету. Кайн смотрел направо, очертив взглядом каменную лестницу, которая вела на второй ярус города. Он запрокинул голову, заметив много лестниц и мостов, ведущих из одной части города к другой. В Маркарте приблизительно три-четыре яруса, верхний город был скрыт густым туманом. Кайн улыбнулся, его захватило приятное чувство, что в каждом городе, в который они приходят, всё так по-разному. Солнечный Вайтран, расположенный на широкой равнине, так не похож на туманный Маркарт, окружённый чёрными горами.       — Нереварим, давай посмотрим город? — воодушевлённо сказал Кайн и сжал кулаки. Нереварим удивлённо на него посмотрел: глаза Кайна блестели любопытством.       — Вы не устали? — выдохнул Клинок. Удивительно, после своих последних приключений, Довакин ещё в состоянии хотеть погулять по городу…       — Да, но как мы можем не прогуляться по этому прекрасному городу перед отдыхом? — убедительно вскинул руками Кайн. Его поднятое настроение придало эльфу сил, и он с улыбкой кивнул. Они отправились направо к подъёму. Кайн с интересом рассматривал всё на пути.       Нереварим смотрел на него, поражаясь, каким Кайн может быть жизнерадостным и живым, словно когда он приходит куда-то, нет больше пасмурного неба, и холодный воздух не морозит. Он не мог понять, как можно быть таким на людях, когда внутри больно? Но Нереварим знает, что Кайн сильный. Несмотря ни на что, свои проблемы или какую-то боль, он сможет повести их за собой. Да, господин несколько раз отчаивался и хотел сдаться. Но данмер знает его и уверен, что Кайн справится с любыми проблемами и сможет двигаться дальше. Может, не сразу, но сможет. Нереварим всегда считал его сильным, но думает, что сам слабее, он бы не смог самостоятельно идти вперёд, если бы не познакомился с Кайном. Ему бы становилось только хуже, и, в конце концов, он бы закончил очень печально. Именно Кайн помог ему вырваться из ловушки собственных страхов, даже если тот сам этого не знает. Поэтому Нереварим готов всегда идти с ним бок о бок и многое готов сделать для него. Он не назвал бы это чувством долга, а, скорее, желанием отблагодарить.       Через какое-то время они остановились на втором ярусе города и решили перекусить. Неподалёку стояла палатка с пирожками, и парни подошли туда, приглядываясь к разной выпечке. Кайн сразу посмотрел на торговца и на его руки — они были грязные, поэтому Бреннан резко передумал покупать у него что-либо. Первый показатель качества еды — это руки повара или торговца. Безалаберность и недобросовестность этого товарища не укроются от Кайна. Он принюхался, оценивающе бросив взгляд на торговца. К палатке подошёл босмер, с улыбкой присматриваясь, и спросил:       — Свежие?       — Конечно! Только недавно из печи! — уверенно заявил торговец.       — Тогда мне… — начал говорить босмер, но Кайн его перебил.       — Простите, — обратился зверочеловек к босмеру. — Не берите, — несвежее. Он врёт, а вам потом плохо будет. — Нереварим ухмыльнулся внимательности господина. Босмер удивлённо на него посмотрел, затем с подозрением на ошарашенного торговца.       — Что-о?! — покраснел от гнева продавец и прорычал: — Это ты лжец! Ты вообще никто! Не нравится, тогда убирайся отсюда и не нагоняй смуту! — Кайн пожал плечами и отправился дальше, к другим палаткам. Нереварим без раздумий за ним. Чутьё Кайна никогда не подводит. Босмер же купил у торговца пирожки. Кайн внимательно просматривал палатки, как внезапно к нему подбежала маленькая девочка.       — Дяденька! Я видела, как вы хотели купить еду, вот, у меня есть корзинка с продуктами! — стеснительно сказала девочка взрослым. Кайн заметил, что она бедно одета, в потрёпанное и застиранное платьице, а ножки голые. Хоть и лето — так ходить, можно и простудиться. — Хотите что-то купить? — Было видно, что ей стыдно таким заниматься, но приходится.       — Ну, давай поглядим, что у тебя тут, — Кайн присел на корточки. — Показывай.       — Да! Сейчас! — обрадовалась малышка. Она по очереди показывала продукты, с энтузиазмом хваля свою еду. Кайн обратил внимание, что даже у неё руки куда чище, чем у того торговца, еда не свалена в корзине кучей, а осторожно завёрнута в бумагу. — Вот тут вкусная-вкусная куриная грудка, а тут пряные оливки в банке. Вот три початка варёной кукурузки! А тут мамин хрустящий хлебушек! Несколько блестящих помидоров и свежий мёд!       — О как, видал, Нереварим? — усмехнулся Бреннан, посмотрев на эльфа. — Она такая маленькая, а раскрутила свой товар так, что у меня аж слюнки сейчас потекут. Тому бездарю явно есть чему у неё поучиться. — Эльф фыркнул, подавив смешок. Кайн вновь обратился к маленькой. — Итак, сколько стоит твоя еда?       — Всё вместе… М-м-м… Сто сорок септимов! — кивнула девочка. — Берите, не пожалеете! Вы наверняка уставшие и голодные, нет ничего лучше после тяжёлого дня, чем отдохнуть в сквере тут недалеко и покушать! Именно вам представится такой шанс, если купите сейчас у меня, пока другие не опередили!       — Ха-ха-ха! — умилённо засмеялся Кайн от красноречивости девочки. — Ну конечно, моё солнышко, я куплю у тебя всё!       — Правда?! Ура! Спасибо, дяденька! — обрадовалась девочка и протянула корзинку Кайну. Тот взял и отдал её Неревариму, затем отвязал с пояса мешок с септимами и дал девочке. Она удивлённо развязала мешок, но там было совсем не сто сорок септимов, а, кажется, намного больше. Также сверху лежали два кольца с гранатами, которые тоже дороже стоят. — Простите, я не умею считать столько, дайте мне ровно сто сорок септимов. — Кайн с улыбкой посмотрел на малышку, затем на мешок, и сказал:       — Не переживай и бери. Только... — Кайн взял из мешка одно кольцо, чтобы не остаться совсем без денег. — Купи себе обувь, ну и что-нибудь ещё. Ты так хорошо постаралась, что я решил, это достойная плата за твои труды. Ты ведь не просто так продаёшь еду? — поинтересовался Кайн.       — Да, — признала девочка. — Мы живём с мамой очень бедно, и я пытаюсь ей помогать. Но я сама так решила! И я отдам ей деньги, но башмачки куплю тоже, а то камень такой твёрдый и холодный вечером! — убедительно кивала малышка. Кайн улыбнулся и посмотрел по сторонам: он приметил, как на них уставились какие-то парни около переулка. Кайн встал и тихо сказал товарищу:        — Иди-ка ты в сквер, а я догоню. Хочу проводить её. — Нереварим серьёзно кивнул. Он на секунду задумался и прошептал заклинание, в его руке появился красивый венок из цветов, васильки выбивались вверх, словно зубцы короны. Он присел на колено и протянул подарок девочке.       — Ух ты! Спасибо! — приняла венок девочка и надела на голову. Нереварим пошёл на поиски сквера. Кайн представился и спросил, как зовут девочку, выяснилось, её имя Рида. — Давай я отведу тебя домой? Негоже маленькой девочке светить деньгами в городе.       — Я… — малышка задумалась, прижимая к себе мешок. Конечно, мама говорила не ходить с незнакомыми людьми, но этот дядя такой добрый. Поэтому она согласилась. — Я не против. А сколько вы дали мне денег?       — Порядком около семисот септимов, — прикинул Кайн. — Прости, я бы дал больше, если бы было лишнее. — Он чуть поклонился.       — Вы извиняетесь, что не дали больше? — девочка печально поджала губы. — Для нас и сто септимов это много, так что вам ли кланяться? — Кайн выпрямился и посмотрел на неё. Девочка поклонилась ему и снова искренне поблагодарила. Для Кайна это небольшие деньги, а для кого-то это целый клад.       — Идёмте, — выпрямившись, сказала девочка и пошла вперёд к спуску в нижний город. Кайн за ней. По пути он поинтересовался, как устроен город, и узнал, что внизу в основном находятся крепость правителя, дома простых жителей и торговые лавки. На верхнем ярусе живут обеспеченные граждане в дорогих поместьях, там тише и спокойнее, так как людей там немного ходит. Также в крепости есть двемерский музей, что заинтересовало Кайна, он подумал: может, как-нибудь туда сходить. Довакин даже успел спеть малышке по дороге красивую балладу на нордском языке. Песнь о матери и сыне, о том, как родители хотят вложить свои мечты в детей, стараются уберечь их от всего. Но если слишком сильно перестараться и не давать ребёнку повзрослеть, он станет бунтовать. Мечась от места к месту, станет искать свой путь, не помня родительских слов. Молодость захомутает изобилием возможностей. Сына по жизни ведёт любовь матери, но не её праведные уроки. В конце концов, вернувшись зрелым мужем в родной дом, встретил его холодный камень могилы. Но сердце его теперь спокойно, потому что он повзрослел и нашёл свой путь. Эта баллада одна из любимых у Кайна. Девочка слушала интересную песню с восхищением, да и приятным дополнением был красивый гибкий голос Кайна. Она считала, что сегодня прекрасный день: у неё и товар купили задорого, и ботинки появятся, и «корону» подарили, так ещё и спели.       Они дошли до нужного дома. Попрощавшись с Кайном, девочка побежала внутрь. Довакин проводил её взглядом и поспешил обратно к другу, надеясь, что у того не хватило дерзости начать есть без него…       Сквер Маркарта изобиловал прекрасными кустарниками можжевельника и вишнёвыми деревьями, упоительный запах от их плодов благоухал по округе. Даже в пасмурный день здесь было много народу, но Кайн искал уединённое место, где нет людей, потому что Нереварим мог пойти только в такой уголок. Кайну и самому больше нравится уходить с собеседником туда, где потише, чтобы ничего не отвлекало. Облазив весь сквер, Довакин таки нашёл данмера в небольшом закутке, где построен простенький перистиль, но как же сжималось сердце от такой красоты. Стены украшены фресками, вдоль них ряд небольших фонтанов. Есть небольшие столики, там же задвинутые стулья. А посередине этого сада растёт большой ясень. Нереварим дремал как раз под его тенью, облокотившись о ствол, а рядом и корзинка. Кайн подошёл к нему, и данмер сразу открыл глаза, окинув господина уставшим взглядом. Он спросил, как тот сходил, Кайн сказал, что всё было отлично, затем сел на траву. Они помыли руки под фонтаном, разделили продукты и стали есть. Завтракать на свежем воздухе было и правда вкусно, это придавало особого шарма.       — Кстати, на днях мне понадобится твоя помощь, — неожиданно сказал Кайн товарищу. Нереварим вопросительно посмотрел на господина. — Я должен учить новые крики, и я собираюсь освоить ещё два.       — Два? И какие же? — Нереварим был удивлён, неужели Кайн планирует выучить их за несколько дней? Хотя последний крик он освоил за неделю, но всё же. — А в чём требуется моя помощь?       — Эти крики — «Запечатывание» и «Стремительный рывок». — Кайн откусил импровизированный бутерброд, запив мёдом. — Арнгейр оставил мне наводки и подсказки. Многие крики можно искать, странствуя по Скайриму, но я решил начать с тех, слова которых известны. Мастера написали их мне на листе, нужно их только выучить и освоить. Я подумал, что, если я выучу «Запечатывание»? Тогда мне будет куда проще учить и другие крики.       — А что это за крик? — не понял эльф, отпив из бутылки. Несмотря на то, что он знает много криков в теории, о таком ещё не слышал.       — Запечатывающий крик — это тот самый, который позволяет выделять слово хаотичным потоком на стене. Вспомни, мы видели это ещё в «Ветреном пике», — объяснил Довакин. Клинок припомнил, тогда господин чуть не задохнулся. Пока он обучался и тренировался в Хротгаре, он научился намного лучше контролировать свою разрушительную силу. Достаточно ли этого, чтобы обучиться запечатыванию, и поглощению потока? Данмер опасался, что хозяин может быть ещё не готов, хотя, когда это его останавливало? Эльф решил предупредить его и сказал:       — Не перетруждайтесь сильно, иначе можете снова…       — Снова что?.. Я не могу затягивать с этим, я должен как можно скорее восстановить свои навыки, — серьёзно сказал Кайн. Нереварим печально опустил голову. Ему было немного обидно, что господин к нему не прислушивается и делает по-своему. — Однако я понимаю и то, что ты хочешь мне сказать. Я понял, как может быть опасно изматывать себя до потери сознания и полного истощения. Я понял свою ошибку и не хочу больше сделать вам больно. Я буду стараться изо всех сил, но если буду сильно уставать, то отдохну, — пошёл на уступку Кайн. Эльф хмыкнул, удивлённо подняв на него глаза. Всё-таки он ошибся, его мнение для Кайна не пустой звук. — Если ты говоришь, что надо быть осторожнее, я буду. От тебя мне понадобится подстраховка, более детально объясню по ходу дела. Нереварим, ты поможешь мне?       — Конечно, Кайн, — улыбнулся с готовностью Клинок. Тут он задумался об одной фразе, которую ранее произнёс Кайн, и спросил его: — Вы сказали: «как можно быстрее восстановить свои навыки», вы что-то узнали? — Кайн вздрогнул, раскрыв глаза. — Ну, то есть, это так прозвучало, словно вы догадались, что знаете все крики. Хотя я уверен, что вы умеете очень многое, но лишь не помните.       — Ну, да… — Кайн огладил ладони, нерешительно закусив губу. Он думал, стоит ли рассказывать Неревариму, что он тот самый Моравин «Великий», повелитель драконов и сильнейший Довакин. Он ещё не выяснил, правда ли это. Марк в Айварстеде сказал, что Моравин может быть врагом, а Арнгейр сказал, что он был неплохим. Нереварим терпеливо и молча смотрел на Кайна, понимая, что тот хочет сказать что-то важное. — Помнишь, в Айварстеде мы разговаривали вчетвером о том, кто мог подкинуть письмо и про наёмных убийц…       — Да, помню.       — Тогда разговор зашёл о Моравине… Так вот, он это я, — тихо сказал Кайн. Эльф в шоке раскрыл глаза, не в силах осознать это. — Ну, это не точно, я не знаю этого наверняка. Потому что Моравином меня назвал Ас'Тан'Динар.       — Н-но Моравин жил во второй половине третьей эры… — изумлённо развёл руками данмер. — Это было лет девятьсот назад! — Мер напряжённо стиснул зубы. Сейчас как раз была бы к месту версия о том, что Кайн «сверхновый», тогда понятно, как он мог прожить столько лет, ведь Септимы бессмертные. Но немногим позже разговора в Хротгаре они так же быстро и отказались от этой версии, так как у всех Септимов глаза серого оттенка. Даже если это полукровка, исключений не было. Глаза Кайна, конечно, светлые, но этот цвет далёк от серого. Нереварим видел в своей жизни глаза Септима, стальные и холодные, цвета чистого серебра. На лицо Клинка тут же легла тень, когда он вспомнил Сорина, — чистокровный Септим, властный и жестокий. У него есть крайне необычное увлечение. Знакомые называют его «Коллекционер». Нереварим знает точно, Сорин — ничтожество, пустой бездушный сосуд, имитирующий человеческие инстинкты. Этот человек недостоин своей родословной и является самым страшным кошмаром Нереварима. Об одной мысли о нём Клинка поглотил неописуемый ужас и паника загнанного зверя.       — Эй, Нереварим, ты в порядке? — подозревая неладное, нахмурился Кайн. Товарищ побледнел, а на лице застыл ужас, но Кайн не понимал, что произошло. — Тебе плохо? — с беспокойством пригнулся к нему брюнет. Эльф тяжело посмотрел на него, пытаясь взять себя в руки. У него резко стянуло острой болью низ живота, эту боль он знал очень хорошо, но не мог поддаться ей. Он сейчас находится с Кайном, а не с Сорином, и эта здравая мысль вырвала его из тёмных тревожных мыслей. Он глубоко вздохнул, успокаивая быстро бьющееся сердце.       — Я… Я в порядке, — сдавленно заявил Нереварим, выпрямив спину.       — Точно? Если что-то не так, только скажи, — кивал Кайн. Он понимал, что Нереварим ему врёт, но, видимо, рассказывать в чём дело не хочет.       — Да. Просто мне стало немного не по себе. Не волнуйтесь, у меня такое бывает, — сбивчивым голосом сказал мер, борясь с резко накатившей паникой, от которой его голос дрожал. Ему было стыдно за своё поведение. Он словно слышал властный голос Сорина в голове, который приказывал ему сейчас же охладеть и подавить эмоции, взять их под контроль. Иначе ему грозит наказание. — П-простите… Простите, Кайн. — Губы Клинка задрожали, и он закрыл мокрые глаза ладонями. Довакин ошарашенно уставился на него, пребывая в напряжённом оцепенении. Он не понимал, что происходит, но знал одно: Нереварим подумал о чём-то настолько тяжёлом и непереносимом для себя, что не сдержал горестных слёз. Кайн думал, что он может сделать, но он был в неведении, отчего злился, потому что не знал, как помочь другу. Может, он не знает в чем проблема, и Нереварим ему не может рассказать, но он обязан что-то сделать, а не сидеть сложа руки. И тут он кое-что вспомнил, это единственная мысль, что пришла в голову Кайну сейчас, и он решил отвлечь товарища, сказав:       — Знаешь, я так и не сказал тебе тогда, в Хротгаре… — Нереварим вытер глаза и с болью посмотрел на Довакина. — Ты спас мою жизнь, когда толкнул от летящих в меня пластин.       — Я не знал, что так всё обернётся, — выпалил Клинок, шмыгнув носом.       — Но, тем не менее, ты сделал это. Ты рисковал своей жизнью, чтобы я не пострадал. Я несказанно благодарен тебе за это, — приложил руку к груди Кайн, искренне смотря в глаза друга. Эльф увидел в глазах Кайна уязвимость, которую тот ранее ему не показывал. Данмер успокоился, и его паника и страх утихли. Он задумался, как удивительно, что порой достаточно вместе побывать в смертельных ситуациях, чтобы стать ближе, чем когда-либо. В таких ситуациях ты можешь оценить настоящий характер, нрав и преданность того, кто находится с тобой. Интересно, сколько раз они уже с Кайном были в таких ситуациях? И сколько ещё предстоит вместе пройти через сражения, травмы и потери.       — Пожалуйста, Кайн, — ответил ему Нереварим. — Знаете, я часто обесцениваю свою жизнь... Но и умирать просто так я не хочу и не готов, но нет ничего плохого в том, чтобы пострадать, защищая друга.       — Согласен… Что ж, думаю, не следует больше говорить о Моравине сейчас. Поговорим потом, когда обдумаем это в одиночестве. Только никому не рассказывай. А сейчас давай пойдём в таверну и хорошенько отдохнём. А? — добро предложил Кайн. Он решил, что не станет сейчас спрашивать у друга, почему тому стало плохо. Ведь если он ему напомнит, он сделает ему только хуже. Если Нереварим захочет, то сам расскажет.       Они шли по нижнему городу, где предположительно должна располагаться таверна. Нереварим приметил суету по левой от них стороне и с интересом посмотрел туда. Держась рукой о стену, стоял босмер, его сильно тошнило и рвало, он был очень бледен. Клинок узнал его, это же тот самый, который купил пирожки у того торговца. Нереварим сострадательно покачал головой и пошёл дальше. Босмер сам виноват, господин его предупредил, а тот не послушал. Бреннан даже не посмотрел в сторону бедняги, он спрятал руки за спину, распрямив спину, и превосходительно сузил глаза, уверенно шагая вперёд. Они дошли до таверны «Серебряная кровь» и ступили на порог. Внутри всё было построено из камня, на стенах висели флаги Маркарта, а столы и стулья облачены в мягкие цветные накидки. Так как окон нет, то было множество фонарей и несколько ламп из козьих рогов. Товарищи осмотрелись, но своих попутчиков в зале не обнаружили, поэтому они решили подойти к управляющему и спросить. Кайн чуть с ума не сошёл, когда задал вопрос: «Останавливались ли у вас два человека по имени Лилия и Марк»? Туллий же теперь под другим именем живёт. Нереварим ошарашено застыл, но промолчал. Управляющий сказал им, что действительно сюда пришли недавно люди, но одного из них зовут по-другому: Ален Сын ветров. На что Кайн нервно посмеялся и сказал что он ошибся, и хозяин таверны прав. Тот, не подумав ничего лишнего, пожал плечами и сказал, какие две комнаты остались для них. Нереварим кивнул Кайну и ушёл к себе, отдыхать. Кайн же проверил комнаты товарищей, но их не было на месте. Значит, объясняться за проступок придётся потом. Тем лучше для Кайна. Хотя Марк всё равно теперь убьёт его дважды за подставу с именем. Но если никто и не понял, всё же в порядке? Кайн закрылся в своей комнате, разделся и прилёг поспать в обнимку с одеялом.       Марк и Лилия тем временем с раннего утра заседали в городском архиве. Несмотря на то, что это Маркарт, даже тут есть «свои люди». Туллий замолвил за Кайна и Нереварима словечко, и теперь они ожидают, пока будут готовы их постоянные удостоверения личности.       Ожидание — это нудно и скучно, потому имперец и нордка решили пока изучить записи в архивах. Так как они направлялись в Маркарт с целью убить дракона, то неплохо было бы поискать тут информацию о последних событиях. Эту задачу мужчина доверил Лилии. Сам же он решил поискать информацию о Драконорожденных, живших во второй половине третьей эры. Ему приказали при возможности разыскать информацию, которая поможет отбить Маркарт, а также ещё две важные записи, что должны храниться тут. Сейчас как раз подходящая возможность.       В историческом разделе могло быть много интересного именно про Драконорожденных, но, как ни странно, он ничего полезного там не нашёл. Только обычные записи о значимых событиях Скайрима тех времён, не касающихся Драконорожденных из Нуминора или сверхновых. Марк подумал, что если такие записи и есть, то они хранятся в закрытом отделе. Наверное, их недавно перенесли туда, чтобы скрыть информацию от простых людей, во избежание распространения слухов. Здание трёхэтажное, он с Лилией сейчас на втором этаже. На третий этаж не пускают обычных людей, стало быть, там ценные данные? Марк подумал ещё и сделал вывод, что, скорее всего, нужные ему сведения хранятся в подземелье, поэтому там у входа стоит охрана. Да и само место выгодное, так в подвал ведёт один основной ход, и он же выход.       Пока Марк пребывал в архиве, он не терял время зря, визуально изучив положение и поведение солдат. Впрочем, он и так знает, как должна проходить служба на посту: когда обед, смена, обход и пересчёт документов. Братья бури не особо отличаются в этом от тех же имперских солдат. С минуты на минуту у охранников обед, минут двадцать, на это время они ставят у входа только одного подменяющего. А по возвращению проверят подземелье и продолжат отбывать службу. А что, если заглянуть туда ненадолго во время этого промежутка? Конечно, это рискованно, но Марк вполне может это сделать, так получится узнать важную информацию. Может, даже что-то и о Кайне или другом интересном Драконорожденном.       Встав у стены и делая вид, что читает книгу, Марк осторожно осмотрелся, подождал несколько минут, пока охранники отправятся на обед, и пошёл на улицу. Он обошёл здание с правой стороны, тихо, не привлекая внимания, приблизился к стене архива. Тут, на уровне с землёй было небольшое окошко, которое как раз таки вело в подземный ярус. Он ещё раз тщательно осмотрелся и присел на корточки сбоку от окна. У него есть где-то пару минут, чтобы успеть оказаться внутри, пока его никто не заметил.       Окно сделано из узорчатого стекла, и это позволяет снять одну часть, к тому же окно весьма старое. Другое дело, если окно наглухо закрыто, тогда придётся на другой раз отложить проникновение. Марк вынул с пояса кинжал и осторожно просунул между стеклом и деревом, поддел на себя, и стекло с тихим скрипом вышло из рамы. Он убрал кинжал на пояс и просунул руку в дыру, нащупывая затворку. Потянул это старьё вверх, и с глухим звуком затворка поддалась. Марк высунул руку обратно и медленно открыл ставни, пролезая внутрь. Он осторожно осмотрелся и закрыл за собой окно, вставив ромбовидную часть стекла обратно. Марк протёр подошвы сапог платком и тихо направился вперёд, вдоль пустынных и тёмных рядов. Света бы не помешало, но так он может выдать себя.       Пахло пылью и старой бумагой, даже отсыревшей. Он знал, где и что надо искать, это упрощало задачу, главное — успеть до возвращения охраны. Поэтому он сразу стал читать таблички на стройных книжных рядах. Он заглянул в раздел третьей эры, тщательно рассматривая записи, и нашёл искомое. Это была чёрная тонкая книга, открыв её, он прочёл название, чтобы удостовериться: «Первый и последний Драконорожденный». Марк нахмурился, не понимая, как вообще подобное чтиво попало в руки здешним управляющим. Кайн обязательно должен прочесть эту историю. Но Туллий сомневался, а стоит ли? Однако в Империале считают, что Довакину уже пора знать подобные вещи, так как время уже пришло. Марк всё же забрал книгу.       Он поспешил к чертёжному отделению и стал рыться в утверждённых планах и правительственных учётах, в уездных планах и атласах, примечаниях логистов и отчётах военачальников. Марк также выяснил, что братья бури собираются переманить к себе изгоев, — народ, что после двемеров жил в Пределе, до того как их прогнали норды. Марк напряг свою память максимально, чтобы всё это запомнить, затем вернул всё на свои места. Единственное, что он взял с собой, — это планкарту владений предела и окрестностей Маркарта. Это весьма важная вещь, по ней можно вычислить удобные положения и подступы к городу, торговые пути и скрытые дороги.       Марк прикинул в голове: у него есть ещё несколько минут, чтобы найти последний документ. Он поспешил снова к отделу третьей эры и прошёлся по ряду «Альдмерский доминион», где просмотрел с десяток свитков, но по первым строкам было ясно, что это ненужное. Свиток, что ему нужен, должен выглядеть по-иному. Осмотрев верхние полки, Марк приметил ещё один свиток, который завалялся на книгах. На нём была печать эльфийской семьи Меньтилов, о которой говорили в приказе, значит, это тот документ. Генерал развернул бумагу, читая: «Отчёт о допросе в крепости Грандвилл. Составитель: Карвэлл Меньтил, капитан двадцать восьмого отряда Альдмерского доминиона»…       Марк бегло прошёлся взглядом по записям. Было сказано, что допрашивали некую девушку, целью было узнать секретные заклинания лечения, используемые в её семье, военные тайны короля Скрима. Также тут было описано и про «Белого филигранного шпиона». Марк ухмыльнулся: вот это он удачно нашёл свиток, имя этого шпиона — Равэн Септим, который позволил пленить себя и изнутри изучал планы и секреты альтмеров, а позже сбежал к своему королю с бесценной информацией. Марк перевернул свиток другой стороной и посмотрел пометки в конце, где должно быть написано имя допрашиваемой.       — Что?… — в шоке распахнув глаза, прошептал Марк, неверяще прожигая имя глазами. Он оцепенел и по телу пробежал холодок. — Рэйва Бреннан?!... — Мужчина крайне удивлённо выдохнул и беспокойно оглянулся. Он узнал достаточно, пора уходить отсюда. Через окно он не сможет вернуться, вдруг кто увидит. Стража и сюда скоро вернётся, так что проскочить через пост не получится. В таких зданиях всегда есть тайные ходы на случай нападения, чтобы можно было спасти рукописи, и Марк знает, где этот ход. С годами практики в «ИССОШТА», находясь вместе с Менасом, он выучил много чертёжных планов разных мест, их числе и это здание. Он даже знал архитектуру крепости в Виндхельме, бессонные ночи не прошли даром. Марк точно знает: если кто-то из повстанцев и сможет взять его в плен, то первым делом будут выпытывать знания о планах врага.       Потайным ходом был стеллаж, что стоял у стены, вопрос в том, как его открыть? Марк быстро перебрал в голове все возможные варианты работы механизма и выбрал подходящий. У стеллажа, сбоку, имелся зазор, значит, его можно открыть. После нескольких неудачных попыток он быстро осмотрел ящики. Они были пустые, значит, там и кнопка. Имперец вскрыл нижний ящик, у которого оказалось двойное дно, и нажал на кнопку, опустив деревянную дощечку дна обратно и закрыв ящик. Проход открылся, ведя в тёмный холодный коридор. Туллий для проверки на ловушки кинул туда комок бумаги, и, убедившись в безопасности, прошёл внутрь, закрыв стеллаж за собой.        Он решил уйти через третий этаж, где мало людей, и если он поспешит, то успеет там оказаться до прихода стражи. Поэтому он, как в двадцать лет, бежал по тоннелю, держа Штормовик наготове, чтобы защититься от внезапной ловушки, к примеру. В другой руке он зажёг магический свет, дабы видеть хоть что-то. В итоге он попал на третий этаж, так как дальше подниматься было некуда. Дверь перед ним вела неизвестно куда, потому он сначала присмотрелся и прислушался: все тихо. На двери висел замок, для Марка это не проблема, он расплавил железку своим волшебным мечом и выбрался на третий этаж. Хоть он и старался не нервничать и сохранять хладнокровие, его сердце стучало быстро, отдавая в виски. Он обвёл глазами помещение и никого не увидел, на цыпочках крадясь вперёд, к дальним рядам. Он планировал вылезти через окно в конце залы, но тут он слышал резкий звук. Он чуть не подпрыгнул от неожиданности; посмотрев направо, он приметил за столом спящего секретаря.       Марк вытаращил глаза на старика и замер. Дед храпел за столом и не планировал пробуждаться, так даже лучше. Туллий ступил шаг и другой, ещё один, не отводя глаз от секретаря. И тут под его следующим шагом скрипнула старая доска, и дед дёрнулся, кряхтя что-то во сне. Марк подумал: может, ударить его, чтобы потерял сознание? Тогда не будет опасности, что он проснётся и увидит чужака. Тогда и добежать до окна можно, вместо того, чтобы красться. Нет, лучше сделать всё чисто и не оставить никаких следов. Но он не успел решить окончательно, потому что услышал хлопок двери и шаги, сопровождаемые хохочущими голосами. Подстроив шаги под смех и шум, он, на свой страх и риск, пробрался к ближнему окну, открыл, вылез наружу и с глухим звуком захлопнул.       Дед проснулся от хлопка, хмуро и непонятливо озираясь. Но тут в помещение зашли солдаты, которые закончили обедать, и прошлись по пустынным рядам, визуально осматривая всё на наличие изменений. Пройдя мимо сонного секретаря, они кинули в его сторону несколько колких шуток, мол, пока он тут дрыхнет, и мамонт проскочит. И они отправились на свои посты, ничего не подозревая.       Марк держался крепкой рукой за деревянный бортик подоконника и осматривался вокруг. К его счастью сзади здания архива практически нет людей. Он напряжённо сдвинул брови и взглянул вверх на окно, понимая, что этим путём он не вернётся никак. Придётся спускаться: до земли лирцев десять. Имперец выдохнул и осторожно перехватил подоконник левой рукой и посмотрел вниз по правой стороне. Там он увидел небольшие выступы, по которым можно спуститься. Но это слишком долго и опасно, он решил спуститься с помощью своего Штормовика, подчинив силы воздуха.       Лилия, которая нашла интересную информацию о драконах Предела, ждала Туллия уже минут десять, но тот никак не возвращался. Она даже не заметила, когда и куда он ушёл. Поэтому она встала и решила его поискать, потому что удостоверения личности тоже могут быть готовы и стоит их скорее забрать. Она сходила к заведующему и получила документы за Кайна и Нереварима. Затем обошла весь первый и второй этаж, но не нашла сенатора. Поэтому девушка решила выйти на улицу, вдруг генерал решил подышать свежим воздухом, но и у входа его не оказалось.       Марк тем временем быстро спустился, забежав в переулок между архивом и другим домом, поспешив выйти на главную улицу. По пути Марк стрельнул взглядом синих глаз по сторонам, глубоко выдохнув, и уверенно зашагал вперёд. Он вытер мокрое после бега лицо и восстановил дыхание. У входа в здание он наткнулся на удивлённую Лилию.       — Ох, где вы были? — развела руками девушка. — Я уже забрала удостоверения.       — Спасибо, Лилия, — Марк по-имперски приложил кулак к груди и чуть поклонился. — Я просто вышел подышать, — отмахнулся имперец и взял документы, проверяя. Всё было верно, теперь только осталось вернуться в таверну.       — Стойте! — окликнули их со спины. Марк напряжённо вздрогнул и с разворота схватил подбежавшего незнакомца за плечо, сверля опасным взором. Он забеспокоился: вдруг его всё же кто-то заметил? Но парнишка перед ним был молодым и одет не как стражник, и кажется, он сам испугался. — Т-ты Ален? — неуверенно спросил паренёк. Марк расслабился и улыбнулся, отпустив незнакомца и разгладив рукой его смятую от захвата одежду.       — Да, — подтвердил Марк.       — Тебе письмо, — порывшись в сумке, парень достал оттуда запечатанный конверт. «Значит, просто гонец», — кивнул мысленно Марк и взял бумагу. Поблагодарив, он по привычке порылся в карманах и дал парню горсть септимов. В Сиродиле принято давать разносчикам писем награду за послание, в Скайриме же гонцам платит правитель или наниматели. Парень поклонился и поспешил своей дорогой.       — От кого письмо? — поинтересовалась Лилия.       — Из Империала кто-то написал, — тихо поведал Марк, смотря на строчку адресата. Вообще это немного странно, что оно смогло дойти. Так как пока Марк на миссии, к нему тяжело дописаться. Наверное, это что-то срочное. Потому что это письмо мог послать только тот, кто знает об этой миссии, может, доверенные сослуживцы или члены «ИССОШТА». Марк распечатал письмо и стал читать. Лилия решила подождать его. Но тут на лицо Марка легла тень и он в ступоре сжал бумагу, уставившись вперёд. Лилия удивлённо на него посмотрела и выпалила:       — Что? Что там?       — На имперский город напал дракон, восемь дней назад, — ответил мрачно Марк. Лилия различила в его глазах беспокойство вперемешку со злостью. И это вполне понятно, у сенатора сын в Империале.       — Вы знаете, как там Дилио? — сочувственно поинтересовалась девушка.       — Дилио в надёжном месте, — кивнул Марк. Ещё со времён собрания Центумвиров Туллий предполагал, что такое может произойти. Что драконы станут пробуждаться и нападать не только в Скайриме. Поэтому он давно приказал доверенным людям отвезти Дилио и его опекуна в безопасное место, о котором знает только он и ещё два человека. Не зря он оставил Джею перед отъездом координаты на это место и планы для предстоящих битв, наверняка это он прислал письмо.       — Ну, это хорошо. Берегите его, — ответила девушка.       — Конечно. Кто покусился на мой дом, будет похоронен там же, — без сомнений и с холодом в голосе заверил Марк. И его словам тяжело было не поверить. Лилия заметила, как в его глазах сверкнула знакомая ярость. Тот, кто ступает на Сиродильскую землю с мечом, — он это сделал зря… Марк не потерпит, когда чьи-то грязные лапы лезут в его родной край, даже если это бессмертный дракон. Хоть он и не может находиться в Империале, но и безучастным не останется. Лилия всегда испытывала к нему уважение. Ей всегда было интересно, каково ему живётся с видом на залитый кровью его солдат горизонт. Воины всегда шли за ним до конца и верили в него, даже зная, что он отправляет их на смерть. Часто ли он их вспоминает? Несмотря на это он готов на любые жертвы ради победы и достижения цели, всегда продолжает идти вперёд без оглядки. Оба продолжили путь к таверне.       