Плита Анзуда

      Шум дороги… За окном машины уже совсем стемнело, Мефодий передернулся. Наверное, любой, кто когда-либо ехал в автомобиле, испытывал подобное ощущение. Его можно сравнить с чувством уюта, в каком-то смысле. Когда слышишь, как колеса касаются асфальта, и за окном наступает кромешная темнота — тогда оно и приходит. В магнитоле тихо наигрывала какая-то знакомая песня жанра «шансон», Меф перевел на нее взгляд: она светилась в темноте ярким красным цветом, но недостаточно ярким, чтобы вызвать резь в глазах. Буслаева вновь передернуло, и он откинулся на кресло. Тут же ему на плечо свалилась и Дафна. Она с самого начала поездки начала засыпать, а через 10 минут так и вообще сидела с закрытыми глазами. Было неудивительно, что она уснула. Ее рюкзак стоял у нее на коленях, из-под кожаной крышки смотрели два зеленых глаза. Мефодий бы точно испугался, увидь он такое раньше, но теперь ночные похождения Депресняка вошли в обычный жизненный цикл. Один раз он даже ночью вставал, чтобы открыть ему окно из домика в Эдеме. Глаза очень медленно исчезли в темноте. Видимо, котик решил вздремнуть…       На переднем сидении почти неслышно сопела Ирка. Она тоже вырубилась почти сразу по отъезду. Вообще, удивительно, как эти две особы умудряются постоянно дрыхнуть. Они спали пока ехали в Лисьи Норки, они спят сейчас. При этом, Мефодий был точно уверен, что одна из них очень сладко спала всю ночь аж до 9 с лишним утра!       За рулем тяжело дышал Матвей. Ехали они уже минут 20, но очень медленно. Багров, по какой-то необъяснимой причине, специально сбавил скорость до 15 километров в час и практически полз на своей ауди по проселочной дороге. Он внимательно и упорно высматривал что-то в абсолютной темноте леса. Сам Мефодий не видел там практически ничего. Только его старые, стертые временем инстинкты то и дело отдавались в его сознании, оповещая Мефа о движении. Иногда это был просто заяц, иногда пролетал мотылек, иногда еще что-то. Но чтобы целенаправленно глядеть в чащу леса и пытаться всматриваться… Ежу понятно, что идея глупая! Но Буслаев надеялся на вменяемость Матвея, да и вдруг некромаги обладают встроенным прибором ночного видения… Кто знает? Короче, оставалось только верить в него. Если и Багров не найдет следов, можно смело раскрывать крылышки и порхать над лесом до посинения в этих самых крыльях. Других вариантов бы все равно не нашлось…       Багров, все время ехавший прямо от самого поселка, по какой-то причине вдруг начал крутить руль. Машина плавно покачнулась и повернулась налево, встав задом к дороге, а передом к лесу. Матвей показал жестом оставаться Мефодию в машине, а сам вынул ключ, оставив при этом работать магнитолу и, открыв дверь, вышел. Меф вдруг ощутил безысходность. Это чувство так же, как и то ощущение уюта, знакомо многим. Когда из машины выходит водитель, сразу теряется часть энергетики, и ощущается странная пустота. Так было и сейчас, только плюсом к этому добавились две спящие девушки. После того, как некромаг заглушил мотор, дыхание девушек стало слышаться отчетливее. Мефодий почувствовал себя неловко, сам не понимая по какой причине.       Буслаев ощущал Матвея еще около двух минут, а потом он куда-то исчез. Возможно, просто отошел далеко от машины… По крайней мере, так подумал Меф. Перспектива застрять в какой-то глуши, не имея даже ключа от машины, которую никто больше не умеет водить, Мефодию явно не нравилась, поэтому он предпочел о ней не думать. Да и вообще, находиться наедине с собой в машине быстро надоело Буслаеву. Он стал понемногу успокаиваться и проваливаться в сон… Вроде и спать было нельзя, вдруг что-то случится с Матвеем за это время, а с другой стороны делать все равно было нечего, а сколько Багров проторчит в лесу — никому неизвестно. Меф предпринял еще несколько попыток не уснуть. Сперва, он вспомнил про то, что можно очень сильно зажмуриться, и тогда спать будет хотеться меньше. Этот способ помог продержаться еще от силы несколько минут. Затем Буслаев встряхнул головой и размял шею, чтобы усилить приток крови. Это тоже не помогло, поэтому Мефодий стал очень плавно, но полностью осознанно засыпать. С этим ничего поделать было нельзя — слишком спокойная была атмосфера. Плюсом к этому заводной шансончик изменился на медленную и грустную мелодию. Все мысли покинули голову Мефа, и он невольно закрыл глаза под грузом тяжелой усталости. Успокаивал он себя лишь тем, что только немного вздремнет, стараясь оставаться в сознании. Естественно, в сознании он не остался. Лишь смирившись с этой мыслью, тело моментально наполнилось слабостью, держать руку у подбородка, как он делал раньше, стало невыносимо тяжело, а одежда ощущалась тяжелым одеялом, укрывающим от холода. Буслаев постарался сделать последний рывок, но было уже поздно — сознание полностью оградилось от тела, реальность воспринималась как сон, а сон — как реальность. Мефодий попытался открыть глаза, и ему это удалось. Однако, увидел он перед собой лишь темноту. Это была не черная ауди Матвея, а всего лишь сон. В темноте стали один за другим появляться и исчезать разные образы. Сначала это был наспех представленный в голове Мефа образ Анзуда из разговора с Троилом. Он выглядел прямо как в сказке: идеальное мускулистое тело орла покрывали слегка золотистые перья, голова льва же поблескивала яркой песочной гривой, глаза были зеленые, прямо как у… мужчины из Мака? Факт змеиных глаз в такой ситуации отрицать было глупо, видел их Мефодий очень отчетливо. Анзуд как-то выразительно посмотрел на Мефа и, как ему показалось, подмигнул. А затем исчез…       Следующим образом, явившимся перед Мефодием, оказался Арей. Его черные усы и борода были как-то непривычно ухожены и подстрижены. Мечник был в своем красном одеянии, в которое он облачался по каким-то важным и значимым событиям. На лице его висела насмешливая, выражающая презрение ухмылка. Так он смотрел на своего ученика тогда, когда у Мефа не получались какие-то движения, неправильна была стойка, или, к примеру, когда он пришел в резиденцию и заявил, что уходит. Такая противная гримаса одновременного принижения и издевательства… Буслаев, однако, к ней уже привык, и воспринимал ее вместо поучений «Надо не так, а так!». Вдруг Арей изменился в лице, стал серьезным, глаза его застыли и остекленели. Губы начали шевелиться. Мечник что-то очень тихо прошептал, настолько тихо, что Меф не разобрал ни слова. Судя по всему, Арей сказал лишь одну фразу, после которой растворился во тьме, издевательски улыбаясь. Красный наряд еще какое-то время цвел на фоне черноты, но вскоре тоже исчез.       