Всегда? Да никогда!

Что-то капало. Нет, не так, что-то отвратительно капало! Этот звук словно проникал в мозг, заставляя поскорее придти в себя и убраться отсюда куда-нибудь подальше. И рождал ощущение дежавю. Словно все это уже было, словно, открыв глаза, я опять увижу больницу. Однако реальность вокруг была полностью противоположна. Чернел потолок, зеленели плесенью стены, хотя алтарь был ничуть не мягче больничной койки. Как часто я буду приходить в себя подобным образом в этой жизни?! Вдалеке уже привычным фоном слышалась ссора мамы и бабушки. Когда же им это уже надоест? Я попробовал сесть и с удивлением заметил, что мышцы затекли и плохо слушаются. Неужели я так долго здесь лежу? — Северус! — мама с бабушкой одновременно подбежали к алтарю. Ну хоть в чем-то они не спорят. Я с возрастающим изумлением всматривался в их осунувшиеся лица. Это на них так передача силы плохо повлияла? Стоп. Это невозможно, мама давно покинула род. Но что она делает в ритуальном зале? И тут я заметил ´обновления в интерьере´: в дальней части зала было организовано спальное место, стоял рабочий стол и даже мини-лаборатория. — Что происходит? — Все в порядке, Сев… — Это какой-то ужас, милый… — они начали говорить одновременно, а потом снова раздраженно уставились друг на друга. — То есть ты хочешь сказать, что то, что ребенок провел без сознания два месяца, нормально?! — мама явно не собиралась прекращать этот спор, который длится… Подождите! Сколько-сколько он длится? — Ты же знаешь, что все показатели были в норме! Мальчик просто хорошо выспался. Сила никому еще легко не давалась. И вообще… — Сколько-сколько я ´хорошо высыпался´? — не знаю, как силе, а вот голосу этот сон явно не помог, змеи по-прежнему могли завидовать многообразию издаваемых мною шипящих. — Сегодня твой День Рождения, Северус, — голос бабушки растерял всю уверенность. А я вдруг понял, что несмотря на споры с мамой, она на самом деле тоже волновалась. Но 9 января! Я пропустил Рождество, первый снег и возможность сбора снежноцвета. Последнее расстраивало особенно сильно, ведь я хотел пробраться в лабораторию и начать изобретать зелье для своих связок: еле-еле шипеть всю жизнь не входило в мои планы. И снежноцвет в моих экспериментах был незаменим. Это вредное растение обладало нужными свойствами лишь во время первого и последнего снега. И если первый снег определить проще простого, то как понять, какой станет последним. От того цена на этот цветок была заоблачна. Между тем мама вовсю суетилась вокруг меня, помогая встать с алтаря. Я кряхтел, ругался мысленно и чувствовал себя на свой душевный возраст. Радикулит, оказывается, может быть и в 10 лет. Хотя нет, мне же уже 11. Вот он, год Хогвартса! Я даже не думал, что буду так скучать по этому замку. И тут мой взгляд упал на лабораторию. Вот же! Избавление от всех нынешних страданий! На трясущихся ногах я дошел до нее, невербально разжег огонь, и быстренько стал варить свою любимую разработку: зелье из клубней монаха. Как часто в прошлой жизни оно выручало меня после Круцио от Лорда и бессонных ночей. Да и готовится оно всего пять минут — прекрасная вещь. Уже предвкушая, как мне сейчас станет легко, я поднес к губам черпак, решив не заморачиваться посудой. И тут я услышал крик, черпак из моих рук выбили и зелье пролилось на пол. —Ты что творишь! — о, Магия, я же забыл, что для них я глупый ребенок… — Ты что, умереть хочешь? Эти растения страшно ядовиты! Почему ты что-то трогаешь в лаборатории без разрешения?! Пока мама ругалась, я заметил, что бабушка смотрит на меня очень подозрительно. — И давно ты владеешь невербальной магией? — а вот это прокол. Я ведь даже палочки еще не имел, отрабатывая все движения лишь на детском тренажере. — Помолчи, Лин, здесь что-то не так. Ты видела его движения? Он сделал это на автомате. Кто ты? — мне в грудь уперлась палочка. А вот это совсем плохо. Правду мне сказать не позволит