Нереварим тем временем лежал на боку в комнате на кровати и не мог уснуть, у него сильно болела голова и низ живота. Он ворочался и сжался, зажмурив глаза. Он знал, почему ему плохо, ведь он снова вспомнил то, что не надо было. Он удивлялся, как простые мысли могут заставить страдать и чувствовать боль. Он хрипло выдохнул и приоткрыл глаза, приметив на прикроватной тумбочке бутылку Шейна. Это его удивило, так как он не ожидал увидеть этот Морровиндский напиток в таком месте. Он вспомнил, как когда-то заливал в себя этот алкоголь вёдрами, лишь бы отлегло. Каким же дураком он был. Ему очень повезло, что он не загнулся от таких доз выпитого алкоголя. Он свернулся калачиком и прикрыл глаза, вспоминая тот день, когда опустился ниже некуда, и казалось это было концом…       «Тогда я ещё находился в Морровинде и восстанавливался после своей травмы, живя в родительском доме. Я не помню, какое было число, время года, и час, да и неважно это. Помню только, что уже устал и не хотел таким быть. Зажёг три свечи и взял обеззараживающую жидкость, иглу и нитки. Старался не орать от боли, когда принялся самостоятельно сшивать себя пополам, меняя швы на большой ране, — прощальном подарке, который оставил на моём теле Кай перед тем, как уйти. Я так сильно привязался к нему, что не справился с его уходом. Казалось, я должен был радоваться, но это было больше похоже на траур. Завязав шов, я тяжело выдохнул и отложил инструменты на тумбочку. Выпил. Укололся. Покурил. Успокоился.       Не знаю, куда мне теперь двигаться. Лёжа на кровати, я понимаю, что кроме себя самого у меня нет ничего. Не могу отличить, в комнате я, или уже в гробу? Опустошаю очередную бутылку Шейна и смотрю на дно бутылки, понимаю, что я там валяюсь. Так выглядит деградация? Меня тошнит от Морровинда, и от своей комнаты, меня тошнит от отражения в зеркале. Теперь я полностью понимаю, каково было Каю, когда сам превратился в его копию, правда, более несдержанную и агрессивную. Я больше не ухаживаю за собой, не убираюсь в комнате и ни с кем не разговариваю. Я не слежу за миром снаружи, и свет у меня не горит. Порадуйтесь за меня, каким отбросом я стал, или отругайте, что нет на меня воспитания, я послушаю, и мне будет плевать. Все эти яркие воспоминания, которые вызывают у меня истерику, я помню только их. Почему Кай бил и ненавидел меня, оставив одного, в конце концов? Почему отец раздевал меня и наказывал стыдом, почему предал меня? Почему мама позволяла отцу такое делать и убеждала, что это я ненормальный? Наравне с этими вопросами, я откинул пустую бутылку и снова прилёг спать на добрую половину суток.       Проснулся я от маминых стенаний. Что? Не делай такое шокированное лицо, мам. Я уже шесть месяцев так тут валяюсь, в грязи и дерьме, а тебя это только сейчас волнует? Неужели у тебя есть ко мне дело, мам, раз ты вспомнила обо мне? То, что ты видишь, — часть моего падения. Всё к этому и шло, так как иначе быть не могло. Да, я устал, я зол и не выдержал. Не жди к себе особого отношения, мам, я опасен для тебя как и для всех. Твои слёзы и уловки не сработают на мне теперь, ты только разозлишь меня, не надо, мама, пожалуйста…       — Мой мальчик, как же так? Это что, наркотики и алкоголь? — Вокруг меня только мусор из окурков, пустых бутылок и грязных шприцов. На подоконнике навалены фигурки из бумаги, да, мам, я снова начал этим заниматься.       — Как? Я уже полгода в таком состоянии, оставь меня. — Я даже не посмотрел в твою сторону. Не надо притворяться, мам, я отродясь не видел твоей любви. Ты всегда была такая холодная, как кусочек льда. И как ты решилась теперь сунуться ко мне? Да я бы и сам не рискнул. Даже отец не посмел, потому что знает, я уже не слабый ребёнок, чтобы он мог распускать руки.       — Но, мой мальчик, как ты мог?       — Я больше не твой маленький мальчик, мам, твой мальчик уже давно сдох, — хрипло выдохнул я, безразлично прикрыв запястьем глаза, и пьяно пролепетал: — Иди… Уединись с отцом и заведите себе ещё одного… Игрушка… Такого же отброса, такого же мученика, как я и Кай.       — Нереварим, прекрати…       — Меня тошнит, тошнит от тебя, ма-ам, — устало и раздражённо протянул я. — Так что убирайся из моей комнаты. И передай ублюдку-папочке, что я ненавижу этого выродка, и тебя я тоже ненавижу, мам, и хочу, чтоб вы оба сдохли. Также передай это Каю, если он вдруг захочет вернуться. Я убью его, и убью всех, если вы, наконец, не оставите меня в покое…       — Но ты же убиваешь себя! — закричала в слезах мать и громче заплакала.       — Да?! Ты меня слышишь?! Услышь мои слова хоть раз! — Меня охватила ярость, и я резко вскочил, со злостью швырнув бутылку о стену, недалеко от головы матери. Она закричала и закрылась в страхе руками. — Тебе всегда было наплевать на меня! Остепенилась теперь?! Да! Я буду убивать себя! И когда я упаду окончательно, переломав себе всё, я скажу — это мой конец! Потому что по-другому быть не могло! Мы семейка сумасшедших! Вы ненормальные, и довели Кая до безумия! А я!? Зачем ты меня родила, мам!? Для чего?! — Данмерка не выдержала и выбежала из комнаты. — Вот и убирайся отсюда! Долбаная сука! Как же я тебя ненавижу…       Я упал спиной на кровать, утопая в жаре и головокружении. Тогда мне было как никогда больно, и я стал размышлять дальше: если я умру от алкоголя или передозировки наркотиками, я бы хотел, чтобы мой друг… Если бы у меня был друг. Я бы разрешил ему забрать моё тело и похоронить, там, где никто не узнает. Чтобы никто не обоссал мою могилу. Я бы отдал ему всё, что у меня есть: моё оружие, вещи, силы и моего лорда, отдал бы ему свою душу. Хотя если бы у меня был друг, он бы разбил мне лицо, но не позволил бы тут валяться. А может, он бы присоединился ко мне, и мы вместе закончили эту историю. Я бы хотел что-то изменить, и тогда я смог бы вернуться домой, чтобы всё стало хорошо. Как же я устал…»       Нереварим осторожно перевернулся на спину, распрямившись с болезненным вздохом. Да, когда-то он мог закончить именно так. После того, как брат покинул Морровинд, Нереварим впал в подобие некого неистового безумства, по-другому он это никак не может назвать. Он только пил и курил постоянно, тратил деньги на наркотики и спал целые сутки. Его не интересовало происходящее за порогом комнаты, он не понимал, где он и кто, видел только бредовые сны о том, чего хочется и как может быть хорошо. Но это были только сны.       Он удивлён, что не загнулся после такого длительного отравления своего тела. Он, по сути, медленно и мучительно убивал себя, пока в один день к нему не заявился отец, практически на коленях ползая и умоляя помочь. В то время мать заболела чёрной чумой и нужно было срочно собирать деньги на лечение. Неревариму пришлось засунуть своё недовольство и мнение куда подальше, и пойти работать. Работать с ломкой было той ещё пыткой, но он смог отказаться от своих зависимостей и в очередной раз пересилить себя. Он всегда был робкий и покорный, ещё с детства, поэтому не смог отказать отцу. Сейчас он понимает, что это была самая большая ошибка в его жизни. Он должен был послать родителей куда подальше и бежать из Морровинда и от их влияния, пока ещё было не поздно. Должен был собрать свои вещи и уйти вместе с…       Нереварим резко прервал раздумья и выдохнул, хмурясь. А с кем он мог сбежать? На тот момент Кая рядом не было. Хотя они хотели с братом сбежать вместе, именно в Скайрим. Потому что это самая близкая северная провинция, а они мечтали увидеть снег и звёзды с северным сиянием. Значит, на тот момент он мог сбежать только со своей невестой.       — Как же её звали? — болезненно жмурясь, прошептал Нереварим. — М-м-м… Её имя… — Казалось, оно летало где-то совсем рядом в мыслях, такое тёплое и прекрасное. Но вспышка боли в животе выбила эту мысль, не давая Неревариму и шанса вспомнить хоть начало имени. Всё, что он знает, так это то, что он готов был сделать для неё всё. Конечно, он попал в Скайрим, и его мечта сбылась, но какой ценой… — Прости, милая. Я не помню твоё имя… — тихо сказал эльф, сжимаясь от боли. В его голову продолжали лезть непрошеные фрагменты воспоминаний, накрывая чувством безнадёги и страха. Перед глазами снова возникал образ Сорина: высокий, черноволосый, с серыми глазами, такими же пустыми, как его душа.       — «Господин Коген, у вас такой замечательный и красивый сын. Вам очень повезло, что есть такая надежда и опора». — Голос Сорина пробирал тело Нереварима болью до самых костей, отчего и так напряжённые мышцы сводило судорогой. Он зажмурился, чувствуя холодные капли пота, стекающие по лицу. — «Ну что, Восьмой?! Разве ты свободен?! Ха-ха-ха! Это всего лишь иллюзия, которую ты сам принял! Ты до сих пор в клетке!» — Эльф не выдержал и, невзирая на боль, вскочил с кровати, затем выбежал из комнаты. Нереварим прозрел, понимая, что он в таверне и вокруг простые жители. Он в безопасности. Но ему было невыносимо плохо. Он был весь мокрый, гладкая кожа блестела от жара. Он тщательно подумал и направился к комнате Кайна. Несмотря на недоумённые взгляды окружающих, забарабанил в дверь трясущейся рукой. Кайн, который успел задремать, подскочил с места, спросонок озираясь, но, поняв, что к нему стучатся, он стремительно направился к двери.       — Чёрт, — шикнул Кайн, посмотрев вниз. Он не одет. Подойдя к двери, он приоткрыл её и увидел Нереварима. Кайн в ступоре пялился на него, не понимая, что это за резкий визит, но сразу приметил: что-то не так. Кайн резко захлопнул перед ним дверь и поспешил одеться. Данмер застыл на месте, не понимая, что это значит. Ему можно войти или нет? Но он решил остаться на месте и ждать. Как и ожидалось, через полминуты Кайн снова открыл дверь, выпалив: — Заходи! — Смело схватил друга за одежду и втянул за порог комнаты, рассматривая. — Чёрт, что случилось? Ты выглядишь так, словно за тобой Шор гонится! — изумился состоянию эльфа Кайн. От друга очень сильно пахло тревогой, трясло, и он был весь мокрый, а дыхание сбитое.       — П-помогите мне, — сдавленно попросил Нереварим. Ему было безумно стыдно, что господин видит его в таком состоянии. Но он не может справиться с этим самостоятельно. — Кайн, пожалуйста, помогите, — с надеждой умолял его эльф, озираясь по сторонам.       — Да, конечно. Но как? — кивал Кайн, волнительно сдвинув брови. — Ты знаешь, что с тобой?       — Тошнит… — Клинок скрючился и зажал рот ладонью, сдерживая тошноту.       — А! Нет, подожди! — Кайн от неожиданности распахнул глаза и заметался по помещению. Он подпрыгнул, схватил ведро со шкафа и дал Клинку. Тот схватил его, но не успел он присесть на кровать, как его начало рвать. Кайн печально цыкнул и покачал головой, затем взял полотенце со стула и присел напротив эльфа. — Вот, возьми.       — С-спасибо… Простите, — прохрипел эльф, взяв полотенце.       — Так что, как мне помочь тебе? — спросил Бреннан, поджав губы.       — Можете сходить купить мне два зелья запаса сил усиленного действия и обезболивающее… — сбивчиво попросил Нереварим и зарылся ослабевшей ладонью в сумку на поясе. Он выложил на кровать приблизительно нужное количество септимов и удивлённо замер. Он заметил, что сидит на незаправленной кровати господина, и, посмотрев на него, данмер понял, что разбудил его.       — Да, сейчас, подожди немного. — Кайн начал в спешке надевать рубашку и натянул сапоги. Собрав деньги, он выбежал из комнаты. Для него не составит труда пробежаться за зельем, лишь бы помочь товарищу. Главное, чтобы Неревариму это помогло. Кайн его ещё таким не видел, поэтому беспокоился, вдруг это опасно? Это похоже на какой-то панический припадок, неужели то, что было в сквере, так и не кончилось. Кайн ускорился, ловко обегая удивлённых прохожих.       Нереварима продолжало выворачивать наизнанку, его сильно тошнило от боли и головокружения. Он понимал, что эта боль не настоящая, у него нет проблем с животом. Такая боль появляется, только когда он вспоминает о Сорине.       Кайн вернулся через пятнадцать минут с нужными лекарствами. Нереварима ещё сильно тошнило, поэтому он обождал с принятием зелий.       — Ну? Как ты? — поинтересовался Довакин.       — Не очень... Простите, Кайн. Я не хотел вас отягощать и чтобы вы это видели, — виновато сказал эльф.       — Как будто я никогда «блевуки» не видел. Это же реакция твоего организма, в этом нет ничего сверхъестественного, — уверял Кайн.       — «Блевука»? — усмехнулся удивлённо эльф. — Так вы заменяете неприятное слово?       — Угу… Кстати, знаешь, тебе пора избавиться от этой дурной привычки — просить у меня прощения за то, что того не требует, — серьёзно посоветовал ему Кайн. Он отвёл вправо задумчивый взор. — Я склонен думать, что после того разговора в перистиле тебе стало так плохо сейчас.       — Нет, не совсем. То, о чём вы рассказали, не причина моего недуга. Это… — Клинок неуверенно осёкся, но сказал. — Это связано с одним происшествием в молодости. Тогда кое-что произошло. Это случилось за несколько дней до моего девятнадцатилетия. И я внезапно вспомнил об этом, потому мне стало плохо. — Он вытер мокрый лоб и нахмурился. Чувствуя, что больше не тошнит, Нереварим выпил пока один зелёный флакон.       — А сколько тебе сейчас лет? — неожиданно спросил Довакин. Как ни странно, за всё время Нереварим не упоминал свой точный возраст, а Кайн и не спрашивал.       — Почти двадцать семь, — ответил Нереварим. Учитывая, что данмеры живут до шестисот лет, его путь ещё только начался, но даже так, он был невыносимо тяжкий.       — Почти?! Это когда же? — спросил радостно Кайн.       — Второй день, Месяца Последнего зерна. — Бреннан прикинул в голове: это буквально на днях. Сегодня двадцать восьмой день.       — И что ты обычно делаешь в этот день? Веселишься? — спросил Кайн с игривой ухмылкой, покачиваясь на стуле.       — Нет, — смутился эльф. — Какое мне веселье? Я никогда не праздновал этот день. Мне было не до того всегда. У меня и так проблем немеренно.       — Хм-м… — Кайн закатил глаза, буркнув. — Какой ты скучный. — Однако он и сам не в курсе, когда родился, поэтому и ему праздновать нечего.        — Ха, есть такое, — печально согласился эльф.       — Тогда, давай так. — Кайн закачался на стуле. — Если твои эти плохие воспоминания будут делать тебе больно, то нужно их заменить. Мы хорошо повеселимся второго числа, и у тебя не останется ничего, кроме радостных воспоминаний. От них же плохо не становится?       — Что?.. — Клинок был в шоке и растерян. Он даже не мог представить, как это может выглядеть. — Не-е-е… — безучастно и со скукой протянул эльф.       — Как это нет? — огорчился Кайн. Нереварим сдержанно улыбнулся. Даже если господин что-то замыслил, Нереварим не может нормально находиться среди смертных, а вдруг ему опять станет плохо и он опозорится перед всеми. Этого он хочет меньше всего, лучше он проведёт этот день как все обычные дни. Или вообще перетерпит в одиночестве. — Даже со своей любимой не праздновал?       — А? — ошарашено посмотрел на него эльф. Кайн вздрогнул и извинился, что зря напомнил. — Ничего страшного. Не знаю. Может быть, и праздновал, но… Не знаю, — растерянно закрыл рукой лицо мер. — Я пытался вспомнить её имя, но не смог.       — Жаль, что ты совсем о ней ничего не знаешь, — покачал головой Кайн. Он откупорил ещё одно зелье и протянул товарищу. — Пей.       — Да… — Нереварим выпил зелье и поморщился. Спустя полминуты он неожиданно сказал. — Но, кажется, она была как-то связана с домом Редоран. — Он думает так, потому что они хотели назвать своего будущего ребёнка именем, подходящим семье Редоран. Но этому не суждено было случиться. — Она была наследницей…       — Понятно, — принял к сведению Кайн. Качнувшись на стуле особенно сильно и не удержав равновесие, он опрокинулся назад. — Ааа!! — Он случайно задел ногой ведро и опрокинул его на себя. Готовясь к страданиям, брюнет заорал, ибо содержимое желудка Нереварима выплеснется на него. Если бы не товарищ, который остановил это безобразие заклятием телекинеза, Кайну бы не поздоровилось… Он поднялся. — Спасибо! Так ты согласен на моё предложение отпраздновать?       — Ха! Как вы перевели тему! Ладно, делайте как хотите, — сдался мер. Он как-то не хотел в этом участвовать, но разве господина остановить, если он что-то надумал? Пусть попробует, Нереварим верит ему, и уверен, что от идеи хозяина плохо не будет. Может, Кайн и вовсе передумает и забросит это.       Так как другу полегчало, Довакин отправил его обратно в комнату, учтиво убрав за ним ведро. Сказал также, что, если вдруг опять станет плохо, пусть обращается. Кайн всё равно не собирался снова спать, он просто лежал в комнате и обдумывал планы. До второго числа он должен решить все свои мелкие проблемы и взять подготовку к празднику в свои руки. Слова Клинка: «Какое мне веселье», говорят о том, что он не считает себя достойным радости. Кайн не помнит ни одного раза, чтобы товарищ рассказывал ему о чём-то действительно хорошем.       Сначала Кайн думал, что Нереварим слаб морально. Может, он порой и безотказный, но он не слабый. Довакин всегда восхищается его стойкости и смелости. В отличие от него Нереварим никогда не опустит руки. Он не плачет и не жалеет себя, мол, какая нелёгкая у него судьба и мир к нему несправедлив. Если бы силы Драконорожденного достались ему, он бы не ныл, как сильно этого не хочет, и с достоинством владел ими. Так считает Кайн, хотя он не пожелал бы ему таких мук. Довакин лежал поперёк кровати, свесив голову к полу. Неожиданно от двери к его кровати пробежала серая мышь, прервав его размышления. Зрачки Кайна сузились, и он резко схватил эту мелочь за хвостик, поднимая вверх.       — Пи-пи-пи-пи!!! — дёргалось пойманное и напуганное создание. Мышь ломилась откуда-то с кухни, наверное, от разъярённого повара.       — Здравствуйте, милая дама. Кто это вас так напугал? — элегантным голосом говорил с мышью Кайн. — Как вас ко мне занесло в этот холодный одинокий день?       — Пи-пи-пи!!! — в ответ раздалось тревожное пиканье. Разносчик, который случайно проходил мимо комнаты Кайна, посмотрел на него как на сумасшедшего.       — Что? — как ни в чём ни бывало спросил у него Кайн.       — Ты что говоришь с мышью? — смутно поинтересовался человек. — Ненормальный что ли?       — А? Говорю, да. А вы их убиваете обычно? Она же с кухни ко мне прибежала напуганная, наверное, там теперь переполох. Ведь это просто мышь, не так ли? — ответил ему Кайн, сохраняя неуязвимость после оскорбления. — Вряд ли вы способны осмыслить ценность существ, что бегают у вас под ногами… — Разносчик махнул головой и пошёл дальше, не желая говорить с этим странным типом.       Кайн устало посмотрел на мышь, которая вскарабкалась на его руку, обвив хвостом запястье Довакина. Она пробежала к его груди, ползая. Кайну не составило труда при его упорстве и терпении за полчаса научить мышь приносить ему найденные септимы и упавшие драгоценности за кусочек хлеба или орех. Мышь натаскала ему целых шестнадцать монет и пару брошей, а потом мирно улеглась у него на животе и уснула.       Тем временем Марк и Лилия вернулись в таверну. Хозяин заведения предупредил их, что путники, для которых они снимали комнаты, прибыли.       — О как, — буркнул Марк. — Возвращение блудного Кайна свершилось… Иди ты к нему, Лилия, а я до Нереварима схожу, спрошу, что случилось.       Девушка кивнула и направилась в нужную комнату. Она уже хотела в гневе наорать на Кайна, или отвесить несколько профилактических затрещин этому дураку. Но когда она зашла в комнату и увидела его, её злость мгновенно испарилась. Он лежал на кровати на спине, его гибкое тело было изогнуто в причудливой позе. Она поняла, что скучала по нему. Только он может лежать в такой чертовски милой позе, с мышью на груди, что спала лапками вверх. Даже животные его любят.       — Здравствуй, — смущённо сказала Лилия. Она волновалась за него все эти дни и рада, что он в порядке. После их последнего разговора она остыла и много думала, решив всё окончательно.       — Здравствуй, — опомнился Кайн и, поддержав мышку ладонью, встал, пересадив на стол. Он встал прямо напротив компаньонки и, как только почуял её аромат, дух захватило. Собственно, поэтому он и отказал всем во время гулянки, потому что кому нужны те девушки. Вот она перед ним, недоступная, но такая желанная. У Довакина невыносимо заныло сердце от печали и неудовлетворённости. Все так хвалят его внешность, но она мало помогает ему быть счастливым. Красивое лицо не делает его сильным или особенным, и ему не достаётся любимая девушка, так что какой прок от его внешности?       Он волнительно обхватил дрожащие ладони и рассказал всю историю с Сангвином, честно, как есть. На лицо девушки легла тень обиды и скрытого недовольства. Было неприятно слушать, с кем там Кайн развлекался и кого трогал. Пусть даже если больше прикосновений ничего не было. — Прости… Я не хотел уходить из Бладиса. Если честно, я не особо виноват, но не оправдываюсь. Просто мне жаль…       — А что ты извиняешься передо мной? — перебила его девушка. Кайн замолчал, отчаянно смотря на неё. — Разве мы с тобой женаты, чтобы ты отчитывался о своих похождениях? Не мне тебя обвинять. Я сама виновата… — тихо сказала она, помня, как обидела его в тот день неосторожным словом. Кайн грустно опустил голову. — Я хочу с тобой поговорить, если ты не против, — решительно сказала Лилия.       — Хорошо, — подняв голову, нахмурился неясно Кайн. Он мягко коснулся её плеч и усадил на кровать, затем опустился сам. Кайн сохранял дистанцию, словно боялся.       — Тогда я тебя обидела и хочу извиниться перед тобой, — сказала Лилия. Кайн удивлённо посмотрел на неё. — Ты мне правда нравишься. Ты сильный и решительный, в тебе есть странное сумасбродство, привлекательность и самоотверженность. И твои движения такие грациозные, а действия вежливые. Я это к тому… — Она посмотрела на Кайна и не договорила. Довакин сидел красный, как помидор, но с мнимым спокойствием на лице. Лилия ошарашено закрыла ладонями губы, подумав: да он же сейчас сгорит и умрёт от смущения! Ну хотя бы не одной Лилии страдать. — В общем, если ты ещё не против, давай забудем о том, что было.       — Это очень приятно, слышать обо мне от тебя такое, — улыбнулся Довакин. Хотя «приятно» — это не то слово, он был просто счастлив, и его уверенность возросла в разы. — Но только что ты хочешь от меня? Кто мы друг другу?       — Ну давай пока остановимся на том, что ты мне нравишься, и мы хорошо ладим, — нервно посмеялась Лилия. — Я просто не могу никак осмыслить произошедшее, время покажет. — Кайн понимающе поднял брови. Лилия ему даёт выбор: подождать, пока она будет готова, но может, этого и не случится. Или он может отказать ей, они останутся хорошими товарищами, а Кайн найдёт себе другую любимую.       — Просто то, что ты каджит… — Кайна прошибло током, потому что дверь открыта и вдруг кто услышит? В порыве паники он дёрнулся к Лилии, хотел сказать, чтобы не говорила так прямо или хотя бы говорила тихо. Но не удержал равновесие и рухнул на неё. Конечно же, он не посмел придавить малышку своим телом, однако его лицо угодило прямо между мягких и тёплых грудей компаньонки. Кайн понял, что он счастлив, но скоро его, к сожалению, убьют.       — Стендарр милостивый… — Лилия и пошевелиться от стыда не могла. Даже для вида кричать и пихаться не хотелось. Да и Кайн явно не специально это сделал. Что случилось, то случилось. Она обняла его голову руками и прижала к груди.       — Ы-гы-гы… — Кайн довольный и растрёпанный, с хитрой ухмылкой поднялся. — Это было охрененно… Кхм, ну, я тебя понял. Время покажет.       — Да, — стараясь сохранить спокойствие, кивнула девушка, хотя сердце стучало как сумасшедшее. Она решила перевести тему. — Так что, у тебя теперь своя ручная мышь?       — Я научил её приносить мне септимы. Я с ней пообщался, и мы сговорились. Если сильно захотеть, можно и со всеми мышами в городе договориться. Как думаешь, сколько септимов принесёт тысяча мышей за день?       — Страшная сила… — ухмыльнулась девушка. — Стало быть, мне теперь называть тебя — Кайн король мышей? А ты можешь попросить их приносить мне подручные предметы, когда мне лень? Например, меч и броню?       — Слишком тяжёлые, а она маленькая. — Кайн цыкнул сквозь зубы, изображая писк мыши, и зверёк побежал к нему, запрыгнув с тумбочки на протянутую ладонь зверочеловека.       — Но пусть накачается! — засмеялась Лилия, осторожно погладив мышку.       — Мышь-силач? Хах, забавно. — Кайн прищурил глаза и щёлкнул пальцами, и со всех уголков комнаты к его кровати побежали мыши. Лилия удивлённо огляделась на пол. Юркие создания взобрались на кровать к Довакину и стали скакать вокруг него, словно игрались. Затем Кайн опять спародировал звук писка и создания разбежались из комнаты. Лилия уставилась на спокойного Кайна. Она не могла не признать, какой же он всё-таки милый, к тому же ещё и фокусник. Она догадалась, как это у него получилось: он же каджит, а они умеют понимать повадки животных и гармонировать с ними. Лилия решила предупредить его о планах.       — Кайн, сегодня вечером надо провести собрание и поговорить о драконе, — сказала ему хускарл. Она всё-таки узнала полезную информацию, пока они были в архиве. Бреннан согласился, и девушка отдала ему его удостоверение личности. Кайн также попросил её не распространяться никому о его звериной натуре, чтобы не было неловких ситуаций. Она поняла и тепло попрощалась, покинув комнату.       Первым делом Кайн посмотрел на строчку ремесла в документе, где на этот раз было написано: наёмник-разнорабочий. Ну, это ближе к правде о его текущем положении, так как он не занимается чем-то конкретным. Было бы забавно, если бы он числился как охотник на драконов. Беря во внимание нынешние обстоятельства, он мог бы и брать деньги за помощь в убийстве драконов. Мучиться за бесплатно он не горит желанием, при этом ещё и не получать благодарности. Но благодарить есть за что.       Вечером четверо товарищей собрались в комнате Кайна, закрывшись в помещении. Довакин и Клинок сходу поблагодарили Марка за услугу с удостоверениями, но спросили: законно ли это? Марк коротко ответил, что нет. Но если парни не будут трепаться об истинном происхождении этих бумаг, то и проблем не будет. Нереварим сел на стул. Лилия опустилась на кровать. Генерал встал у двери, посмотрел на товарищей и сказал:       — Позвольте, я начну?       — Пожалуйста, — опираясь о подоконник, махнул рукой Кайн.       — Мы прибыли в Маркарт, чтобы разобраться с драконом, который покусился пока что только на фермы у города, — напомнил Марк и, выдержав недолгую паузу, продолжил, обращаясь к Кайну: — Я надеюсь, ты ещё не передумал разбираться с этим?       — Нет, не передумал, — ответил уверенно Кайн. — Только есть одна проблема. Мы ничего не знаем ни о драконе, ни о деталях нападения. Странно то, что дракон спалил фермы и больше не появился. Конечно, в Айварстеде дракон напал и улетел тоже, но там и разрушения были колоссальные. Ему даже добивать поселение было незачем. А на сам Маркарт никто не напал.       — К чему ты клонишь? — поинтересовался Марк. Он догадывался, о чём толкует Кайн, но хотел услышать от него.       — Я не знаю точно, но этот набег был похож на предупреждение, — высказал свою мысль Кайн. — Такое чувство, что дракон не хотел разрушать город и убивать его жителей. Но мы действительно не знаем, есть ли жертвы.       — Знаем. Я уже опросил жителей, солдат и владельцев ферм. Те, кто видел нападение, говорят, что в небе мелькнула ослепительная вспышка, и после пролетел красный дракон, выпустив струю огня в дом и мельницу. Он не обращал на людей и солдат внимания, просто летал в небе и периодически дышал огненным криком на постройки, — рассказал Марк.       — Так. А ты Лилия, что-то узнала?       — Да, — кивком подтвердила девушка и закинула ногу на ногу. — К сожалению, свежих записей или отчёта по происшествию нет. Но я нашла древние летописи о драконах, которые когда-то обитали в Пределе. Известно, что во времена первой эры, здесь в Пределе, тогда это ещё был древний город двемеров, обосновался целый клан драконов. Это драконы северных гор, дышащие льдом и снегом. Неизвестно сколько их прибыло, но двемерам такое соседство было не по нраву. Но и драконы отказались улетать. Кровопролития удалось избежать путём соглашения, двемеры разрешили им жить на своих землях, но взамен те должны были подчиняться их законам и быть полезными. Есть разные виды драконов, самые сильные — это красные драконы, именно от них спасались в Пределе ледяные драконы, будучи слабее. Но двемерам они ничего не сказали о преследовании, — уточнила Лилия.       — И что в итоге? Красные драконы их догнали и устроили бойню? — догадался Марк.       — Именно, — подтвердила хускарл. — На город напали красные драконы и пробили ворота. Они спалили подкаменную крепость дотла и тех двемеров, кто ещё надеялся спастись в ней. Конечно, ледяные драконы не очень-то и хотели помогать двемерам, но и им уйти не удалось. В записях сказано, что ледяных перебили полностью, а красного только одного. Это известно, так как летописи составили исходя из рассказа одного из уцелевших жителей города. И что мы имеем? Есть вероятность, что тут в окрестностях прячется толпа ледяных драконов, умерших в тот день, и один красный… — заключила Лилия. — Насчёт их местоположения. Неизвестно, где конкретно они погибли. Они умирали, пока за ними гнались красные драконы. Теперь же, если они воскресли, то могут быть где угодно.       — Если они пытались спрятаться, то там, где они в выгодном положении, — задумался Марк. — Например, на вершинах снежных гор или в подземных городах двемеров. Но на фермы напал именно красный дракон. А ледяные, возможно, вообще не показывались, даже если и воскресли. Только неясно, что за вспышки в небе?       Кайн задумался, как стоит действовать в дальнейшем. Для начала, никто в принципе в Маркарте не в курсе, что он Довакин и пришёл убить их дракона. Иначе жители давно бы к нему нагрянули. Надо выяснить, где скрывается дракон, и поговорить с правителем, решив вопрос, нужна ли городу помощь. Эти переговоры он доверит дипломатичному и красноречивому Марку, тот сможет договориться более выгодно с ярлом Предела. Лилия и Нереварим найдут место, где прячется дракон. А Кайн уже потом будет действовать, в конце концов его роль конечная — убить дракона и поглотить его душу. Хотя после встречи с малявкой драконом, тяжело воспринимать всех их как врагов.       Он подумал, что стоит снова попытаться договориться мирно. Ас'Тан'Динар не согласился на союз, но как насчёт других? На его карте захоронений много отметок, несколько сотен. Это натолкнуло брюнета на мысль: если бы Дов хотели, уже напали бы разом и разрушили много провинций. Стало быть, далеко не все нападают? Они прячутся и не хотят сражений со смертными. Или причина в ином? Кайн ещё мало повидал драконов, чтобы знать об их мотивах достаточно и закрыть вопросы. Единственным правильным решением ему кажется: найти «доброго» дракона и поговорить с ним, и наконец узнать, почему всё это происходит.       Свои планы он высказал товарищам, и те согласились на подобное развитие событий. Вряд ли под предлогом возможной угрозы разрушения Маркарта здешний ярл откажется от услуг Довакина, пусть и платных. У них ещё есть время, чтобы всё это устроить и продумать, а пока на этом можно закончить с собранием. Нереварим, который молчал почти всё собрание, встал и поплёлся на выход. Кайн безрадостно посмотрел в его сторону, обняв себя руками. Эльф, конечно, выпил нужные зелья, и ему чуть полегчало, но по нему заметно, что чувствует он себя неважно. Как говорил эльф, это состояние связано с неким событием большой давности. Но что тогда произошло? И почему ему становится так плохо, за несколько дней до своего дня рождения? Но Кайн обязательно это исправит, сделав это неприятное для друга время самым лучшим в этот раз. Чтобы это было так хорошо, что он больше не будет вспоминать о плохом в преддверье второго числа Месяца Последнего зерна.       — Кайн? — позвал его генерал, когда они остались вдвоём в комнате. Тот посмотрел на него и вопросительно промычал. — Хотел спросить. Тебе знакомо имя Рэйва?       — А? — сначала Довакин впал в ступор от неожиданного вопроса, но затем призадумался. Марк напряжённо сверлил его глазами. — Нет, не думаю. Впервые слышу это имя. — Марк посмотрел на него таким странным взглядом, что Кайну стало не по себе. В глазах напротив виднелось удивление и некое сочувствие.       — Ясно, — принял прежнее хладнокровное выражение лица генерал. Он подумал, если вдруг та пленница, Рэйва, родственница Кайну, которую он по факту не помнит, как и всё о своей семье, то понятно, почему он ответил с таким безразличием. Но это так печально.       — А почему ты спросил? Кто она? — спросил Кайн.       — Да так, одна моя знакомая из Солитьюда. Когда узнали о Довакине, она сказала, что мол, общалась с тобой, когда ты ещё был в Морровинде, — соврал ему Марк. — Стало быть, она ошиблась или придумала это.       — Рэйва, говоришь… — отвёл взгляд вверх Кайн, снова задумавшись. Если это и была девушка из Морровинда, то они тогда могли только одним заниматься... Но как ни крути, такого имени он не помнит. — Нет, не знаю, кто она такая. Но имя очень красивое.       — Ладно, я пойду. До завтра, Кайн.       — Поговори с ярлом на днях, — попросил Кайн. Марк ясно кивнул и по-имперски поклонился. Кайн поклонился в ответ, и они разошлись. Туллий зашёл в свою комнату мрачной тенью, заперев дверь. Приказ проникнуть в архив Маркарта и узнать политические планы он выполнил. Теперь нужно отправить в Солитьюд отчёт обо всём, что он узнал. Марк составил отчёт, грамотно вписав туда всё, что надо, и добавил свои выводы и предложения. Также он приложил туда карту путей и ходов, которую прихватил. Отчёт Карвэлла он пока не станет давать Кайну, так как был приказ дать Довакину только книгу. Марк вымотанно потёр глаза и вложил в «Книгу арканиума» своё письмо, закрыв.       Конечно, Марк в молодости и не такое вытворял, но всё же после таких дел ему всегда неприятно. Он никогда не любил шпионить, но приказ надо выполнить. И ошибка в таком деле грозит смертью и проигрышу империи. А Марк не любит проигрывать. Он хотел бы рассказать Кайну об отчёте Карвэлла и о Рэйве правду, но пока что этого нельзя делать. Это может привести к непредвиденным последствиям и сбить Довакина с толку, может, это его однофамилица и только. Расскажет ему Марк об отчёте или нет, решат на совете. Остаётся только ждать ответа.       На следующий день Кайн проснулся рано, привёл себя сонного в порядок и отправился на улицы Маркарта — искать работу. Для того чтобы устроить настоящий праздник, ему нужны деньги. Место, где всё будет проходить, должно быть необычное. Может, это там, где Нереварим никогда не был и чего не видел? Что-то такое, чего нет в Морровинде, и в Скайриме ему ещё не довелось увидеть. Второе — это приготовления: еда и сколько будет народу. Конечно, Нереварим вряд ли был бы рад толпе незнакомцев, но и вдвоём как-то грустно они будут выглядеть. И третье — подарок, это тоже должно быть что-то особенное, но что? Шагая по улице, Кайн ухмыльнулся тому, какой же он затейник. Из ценного у него остался только перстень, если его продать, то хватит на жизнь на несколько дней. Значит, надо заработать ещё.       