Буслаева вдруг что-то потянуло вниз. Описать это невозможно. Просто он почувствовал, как падает в темноту. Хотя в темноту или нет — непонятно, он и так находился в кромешной тьме. Пока он якобы летел, перед ним проносились образы его воспоминаний за прошедшие годы. Почему именно сейчас? Он и сам не понимал, его сознание распорядилось так, а не иначе. Возможно, пора было подвести итоги всего, чего он достиг? Додумать мысль он, правда, не успел. Мефодий так же резко перестал падать, как и начал. Легкие сжало, не хватало кислорода, хотя внешне ничего не изменилось. Перед ним стоял, нагло ухмыляясь, Лигул. Его неприятное лицо источало необычайное превосходство, он смотрел на Мефодия так, словно смешивал его с грязью. Его тонкие бледные и длинные пальцы судорожно шевелились, а сам он хохотал, глядя Мефу прямо в глаза. Буслаев перевел взгляд за главу канцелярии Мрака: там оказался еще один человек. Лица разобрать было невозможно, он стоял, скрываясь во тьме. Мефодий хотел подойти, однако, необъяснимая сила не давала сделать ему и шага. Незаметная фигура слегка покачивалась, словно тоже смеялась, а затем сделала шаг в темноту и пропала. Лигул, увидевший отсутствие незримой личности, опасливо повернулся и стал оглядываться. Неожиданно горбун стал пятиться, глаза его наполнились страхом, мольбой и отчаянием. А потом он тоже растворился в темноте. Меф попытался потереть глаза, но руки совсем не двигались. Буслаева снова потащило, только на этот раз наверх. Сейчас было похоже, будто его выпустили с подводной лодки, и он под силой давления воды несется ввысь. Дышать стало легче, даже… Слишком легко? Пожалуй так, только воздух стал спертым, вдыхать его было неприятно. Перед Мефодием появился Эдем… Точнее, то, что от него осталось. Некогда прекрасные, вечно зеленые и цветущие сады оказались загнившими и высохшими. Там, где раньше было голубое небо, проступали черные тучи, повсюду сверкала то фиолетовая, то голубая молния. Дом Светлейших был разрушен до самого основания. Узнал его Меф только по стенам вокруг него, которые тоже были наполовину разрушены. Поле мироздания, над которым не так давно летали Мефодий с Дафной, оказалось огромным зеленым болотом. Все деревья гнили заживо и осыпались в труху. У Буслаева перехватило дыхание, если там внизу ему не давало дышать физическое воздействие, то здесь — моральное. По руинам от Дома Светлейших прохаживалась неспеша низкая фигура в черном плаще и с чехлом на спине, попутно поднимая что-то с земли и складывая это к себе в кожаный облезлый рюкзак. Фигура подняла голову и приветливо, но с сочувствием улыбнулась. Это оказалась Аида Плаховна. В руках у нее висел шнурок с тусклыми золотыми крыльями. Она вдруг резко спохватилась и убрала их, состроив виноватый вид, что-то вроде: «Ты уж не серчай на старушку! Работа такая…». После этого образ Эдема исчез, и появился какой-то титановых размеров храм. На входе в него красовались статуи, как показалось Мефодию, богов. Размеров они и правда были огромных. Гекатонхейры на их фоне казались обычными людьми. Буслаев оглянулся. Темнота исчезла, вокруг не было ничего. Только голубое с переходом в темно-синее небо и огромный каменный храм. Идти до входа пришлось Мефодию бы много часов, если бы не неведомая сила, которая практически впихнула его внутрь храма. Внутри стоял один огромный каменный трон, на котором, держа в руках череп на глиняной табличке, сидела та самая фигура из образа про Лигула. Масштаб был неизменен, поэтому, чтобы разглядеть эту фигуру, Мефу пришлось щуриться и моргать. За ним лежала, свернувшись в спираль, большая змея, подходящая по размеру к трону. Ее всю покрывала темно-зеленая чешуя. Она, судя по всему, спала, только слегка потряхивая погремушкой на хвосте. Прошло несколько мгновений, человек на троне выбросил череп в сторону и написал что-то на табличке. Неожиданно змея открыла красные с черным зрачком глаза и выпрямилась, раскрывая капюшон и показывая клыки, наполненные ядом. Она резко бросилась на Мефа. Он даже опомниться не успел, как огромная пасть сомкнулась за его спиной. Он снова очутился в темноте. Буслаев не ощутил даже испуга — так быстро все произошло.       Теперь Мефодию казалось, что он плывет по течению реки. Однако, воды он не чувствовал. Просто что-то плавно несло его куда-то. В следующее мгновение всю тьму вокруг осветила яркая белая вспышка, Меф даже зажмурился и, превозмогая слабость, закрыл глаза руками. Вспышка сверкала очень долго, глаза у Буслаева даже успели устать и начали подрагивать. Сила держать руки у лица тоже куда-то пропала. Мефодий невольно открыл глаза и… И ничего. Вспышка осталась, все вокруг озарилось ярким белым светом, но Меф не хотел зажмуриться. Этот свет не причинял дискомфорта, как ему показалось вначале. Только лишь из-за контраста между светом и тьмой он испытывал неприятные ощущения. Это было очень похоже на то, будто кто-то посреди ночи неожиданно включил свет у тебя в комнате. Неизвестно, сколько еще бы пролежал Мефодий, беспечно глядя на вспышку, но он решил резко встать. Только он поднялся на ноги, как снова повсюду оказалась темнота. Но уже старая и привычная. Буслаев открыл глаза: красная магнитола, шум колес на асфальте, проносящиеся за окном темные силуэты деревьев, тихая музыка… — Наконец проснулся, а то сопишь громче этих двух. — шепотом донеслось из-за руля. Мефодий встряхнул головой и достал мобильник из кармана, проверяя время. Было без пяти десять. Проспал он, короче говоря, примерно пол часа. Буслаев посмотрел на Даф. Та спала в той же позе у него на плече. — Ага… — потерянно произнес Мефодий. — Ты куда выходил то? — С деревьями разговаривать! — ухмыльнувшись, произнес Матвей. Машина ехала уже довольно быстро, Багров ничего больше не рассматривал в окнах и ехал по какому-то своему намеченному маршруту. Буслаев посмотрел на него как на душевно