Давай поженимся!

Трех дней недостаточно, чтобы привыкнуть к распорядку дня. Тем не менее, происходящее между ними, с того момента, как Боунс потерял память, было похоже на давно установленную рутину, состоящую из рабочего времени (пусть и в формате облегченной смены), пары совместных приемов пищи, разговоров и общей кровати. Было немного неловко, но это работало. Пока Боунс все не сломал. Признаться честно, Джим понятия не имел, как так вышло. Они оба отработали альфа-смену — спасибо М’Бенге, скорректировавшему расписание. Затем пообедали в общей столовой, после Маккой занялся бумажной работой, а Джим читал отчеты Спока о переговорах с нибилианцами. Все шло по плану. И поскольку Джим не хотел надоедать Боунсу своим присутствием больше необходимого, то провел около часа в спортзале. Абсолютно нормальный день, насколько это возможно в их ситуации. Черт знает, что послужило триггером. Вот, они сидят на диване в его — их — каюте, обсуждая, не будет ли лучше, если запросы медслужбы будет согласовывать и подписывать старший офицер по науке, а не капитан. Не то чтобы Боунс забыл об установленном порядке — нет, амнезия коснулась только его личности, а не профессиональных качеств — но то, что он раньше принимал как должное, сейчас подвергалось сомнению. Это было необычно, и Джим отвлекся. Ведь Маккой доказывал, что Спок рассматривает каждый запрос, оценивая необходимость и эффективность, в отличие от Джима, который подписывает не глядя. Отличный компромат, который можно будет использовать, как только к Боунсу вернется память. Они спорили о некоторых процедурах документооборота, чего никогда не делали прежде, как вдруг все полетело к чертям. Джим рассмеялся в ответ на какое-то замечание Боунса, которое хоть убей, не смог вспомнить позже, и не сразу заметил, что Маккой как-то странно смотрит на него. На долю секунды Боунс замер как истукан, а затем внезапно подался вперед, прижимаясь к губам Джима в поцелуе. Это застало Джима врасплох, и он не мог пошевелиться. Просто не мог. Все восприятие сосредоточилось на губах Боунса. Это был целомудренный поцелуй, мягкое прикосновение сухих губ к губам Джима. Боунс не напирал, не требовал чего-то большего, но сердце Джима заколотилось в груди, и лишь когда оно снова замедлилось, в мозгу промелькнули мысли: «Боунс», «как», «почему» и «какого черта?». Джим понятия не имел, как реагировать, чтоб не разрушить все к чертям, но Боунс первым прервал поцелуй, так же внезапно, как и начал. И резко отстранился, прислоняясь к спинке дивана, смотря на Джима широко открытыми глазами. — Я… господи боже, Джим, я… прости меня, я не… Мозг Джима все еще работал с трудом, пытаясь переварить информацию о случившемся, так что ответил не задумываясь: — Боунс, успокойся. Но, кажется, Боунс, даже не услышал его. Качая головой, Маккой мысленно ругал себя — этот жест был таким знакомым, что внутри Джима что-то болезненно сжалось. — Это была плохая идея, — пробормотал Боунс, — дурацкая. Но, черт возьми, я понятия не имею, что может помочь в возвращении воспоминаний. Ведь, тот рассказ про шаттл и экскурсия по кораблю помогли — я вспомнил. И вот я подумал… — Боунс спрятал лицо в ладонях с тяжелым вздохом, — не важно. Забудь. Это было глупо. — Ты подумал, что вспомнишь еще что-то, если поцелуешь меня, — догадался Джим. Это не вопрос, но Боунс кивнул в ответ. — Да. Это было глупо. Извини. Это не было глупо. По мнению Джима это было очень даже логично, если бы не одно но. Боунс пытался вспомнить то, чего на самом деле никогда не было. Он мог зацеловать Джима до посинения, вот только никогда бы не вспомнил их брак, потому что они всегда были друзьями. Блядь. — Не глупо. Но… Я уверен, что это не так работает. Черт его знает как, но точно не подобным образом. Боунс вздохнул снова, прежде чем встретиться взглядом с Джимом. — Мне не следовало этого делать. Но, мы же женаты. Так что, нет ничего странного в том, что поцеловав тебя, я бы что-то вспомнил. Мы же делали это сотни раз, так? Да и с тех пор, как началась вся эта чертовщина, твоя жизнь тоже изменилась. Джиму не нравилось, куда идет этот разговор. Абсолютно. — Что с того? Решил предложить себя, чтобы я мог удовлетворить собственные потребности? Потому что, если ты действительно так думаешь, то лучше молчи. Боунс помотал головой, а затем потер переносицу. — Нет, но не говори, что это так просто для тебя, жить с тем, кто тебя даже не помнит, вместо того чтобы наслаждаться счастливым браком. Если бы Джиму нужно было доказательство, что его Боунс все еще здесь, то это было оно. Было ли это следствием воспитания или врожденным качеством, но Маккой всегда заботился обо всех, кроме себя. — Это не просто, — покачал головой Джим. — Леонард. Потому что мне приходится постоянно контролировать себя. Я прикусываю язык, каждый раз, когда называю тебя привычным для меня именем. Да, ты потерял память, и до тех пор, пока она не вернется, считай, что вся чертова вселенная вращается только вокруг тебя. Не беспокойся о том, что, по-твоему, я ожидаю или хочу от тебя. — Прости. — И, пожалуйста, перестань извиняться. Джим не хотел указывать Боунсу как себя вести. Но