Смерть, а как их еще убедить… — Спросите то же самое после Веритасерума. У вас ведь точно есть в запасе парочка флаконов, да, леди Каталина? — больше, чем позволит Смерть, я все равно не расскажу, но потерять доверие семьи, которая так внезапно у меня появилась, я просто не могу. На лице бабушки возникла ехидная ухмылка. — Если ты рассчитываешь на принятый антидот, разочарую, у нас свой семейный рецепт. Лин, принеси из большой лаборатории флакон с латинской V, посмотрим, кто это заглянул к нам в гости. Все время пока мама ходила за сывороткой, бабушка пыталась взломать мои ментальные щиты. Зельеварение и менталистика! Все-таки родовые дары я полностью унаследовал еще в прошлой жизни. И это осознание грело меня. Может быть у меня все-таки будет семья? Пусть такая странная, не всегда дружная, но… Я безумно устал от ощущения одиночества в последние двадцать лет. Сыворотка, принесенная мамой, действительно пахла. Пусть не ярко, в напитке все равно вряд ли заметишь, но там явно есть какие-то дополнительные ингредиенты. И на языке разлилась знакомая сладость… — Солодка? Какое изящное решение! Она и правда прекрасно нейтрализует горечавку в антидоте, — и как мне самому не пришло это в голову! — А ты хорошо осведомлен… — обманчиво мягко сказала бабушка. — Имя! — Северус Тобиас Снейп, наследный Лорд Принц, — действовала сыворотка и правда отменно, я сам-то еще не привык так о себе думать, но Магию не обманешь. — Хм. Странно. Имя матери! — Эйлин Каталина Принц. — Это и правда ты… — я впервые видел бабушку настолько растерянной. — Но как же тогда… — Зачем ты хотел отравиться? — перебила бабушку мама. — Отравиться? Не хотел. — хех, Веритасерум хитрая штука, она заставляет отвечать лишь на прямые вопросы. А мама под влиянием эмоций совершенно об этом забыла. — Подожди, Эйлин, Северус и сам нам может об этом рассказать. — Ну уж нет, мам! Что это было за зелье, Сев? Откуда ты его знаешь? — Это зелье для восстановления организма. Я сам его изобрел. — Ой-ой-ой! Вот на этот вопрос я бы предпочел не отвечать. И сыворотка еще минуты две будет действовать. К счастью, мой ответ так шокировал маму, что она замолчала. Бабушка же стала выговаривать ей, что расспрашивать меня под зельем нехорошо, и они привычно переключились друг на друга. Сыворотка уже закончила свое действие, но я по-прежнему старался не привлекать к себе внимание и думал, как бы мне теперь все это объяснить. Выходило, что единственный вариант — ´признаться в проникновении в мамину лабораторию´. Я бы не поверил в такую версию, но других все равно нет. Хотя… — И все-таки, Сев, откуда такие познания? — бабушка так просто не забудет. Что ж, план Б, не подведи меня. — Вы знаете, у нас дома было не очень здорово, и я часто уходил гулять. И во время одной из таких прогулок познакомился со старым зельеваром. Он сразу определил во мне волшебника и страшно удивился, что я делаю в Коукворте. Ему было одиноко, и я стал часто навещать его. А он учил меня нарезать ингредиенты, варить зелья. Позволял экспериментировать. Он же научил меня разводить огонь невербально, ведь палочки у меня еще не было. К сожалению, недавно он умер, но я все-все помню, — и ведь не соврал почти, старый зельевар и правда недавно умер, хоть и не в этом времени… Как ни странно, такое объяснение устроило всех. Бабушка вообще очень обрадовалась и добавила в нашу учебную программу невербальную магию и зельеварение. И под ее сетования, что аж два месяца упущены, время понеслось вскачь. Пожалуй, единственное, что я замечал сквозь беспросветную учебу, была смена сезонов. Я пытался угадать последний снег для сбора снежноцвета, любовался весенней капелью, удивлялся ранним рассветам и грелся под первым летним солнцем. Время пролетало незаметно, но в моей голове билась лишь одна мысль: «Скорее, скорее. Хочу быстрее поехать в Хогвартс, хочу быстрее увидеть Лили!» И вот однажды утром сова принесла мне заветное письмо.