больного. — Думаешь, я шучу? Как бы не так. Шиш тебе тут помог бы обычный охотник, а вот с дриадами и деревьями уметь разговаривать — другое дело! Они то в любом случае все видели, а если не видели, то чувствовали. Это ты думаешь, что деревья живые только в учебнике по биологии. А они, может, живее всех нас… Они еще и друг с другом переговариваются, передают информацию по корням, желают доброго утра и доброй ночи, представляешь? Понятно… Не представляешь. Не сомневался. Короче, знаю я, куда ехать. — И куда же? — Ну так сразу и не объяснишь… Сначала 3 с половиной километра на юго-восток, затем пятьсот метров на юг, потом 2 километра на юго-запад, 300 метров снова на юг, потом 400 на юго-восток, снова 300 на юг и 7 километров пешком по лесу, вдоль соснового бора. Запомнил? — 7 километров пешком… — произнес Мефодий, из всего выше сказанного запомнив только это. Ну, спросонья было довольно тяжело ориентироваться, а принимать информацию еще сложнее. — Да, в целом, это то, что конкретно тебе надо запомнить, Дохляндий Ослаев! — кивнул Матвей, издевательски улыбаясь. — Я не намекаю, но машинные кресла очень хорошо прорезаются спатой… Прямо… Как в масло нож, понимаешь? — заявил Мефодий, нежно поглаживая спинку кресла Багрова. У того даже холодок по спине прошел, одновременно от злости и страха. — Не смей! Я только новые чехлы на сидения купил! Кожаные! Дорогие! — Ага… Кстати, где Антигон то? Ты же говорил по телефону, что выпросил его у Дашки. — Так я и выпросил. — легкомысленно заявил Матвей, поворачивая машину. — Этот кикимор же может путешествовать в пространстве, в каком-то смысле. Так что, если он нам понадобится — Ирка его призовет, проблем не будет. А сейчас он помогает Дашке. Неизвестно, сколько мы проторчим в лесу, а лишать ее оруженосца на это время очень бы не хотелось. — Предположим… А что вообще мы ищем? — Это вас надо спросить, что мы ищем… — передразнил Багров. — Пещеру мы ищем… И не мы одни, к слову. — В смысле? — Ну у мрака тоже есть свои агенты, ты же сам с ними встречался, разве нет? Деревья нашептали. Их человек 10… — задумчиво проговорил некромаг. — Только вот… У них нет знакомого некромага, скорее всего, поэтому искать им придется наугад. Пусть хоть весь лес переходят. — Боюсь, что они тоже знают, что искать… Азраил говорил, что помимо мрака в этом противостоянии есть еще сторона… Незаинтересованная, и заинтересованная больше всех одновременно. — пожал плечами Мефодий. — Сражения вряд ли удастся избежать… — Кто говорил?.. — Да знакомый страж мрака один. Забей… Суть в том, что кроме мрака существуют еще угрозы. Поэтому, чем раньше мы найдем Анзуда, тем лучше. — Я надеюсь, что просто какая-нибудь независимая каста нежити из Тартара решила помочь мраку… Не более… — помрачнев, сказал Матвей, снова поворачивая машину, но уже в другую сторону. За окном вдруг что-то исчезло. Мефодий взглянул и увидел вместо деревьев поле по обе стороны. Сейчас оно было ничем не засеяно. В темноте казалось, будто там и вовсе ничего нет, есть только тьма… Буслаев невольно вспомнил сон. — А что? Боишься? — попытался съязвить Мефодий. Багров гневно зыркнул в зеркало заднего вида. — А ты? Не боишься, Мефодий? Потерять все, что у тебя есть? — спросил очень холодно Багров, уголки его губ неестественно опустились, будто бы выражая глубокое презрение. — Если не боишься, то ты эгоист, каких еще поискать надо. Хотя… Скорее ты просто еще не осознал… Время идет, Меф, а ты так и не взрослеешь. Не знаю, как там с бессмертием у светлых стражей, но мы им обделены, я напомню… Мы рискуем всем, что у нас есть, чтобы вам помочь. Смерть не входит в наши планы. — Я… — хотел сказать Буслаев, но Матвей его перебил. — Не нужно извиняться, Буслаев. Просто осознай, в какой мы все ситуации. Раньше тебе везло, я не сомневаюсь. Победил Арея, победил Гопзия, не умер от Прасковьи, даже Варсус, и тот не смог тебя одолеть. Все оказалось так просто! Какой-то подросток победил в бою ЛУЧШИХ бойцов что света, что мрака… Стал златокрылым за каких-то несколько лет… — говорил Багров с иронией. — Только все, кого ты победил, либо стали жертвами собственной глупости, либо просто тебе поддались. Да и сражался ты с ними в честной дуэли. А теперь представь, нас 4 — пусть с Антигоном даже 5… А их 10. Как думаешь, они все встанут в шеренгу и начнут по одному выходить на честный бой? Нет, они будут действовать как наемные убийцы. Вырежут нас два против одного и даже не заметят, что это нечестно. Это не дуэль, Мефодий — это настоящее сражение. Возможно, даже первое в твоей жизни. Не будет никаких правил, и вполне вероятно, что кто-то из нас уже о нем не расскажет.       После этих слов Матвей замолчал. Мефодий не нашел, что ответить, поэтому наступила неловкая пауза. Буслаев переосмыслил слова, сказанные некромагом в его адрес, и смутился. Действительно, в этот раз все по-настоящему… Никаких поддавков, никаких правил, никакой чести и чувства достоинства. Мефодий наивно попросил помощи у Матвея с Иркой, тем самым подвергнув их опасности… Не так волновала Мефодия даже собственная смерть, сколько смерть Дафны и Матвея с Иркой. Последние, причем, были совсем не при делах. Их гибель, в крайнем случае, навсегда останется на руках Буслаева. Этого он допустить не мог и хотел было сказать, что лучше бы Матвею возвращаться домой, захватив с собой Ирку. Но не успел и рта открыть, как понял, насколько это жалко прозвучит. Раз уж он попросил помощи — уже нет смысла отказываться от нее. Нужно принять, и сделать все ради того, чтобы никто не погиб. Глаза Мефа наполнились решимостью… Он взглянул в зеркало заднего вида, ожидая увидеть там злой и презрительный взгляд, однако, к удивлению Мефодия, он увидел лишь одобрительно ухмыляющуюся физиономию. И Багров, и Буслаев кивнули, подтверждая мысли друг друга. Зато теперь Матвей был уверен в Мефодии, а Мефодий — в Матвее. — Скажи мне лучше вот что, Меф… — спросил Багров и вдруг резко затормозил. По инерции Ирка с Дафной чуть не вылетели через лобовое стекло. От неожиданности они практически одновременно вскрикнули. Мефодий и не заметил, как поле вновь сменилось лесополосой. — Какого… Матвей? Что случилось? — рассеянно произнесла Ирка, встряхивая головой. В глазах Дафны тоже читалось