это был Боунс, от которого извинение звучало как невнятное бормотание и предложение распить бурбон, что абсолютно, блядь, устраивало Джима. И извинялся Маккой лишь в тех редких случаях, когда действительно был в чем-то не прав, а не потому что потерял память и не мог что-то вспомнить. Но даже для собственных ушей замечание прозвучало резко, так что Джим попытался смягчить сказанное. — Эм, ты ведешь себя иначе, чем обычно. Что не удивительно, ведь ты не помнишь, как реагируешь на какие-то ситуации. Но знаешь? Все в порядке. И не нужно извиняться за это. И не нужно целовать меня только потому, что ты считаешь, что я жду этого от тебя. Давай, ты не будешь этого делать, до тех пор, пока ты не вспомнишь все или не захочешь этого по-настоящему, идет? Боунс молчал несколько долгих секунд, прежде чем кивнуть и посмотреть на Джима. — Идет. К тому времени до Джима наконец-то дошло, что он сказал, но слово не воробей, так что переформулировать не было возможности. Оставалось надеяться, что Боунс не припомнит ему сказанное, когда весь этот обман раскроется. — Хорошо. Плечи Боунса чуть опустились. Это было далеко от понятия «расслаблены», но определенно было шагом в правильном направлении. Казалось, Боунс серьезно задумался о чем-то, и в этот раз Джим решил не давить, дать время на внутреннюю борьбу. Ему не пришлось долго ждать. — А мы вообще… — он помотал головой, словно начал не с того. — Я только предполагал. Когда сказал, что счастливый брак обернулся совместной жизнью с тем, кто тебя даже не помнит. Я ведь даже не знаю так ли это. В смысле, мы женаты лишь пару месяцев. И хотя Боунс говорил что-то бессвязное, Джим догадался, о чем тот не решается спросить. — Хочешь знать были ли мы счастливы? — Да, думаю хочу, — неловко рассмеялся Маккой. Было невероятно трудно скормить очередную ложь, как и в предыдущие дни, с примесью правды. Ведь именно об их прежних отношениях и доверии Джиму не хотелось лгать. — Нам было хорошо вместе. Даже очень. Боунс, казалось, немного расслабился, словно поиск ответа на этот вопрос мучил его уже давно. И Джим осознал, что сказал правду. Да, им было хорошо не в романтическом смысле, который мог предположить Маккой. Но ведь было. — И на случай, если интересно, то спонтанные поступки это не про тебя. — Неужели? — Боунс приподнял брови. — На самом деле, скорее наоборот, — засмеялся Джим. — Ты не понесешься куда-то сломя голову. И не шагнешь навстречу неизвестности, если не знаешь минимум три разных и болезненных способа, которыми эта неизвестность может причинить тебе вред или убить. Боунс чуть нахмурился, и Джим поспешил покачать головой. — И это хорошо. Ты тот, кто трезво смотрит на вещи. В то время как я совершаю достаточно глупостей, нередко втягивая нас обоих в неприятности. И ты тот, кто может удержать меня от этого, остановить. Тот, кто говорит мне, что я дурак, когда я веду себя как дурак. И это одна из причин, почему… Я люблю тебя. — ...у нас все хорошо, — произнес вслух Джим, сглатывая ком в горле. — Это работает для нас? — Ага, — кивнул Джим, улыбнувшись. — Хорошо. Казалось, Боунс готов довольствоваться таким ответом, хотя Джим считал, что он просто не решился спрашивать о чем-то еще. После этого неожиданного поцелуя им обоим все еще было неловко, и Джиму не оставалось ничего кроме, как надеяться, что все решится своим чередом. Продолжения разговора не последовало. И, несмотря на то, что они весьма удачно сгладили острый момент, Боунс вновь отдалился. Они обменялись еще парой фраз в следующие полтора часа, прежде чем Маккой сказал, что устал, и пошел спать. Джим предпочел бы провести эту ночь на диване. Но нельзя, ведь он потратил полчаса, пытаясь убедить Боунса, что все в порядке. С другой стороны, было странно убеждать Маккоя, что он не хочет его торопить и принуждать к чему-то, а потом во сне сжать его в объятиях, как и во все предыдущие ночи. Если на чистоту, то Джим был чертовски смущен. Не потому что Боунс поцеловал его. Ну, по большей части. А потому, что Боунс поцеловал его. И да, это не имело смысла даже в его собственных мыслях. Но так оно и есть. Джима не смущало то, что Боунс решил, что поцелуи между ними это нормально. Ведь его же собственная ложь про брак послужила тому причиной. Но Боунс целовал его. Всего секунду или две, всего лишь легкое прикосновение губ к губам. Это не был поцелуй, от которого замирает время, а в животе порхают бабочки. Но Джим не сделал ничего, чтобы остановить Боунса. И это оказалось чем-то нормальным, целовать Маккоя. Пусть это было внезапно и неожиданно. Но не неправильно. И, как бы близки они не были, между ними никогда не было ничего подобного. Поцелуи были далеки от понятия дружбы. И сидя на диване в тишине, Джим пришлось признаться самому себе. Ему нравилась мысль о том, чтобы поцеловать Боунса. При других обстоятельствах, когда Маккой вернет себе воспоминания. Ему действительно нравилась эта идея. И пусть он смог промолчать, признание в три коротких слова чуть не сорвалось с языка. Он чуть не сказал Боунсу, что любит его. И, черт возьми, это не было ложью. Джим со вздохом упал на диван, устало потирая глаза. Он облажался.