Так он решил поработать разносчиком в публичном доме, потому что, как ни странно, там было самое оплачиваемое место. Туда брали только «избранных» красавчиков и красавиц. Наконец-то его привлекательное лицо хоть на что-то действительно сгодилось. Как только он зашёл в здание и заявил о своём намерении поработать у них, его чуть с руками не оторвали. Это место было совсем не плохим, как некоторые могут думать. Дом был построен изящно и красиво, работники вежливы, охрана есть, там чисто и приятно. Кайн сбегал к товарищам и предупредил, что сегодня он не придёт, только завтра с утра, так как нашёл работу. Управляющая в публичном доме — весёлая и харизматичная женщина в роскошном платье и миниатюрной трубкой для курения — самолично взялась за Кайна, когда он вернулся.       Она завела его в кабинет и ответственно провела опрос: не болеет ли он чем-то заразным, имел ли проблемы с законом, добросовестно ли относится к работе, и другие вопросы подобного рода. После она отдала ему одежду разносчика, — это были узкие штаны и ботинки на шнуровке. Под конец она самолично облила его ароматным маслом, растрепала угольные волосы и велела приступать к работе. Эта женщина — Ирисс — весьма расторопная, и Кайн даже ничего сказать не успел, пока она его прихорашивала. Он усмехнулся, считая, что порой люди созданы для своей работы, и Ирисс прекрасный тому пример. Её задача доставлять клиентам веселье и удовольствие, являясь воплощением этих определений. Кайн даже поинтересовался: а почему она выбрала такую работу. На что Ирисс ответила — нет ничего прекраснее обнажённого и красивого мужского тела, так почему бы не работать каждый день, созерцая то, что нравится?       Кайн спустился в зал и спросил у другого разносчика, что ему делать. Надо было разносить клиентам их еду, принимать заказы, брать плату, и быть привлекательной декорацией. За полный день или ночь платили семьсот септимов, но иногда и щедрые гостьи одаривали Кайна ценными дарами. Он мог искусно и завлекающе съездить по ушам, выбивая из гостей лишние деньги, особенно из охмелевших. Он чувствовал себя прекрасно в этом месте, потому что тут скопление расслабленных и удовлетворённых людей, эмоции которых Кайн впитывал, как бумага воду. Но вместе с тем он уставал после изнурительной беготни от стола к столу и переизбытка посторонних ощущений. Поэтому когда он забирал плату за смену и приходил утром в таверну, то падал без сил и крепко спал до вечера. Товарищи находили его в комнате спящим с зажатым мешком денег в руке.       Лилия лично спрятала деньги в тумбочку и укрыла Кайна одеялом. Но когда он проснулся, ей было интересно, на что ему понадобились так внезапно деньги. На что парень поделился своими планами и предложил Лилии поучаствовать, если она хочет. Правда, он решил не упоминать, где он работает, своей потенциальной любимой. Девушка удивилась и задумалась, согласившись в итоге поучаствовать. День рождения — это хорошо, к тому же это ведь Нереварим, а не какой-то малознакомый человек. Кайн обрадовался и придумал ей роль во всём этом, заявив, что скоро они отправятся вдвоём на прогулку по городу и окрестностям, дабы найти необычное место для праздника. И когда они найдут подходящее место, Лилия должна будет приготовить там еду. Девушка согласилась.        Кайн работал в ночь и до утра, затем выходной, и снова смена вечером следующего дня. Он не упустил и шанса использовать мышей как помощников, эти зверьки каждый вечер за прикормку таскали ему монеты и ценные вещи. Сегодня уже тридцатое число и свободный день, потому он решил заняться изучением криков. Выучить крик «Запечатывание» ему удалось относительно легко, отделавшись лёгким кровоизлиянием на некоторых участках кожи. Он вырезал своей осязаемой энергией слова на земле и поглощал их, сначала было очень больно и тяжело. Но спустя множество попыток он привык, быстро разгоняя хаотичный поток по своему телу. Только странно, что кровавые синяки расцвели по всему торсу. Это сильно напугало Довакина, и он прибежал к Неревариму, выказывая своё негодование и спрашивая: знает ли он почему так?       Данмер успокоил его и предположил, что это потому, что Кайн отвык поглощать хаотичный поток. Может, когда-то он это хорошо умел, но из-за потери памяти данный навык канул в небытие. Мер напомнил ему о случае в «Ветреном пике» и в Хротгаре, когда Кайн задыхался от поглощения чужого потока. Теперь он не задыхается и лучше контролирует свою энергию, но он ещё не привык забирать поток часто. Его тело повредила изнутри его же энергия, оттого и кровоизлияние. У Нереварима тоже такое было первое время, когда он пытался колдовать в раннем детстве. Да и у всех волшебников. Кайн успокоился и пошёл отдыхать. Он понял, что не успеет сделать всё до нужного дня, или придётся снова себя изматывать. Поэтому он решил отложить обучение «Стремительному рывку» на потом. Завтра он должен идти работать, поэтому сегодня отличный шанс поискать место для проведения праздника.       А пока он зашёл к Марку и предложил ему прогуляться, чтобы обсудить разговор с ярлом. Туллий согласился, и они вышли на улицу, неспешно шагая по правой стороне нижнего яруса города. Разговор по теме вышел весьма короткий, так как Марк кратко обрисовал ситуацию и процесс аудиенции с ярлом. Правитель был удивлён, что Довакин в их городе, и он готов заплатить Кайну за убийство дракона. Однако он условился, что Кайн должен сам прийти к нему, чтобы пообщаться лично.       — Если пойдёшь к нему, будь осторожен, Кайн, — предупредил его Марк. — Обязательно, оповести нас перед тем как пойти. Или возьми кого с собой.       — Почему? — не понял Бреннан.       — Я не доверяю здешнему правителю, он кажется бесчестным. Он жесток и холоден, может спокойно причинить вред любому, — мрачно сказал Марк. — Он настаивал на встрече с тобой из каких-то личных мотивов. Сказал, чтобы ты пришёл один. — К тому же Марк заметил, что ярл якшается с талморцами. От них тем более нужно подальше держать Драконорожденного. — Не позволяй ему забить тебе голову всякой ерундой, — напряжённо сказал генерал, смотря под ноги.       — Благодарю, Марк, я прислушаюсь к твоим словам, — ответил тихо Кайн, мрачно опустив голову.       — Ещё раз назовёшь меня так на людях — прикончу, — с улыбкой обещал имперец. Кайн сначала впал в ступор от такой внезапной угрозы, но тут же понял, что не так. Он опять назвал товарища по имени, а не «Ален». Второй раз облажался, потому что привык к его настоящему имени.       — Прости, — шикнул виновато Кайн. — Я больше не подведу. Кстати, второго числа у Нереварима день рождения, и мы с Лилией готовим сюрприз, хочешь поучаствовать? — предложил Кайн.       — День рождения? — Марк посмотрел на него заинтригованно. А почему бы и нет. Он, конечно, не любил шумные мероприятия, но он же не откажется из-за этого один, как нелюдимый. Хотя, как выяснилось, кроме них четверых больше никого не будет. Оно и верно, Туллий помнит, что Нереварим не любит находиться среди толпы людей, особенно незнакомых. Их троих ему вполне достаточно, будет шанс узнать друг друга получше. Когда они вообще вчетвером так сидели и веселились?       — Да, я согласен.       — Прекрасно. Я всё распланировал, и мы с Лилией подберём отличное место! — с энтузиазмом рассказывал Кайн. — Позже останется только всё там подготовить. Ну, купить еду и за несколько часов до начала приготовить.       — А где деньги возьмёшь? — спросил Марк.       — Так я уже набрал почти полторы тысячи, работая в публичном доме, — призадумался Кайн. Марк удивлённо уставился на него. — Разносчиком, — уточнил Кайн, и у генерала отпали все вопросы. — Это за две смены столько будет, но… не мог бы ты одолжить мне ещё? — стыдливо спросил Кайн. У него ещё есть примерно триста септимов, что натаскали его маленькие друзья, но этого недостаточно. — Как только я заработаю, сразу же верну. Даю слово.       — А? — Туллий задумчиво посмотрел на него. — Да нет проблем. Можешь даже не возвращать, будет как мой вклад.       — Правда?! Ну ты и щедрая душа! Тогда мне нужно ещё пять тысяч! — радостно выдал Кайн. Туллий скептично посмотрел на него и сказал:       — Хотя нет, вернёшь потом…       — Э-э-э? Ну ты же уже согласился! — тут же огорчился Кайн и схватил его за плечи, потряхивая и делая жалостливую мордашку.        — Послушай, Кайн, я дам деньги, — внезапно сказал Марк, отстранившись. — А ты скажи мне, к вам в бордель в числе завсегдатаев не ходит офицер стражи? — как бы невзначай поинтересовался Марк. Он недавно слышал, как стражники в таверне галдели о том, что их офицер постоянно в борделе заседает. Мол, совсем расслабился и обнаглел. Легко им так сплетничать, когда офицера рядом нет.       — Ну, я не знаю. Не обращал внимания, — ответил ему Довакин. Конечно, иногда посетители бывали назойливыми, но он не помнит конкретно офицера.       — Поспрашивай у работников. И если ходит, узнай, пожалуйста, как часто и во сколько. Как обычно проходит его вечер и сколько сидит, — попросил Марк, задумчиво потирая подбородок.       — Да, но… Зачем тебе-то это знать? — Кайн засмеялся, пихнув Марка в плечо и в шутку сказал: — Неужто захомутать его хочешь?       — Почти, — с улыбкой подыграл генерал. Ему пришёл ответ из Солитьюда, что работа проделана хорошо. Только нужно замести за собой следы, чтобы не попасть под подозрение. Архивы пересчитывают полностью раз в неделю, до этого времени Марк должен успеть сделать так, чтобы на него никак не пало подозрение. У него уже есть план, нужно только его грамотно реализовать. — Так ты поможешь мне?       — Ладно, помогу, — согласился Кайн, но серьёзно поинтересовался. — Надеюсь, от этого проблем не будет?       — Нет. Можешь не переживать, — заверил имперец и заранее поблагодарил его. Они решили пойти обратно в таверну.       — С тебя деньги, — напомнил Довакин, когда вбегал в заведение. Туллий кивнул и решил немного задержаться на улице. Кайн прошёл в главный зал, как внезапно его окликнули:       — Эй, чудик! Ну как с мышами говорится? — Кайн остановился. По голосу он понял, что это тот разносчик, что недавно его оскорбил. Бреннан обернулся, смерив его глубоким взором; он снял с пояса толстый мешок с септимами, что добыли те самые мыши, и сказал:       — Я хотя бы не работаю за объедки и не хожу в старой рваной одежде. — Разносчик уязвлённо оскалился, но ответить ему было нечего. Он осмотрел свои потёртую одежду и сконфужено скрестил руки на груди. Кайн ухмыльнулся и гордо отправился в комнату.       Вечером Кайн зашёл за Лилией, напомнив, что она хотела поучаствовать и им пора идти. Девушка не была занята чем-то важным, чтобы отказать. Она взяла с собой меч и надела накидку на плечи, чтобы не замёрзнуть. Они вышли из заведения и отправились гулять по городу, попутно разговаривая о всяком, обсуждая планы на второе число. Кайн радовался, что Лилия так активно влилась в его идею и помогала. Поспрашивав у местных об интересных местах, которые можно посетить, они узнали, что есть парочка: это музей двемеров и частный сад на верхнем ярусе города, но за проход в него нужно платить владельцу. Есть ещё Гостевой дом, где можно устроить праздник. Кайн уныло осунулся, так как это совсем не то, что надо. Хотя, сад может и неплохо, но если он твой, а не чужой. Поэтому Кайн не хотел как дурак подлизываться и платить кому-то, чтобы до ограниченного времени сидеть в чужом саду. Тогда они вышли из Маркарта и ступили на свободную землю, рассчитывая найти что-то в округе. Внезапно Кайн по пути вспомнил о карте драконьих захоронений, он может по ней посмотреть, что есть недалеко от них. Достав её из кармана штанов, Довакин развернул лист, внимательно рассматривая. Кайн приметил, что во владении Предел всего шестнадцать отметок захоронений драконов. Он вдруг задумался, а кто вообще создал драконий камень и для каких целей? Чтобы люди знали, откуда ждать летающих монстров? Тогда создатель знал, что они вернутся. Но если взять во внимание надпись, которая была на камне, то может, это просто такая своеобразная дань этим магическим созданиям? И всё же кому-то понабилось ходить по Скайриму и искать места, где умерли драконы, выяснять, как их звали, и всё это записывать. Самое большое количество отметок было в Районе Дуннадайл и около Нуминора.       — Что это ты там смотришь? — наклонилась к нему Лилия, кидая взгляд на карту.       — Ничего особенного, — свернул карту Кайн и улыбнулся. — Пойдём дальше.       — А? Это же была карта, ты искал особое место на ней? — спросила она, ровняясь с Довакином.       — Да, но ничего такого, — ответил Кайн, думая, что же делать. Неужели придётся согласиться на сад? Нет, так не пойдёт, он может найти место лучше.       — Кстати, — вырвала попутчика из мыслей Лилия. Она вдруг засмущалась. — Я хотела спросить, ну… А у тебя «там»… Тоже как у человека?       — «Там»? — Кайн догадался и удивлённо засмеялся.       — Ну, ты не смейся! Мне просто интересно! — оправдывалась девушка.       — Нет, нет, конечно. Именно «там» у меня, как у каджита, — иронично ответил Кайн. — Хотя нет, он вообще на животе, как у собаки, и с шипами для фиксации, как у тигра.       — Да ну тебя! — надулась девушка несерьёзному ответу.       — А что? Ты сама начала урок по строению тела зверочеловека проводить… — ухмыльнулся Кайн. — Хотя тебе ли не знать ответ на такой пикантный вопрос после того вечера с поцелуем. Меня будоражит твоя смелость и одновременно застенчивость. — Кайн хитро прищурился, вспоминая тот момент. Но девушка усиленно молчала, скрестив руки на груди, что совершенно не устраивало Кайна. — Что, уже интересуешься мною так детально, да, милая?       — Возможно, — с гордым выражением лица ответила компаньонка. У неё сладостно сжалось сердце, Кайн снова начал называть её «милая».       — Что ж, можешь не сомневаться, ничем не разочарую, — уверял Довакин. Девушка уже пожалела, что задала Кайну свой вопрос, — у него же нет ни стыда ни совести, такие смущающие вещи говорит. Довакин внезапно остановился и посмотрел на дерево по правой стороне от них.       — О! Смотри. — Он чуть приобнял девушку за узкие плечи и указал правой рукой на ветку ясеня. Лилия посмотрела туда и сначала ничего такого не увидела. Присмотревшись повнимательнее, она различила на ветке движение: там сидела красивая маленькая птичка. Она что-то выискивала, прыгая по ветке из стороны в сторону. — Красивая птица.       — Это ночная канарейка, — ответила Лилия, наблюдая за юркой маленькой пташкой. Вдруг она вспомнила, как Кайн сегодня играл с мышью, и поняла, что надо делать. Она радостно развернулась к Довакину и улыбнулась. — Кайн, я знаю, как нам найти особое место! Ты можешь попробовать попросить эту птицу как-то показать красивое место? — Кайн заворожённо смотрел в её блестящие изумрудные глаза, не отрываясь. Они стояли посередине узкого плато, окружённые безмолвными камнями, а с синего неба улыбался Мессер. Кайн ласково дотронулся горячей ладонью до лица девушки, проведя по нежной коже к аккуратному подбородку. Лилия замерла, чувствуя, как волнительно стучит сердце. Кайн всегда смотрит на неё такими печальными глазами, в них океан жажды и грусти. Сейчас его глаза потемнели и казались тёмно-бирюзовыми, такое резкое изменение как-то неприятно смутило Лилию и одновременно восхитило. Ни одни человеческие глаза не могут ярко отсвечивать в полумраке лунной ночи и резко меркнуть, словно залитые тьмой. Кайн глубоко вдохнул и глянул на луну, вновь сверкнув глазами и с хищной улыбкой возвращаясь к Лилии.       — Да, думаю, ты отлично придумала, — тихо ответил Довакин глубоким голосом. — Ты умница. — Кайн чуть отошёл и тряхнул головой, приходя в себя. Конечно, он согласился на предложение Лилии «забыть о том, что было и знакомиться ближе», но он же не железный. Где найти столько терпения и не сорваться, когда объект твоего желания прямо перед тобой. Кайну казалось, он скоро просто взорвётся.       — Э-эй? А чё это ты там встал? — нагло протянула Лилия ухмыляясь. — Может, тебе отойти надо?       — Изволь, рукоблудием не страдаю, — парировал Кайн, но всё же добавил: — Пока. Если ты продолжишь так прекрасно улыбаться передо мной, могу и не сдержаться от непристойных действий. — Кайн хитро улыбнулся и направился к дереву, на котором сидит канарейка. Лилия хохотнула и поспешила за ним.       — Мы желаем то, что каждый день у нас перед глазами, — занятно добавил Кайн. Они подошли к дереву и запрокинули голову, рассматривая птицу. Кайн не мог говорить с животными напрямую, как с людьми. Животные подчинены инстинктам. — Есть ли у тебя что-то, чем её можно прикормить?       — Думаю, да. — Девушка порылась в сумке на поясе, надеясь найти там остатки хлеба, которым она сегодня пообедала. Но, к сожалению, ничего не осталось, только крошки. Но Кайн сказал, что это подойдёт. Он собрал крохи в ладонь и высыпал около дерева. Лилия с интересом наблюдала за его действиями. Затем Кайн встал, и они оба немного отошли. Птица их заметила и засматривалась на предложенное, вертя головкой и щебеча. Кайн уловил момент и начал свистеть в такт щебету, чуть пригнувшись и вертя головой. Вообще, это выглядело странно и несуразно, словно он пытается кривляться и копировать движения и песнь канарейки. Он уловил на себе нахмуренный взгляд Лилии, которая, кажется, была в дубовом ступоре от увиденного…       — М-м-м? — Кайн прервался и серьёзно ответил убедительным тоном: — Так надо. — Он кивнул и продолжил. Казалось, что птица ему в самом деле отвечала, на своём удивительном, ни на что не похожем языке. Может, они проводили какой-то долгий, несомненно важный ритуал приветствия и устанавливали крепкую связь доверия? Ведь птица осторожничала и не спешила опускаться на землю. Так прошло минут пять, и канарейка вспорхнула в воздух, сделала круг рядом с деревом и осела на землю. Кайн шмыгнул носом и выпрямился.       — Ну и? Что, получилось? — скептично спросила Лилия. Ей всё равно было тяжело поверить, что такое возможно — говорить с животными.       — Да, получилось. — Кайн не совсем говорит с животными, он может анализировать и чувствовать их повадки по запаху и поведению. Затем оперирует собранной информацией и с помощью изощрённых манипуляций заставляет животное делать то, что ему надо. Это похоже на дрессировку, однако далеко не всегда такое прокатывает. Иногда животные — как люди, сговорчивые, или агрессивные, некоторые станут преданными друзьями, а некоторые променяют тебя на кусок еды. Птичка покажет им своё логово, потому что Бреннан смог убедить её, что он не опасен. Разве что тем, что он перекормит её и канарейка лопнет. Доклевав крохи, птица взмыла вверх и полетела вдаль.       — Быстрее! — скомандовал Кайн. Они оба побежали за канарейкой.       На следующий день вечером, тридцать первого числа, Кайн снова пришёл работать в публичный дом в ночь. Иногда к нему даже приставали пьяные, оттого смелые клиенты. Но если это была, к примеру, женщина, то её легко можно было уважить ласковым словом или вежливым поцелуем в руку. Но если это был мужчина, причём пытающийся скрыть свои поползновения в сторону Кайна, то приходилось юрко съезжать от подобной настойчивости. За две смены он уже много интересных личностей тут видел, например, секретарь Подкаменной крепости, который не прочь пристать к молодым наивным мальчикам. Но Кайн не мальчик. Он не такой податливый и сговорчивый, у него есть крепкий стержень, чтобы уверенно увести угрожающего ему за непослушание богача проспаться в комнату, приставив к нему здешнюю работницу, чтобы расслабился. Не хватало ему ещё по прихоти дурной пьяной головы стариков ублажать…       Офицер тут и вправду был, сегодня пришёл и нескромно сидел в компании гарема из девушек. Кайну он показался немного странным. Офицер был с ним достаточно вежлив и не хамил, но он не пользовался возможностью потрогать девушек, словно они сидели рядом как декорации. Тогда зачем он сюда ходит? Просто отдохнуть, или в личной жизни проблемы, оттого самоутверждается за счёт кучи красоток. В любом случае Кайн закончил смену и, забрав деньги, попрощался с хозяйкой. Он поблагодарил её за предоставленную работу и сказал, что, если будет возможность, он ещё поработает у них. Неизвестно, как обернётся дело с драконом. Он проспал до вечера, а после проснулся и, собравшись, пошёл искать подарок. Мечник приблизительно знал, что можно и нужно подарить. Пришлось расспрашивать местных жителей, где тут можно найти данмеров, а лучше редоранцев.       В итоге Кайн поймал на улице солидного дядьку-данмера. Он сразу понравился Довакину, а это значит: непременно следовало к нему подойти, точно повезёт. Это был тёмный данмер и как раз редоранец, судя по его броне, которую ни с чем не спутать. Брюнет вежливо поболтал с ним и попросил наколдовать одну вещичку. Не за бесплатно, конечно, но хорошо, что тот вообще согласился. Они отошли в тёмный переулок, чтобы не привлекать внимания. Пока эльф колдовал, он попутно спрашивал Кайна о нём и откуда он знает о доме Редоран. Довакин с радостью поделился с ним о своём пребывании в Морровинде. На что данмер добро посмеялся и поведал в ответ, что он и другие солдаты прибыли из Морровинда, чтобы сопровождать молодого наследника дома, который прибыл в Скайрим по важному делу. Кайн задумался, что ему повезло, что он так наткнулся именно на редоранца, что точно знает каким должен быть предмет, который он попросил его создать.       — Держи, — протянул обещанное данмер. Бреннан принял, рассматривая. Он не был уверен, что сделал правильный выбор, может, это только расстроит и огорчит Нереварима? Но чутье подсказывает Кайну, что это то, что нужно. Разве оно его когда-то подводило?       — Сэра, — поклонился Кайн и заплатил эльфу за проделанную работу. Они довольные разошлись по своим делам. Теперь подарок есть, осталось лишь завтра купить еду и подготовить место. Кайн спрятал подарок в своей комнате, когда пришёл в таверну. Он решил зайти к Неревариму и спросить, как у него дела. Он его все эти дни почти не видел из-за дел, да и сам эльф особо не выходил из комнаты. Кайн постучался и после положительного ответа вошёл в комнату.       — Здравствуй, — поздоровался Кайн.       — Доброго вечера, господин, — апатично ответил ему мер. Кайн нахмурился, так как свет в комнате не горит, а друг лежит в темноте. — Ash'pleint! — шепнул заклятие на данмерисе Клинок, и внезапно в комнате загорелся свет. Кайн восхищённо рассматривал маленькие огоньки, парящие прямо в воздухе, они были похожи на пламя от свечи. На Нереварима было больно смотреть, он выглядел изнурённым и грустным. Лицо бледное, а взгляд пустой. Словно каждый час, приближающий его к ненавистной дате, бил неизбежностью всё сильнее. Кайну даже стало неловко, может, зря он всё это затеял? Но отступать уже поздно, он оповестил товарищей, нашёл место и подарок. Да и сам Клинок дал согласие на праздник. Бреннан обратил внимание на стол около окна, который был завален фигурками из бумаги. Это его удивило, была целая гора, некоторые фигурки попадали на пол от нехватки места.       — Как ты? — спросил Кайн, сложив руки за спину.       — Не очень. Я устал, — слабо ответил товарищ. У него не прекращая болела голова, постоянно снились кошмары и не покидала слабость. Нереварим постоянно чувствовал вину, почему-то всё время хотелось есть и было холодно. Он постоянно чуял запах крови и снега, которые словно въелись в его одежду. Кожа зудела, словно от аллергии, но Нереварим знает, что всё это ложные ощущения. Он чувствовал себя использованным и невероятно грязным. Не было и намёка на чувство, что он находится в безопасности, хотелось убежать и спрятаться. Если бы не зелья, которые он принимает, его бы извела тревога и боль в животе. Клинок вымотанно погладил лицо ладонями. — Я так устал…       — Мне очень жаль, что тебе плохо, — искренне сказал Кайн и грустно прищурился. Он решил всё-таки дать выбор отказаться. — Мы хотели завтра повеселиться, и я могу это устроить. Но если ты не хочешь, или сильно плохо, то можно в другой раз. Или вообще не делать этого, как тебе хочется, — приложил сложенные ладони к губам Кайн и развёл руки в стороны, опустив.       — Нет, я хочу. Если вы будете со мной, мне будет хорошо. — Нереварим сказал это обыденно и безэмоционально, но это правда. Как хозяин умеет забирать чужие чувства, так он умеет их и отдавать, делясь теплом и радостью. Поэтому эльф пересилит себя и пойдёт на праздник, там ему будет легче в компании господина, чем если он будет один в комнате. Да и старался Кайн, неуважительно было бы отказать.       — Ты уверен? — спросил ещё раз его Кайн. Будет неловко, если всё пройдёт грустно.       — Да, я уверен, — без раздумий ответил мер. Он стал подниматься с кровати, тяжело выдохнув. Кайн раскрыл удивлённо глаза, приметив, как трясутся руки у данмера. Он правда очень ослаблен. Нереварим молча взял полотенце с подушки и закинул на плечо, подошёл к Кайну близко и внимательно посмотрел на него. Кайн вопросительно поднял брови, смотря в ответ: взгляд чёрных глаз прямой и тяжёлый, было видно, как ресницы в раздумьях подрагивают.       — Я же уже говорил, вы делаете меня сильнее, — спустя десять секунд ответил Нереварим. Он улыбнулся и подмигнул Кайну, затем обошёл его и направился на выход из комнаты. — Я буду ждать вас завтра, когда вы меня позовёте. — «Хотя бы делаете сильнее в том, что я смог встать и пойти», — додумал в мыслях мер и отправился купаться.       Довакин удивлённо оглянулся. Это Нереварим ему подмигнул сейчас? Такого забавного жеста Кайн ещё от него не видел. Может, товарищ больше раскрылся, интересно, раньше он часто кому-то подмигивал? Довакин ухмыльнулся и прошёл к столу, желая посмотреть фигурки. Он осторожно взял несколько и рассмотрел поочерёдно: был олень, лиса, собака с прямыми ушами и хвостом вверх, так же была собака с опущенными ушами и хвостом. Кайн заинтересованно рассматривал другие, они все были разные. Он даже ради проверки оглядел их все взглядом по несколько раз, и не нашёл ни одной одинаковой. Кайн улыбнулся и взял себе одну из фигурок, бабочку с клинообразными крыльями. Он непременно вернёт её, просто пока подержит у себя такую прелесть, да и интересно было, Нереварим заметит?       На следующий день Кайн проснулся утром и попросил Марка дать деньги. Марк взял с собой драгоценности и септимы в крупной валюте, потому для него было не проблемой поделиться. Он дал Кайну два безупречных сапфира, которые тот сможет обменять на монеты. Кайн отправил Марка в назначенное место, отметив предварительно на карте, чтобы имперец проверил его на безопасность. Туллий отправился туда. Лилию же Кайн попросил обменять сапфиры и купить необходимое, а после отнести на место встречи. Там она встретится с Марком и всё приготовит. Кайн подождал где-то до семи часов вечера, и, раз товарищи не вернулись, значит, всё в порядке. Довакин зашёл за другом. Тот встал с кровати и в готовности спросил, что надо с собой брать? Кайн сказал, что они не вернутся сегодня в таверну, поэтому эльф взял с собой все ценные и личные вещи.       — И куда же мы идём? — поинтересовался Нереварим. Он как-то смог настроить себя и чувство слабости притупилось.       — Это секрет, сначала мы немного прогуляемся, — заявил хитро Кайн. Они вышли из города и направились вперёд, вдоль мглистых скал. Сегодня было ясно и дождя не предвещалось, что очень хорошо.       — Кстати, — Кайн засунул руку в карман и затейливо спросил: — Угадаешь, что лежит в моём кармане?       — Кольцо? — усмехнулся эльф. Это было первым, что пришло в голову.       — Нет, ты знаешь, что это, — дал подсказку Кайн.       — Это моя бабочка, — сразу догадался Нереварим. Кайн и предполагал, что друг может заметить пропажу фигурки, хоть их было так много. Но он не ожидал, что данмер так быстро поймёт. Кайн достал бабочку и выставил на руке, предлагая забрать. — Можете оставить её себе, если она вам нравится.       — Спасибо, оставлю, — убрал фигурку в карман Кайн. — А почему ты их делаешь? Просто так?       — Ну, нет. Вообще, это может быть глупо. — Данмер задумался, вспоминая как начал этим заниматься. — В детстве мне было очень одиноко. У меня не было друзей и с семьёй проблемы. Однажды знакомый моей мамы заинтересовался моими способностями к магии. И мы с ним иногда разговаривали, а однажды он пообещал мне привезти книги с заклинаниями. Мне тогда было шесть. Он не соврал и привёз мне несколько детских книг с простыми заклинаниями, которые может освоить ребёнок. И ещё он привёз мне книгу, обучающую делать фигурки из бумаги. — Нереварим мягко улыбнулся, печально сдвинув брови. — Я ещё нормально читать не умел, но по картинкам складывать научился. Я стал делать фигурки и расставлять по комнате, представляя, что это мои друзья. Я говорил с ними, чтобы было не так одиноко.       — И сейчас тебе одиноко? — спросил Кайн. Он находил эту историю очень печальной.       — Нет, сейчас нет, — уверенно ответил данмер. — Вообще, когда я вырос, то не думал, что я чувствую, когда делал фигурки. Я просто делал это, словно по привычке. В основном я занимаюсь подобным, чтобы избавиться от плохих мыслей, а иногда и потому, что просто нравится. — Они вышли на узкую дорожку, шагая между скалами.       — Прости за вопрос, но почему ты не говоришь мне, почему тебе плохо? Я помню в Хротгаре, ты мог мне что-то сказать, но объяснил тогда, что не время для этого. — Нереварим помрачнел и напряжённо сжал ножны в руке. — Ты мне не доверяешь?       — Доверяю. Но знаете, Кайн, есть такие вещи, которые тяжело осознать самому, — тихо ответил эльф. Его затрясло от страха, а голос задрожал, но он старался держать себя в руках. Как он может рассказать, если его трясёт от одной мысли об этом? Он должен подготовить себя, к тому, чтобы рассказать. Вспомнить всё и восстановить в полную картину, а не обрывки воспоминаний. — Я обязательно вам расскажу. Тогда, когда буду готов. Учитывая обстоятельства, я расскажу скоро.       — Хорошо, — кивнул брюнет. — Просто я беспокоюсь за тебя. Тебе было так плохо эти дни, но я не знаю почему, поэтому не могу помочь. От этого мне погано, ты много раз мне помогал.       — Нет, вы помогаете мне и так, — правдиво ответил Нереварим и задал аналогичный вопрос: — А как насчёт вас, доверяете мне? Вы же довольно закрытый, но изменилось ли что-то с момента нашего знакомства?       — Да, конечно, изменилось, — заявил Кайн, приложив ладонь к груди. — Я не уверен, могу ли я верить кому-то полностью, но хотел бы.       — Я могу проверить ваше доверие по отношению ко мне. С лёгкостью, — уверял мер. Он расслабился, забывая о прошлой теме разговора. — Хотите проверить?       — М-м-м? Как же? — нахмурился непонятливо Кайн. Они остановились. Нереварим осмотрелся и приметил вдалеке большой дуб, он указал на него кивком.       — Вон там стоит дуб, вы встанете под него, а я метну вам в голову свой клинок, — объяснил эльф спокойно. Кайн ошарашенно уставился на него. — Но не волнуйтесь, вы не поранитесь, клинок попадёт только в дерево.       — А если ты промажешь и попадёшь мне в голову?! — выпалил нервно Кайн.       — Если мой клинок попадёт вам в голову, тогда вы умрёте, — констатировал невозмутимо Нереварим. — Только я не промажу. Я уже так делал. Хотите попробовать? — спросил его снова Нереварим и стал ждать ответа. Кайн напряжённо задумался, противоречиво споря в мыслях, обнимая себя руками и хмурясь. Нереварим не стал бы так рисковать, не зная, что точно это умеет. Да и сам Кайн склонен к опасным авантюрам; на свой страх и риск он ответил:       — Давай… — Это прозвучало не так уверенно, как хотелось бы. Они прошли к дереву и Нереварим сказал, как встать господину. Кайн встал в двух лирцах от дерева позади, а Нереварим встал в десяти лирцах от него.       — Вы точно готовы? — серьёзно спросил его данмер. Кайн дёрганно кивнул. — Стойте ровно и не двигайтесь, пока лезвие не поразит цель, — предупредил эльф. Он стал замахиваться и целиться, вымеряя и высчитывая точную траекторию для броска. Кайн, для которого время тянулось мучительно долго, побледнел от страха. Из-за напряжения тревожное лицо покрылось испариной. Сердце глухо стучало в груди, но он продолжал стоять, возможно, даже от оцепенения. Нереварим оценил своё общее состояние, и сделал вывод, что он может себя контролировать и бросит точно. Несколько раз вдохнув-выдохнув, он встал в стойку и предупредил: — Я бросаю! — он резко замахнулся, но не кинул. По виску Кайна проскользнула к подбородку солёная капля, и, щекотнув лицо, рухнула на землю. — Я хотел проверить, что вы не дёрнетесь, — объяснил Нереварим. Кайну было не легче от этого, но он всё ещё не мог и слова сказать.       Данмер вновь подготовился и стал замахиваться. Он совершил свой бросок. Бедный Довакин думал что всё, это конец, и сейчас он умрёт. Время словно замедлилось для него. Почему-то в этот миг он вспомнил, как однажды увидел, что по переулку пробежала белая собака в Морровинде. Он даже не мыслил, при чём тут это сейчас? Клинок эльфа был брошен ровно поперёк, на уровне головы Кайна, и со свистом вертелся в воздухе, неминуемо приближаясь. Этот ритмичный свист почти совпадал со стуком сердца Кайна в эти секунды. Сталь блеснула у него перед глазами. Нереварим неотрывно следил за траекторией полёта, закусив губу. Лезвие поверху обогнуло голову Кайна; сделав ещё два оборота вокруг своей оси, клинок вонзился в ствол дерева на треть. Довакин в полном шоке уставился на эльфа. Тот серьёзно посмотрел на него, господин выглядел так, словно он сейчас упадёт в обморок.       — Кайн, вы в порядке?! — заволновался мер. Кажется, он очень напугал хозяина. Тот тяжело выдохнул и наконец онемевшие ноги предприняли попытку ступить шаг, но и тот вышел неудачным. Потеряв равновесие, Кайн упал назад, из груди выбило вздох, и он расслабился. Нереварим подбежал к нему, успокаивая, мол, всё кончилось хорошо, извинялся, что вообще это предложил. Кайн смотрел на него с таким страхом, которого и при битве с драконом не было. Казалось, что из него сейчас душа вылетит. Всё же через несколько минут он более-менее пришёл в себя, осознав произошедшее. Самостоятельно поднявшись, Кайн посмотрел на клинок, торчащий из ствола.       — А ведь это могла быть… — он прикрыл губы ладонью.       — Ну, если бы я кинул неправильно, я бы его остановил, — заявил уверенно Нереварим. Он не сдержался и довольно заулыбался, качаясь на месте. — А вы это сделали, стояли, хотя было страшновато.       — Я чуть не умер! — рявкнул Кайн, ибо «страшновато» — это смешно звучит. — Ну, теперь убедился, что я верю тебе?       — Я? Я знал, что вы наверняка согласитесь, — ответил Нереварим и полез в рюкзак. — Это вы не знали, доверяете вы мне полностью или нет. Теперь знаете. Вы готовы доверить мне свою жизнь. Хотя одноразовый случай, пусть и такой яркий, не гарантирует, что вы бы это повтор…       — Да ну! Что ты как старый дед разболтался! — умаянно взвыл Кайн, перебив речь Клинка. — Ты такой спокойный, сам бы как будто встал бы под дерево!       — Если бы умели так кидать, то да, — он протянул господину полотенце, чтобы вытер лицо. Кайн схватил ткань, утираясь. Нереварим с силой вытянул оружие из дуба, затем посмотрел на Кайна и сказал: — Я бы отдал вам свою душу. — Кайн удивлённо изогнул бровь, скептично смотря на друга, не различив, это сказано серьёзно или в шутку. — На сохранение, конечно, — усмехнулся эльф, и они пошли дальше.       