непонимание. — Да ну… Бред какой-то… — процедил сквозь зубы некромаг и быстро вышел из машины, подходя к ближайшему дереву и простукивая его. Выглядело со стороны это как приступ шизофрении. Однако, в глазах Матвея читалось неподдельное удивление и даже… Страх? Темнота мешала как следует рассмотреть само дерево, фары машины освещали лишь камуфляжную спину Багрова. Дафна вдруг повернулась и стала смотреть на Мефодия, явно в ожидании пояснений. Голубые глаза испытующе скользили по лицу Мефа, выискивая хоть какое-нибудь движение, способное выдать ложь. Буслаев лишь пожал плечами и продолжил следить за некромагом. Больше всех же волновалась Ирка. Она ни с того ни с сего неожиданно стала суетливой, постоянно оборачивалась, смотрела по сторонам… — Все нормально, Ир? — поинтересовался Мефодий. — Да… То есть, нет… Я его никогда таким не видела. Наверное, это что-то очень важное, если он так взволнован. Серьезно, странно как-то! Что стряслось? — спросила она. Однако, отвечать Буслаеву не пришлось. Матвей повернулся лицом к машине, и все увидели неподдельный шок. В глазах Багрова читалось: «Нет, ну я точно сбрендил, ущипните меня, я болен!». Он достал из пояса ножик и воткнул его в дерево, а после сел в машину и вдавил педаль газа. Никто не успел даже ничего спросить. Матвей ехал еще минут пять под испытующий взгляд всех присутствующих, физиономия его покраснела, проступали вены на лбу, он был явно напряжен, а после вновь вдавил педаль тормоза, да так, что всех качнуло вперед. Он как ошпаренный выбежал из машины и подбежал к похожему дереву и… И осел на колени. Буслаев в этот раз выбежал за ним и, подойдя к дереву, ужаснулся. В нем торчал нож, воткнутый Матвеем на прошлой остановке. — Какого черта?.. — спросил Мефодий. — Мы же не поворачивали… — Лента Мебиуса… — мрачно произнес Матвей, поднимаясь с земли. — Я почувствовал какой-то подвох, твою мать… Зачем я поехал дальше? Надо было развернуться и найти другой маршрут… Черт! — Успокойся! — ободрил его Мефодий, слегка ударив по плечу. — Лента Мебиуса? Из машины подоспели девушки, они стояли, явно ожидая от Матвея с Мефодием объяснений. Да и как-то не очень получается, они все проспали, и весь движ прошел без них! Не порядок! — Лента Мебиуса — это область пространства, в которой от любой одной точки до любой другой точки одинаковое расстояние, она бесконечна… Куда бы ты не пошел, всегда вернешься обратно, потому что она рассматривается только в одной системе координат. Представь себе плоскую тканевую ленточку… Сделай из нее круг, а затем переверни ленточку в любом месте на другую сторону — вот и получится лента Мебиуса. — Что вообще происходит, кто-нибудь может внятно и конкретно объяснить? — вспылила Дафна, гневно зыркая то на Матвея, то на Мефодия. — Короче, мы попали в ленту Мебиуса… Мне про нее Мировуд рассказывал… Да я и сам читал. Знаешь, например, Бермудский треугольник? Вот в нем когда-то появилась лента Мебиуса, так все еще там и находится. По какой причине? Никто не знает, просто взялась из ниоткуда. Может кто-то артефактом создал, может еще как… Мировуд говорил, что существует всего один артефакт, способный на это, но он для этого не предназначен. Я так и не понял, о чем он говорил, да и про сам артефакт он почему-то не распространялся. — медленно отвечал Матвей, вынимая нож из дерева. — Ага… То есть, мы просто ехали прямо и попали в нее? Это шутка такая? Или что? Сегодня удачный день! — цинично проговорила Дафна, демонстративно хлопая в ладоши. — Не в удаче дело… Думаю, магия в данном случае была применена точечно… Короче говоря, тот, кто создал здесь ленту, знал, для кого она предназначена. — ответил Багров, направляясь к машине и садясь за руль. Когда все сели в автомобиль, Мефодий спросил: — И что теперь, из нее невозможно выбраться? Мы здесь, типо, навсегда? — Ну… Как сказать, как сказать… Из Бермудского треугольника же тоже корабли выбирались! — легкомысленно ответил Матвей. — Но вот живых на них никогда не находили, не так ли? Есть способ выбраться из ленты. Мировуд говорил, что шанс на это очень мал, но он все же есть. Да и что нам остается?.. — О чем ты? — не выдержала Ирка. — Как бы странно это не звучало, но из ленты Мебиуса можно выбраться двумя дорогами. В прямом и переносном смысле. Если идти прямо в определенное направление, то можно из нее выйти, наткнувшись на стык в пространстве. Вот только… Мы не в курсе, каких она размеров. Может несколько сотен метров, а может несколько километров… Или еще хуже… Тут не угадаешь. Правда, нам все равно больше делать нечего. Время здесь течет иначе: гораздо медленнее. Поэтому, когда мы выйдем из нее, если выйдем конечно, пройдет не очень много времени. — А корабли, которые выплывали из Бермудского треугольника… Почему они были без экипажа? — задумчиво спросила Даф. В ответ Матвей лишь усмехнулся. — Погиб экипаж. — сказал он, мрачно улыбаясь. — Представь, это нам еще повезло… Вряд ли лента большая, иначе придется вмешаться кое-кому похуже канцелярии мрака или дома Светлейших. А Бермудский треугольник — лента, тянущаяся на сотни километров… На корабле шанс выйти из нее минимален… Ага, правильно думаешь. Если для нас прошло двадцать лет, то сколько прошло для тех людей? Много, очень много. Дафна поежилась, представляя муки всех тех людей, которые попали в Бермудский треугольник. Однако, взяла себя в руки и нахмурилась. — И что, мы теперь будем во все стороны ходить, в ожидании чуда? — спросила она. — У тебя есть варианты получше? Если есть — с радостью выслушаю. Возможно, ты знаешь способы покинуть петлю гораздо менее затратные по выносливости и энергии? Или вообще хоть какие-нибудь другие?.. — ответил Багров. — Ну… На уроке мифологии нам рассказывали про то, что существует артефакт, способный указать путь из любого лабиринта… — осторожно проговорила Даф, понимая, что название того артефакта она совсем не помнит, да и сам урок в целом. Помнит лишь его тему. И вдруг ее осенило. — Подожди, у тебя же в груди камень пути! Ты не можешь попросить его указать тебе дорогу? — Было бы все так просто… Он, конечно, артефакт первохаоса, но это не наделяет его абсолютным всесилием… Хотя, попробовать, разумеется, можно. — задумчиво и с сомнением ответил некромаг, почесывая подбородок.       Матвей закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Все свои мысли, опасения, переживания, чувства он отодвинул на задний план. Совсем ничего не осталось в его голове, кроме одного лишь вопроса: «Как покинуть это место?». Долго и упорно в темноте от закрытых глаз ничего не появлялось. Багров, конечно, знал, что камень реагирует не по первому зову. Ему тоже нужно какое-то время на поиск информации. В целом, Матвей сразу стал воспринимать его, как что-то вроде сервера интернета. Нет, ну, а что? По аналогии это была самая близкая вещь… Этакий поисковик-браузер в магическом мире. Жаль, правда, что лишь в двойном экземпляре. Да и использовать его дано далеко не всем… С другой стороны, это так же является и плюсом. Например, всякие злые дяди с сосульками на шеях не смогут сотворить ничего дурного! Как ни посмотри, а в любом случае сторона положительная.       Неожиданно темнота в глазах стала светлеть. Когда цвет достиг примерно серого, все остановилось, а сам Матвей в голове начал отчетливо воспринимать образы и мысли камня. Его как будто погрузили в сон, со стороны это выглядело жутко: он постоянно моргал, как будто у него был нервный тик, морщился, суетливо двигал руками… Хотя сам некромаг этого даже не замечал — он не чувствовал никакого дискомфорта или боли. Эти симптомы были лишь самыми легкими из всех возможных последствий от ношения в груди подобного артефакта, поэтому Багров уже привык. Образы и сознание камня сливались в этот момент с сознанием Матвея. Перенести это совсем без побочных эффектов было невозможно в любом случае…       Образы промелькивали мимолетными картинками: сперва Багров увидел петлю Мебиуса, как бы нарисованную на бумаге, с указанием математических переменных, стрелок с размером и прочей документации, будто бы чертеж. Затем появился человек, в руках с этим чертежом. Судя по всему, то, что сейчас показывал ему камень, было очень давно. Человек был одет в греческую тогу, имел длинные седые волосы, доходящие до пояса, забранные в хвост. Он носил деревянные сандалии, был немного выше некромага, улыбался, его голубые глаза выражали истинное восхищение. И это был мужчина… Абсолютно точно. Багров смотрел на него как бы со стороны: мужчина стоял лицом к морю, а за спиной его находился лес. Вообще, странное местоположение человека в тоге, греки вроде жили в жарком климате… А здесь, как не посмотри, совсем не жарко… Видами смахивает на Северную Америку. В чем-чем, но в географии некромаг разбирался. Это ему усиленно привила Ирка, со своими постоянными вдохновениями по поводу пейзажей той или иной страны, материка, части света. И вдруг Матвей ужаснулся… Человек достал из-за пазухи точную карту мира и отметил черным угольком три точки: одну поставил на континенте, на полуострове — сейчас там находился Майями, вторую на Бермудских островах, а третью — в нынешнем Пуэрто-Рико, а после начертил по ним треугольник, не переставая при этом восхищенно улыбаться. Некромаг не знал, чему удивляться больше… Тому, что у человека была точная карта мира, до изобретения которой еще тысяча лет… Или тому, что грек (а он был именно греком, камень точно дал понять, что сомневаться в этом не стоит, больно ужалив Матвея в затылок) оказался в Северной Америке? Или например тому, что после того, как мужчина нарисовал треугольник, перед ним в море как будто исказилось пространство. Когда Багров смотрел туда, его глаза начинали коситься, точно он надел очки. Мужчина еще раз торжественно вскрикнул, явно выражая свою гордость, а затем шагнул со скалы… Высота была довольно приличной, поэтому Матвей сделал вывод, что он не выжил. Внезапно наступил вечер на этой же самой скале. Как будто прошло сразу пол дня. Здесь уже стояла фигура в черном плаще, держа в руках ту самую карту и смеясь. Лица Багров рассмотреть не смог. Фигура постояла еще несколько минут, а после моментально исчезла, оставив на месте своего пребывания лишь темный отпечаток, будто бы от костра.       Следующим местом действия стал корабль. Он плыл как раз туда, где находилось это изменение в пространстве. На некромага нашел ужас, однако, он вспомнил, что это лишь проекция… Поэтому успокоился и стал оглядываться. Люди на корабле были довольно ухожены и подстрижены, что говорило о суровой дисциплине. Да и одежда на них была относительно современного производства, что означало, что после тех событий с фигурой и человеком в тоге прошли века… Если не тысячелетия. Корабль плыл довольно быстро, явно преследуя какую-то цель. Из-за спины Матвея послышался жесткий указывающий голос, видимо, капитан корабля что-то кому-то говорил или приказывал. Судно неожиданно изменило курс и поплыло левее, однако, все равно не прошло мимо изменения пространства. Преодолев его, корабль лишь слегка покачнулся, будто прошел по мели, а затем поплыл как ни в чем не бывало. Вопреки ожиданиям Багрова, такая легкая встряска не на шутку испугала команду, да так, что все подбежали к бортам смотреть, что случилось. Время вдруг стало течь очень быстро — Матвей находился на одном месте, но вокруг все стало в разы быстрее, словно кто-то ускорил видео. Образ все больше ускорялся, пока картинка не стала едва различимой. Некромага кто-то поднял в воздух, и он видел, как корабль за секунду тысячи раз возвращается в то же место и снова куда-то уплывает. Спустя несколько секунд время вернулось в обычное русло, а Матвея перенесли обратно на корабль. Все люди, которые за это время остались на корабле, выглядели ужасно. Да и остались лишь единицы… Всего лишь жалкая кучка, по сравнению со всей командой, что была раньше. Оставшиеся в живых были обросшими дряхлыми стариками, которые едва передвигались по палубе. Багров хотел подойти и помочь, но в эту самую секунду в воздухе над судном что-то засияло. Старики, как и Матвей, устремили взгляд ввысь. Очень медленно, практически паря, к кораблю спускалась какая-то вещица, отражая свет солнца. Когда она уже максимально приблизилась и зависла в нескольких метрах над палубой, некромаг увидел обычный компас. Ничем такой непримечательный, черный компас с сине-красной стрелкой и лишь двумя обозначениями S (юг) и N (север). Один из стариков вдруг бросился к нему и стал выравнивать корабль