Прогулка в тишине успокоила Кайна, он приободрился и позабыл о прошедшем страхе. Нереварим тоже был в приподнятом настроении, да и вокруг было очень красиво. Скалы словно полыхали огнём под закатным солнцем, скоро стемнеет, и Кайн вёл Нереварима к нужному месту. Дошли они туда только когда было уже темно, и данмер постоянно спрашивал, куда же они идут? Скоро уже и второе число сменится третьим, а они ещё в пути. Но Кайн не отвечал на его вопрос, а просто говорил, что они уже недалеко. Вскоре, впереди показалось строение, похожее на руины старого форта. Кайн ухмыльнулся и ускорил шаг. Нереварим за ним, рассматривая разрушенные башни, заросшие лианами.       — Что это за старые развалины? Вы это хотели мне показать? — спросил недоумённо эльф, когда они были уже во внутреннем дворе.       — Да, правда, тут здорово? — улыбнулся Кайн, осматриваясь. — Отличное место, чтобы посидеть и справить день рождения! Не так ли?       — Да, — данмер почему-то чувствовал себя неловко. Неужели господин серьёзно планировал тут провести праздник. Вокруг было полно грязи и осыпавшихся частей форта. Кое-где были пустые бутылки из-под вина и мёда, всякие грязные тряпки и объедки плесневелой еды. Отличное место… Судя по следам от костра и побитой посудины, они не первые, кто сюда приходил. Эльф даже как-то расстроился и погрустнел. — Что дальше? — зажато спросил он.       — Дальше — ждать, — ответил ему Кайн. Он внимательно осмотрелся по сторонам, словно выискивая что-то взглядом. Нереварим смиренно стоял на месте и ждал, обхватив рукой левое запястье и поджав губы. Кайн тихо засвистел, тонко и прерывисто. Это продлилось несколько секунд, и мимо них резко пронеслась по воздуху маленькая птичка, скрывшись в одной из башен форта. Оттуда раздался тихий щебет, но казалось, его издавали сотни глоток. — Пошли, — махнул рукой зверочеловек и зашагал к башне. Нереварим удивился, но пошёл следом.       В башне звук щебета стал громче, они завернули за угол стены и увидели пролом в земле, из которого исходил звук. Там что-то сияло, и парни подошли к пролому, сев у края. Они заглянули вниз. Данмер изумлённо раскрыл глаза, с восхищением рассматривая это место. То, что он видел, казалось чем-то совершенно невероятным. Его глазам открылся благородный город под землёй, заросший удивительными растениями и наполненный небольшими водоёмами в некоторых местах.       — Это Чёрный Предел, — шёпотом поведал Кайн. — Я долго изучал окрестности, чтобы найти особое место. Но я не ожидал, что найду такое.       — Это прекрасно. — Клинок засмотрелся на блеск нежно голубого оазиса, освещённый сверкающими цветами. Везде были удивительные растения, что сгибались под дуновением сквозняка. Было очень много больших грибов, сияющих синим и розовым светом, что, словно медузы, распускали из шляпок жгуты к земле. Вокруг одного оазиса густо росли большие папоротники. С потолка свисали моховые лианы, а на них суетились жёлтые маленькие пятна. Ночные золотистые птицы звонко и пламенно чирикали, разглашая по подземному городу радостное пение из сотни голосов. Глаза разбегались от вида на этот прекрасный уголок, который скрыт под коркой Нирна. Нереварим даже и не знал, что может существовать такая красота. Кайн поведал, что это древний город двемеров, только в этом месте уже сотни лет не живут, но остатки узнаваемой превосходной архитектуры остались почти нетронуты. Внизу много стройных многоярусных построек, напоминающих бронзовые цилиндры, их соединяли между собой мосты-переходы. На стенах превосходные рисунки, изображающие големы, центурионы и другие изобретения двемеров. Фрески с церемонией коронации подземных владык и памятники, возведённые на века. На верхние ярусы вели длинные широкие лестницы, они хитро соединялись и возвышались одна над другой, но каждая вела в определенное место. На верхнем ярусе было много наблюдательных башен, освещённых голубыми сияющими минералами. И огромный широкий водопад, словно окрашенный в фиолетовый цвет от светящихся грибов, что росли по бокам от воды.       Нереварим сильно сжал пальцами края впадины, словно готовый пасть туда, опьянённый такой красотой. Его сердце трепетало, он хотел всё осмотреть там, каждый уголок. Он посмотрел на притихшего Кайна. Тот тоже был захвачен великолепным видом, смотря вглубь пролома. В его глазах так жадно и по-волшебному отражался свет города. Зная его, Неревариму не тяжело догадаться, что господин сам уже сгорает от нетерпения побывать там. Несмотря на свою безудержную любознательность, судя по взгляду, он сам там ещё не был.       Они решили больше не ждать и спуститься.       К пролому вела лестница; наверное, когда-то эта башня служила прямым спуском в город. Но теперь лестница немного разрушена, нужно прыгнуть в пролом, а там до ступенек всего два лирца. Кайн решил спуститься первым. Он приметил, что от края лестницы есть дополнительная платформа из камня, чтобы при прыжке попасть на неё и не упасть. Наверное, это Марк постарался. Кайн надеялся, что всё готово. Он не знает, где конкретно они решили всё расставить, но найти будет не тяжело. Кайн спрыгнул в пролом. Нереварим, немного подождав, спустился за ним.       Они прошли по лестнице в самый низ и зашагали по вымощенной камнем дороге, кидая по сторонам изучающие взгляды. Никакие вопросы и слова их не интересовали, они шли в тишине, словно два одиноких призрака, вернувшихся в забытый пустой край. Город изобиловал мостиками, арками и переходами, кое-где даже были подъёмники для удобства.       В конце концов они приметили одно место, которое отличалось от всех. Это была крепость, строение которой напоминало кольцо, с четырьмя башнями по краям. Внутри крепости над землёй парила большая сфера. Нереварим и Кайн к ней пригляделись и поняли, что это малая версия целого Нирна, словно магическая карта, даже облака имелись. Если подробно её изучить, можно понять, где какая погода. Внезапно в лицо Кайна прилетел комок бумаги, но, не достигнув цели, был пойман рукой Нереварима. Кайн вздрогнул от неожиданности и огляделся. Это была Лилия, которая, смеясь, стояла у колонны, над ней возвышалась постройка с высокой крышей, что уходила вглубь земли.       — Ха! Вот это реакция, — оценила девушка. — Кайн, а ты что это ворон считаешь? А если бы это была стрела?       — Ну да, — неловко протянул Кайн.       — Ты тоже здесь? — удивился эльф. Кайн объяснил ему, что пригласил и других товарищей. Нереварим воспринял это положительно, прошло достаточно времени, чтобы он считал Марка и Лилию приятными для себя людьми. Он рад находиться в их компании. Девушка поздравила его, и пригласила обоих пройти к месту встречи. Там Марк только что разжёг костёр. Кайн прошёл мимо колонн до конца, пока не остановился у высокой двери, словно отлитой из золота. На ней были какие-то древние символы, но вряд ли это язык, так как Кайн не мог его прочесть. Нереварим осмотрелся: тут было несколько мест для них четверых, мягкие лежаки, несколько подушек и одеяла. Пахло костром и готовой едой, было несколько бутылок с элем, и несколько с мёдом, пара бутылок вина. Подготовленная посуда и полотенца. У Нереварима сжалось сердце, неужели всё это приготовили для него? На это и немалые деньги были потрачены. Он рад, что не отказался.       — Эй, ты что стоишь как истукан? Скажи хоть что-то! — усмехнулась Лилия, смотря на Клинка. — Я с сенатором тут весь день бегала, чтобы подготовить всё. Неужели не нравится?       — Нравится, очень. — Нереварим застеснялся, закрыв лицо руками. — Я просто не привык к такому… А-а-а… — пропищал волнительно Клинок. Он вообще не знал, что так бывает. Чтобы вот так вместе собираться, и веселиться, спокойно проводить время с друзьями. Всё то время, сколько он вёл своё существование в Нирне, ему казалось, будто он не прекращая бежит куда-то и за ним постоянно гонятся. Находясь сейчас здесь, Неревариму больше не надо бежать и бояться. Он чувствует себя в безопасности, находясь в компании своих товарищей, даже, если его страхи ждут где-то глубоко внутри своего часа, он чувствует, что справится с любыми невзгодами, пока не один.       — Спасибо вам за это, — более уверенно и громко обратился к товарищам Нереварим. Они отвлеклись и посмотрели на него, слушая. — То, что вы сделали для меня, это очень важно и приятно. Этот день принадлежит не только мне, а нам всем. Так давайте же радостно проведём его вместе, и будем с теплом вспоминать.       — Звучит отменно, — улыбнулся Марк, установив мясо над костром. Подобрав с пня свой рюкзак, он добавил: — Тебе бы быть оратором, м? — Эльф услужливо поклонился ему.       — Кайн, — обратился уже к Довакину имперец. — Пойдём со мной. Я тут кое-что интересное нашёл, давай покажу.       — Угу, — кивнул Бреннан и обратился к Неревариму и Лилии: — Располагайтесь пока что, а мы скоро придём. — Компаньоны кивнули. — Эй! И смотрите, чтоб ничего не сгорело, — серьёзно предупредил напоследок Кайн, так как мясо жарилось над огнём. Он поспешил за Марком. — А что ты хочешь мне показать?       — При осмотре этого города я нашёл камни воспоминаний, — интригующе поведал Марк. Кайн удивлённо поднял брови, поднимаясь по ступеням. — Это такие магические артефакты, с помощью которых можно запечатать короткий отрывок памяти. Например, разговор, или завещание, песнь или тайну, признание в любви и тому подобное. А при активации можно прослушать или просмотреть эти воспоминания, — объяснил Марк. — Я нашёл мешок таких камней, в которых запечатана музыка. — Они поднялись на самый верхний ярус, где шумел водопад слева, а справа была небольшая беседка с книгами. Там-то, на круглой лавочке, и лежал одинокий мешочек. Они зашли внутрь и Кайн взял мешок, раскрыв, достал один камень, рассматривая. Это был сияющий бриллиантовым блеском кристалл не больше перепелиного яйца размером, но сверкал всеми цветами радуги благодаря своей многогранности.       — А с чего ты взял, что это музыкальные камни? — спросил Кайн. — Может, в них запечатано что-то другое?       — Там знак, посмотри на него, — кивнул на мешок Туллий. Кайн посмотрел и увидел рисунок одной из нот. Он ухмыльнулся и поинтересовался:       — А ты что, Марк, хороший игрок на музыкальных инструментах?       — Увы, нет, — закатил глаза мужчина. — Бабушка хотела меня научить играть на пианино. Очень старалась.       — И совсем безуспешно? — жалостливо спросил Кайн.       — Я выкинул пианино с балкона второго этажа нашего поместья, и только тогда она отступила, — убедительно кивнул Марк. В те времена он возненавидел уроки музыки. Кайна болезненно передёрнуло, — так обращаться с музыкальным инструментом это ужасно. К тому же этот инструмент любимый у Кайна.       — Да ты отчаянный, — фыркнул брюнет.       — Пришлось так поступить, — пожал плечами Марк. Они решили забрать мешок и послушать, что за песни запечатлены в камнях. Также они посмотрели, какие книги есть на полках в беседке. — Ох, смотри, Кайн, — Марк подозвал его к себе, предлагая посмотреть одну книгу.       — М? — Бреннан положил ладонь на плечо мужчины и чуть наклонился, смотря на находку. — Что? «Первый и последний Драконорожденный»? О чём она?       — Не знаю, — сказал Марк и отвёл взгляд. — Может, возьмёшь, чтобы почитать потом? Мало ли там что-то полезное, ты же пока не так много знаешь о своих предках. — Кайн задумчиво посмотрел на него и кивнул.       — Думаю, ты прав. — Он взял книгу из рук генерала. — Что ж, давай обратно? А то нас заждались.       — Пошли, Кайн, — натянуто улыбнулся Марк и похлопал парня по плечу. Они вернулись назад, Туллий проследил, как Довакин бросил книгу на своё место.       Через полчаса вся еда уже была готова, товарищи встали напротив друг друга и подняли тост за главного героя сегодняшнего праздника. Выпив, они приступили к трапезе. Еды было много и хватит даже, чтобы утолить голод Кайна. На расстеленном синем покрывале были расставлены тарелки с продуктами и готовыми блюдами. Несколько видов мяса, два разных сыра, овощи и фрукты, масло и картофель, и, конечно же, хрустящий хлеб. У Лилии отличное воображение, она накупила ещё каких-то устриц, крабов и сладостей. Деликатесов по типу шербета, маленьких помидоров, варёного сладкого риса и икры лосося. Даже несколько каких-то редких соусов, и два вида чая. Конечно, Кайн просил, чтобы стол был богатый, но не по цене, а по количеству. А этой икры лососёвой на несколько ложек и только. Также он приметил что-то совершенно неизвестное ему, — это были какие-то тонкие хлебные пластинки, на вкус они были сладкие и солёные одновременно, с медовым привкусом, но это было так вкусно. Их было всего двенадцать. Как поведала Лилия, это называется печенье, рецепт из Хай Рока. Марку и Лилии досталось лишь по одной, за остальные десять Кайн и Нереварим чуть не передрались. И когда осталась последняя, Кайн, держа её в руке и угрожая съесть, загнанно жался в углу.       — Стоять! Тебе всё равно нельзя сладкое! — гаркнул Кайн.       — Можно, я уже плотно поел и съел пять печенек, — заявил эльф, стоя перед хозяином и не давая ему пройти. — Отдайте по-хорошему, Кайн.        — Нет, — не сдавался Кайн, жадно прищурившись. Он догадался, как захватить последнее печенье, чтобы эльф отстал. Кайн со злорадным хохотом облизнул печеньку, победно выставив её перед удивлённым эльфом. — А-ха-ха-ха! Что теперь?! Она моя! — Нереварим хмыкнул и скептично скривил губы, медленно моргнув. Он юрко выхватил последнее печенье и засунул в рот целиком. Кайн одураченно уставился на него.       — Неужели вы на полном серьёзе думали, фто я не сделаю это? — превосходительным тоном протянул мер и нагло ухмыльнулся. — Я не такой брезгливый, как вы. И кто теперь без печеньки, м? — Он развернулся и пошёл к костру. — Вкусно ка-а-ак…       Кайн смирился с проигрышем и пошёл за другом. Они все вместе продолжили есть, общаясь. Кайн сидел с Марком, что рассказывал ему историю двемеров и об их картографии, о том, какие изобретения они создавали, в том числе и сферу. Кайн слушал начитанного Марка с упоением, так как история для него — это всегда интересно. В один момент Довакин, опираясь на его плечо, со смехом указал на сферу-модель Нирна, держа в руке бутылку с элем.       — Вот, посмотри. — Марк глянул на сферу. — Ты когда-нибудь представлял, как выглядит Нирн без всей воды.       — Ну да, и что? — хмыкнул Марк, отпив из кубка вино.       — Вообще урод, — фыркнул изумлённо Кайн, представляя, какой Нирн кривой кусок земли, если бы был без воды. Словно его покусали, как яблоко. Товарищи, что слышали это, посмеялись над его мыслью.       — Что ж, Кайн. Мы нашли тут интересные записи. Может, почитаешь нам? — напомнил о книге Марк, отпив из кубка.       — Если хотите, — Кайн отставил бутылку и встал, захватив с собой книгу.       — Просим! Да! Давай! — крикнули весело товарищи. Кайн раскрыл записи и выдохнул, зачитывая глубоким приятным голосом:       — Сказ о первом и последнем Драконорожденном.       «Во времена третьей эры, когда Нуминор процветал при правлении Скрима Септима, в королевской семье родился наследник. Единственный сверхновый ребёнок в семье благородного монарха. Когда мальчик встал на ноги и научился внятно говорить, старейший жрец сказал ему: «рождённый небом», иди же через горы и леса Нуминорских земель и выбери своего дракона, с коим ты готов был бы разделить душу и кровь». И мальчик, будучи маленьким, но храбрым, отправился за пределы родного дома, дальше от королевского города, туда, куда вело его сердце. С ним пошёл и его брат, сын короля Скрима и будущий наследник трона. Долго скитались мальчики по опасным, таинственным землям. Светлые духи оберегали их чистые души, пока дети в итоге не нашли своих драконов. Сродни эти испытания раскрывают силы детей Акатоша, даруя им связь с их драконом. Сын короля выбрал себе дракона — Дюр'Не'Вир'. А другой выбрал себе дракона О'Да'Винг' — сильнейшего из красных драконов. Но ребёнок, не по годам разумный, отказался заключать с ним связь на крови и даровал ему свободу. Так он избавил их обоих от бремени быть уязвимыми, ведь не мог жить один, если мёртв другой. Дети вернулись в город и успешно прошли своё испытание»…       — Постойте, Кайн, — внезапно остановил его Нереварим. Все внимательно посмотрели на него. — А разве второй ребёнок не провалил испытание? Так как он не связал свою душу с драконом, а значит, не выбрал его? — Нереварим знает, что это за испытание. Когда рождается Довакин, в определённый возраст главный жрец отправляет его выбрать себе дракона. Это может быть любой возраст от шести до шестнадцати лет, обычно позже не затягивали, зависело от готовности юного Драконорожденного. Они уходили из города с продуктами и водой, рассчитанными на несколько дней, и искали драконов в пределах Нуминора. Конечно, им вслед незаметно посылали взрослых и опытных воинов, так как ребёнка на такое испытание отпускать совсем одного опасно и может закончиться смертью. Найдя подходящего дракона, маленький Довакин разговаривал с ним, но тот мог и напасть, тогда ребёнок должен прокричать его имя, и если получится, — это его дракон. После они устанавливают особую связь и заключают договор, тогда испытание засчитывается. И Кайн мог проходить такое испытание, но этого не узнать.       — М-м-м… — задумался Кайн, пробежавшись глазами по тексту. — Тут не написано точно, но, наверное, так можно было. Я думаю, дальше это объясняется.       — Ладно, читай дальше, — просила Лилия. Слушатели с интересом закивали.       — Итак, — Кайн перевернул страницу, продолжая читать.       «Мальчик рос, учился искусству Ту'ума и становился мужчиной. Его могущество росло вместе с мудростью, достигнутой спустя множество великих принятых решений. Он подавал огромные надежды, обязуясь быть сильнейшим Драконорожденным, юным дарованием своего рода. Отец развивал в нём его дар Септима и учил всему, что знал сам. Много верных союзников было у этого молодого монарха, но больше всех он дорожил своим другом из числа драконьих жрецов — чистокровным Драконорожденным. Их знакомство началось с мелких разногласий, но хитрый сверхновый был очень упорный и смог завоевать дружбу и доверие гордого Дуннадайца. Вместе они создавали новые крики и оттачивали своё мастерство. Несмотря на то, что разница в возрасте между ними была двести лет, они стремительно шли к общей цели — поиск новых знаний и могущества.       Чем больше сверхновый проводил времени со старшим Драконорожденным, тем сильнее он отдалялся от союзников и родных, попадая под пагубное влияние старшего, что в конце концов привело обоих к жестокой расплате. Они слишком глубоко погрязли в погоню за знаниями и пытались опередить друг друга. Дуннадаец был старше на двести лет, а потому мудрее и опытнее. Сверхновый был одарённым и с незаурядным умом, а потому, несмотря на разницу в возрасте, быстро нагонял друга. В один миг их соперничество стало граничить со скрытым презрением и злостью. Два Драконорожденных, два друга, заключили сделку с Хермеусом Морой — Принцем знаний, заплатив при этом огромную цену. Дуннадаец получил власть над чужими умами, взамен отдав собственную душу Принцу даэдра, и быть ему навсегда пленником Апокрифа после своей смерти. Сверхновый же продал судьбу своего первого будущего ребёнка Принцу и попросил у даэдра могущественную силу, но такую, чтобы она была неподвластна контролю его соперника, и разум его всегда оставался чистым перед любым воздействием. Принц даэдра исполнил их желания и сделал их обоих своими фаворитами.       И жили напарники дальше, летели годы, и прошло сто лет. Оба смогли справиться с силами даэдра и стали намного сильнее и мудрее, учили языки и тайные заклинания в Апокрифе, развивались и двигались вперёд. Но однажды между ними случился разлад, конфликт такой силы, что им пришлось стать врагами и разорвать все узы дружбы. Сестру Дуннадайца, его последнего родного человека, убил один из Септимов, и Дуннадаец возненавидел королевский род за их высокомерие и цинизм. Он в последний раз позвал на встречу своего бывшего напарника, сверхнового, забывая обиды и то, что он грязнокровка и его род ненавистен. Дуннадаец позвал его за собой, предлагая покинуть Нуминор вместе с ним и поддержать его цель — вместе создать новый мир. Но сверхновый был категорически не согласен с этим планом, ибо методы старого друга были продиктованы местью и ненавистью. Сверхновый дал ему шанс передумать и остаться. Но Дуннадаец был непреклонен и, оскорбив честь бывшего напарника, он покинул королевский город. Но если сверхновый послушал своего отца, которого он считал неоспоримым авторитетом, и остановился, не поддержав стремления Дуннадайца-отступника, то тот был непреклонен, он поклялся когда-нибудь вернуться. Покуда его силуэт скрывал туман, сверхновый с печалью смотрел ему вслед и понимал, что с каждым шагом его бывший друг тонет в крови и растворяется в тумане ненависти. Он не смог перейти черту, к которой его подвёл напарник, и остался в своём королевстве, так их пути и разошлись».       Кайн закончил читать и нахмурился. Эта история казалась ему до боли знакомой, словно он когда-то её уже слышал. Но этого не могло быть после пробуждения в гробнице, он бы точно запомнил. Перевернув страницу, он удивился: там было написано «Сказ о храбром Скранмаре». Пробежавшись взглядом по первым строчкам, ему стало ясно, что это уже совсем иная история. Прикрыв рукопись, Кайн опустил книгу, оглядев слушателей серьёзным взором.       — И это всё? — не ожидав такого, спросил Марк. Он был крайне удивлён.       — Да, — подтвердил Кайн. — Дальше там только другие рассказы. — Он на всякий случай пролистал страницы. И действительно, это был словно сборник коротких и наверняка не связанных между собой историй.       — А кто это написал, неизвестно? — спросил Нереварим.       — Некий Велтир Грандиэс. — ответил Кайн. — По крайней мере, его имя было указано на обложке. — Есть предположения, кто он? И кто такие сверхновый и Дуннадаец?       — Имя автора похоже на эльфийское, — предположил Марк. — Как я понял, речь шла о двух друзьях-соперниках, один из них был чистокровным Драконорожденным, а другой сверхновый. Но нереально понять о ком конкретно речь, тогда было сотни и Септимов и Довакинов, что жили в Нуминоре. А в те времена было не принято упоминать имена героев повести, особенно если это дети королей или другие важные личности.       — Подожди-ка. Как это чистокровный Драконорожденный, а какой тогда не чистокровный? — не понял Кайн. Он подошёл к товарищам и присел у костра.       — Как известно, первыми Драконорожденными были Дуннадайцы. И те, кто их потомки, занимались кровосмешением, потому они и чистокровные. Но позже бывали случаи, когда Довакин женился на женщине-Септим и у них рождался Драконорожденный с силой Септима. Они и есть сверхновые, и их чистокровные называли грязнокровками, потому что они не полностью Дуннадайцы, — объяснил ему Марк. — Вот, например, ты — Довакин, но не Септим, а значит, скорее всего, чистокровный. У тебя сильный и могущественный голос, по сравнению с тем же сверхновым. Хотя это так только на словах, сравнить и доказать нечем.       — Замечательно… — поморщился с отвращением Кайн. — Значит, я рождён путём кровосмешения?       — Понятия не имею, — пожал плечами Марк и обнадёжил парня: — Но учитывая твою внешность и достаточно хорошее здоровье, это маловероятно. После кровосмешения часто рождаются уродливые и больные дети. Да и не обязательно быть близкими родственниками, чтобы сохранить силу своего рода. Например, твои родители оба могли быть Драконорожденными, но совсем от разных потомков.       — Мне вот что кажется странным, — задумалась Лилия. — Эта рукопись имеет название: «Первый и последний Драконорожденный», но это не соответствует не времени, ни повествованию. Наши «друзья» жили во время третьей эры, и до них и после рождались Драконорожденные. Получается, название не про них? — Все четверо усиленно задумались. Но спустя пару минут в тишине они так и не пришли к логичному выводу. Первым подал голос Марк.       — В любом случае слишком смутно всё описано, чтобы предполагать. Там даже их имена не указаны. — Туллий усмехнулся, закатив глаза. Он не ожидал такой подставы, и стоило просмотреть книгу тщательнее. Эта рукопись совсем не цельная, кто-то постарался и может, даже разделил её на части, распихав по Нирну в разные книги. Теперь найти все части будет практически нереально. Кайн должен найти иной способ узнать эту историю полностью, поэтому Марк сказал:        — Я думаю, это может быть и вовсе выдумкой автора. Это не похоже на настоящую летопись, да и продолжения всё равно нет. История оборвалась, и неизвестно, что стало с этими двумя. — Марк посмотрел на Кайна глубоким серьёзным взором. Бреннан посмотрел в ответ, он заметил, что генерал о чём-то догадывается, но упорно умалчивает. От мыслей Кайна отвлёк комментарии Нереварима.       — Там также упоминалась сделка с Хермеусом Морой. Что один попросил силу — контролировать чужие умы. А другой тоже силу, но какую не уточнялось, но и чтобы сила эта была неподвластна сопернику и разум был чист. — Эльф нахмурился. — Значит тот сверхновый, к слову, принц Нуминора и племянник короля Скрима, поступил хитро, сделав так, чтобы напарник не захватил его разум. Мне кажется, он знал, что в будущем им придётся столкнуться, и предугадал заранее. Это хитро и разумно, ведь там было написано, что Дуннадаец обещал вернуться. Скорее всего, он это сделал, и был только один смертный, что мог ему противостоять. — Друзья снова хмуро замолкли, опустив головы. Нереварим поднял голову и уставился на Кайна. Господин упомянул как-то раз, что его имя с древнего языка означает «Рождённый небом». Конечно, Драконорожденных в давние времена часто так нарекали, и может, в книге не имелось в виду имя. Как знать. Нереварим как волшебник всегда чувствовал в Кайне огромную великую силу, которая пока не проявила себя полноценно. С первой встречи Нереварим знал, и на протяжении всего пути рядом с Кайном он чувствовал, насколько великий смертный находится рядом с ним. А вдруг в рукописи речь шла о нём? Вдруг он один из тех двоих?       — Ох, эти мрачные истории и теории, мне от них как-то не по себе… — заявила Лилия, покачав головой. — Давайте лучше о чём-то более весёлом побеседуем?       — Согласен, — прикрыл глаза Кайн. Он решил потом более подробно изучить книгу. — Сегодня же праздник у нашего дорогого друга! Так и давайте радоваться, а не жуткие рассказы читать!       Нереварим натянуто улыбнулся. Он решил позже подумать и разобраться в своих мыслях. Ещё успеет рассказать о догадках Кайну, а сейчас надо веселиться. Все согласились с Довакином и решили продолжить веселье. Кайн и Нереварим начали дурачиться и пытаться соревноваться в том, кто быстрее пройдёт на руках. Они оба передвигались вдоль узкого моста и довольно ловко.       — И это всё, что вы можете?! — в шутку насмехался Нереварим. Он выпрямился, перебирая руками быстрее. — Видите? Это называется «берёзка». Вы так не сможете! — Кайн не сдался и нагнал его; сравнявшись, он кинул взгляд на открытый живот эльфа и засмеялся, чуть не опрокинувшись.       — «Берёзка»? Ха-ха-ха! А мне кажется, это больше похоже на «дерево-пузан»! — насмехался над ним Кайн. И когда это Нереварим успел наесть такой заметный живот? — Ну и ну, впервые вижу жирного эльфа! — На такое заявление Нереварим обиженно надулся и чисто из принципа обогнал и победил Кайна.       Потом они решили запустить те музыкальные камни. Нереварим смог активировать их своими магическими силами. И по Чёрному Пределу раздалась красивая таинственная мелодия и прекрасное пение многих голосов. Друзья решили поиграть в карты, тут-то и выяснилось кто самый искусный игрок. Марк побеждал в каждой игре, отчего товарищи пыхтели от недовольства. Даже Нереварим был уязвлён, что его авторитет лучшего игрока подорвали в один вечер. Туллий признался, что он редко играл в карты, но ему не составило труда разгадать механизм игры и подобрать наилучшую стратегию для выигрыша. От этого его товарищам легче не было. Они также играли в типичные игры, где надо объяснить слова жестами. Но это было чертовски приятно, все смеялись, трапезничали и слушали красивую музыку, запечатанную в камне, находясь в прекраснейшем из мест в Нирне.       Когда, как не в такие дни и часы, надо радоваться и отдыхать, потому что на днях, возможно, предстоит сразить дракона и неизвестно, чем это окончится. Может, им не удастся больше так посидеть. После боя кости Кайна в любой момент могут не выдержать тяжести души дракона и сломаться. Марку могут отдать другой приказ, или велеть вернуться в Солитьюд, а то и в Империал. А Нереварим и Лилия, они могут серьёзно пострадать в том же сражении с драконом. Поэтому они смеются, пока это возможно.       Нереварим с улыбкой наблюдал, как Кайн и Лилия танцуют под одну из песен, кружась друг с другом и хохоча от того, сколь неуклюжи их раскованные движения. Марк и Нереварим похлопывали в такт ритмичной, но проникновенной и элегантной песне. Молодую пару освещал свет от ярких растений. При следующей песне Кайну удалось уговорить и Нереварима присоединиться к их танцам. Но когда Довакин позвал Марка, который предпочитал больше наблюдать, тот при удобном случае сказал, что он уже слишком стар для танцев. Музыка была такая замечательная и красивая, что под неё ему спокойно спалось бы. Ему было даже обидно, что подобные камни больше не используются, в них запечатаны такие редкие песни. Марк скрестил руки на груди и расслабленно откинул голову на свёрнутый шарф, прикрыв тёмные ресницы.       Когда уже была ночь, товарищи, довольные и уставшие, решили лечь спать. Марк и Лилия уснули первыми, а Кайн предложил Неревариму немного прогуляться, и тот согласился. Они поднялись на самый верх и перешли через мост над водопадом, отходя туда, где потише. Кайн опёрся спиной об ограждение у края. Они помолчали минуту, и данмер заговорил первый.        — Спасибо, это… Это незабываемый день, — улыбнулся Нереварим и опёрся о перила локтями, махнув рукой с бутылкой. — Я не знаю таких слов, чтобы описать, что я сегодня ощутил и до сих пор чувствую.       — Пожалуйста, я старался, — кивнул Кайн, выпив несколько глотков из своей бутылки, и удовлетворённо вздохнул.       — Кстати. Я так понимаю, у вас теперь с Лилией… Ну, всё хорошо? — осторожно поинтересовался эльф.       — Да. Вполне, — уверенно ответил Кайн. На его лице появилась спокойная улыбка, а за ней проявись и складочки хитреца на щеках.       — После всего того, что с вами произошло, это здорово, — улыбнулся эльф хозяину и указал на него рукой. — Вы порой такой холодный, но теперь как будто стали теплеть. Я хочу сказать… — Он вспомнил, как Кайн и Лилия танцевали, и они казались Неревариму очень гармоничными. Кайн внимательно на него посмотрел, ожидая, что скажет товарищ. — Вы отлично смотритесь вместе. Я рад за вас, — выдохнул эльф, правильно выразив свою мысль. Кайн улыбнулся, и, несмотря на то, что на его лицо падает голубой свет от огромных грибов, кажется, весь засмущался.       — Ладно, нам пора возвращаться, — допив остатки эля из бутылки, сказал Нереварим. — После такого удивительного вечера и ночи я ужасно устал и не отказался бы от сна в этом спокойном блаженном месте. — Эльф направился к спуску и фыркнул, засмеявшись, он пролепетал: — Ей-богу, я б тут жил…       — Нереварим, постой! — окликнул его Кайн. Внезапно он кое-что вспомнил. Мер остановился и обернулся, вопросительно промычав. Между ними было три ступени. — Неужели ты думаешь, что я забыл подготовить тебе подарок? — наигранно возмутился Довакин, скрестив руки на груди.       — Мне? — удивился Клинок и сравнялся с ним, поднявшись на три ступени.       — Ну не мне же! — усмехнулся брюнет. Он залез во внутренний карман мантии и достал оттуда что-то маленькое и яркое. Кайн протянул ему подарок на раскрытых ладонях. Эльф удивлённо посмотрел вниз: на руках Довакина был аккуратно сложенный шёлковый платок огненно-рыжего цвета.       — Это… Это же… — в шоке закрыл рукой рот эльф, протянув ладонь к ткани. Платок был нежный и женский, с гербом дома Редоран — золотой скарабей, а по краям красная кайма.       — Ну, он женский. Это, конечно, не для того, чтобы ты его носил. Потому что он женский, — нервно посмеивался Кайн, краснея до самых ушей от стыда и волнения. Он уже придумал сто тысяч причин, по которым этот подарок плохой и он только опозорился, подарив его. Но отступать некуда, остаётся только объясниться. — Твоя невеста… Если она была наследницей родом из дома Редоран, то они такие носят. И я подумал… Я решил подарить это… — потерял мысль Кайн, но быстро взял себя в руки и более уверенно проговорил: — Знаешь, будь я на твоём месте, для меня это было бы самым настоящим доказательством её существования и любви. Как будто это она его носила. Даже если её больше нет рядом, ты же её помнишь хоть как-то, а эта вещь хранит в себе память о ней…       — Кайн, вы… — Нереварим улыбнулся с опущенной головой. Он старался сдержать эмоции. Господин на удивление угадал с выбором. Конечно, Клинок не ожидал ничего такого, но это отличный подарок, ценный. Это даже казалось данмеру немыслимым, как можно было до такого додуматься?       — И помнится мне, ты как-то сказал, что один напыщенный мерзавец наплёл, что ты придумал её, чтобы не чувствовать себя одиноким, потому что тебя никто не полюбит? Так вот, я ни на секунду в это не поверю, я уверен, что она настоящая. И я не удивлён, что девушка из дома Редоран подарила тебе своё сердце, потому что ты этого достоин, ты сильный и благородный. И я надеюсь, что ты найдёшь, кому отдать своё сердце снова, потому что наша любовь — это самое ценное, чем мы можем поделиться с кем-то… — Кайн зарылся в волосы на затылке пальцами и ухмыльнулся. — В общем, что-то я заболтался. Поздравляю.       — Благодарю. — Клинок принял протянутую вещь, сжав в ладонях. — Это особенный подарок. И много значит для меня. — Нереварим коротко поклонился. Хотя он сам хотел бы броситься в сентиментальность и сказать Кайну больше благодарностей, но господин и так всё понимает.       Они вернулись вниз и, попрощавшись, легли спать. Нереварим лёг и посмотрел на блестящий потолок. Он вспомнил, что он же мечтал, чтобы у него был хотя бы один друг, неважно какой. И эта его мечта сбылась. Он совсем не так представлял себе дружбу, и всё-таки он счастлив. И считает, что, несмотря ни на что, ему очень повезло, — встретить кого-то настолько близкого к своему мироощущению. Хотя даже не так, они с Кайном разные, но они великолепно могут понять друг друга. Он не знает, сколько продлится их дружба, и не знает, что может произойти дальше. Нереварим просто хочет радоваться каждому мигу, проведённому с такими хорошими смертными. Ведь как ему однажды сказали: «Вдохни поглубже запах ветра. Чувствуешь? Это запах свободы. Запомни его как следует, ведь никогда не знаешь, в какой миг у тебя отнимут эту свободу…»       Нереварим принял позу на боку и закрыл глаза, засыпая под тихий звук ветров и запах костра, сжимая в ладони край платка. «Мелексин» — мимолётно пронеслось в мыслях Клинка, и его захватил умиротворённый сон.       «Тирдас. 3 Последнего зерна. Воин. 4 Э год 401»