по стрелке в направлении севера. Судно проплыло так по ощущениям минут 5, хотя время снова ускорилось, поэтому сколько реально прошло времени Матвей не понял, а после снова во что-то будто уперлось, покачнулось, и в лицо Багрову ударил ветер… На этом моменте образ оборвался, глаза наполнились серым цветом, а затем потемнело. Сердце бешено колотилось, по лбу стекал пот, руки болели от усталости, но некромаг открыл глаза. Он увидел удивленные и озабоченные взгляды его спутников, поэтому постарался сделать вид полностью здорового человека и резко выпрямился, давая всем понять, что все хорошо. — Ну… И… Все нормально? Что ты видел? — спросил Мефодий. На некромага так же были устремлены волнующиеся взгляды Дафны и Ирки. — А черт его знает… — вдруг сказал Матвей. — Сначала мне показали какого-то мужика в тоге на береге Северной Америки, в руках с картой Бермудского треугольника. Затем он шагнул со скалы, и появился кто-то другой в черном плаще, держа в руках эту самую карту на том же месте. Потом какой-то корабль поплыл туда внутрь, спустя уже, наверное, сотни лет, и застрял. Практически вся команда погибла, пытаясь покинуть треугольник, а потом когда осталось всего несколько человек — с неба спустился компас. Просто, блин, не поверите! Обычный черный компас! Один из выживших просто направил корабль на север и выбрался из петли! Просто удача с неба свалилась… — А дальше? — спросила Даф. — А это все. — ответил Матвей. — Итак, у кого есть идеи, как выбраться отсюда? Я пересказал вам то, что видел. Но что этим самым хотело сказать мне мое «сердце», я понятия не имею… Все погрузились в раздумья. Мефодий стал проводить аналогию со своим видением по дороге в машине, однако, ничего общего не обнаружил и стал просто прокручивать в голове слова Багрова. — А что, если нам просто нужно идти на север? — осторожно спросила Ирка. — Вряд ли все так просто, да и к тому же… Это был не обычный компас. Показать тебе обычный? Вот, смотри! — ответил Матвей и достал из кармана позолоченный компас. Стрелка в нем крутилась не переставая, и никогда не останавливалась, словно магнитный север и юг постоянно менялись местами. Ирка удрученно зависла ненадолго и, наивно улыбнувшись, кивнула. Дафна испуганно схватилась за руку Мефа, а тот ее приобнял, ободряюще улыбаясь, и мысленно произнес: «Все будет хорошо, не переживай». Она кивнула и уткнулась в Буслаева. — Может есть определенные условия, при которых компас появляется? — произнес Меф, посматривая на Матвея. Тот лишь пожал плечами, заводя машину. Ехать он, естественно, никуда не собирался. Да и топлива чтобы изъездить всю петлю вряд ли бы хватило… Он завел ее просто чтобы обогреватель начал работать, и никто не замерз. — Да ты гений, Мефодий… — ответил Багров, подтверждая очевидные вещи. — Только вот что это за условия? — Ну… Ты точно ничего не видел? Может, кто-то из оставшихся в живых что-то сделал, или еще что-то необычное произошло? — продолжил Меф, стараясь провести логическую цепочку и, как говорится, связать несвязанные вещи. Матвей призадумался. Если припомнить, то ничего эти старики не делали. Причем совсем ничего… Хотя… Вдруг перед глазами Багрова судорожно начали проноситься образы того корабля: на самом краю палубы стоял человек, он что-то очень тихо, но твердо шептал. Неожиданно голос этого мужчины в голове Матвея стал очень громким, все слова отдавались болезненным эхом, трещала голова. — Conjuro et confirmo super vos Angeli fortes Dei, et sancti, in nomin magnum ipsius Dei fortis et potentis, exaltatique super omnes coelos, araye, plasmatoris seculorum, qui creavit mundum, coelum, terram, mare, et omnia quae in eis sunt in primo die, et sigillavit ea sancto nomine. Et per nomina sanctorum Angelorum, qui dominantur in quarto exercitu, et serviunt coram potentissimo Salamia, Angelo magno et honorato. Et per nomen stellae, quae est Sol, et per signum, et per immensum nomen Dei vivi, conjuro vos Angeli, qui creavit mundum et quicquid in eo est, quod pro melabores, et ad moleas omnem meam petitionem, juxta meum velle et votum meum, in negotio et causa mea. Багров от неожиданности вскрикнул, и схватил из бардачка машины блокнот, стараясь записать эти слова. Они прозвучали в голове ровно 3 раза, после чего все вернулось к прежнему состоянию. Некромаг успел. Он самодовольно вручил листок Мефодию, усаживаясь поудобнее в кресле и перекладывая всю оставшуюся работу на остальных, якобы он и так много сделал. — Что это? — непонимающе спросил Мефодий, по всякому переворачивая листок в руках. — Латынь? — Ага, она самая. — ответила Даф, забирая листок у Мефа, а затем начала читать с него. — Я вас заклинаю, Ангелы Божьи, могущественные святые, великим именем самого Бога, могущественного сильного, возвышающегося над всеми небесами, кто создал в первый день мир, небеса, землю, море и все, что там находится, скрепив их печатью со своим святым именем. Заклинаю вас также именами Святых Ангелов, управляющими четвертым легионом и прислуживающих могущественному Саламиа, великому и титулованному Ангелу. Именем звезды, названной Солнцем, ее знаком, великим именем живого Бога, я умоляю вас, о, великие Ангелы, чтобы вы потрудились для меня и помогли исполнить мои просьбы согласно моей воле и желаниям относительно известных мне причин и моих дел. — Что? Молитва? — спросил Буслаев. — Вы хотите сказать, что их реально спас бог? Да я в жизни не поверю… — Это не молитва, это заклинание… — пояснила Дафна, убирая листок в рюкзак, который и так уже рвался от излишка вещей в нем. Она бережно свернула лист в трубочку и положила его рядом с пергаментом, который вручил Троил. Сейчас у нее как никогда появилось желание открыть и посмотреть, что в нем находится, однако, она через силу решила этого не делать. Вдруг она что-то сломает, или, скажем, что-то перестанет функционировать как надо? Вдруг его можно открывать только один раз? Поэтому она с гордым лицом закрыла рюкзак, воображая свой поступок поистине героическим. — Причем очень мощное и сильное… Честно говоря, оно, вопреки большинству заклинаний, обращено к свету. Мы его, конечно, не учили в Эдеме, но поверхностно проходили. Его изобрели белые маги еще в средневековье. А насчет бога ты не удивляйся, большинство богов и правда существует, так как их придумали люди. Сила веры людей в каком-то смысле огромна. Боги же, хоть и должны являться объектом поклонения, на самом деле являются зависимыми от людей. — Ага, и получается?.. — назидательно проговорил Меф. — Ну, это заклинание исполнения желания. Оно, вообще, в большинстве случаев не срабатывает. Срабатывает только в безвыходной ситуации. Получается, на корабле были маги, раз смогли им воспользоваться… Мы тоже можем попробовать, ведь текст у нас есть, но может и не получиться… — ответила Даф, задумчиво всматриваясь в ночное небо из окна машины. — Почему? Разве ситуация у нас сейчас не безвыходная? — поинтересовалась Ирка. — Ну, не то что бы… Как бы объяснить. В общем, смотри: наш мозг понимает, что ситуация безвыходная, но еще не осознает… Э… Короче, понять — не значит являться, вот! Пока ты в конец не отчаешься — вряд ли можно назвать ситуацию безвыходной, даже если она и правда таковой является. — пытаясь подобрать слова ответила Дафна. — Терять нам все равно нечего… Пробуем. — сказал Мефодий. — Кто читать будет? — спросила Даф, вновь доставая листок из рюкзака. — Ну так ты и читай, я в латыни не понимаю, Ирка, я думаю, тоже! — ответил Мефодий. Ирка же лишь надула щечки, но кивнула, подтвердив слова Мефа. Дафна глубоко вздохнула, поправила свои светлые волосы, встряхнув головой, и четко начала читать. Буслаев невольно задумался, что круто было бы выучить латынь. Вызывать дьявола и прочую нечисть он, естественно, не собирался. Просто ему очень понравилось, как на латыни читала Даф. Ее голос звучал просто невероятно, мягко и четко. Наверное, латынь ей шла гораздо больше русского языка. Продлилось это, правда, не долго. Всего пол минуты, после которых она замолчала. Ирка на переднем сидении начала озираться, как и сама Даф. Матвей открыл окно машины и высунул руку. — Нет, ахинея, не работает. — сказал он. — Как ты понял? — В образах не было ветра… Да и сами вспомните, после того, как мы вышли из машины, ни единой сосенки в лесу не покачнулось. В ленте Мебиуса нет ветра, здесь не действуют законы физики. — пояснил Багров. — Еще варианты будут? — Мы же не можем вызвать Антигона, да? — наивно поинтересовалась Дафна. Матвей в ответ на ее вопрос, вопреки ожиданиям, резко развернулся к Ирке с вопросительным выражением лица. Та напряглась, закрыла глаза и попыталась его вызвать. Однако, никто не отвечал, совсем никто. Хотя и слышались какого-то рода звуки, вроде шуршания или шипения, словно слушаешь радио. — Звуки, значит… Ну да, этого можно было ожидать. У меня есть идея! — подумав, сказал Багров. — Раз сюда вообще попадают звуки, значит связаться отсюда с кем угодно возможно, но из-за искривления пространства звуковые волны тоже искривляются… — С каких пор ты физику знаешь? — поинтересовался Меф, оценивающе разглядывая Матвея. — А я и не знаю, это лишь догадка. В таком случае, чем ближе мы к разлому, тем меньше будут искривляться звуковые волны! Будем идти на улучшающийся сигнал — выберемся отсюда. — закончил некромаг. — Только я не знаю, будет ли он вообще улучшаться… — Тогда чего времени даром терять? Пошлите сейчас! — сказала Ирка. — Прямо ночью? Я, конечно, знаю, что ветра нет. Но вот за медведей и волков не ручаюсь. — двусмысленно сказал Багров. Мефодий одобрительно кивнул. — Ночью идти бессмысленно, даже зная в каком направлении. Подождем рассвета.

***

В лесу рассветало по расписанию. Все время Мефодий думал, что время течет здесь иначе, но понял лишь сейчас, что время течет по другому только относительно реальности. В остальном — все то же самое. Солнце всходило медленно, но в том месте, где остановились Меф и остальные, можно было наблюдать полный цикл его восхода. Оно освещало весь лес, медленно сгоняя светом ночь. Вполне отчетливо виднелось, как тень от деревьев сперва очень сильно отклонялась на пожухлой от осени траве, а затем и вовсе пропала, уступая место свету и краскам дня. От земли исходил едва заметный пар. Туман… Ночью вода на земле и в траве замерзла, а сейчас, под действием тепла, начала испаряться. Теперь лес притягивал, не то что ночью.       Всю ночь Мефодий не спал. Только он закрывал глаза, как тут же начинал вспоминать тот сон. Меф отчаянно старался связать свой сон с реальностью, провести аналогии, но упорно ничего не выходило. Он просто не видел связь. Люди в черных плащах, змеи, Лигул… Возможно, это было видение? Буслаев этого не отрицал. Вполне вероятно, что он видел будущее. С другой стороны — доказать он этого не мог. Да, фигура и Лигул похожи на то, про что говорил Азраил, но во всем остальном — это загадка. Плюсом к этим раздумьям, кожа вокруг крыльев на шее уже была не немой, а откровенно говоря — болела и жгла. Пока не очень сильно, как будто обжегся крапивой. Однако, заснуть все равно не получалось. Эта боль сверлила, была настойчива. Когда Мефодий закрывал глаза, она только четче давала о себе знать. Это раздражало. Хотелось что-нибудь ударить или разорвать, но Меф понимал, что это плохая идея. Могут почернеть перья… Кстати, о перьях. Он не летал еще с Эдема… Сейчас было понятно, о чем так усиленно тосковала Даф, когда под прикрытием работала на Мрак. Летать хотелось, спину буквально сверлило от желания. Но сбыться ему было не суждено, Буслаев лишь тяжело выдохнул и взглянул в окно. Хотелось пойти погулять, но было холодно и довольно сыро. Да и темно к тому же, еще не достаточно рассвело, чтобы отправляться в дорогу. Дафна лежала на плече Мефодия, обнимая во сне его руку. Выглядело мило, но она немного подрагивала. Машину Матвей заглушил через пол часа после того как завел, чтобы не расходовать просто так топливо и заряд аккумулятора. К тому времени машина уже достаточно нагрелась, и он явно рассчитывал, что тепло продержится до утра, однако, все пошло не по плану. Хотя… Им с Иркой было нормально, в их огромных рюкзаках, как позже выяснилось, находились плюсом ко всему теплые термо-одеяла. Да, конечно, Меф тоже мог бы найти какое-нибудь неудачное одеяло, но тут уже было дело принципа. Дафне он этого делать не запрещал. Сейчас уже верх взяла забота, и он, четко представив, заставил появиться здесь одеяло. Оно было вовсе не специальное, а вполне обычное, зато теплое! Очень даже. Хозяин этого одеяла — лесник, который живет где-то на Урале. Ночью с гор сошла лавина камней с ветками и накрыла бы его с головой, тем самым убив. Однако, заботливый Мефодий стащил одеялко! Теперь лесник проснется от холода и узнает о приближении лавины. Забота тут, правда, была больше не о леснике, а о Дафне. Убил, так сказать, сразу двух зайцев. Хотя и довольно забавным способом.       Короче говоря, вся ночь у Мефа прошла как будто перед праздником. Странное, волнующее чувство, как будто в предвкушении чего-то не отпускало его. Он много раз думал, что есть шанс отсюда никогда не выбраться. Но одновременно понимал, что все испытания, что были до этого… Все, что свалилось на его плечи, он просто так не забудет. Если придется, он будет без рук и без ног ползти, но здесь не останется. Его решимости можно было только позавидовать. Наверное, если сейчас его бы увидел Арей, он бы только посмеялся… Но посмеялся бы с чувством, скорее, гордости за своего подопечного. Мефодий поскорее хотел отправиться в путь, чтобы не терять зря время. Его буквально распирало от энергии и желания поскорее начать. Тут же было и желание пойти на улицу, достать спату и разрубить пару-другую деревьев. Хотелось тренироваться, вообще, делать хоть что-то, лишь бы не сидеть в машине в ожидании чуда. Бой с Азраилом явно не заставит себя долго ждать… Да и бой в этот раз будет настоящим. Не дуэль, не подстава, подстроенная Лигулом, а реальное сражение.       Пока Мефодий размышлял на все эти темы, за окном уже прилично рассвело. Матвей на переднем сидении потянулся и завел машину, явно промерзая от холода. Он повернулся посмотреть на заднее сидение, сперва, правда, посмотрев на ящик справа от Даф. Убедившись в его сохранности, он уже вопросительно взглянул на Мефодия, а затем ухмыльнулся, оценивая новое одеяло. Всем своим торжествующим видом он показывал: «А я говорил! Говорил же!». Багров еще раз потянулся и, явно смутившись своей выходке, задумчиво обернулся за руль. Говорить что-то вроде «Доброе утро!» или еще чего не было его привычкой. Он молча завел машину и легко ткнул Ирку в щеку пальцем. От неожиданности та проснулась, но буянить не стала. Понимала, что сейчас это важно. Даф тоже проснулась и уже с любопытством зыркала в окно. Она тоже любовалась природой, как и Мефодий недавно.       Все были готовы начинать поиск выхода, были собраны, сосредоточены. Только Дафну не отпускало странное чувство тревоги, связанное с Буслаевым. Она испытующе окинула его взглядом, проверяя, все ли на месте. Ответ был и так очевиден, поэтому она просто решила, что он волнуется, и это волнение передается ей. Даф вышла из машины, громко хлопнув дверью и, услышав недовольное бурчание Матвея, потянулась. Ее слегка пошатывало, анемия, видимо. В глазах потемнело из-за резкой нагрузки. Меф последовал ее примеру, да и вообще все вышли за ними.       Багров не ожидал, что все так быстро проснутся, поэтому лишь хмыкнул, вновь глуша автомобиль. Его теория была проста: Ирка будет постоянно пытаться связаться с Антигоном, и они будут по прямой линии идти на усиливающийся сигнал, пока наконец не выйдут из ленты. Идея, конечно, была так себе, и на нобелевку точно не тянула, зато, надеялся Матвей, рабочая. Ирка, держась одной рукой за голову, походила перед дорогой взад-вперед, влево-вправо. Отошла к ближайшему кустарнику, затем перешла через дорогу и прошла за деревья, а потом вдруг вскрикнула и ткнула пальцем где-то справа от машины. — Туда! — сказала она. — Ну идем, значит. Не расслабляйся, постоянно держи сигнал. — ответил Матвей, приближаясь к Ирке. — А машина? — грустно спросил Мефодий. — А машина останется тут… Или у тебя есть желание потащить ее на своей спине? Я только за! — сказал Багров и отвернулся.       Буслаев пошел за ним. Дафна же замыкала колонну и с интересом смотрела по сторонам. Разглядывала деревья. Она, конечно, уже не мало прожила в человеческом мире, но к голым деревьям никак не могла привыкнуть. Они нагоняли какую-то депрессию… Другое дело — деревья в Эдеме! Там же они всегда зеленые и яркие, а здесь… Здесь было грустно. Осенний лес, хотя и был красивым, оставлял в ее душе скорее негативный отпечаток.       Сперва они прошли через темную чащу. Здесь, даже учитывая солнце, было темно и мокро. Деревья тут росли слишком близко друг к другу, и их ветви затеняли весь свет и тепло, что пытались сюда попасть. Затем перед ними показался овраг. Он был совсем небольшой, но довольно глубокий, поэтому общим голосованием было решено его обойти. Слева росли плотным слоем кустарники, поэтому Багров повел всех направо. Там протекал небольшой, буквально маленькой струйкой, родник. Пожухлая трава здесь, опаленная солнцем, лежала уже притоптанной. Видимо, тут часто бывали туристы, или, возможно, звери. Чуть подальше, по течению ручья, Мефодий заметил черный круг на траве, как будто жгли костер. Вокруг того места валялись угольки. Буслаев вопросительно посмотрел на Матвея, и тот, подумав, кивнул. Это поняли они оба, но не их спутницы. Этот знак означал, что нужно быть внимательнее и аккуратнее. Вполне возможно, что след от костра здесь давно, по крайней мере, был здесь до появления ленты, а возможно и нет… Этого уже понять было нельзя. Темп негласно было решено замедлить, дабы получше осмотреться.       Перед обошедшими овраг ребятами предстал лес. Просто лес, без всяких подковырок. Войти в него не составило проблем. Ирка успешно шла на улучшающийся сигнал, минуя все корни и кустарники, обходя их стороной. Спустя каких-то пять минут пешком появилась опушка. Ирка оглянулась и побежала туда. Примерно посередине этой самой опушки, она, с виду, как-будто на секунду зависла в воздухе, а затем, покачнувшись, прошла дальше. Вдруг Ирка стала оглядываться и озираться, волосы ее покачивались на ветру. Мефодий улыбнулся, как, собственно, и Матвей не смог сдержать радости. А Дафна уже и подавно восхищенно глядела на опушку. Да, они оказались в такой ужасной ситуации, но даже осознать этого не успели. Выбрались даже раньше, чем позволили себе запаниковать. Матвей, Мефодий и Даф направились к центру опушки, но внезапно Ирка пропала. Просто исчезла. Багров исходил всю опушку вдоль и поперек, но ветра так и не ощутил…