Всегда? Да никогда!

Платформа 9 ¾ встретила меня привычной суетой, громкими разговорами десятков магов одновременно и задымленным воздухом. Вроде бы должно раздражать, но как же я по всему этому скучал! В первые спокойные годы после выпуска я любил приезжать сюда первого сентября, наблюдать из тени за счастливыми школьниками, волнующимися родителями и впитывать в себя эту атмосферу. Вот и сегодня я почувствовал удивительное умиротворение. Рядом о чем-то щебетала мама, давала последние наставления бабушка, а я лишь высматривал в толпе яркие рыжие волосы. Как ни странно, но несмотря на стереотипы магглов, рыжих среди волшебников не очень много. Поэтому я был уверен, что легко найду Лили. Хорошо, что ищу кого-то рыжего сейчас, а не во времена обучения семейства Уизли. Представив себя, бегающего за всеми рыжими году так в восемьдесят третьем, я рассмеялся. И тут же увидел обеспокоенный взгляд мамы. — Сев, ты нервничаешь? Ну что ты, мы будем писать тебе часто-часто! Я уверена, тебе понравится в школе. И время до каникул пролетит так быстро, не заметишь! — мама утешала меня, как маленького ребенка, впервые расстающегося с семьей. Эх, мама, ты даже не представляешь, как надолго мы распрощались однажды. Я ласково обнял их обеих, пообещал написать после распределения, забрал чемодан и пошел искать купе. И Лили. Она же должна быть где-то здесь. И вот за стеклом мелькнули рыжие волосы. Кто бы сомневался, она уже с кем-то познакомилась! Но вот же странность, это не Мародеры. Да, история меняется и без моих действий. Я уже хотел было постучаться и войти, как заметил покоробившую меня вещь. Лили, моя Лили улыбалась незнакомому парню совсем как мне. Также смотрела на него сияющими глазами, смеялась и дотрагивалась до его плеча. Ну уж нет! Решительно постучав, я открыл дверь: «Привет! У вас не занято?» Эта парочка вздрогнула от звука моего шипения, а потом лицо Лили отразило несвойственные ей эмоции: раздражение, презрение и брезгливость. Она положила руку на плечо своего собеседника и тихо шепнула на ухо: «Выстави его, не хочу ехать с ущербным». Только долгие годы шпионажа позволили мне сохранить лицо. — Прошу прощения, что помешал. Моей выдержки хватило только на то, чтобы невозмутимо прикрыть за собой дверь и отойти от стекла. Мои ноги тряслись, горло сжал спазм, я задыхался. Я сидел прямо на полу в тамбуре и пытался сделать хоть один вдох. Как же так! Как же так?! В моей голове билась только эта мысль. — Эй, парень, ты в порядке? — надо мной склонилось чье-то лицо, но что-то мешало мне его разглядеть. Что это? Слезы? Но этот голос мне точно знаком. — Вставай, вставай, последнее дело сидеть тут на полу. Ну же! Пойдем со мной, у меня есть успокаивающее зелье. Малфой! Это точно его вкрадчивые интонации. Видимо, он принял меня за домашнего мальчика, тяжело переживающего расставание с семьей. Все оставшееся время в пути я провел в купе со старшекурсниками из Слизерина. Кого-то я помнил из прошлой жизни, с кем-то познакомился только сейчас. Теперь, когда мой статус равен их, они рады со мной общаться. Конечно, змейки всегда радуются выгодным знакомствам. Несмотря на опыт моей прошлой жизни, я по-прежнему был расположен к Слизерину. Циничные, холодные и расчетливые эгоисты, они были мне близки и понятны. Во время пути от станции, ожидания в маленькой комнатке да и самого распределения я украдкой поглядывал на Лили. И все больше удивлялся. Одна часть меня любовалась ею, была в восторге от привычной улыбки, ревновала к тому парню из купе. Другая, та, что помогала мне выживать около Лорда и Дамблдора, та, что обычно зовется интуицией, подмечала неожиданные вещи. Некоторую искусственность ее радости, преувеличенное внимание к собеседнику, явное стремление расположить, привлечь внимание, влюбить в себя… Из размышлений меня вырвало ее имя. Вот он, момент, после которого мы снова станем по разные стороны баррикад, невольными жертвами вечной войны Гриффиндора и Слизерина. «Хаффлпафф!» Я ослышался? Какой еще Хаффлпафф? С каких пор умные и амбициозные волшебницы попадают в этот уютный, но такой болотистый уголок? Однако у нее было такое же торжествующее выражение лица, как и в прошлом. Удивительно, она рада. А следом в Хаффлпафф отправился и ее недавний собеседник. От осмысления происходящего меня отвлекло собственное распределение, знакомство со слизеринцами во время ужина и выступление директора. Лишь ночью, забравшись наконец под одеяло, я стал перебирать события прошлого. Лили улыбалась мне совершенно так же, всегда была жадна до новых знаний, много расспрашивала о волшебстве до школы, да и во время учебы любила подсесть ко мне в библиотеке и делать вместе задания. Но в поезде она познакомилась с Блэком и Поттером, всю дорогу обсуждала с ними их стремление в Гриффиндор и попала туда же. После этого наше общение продолжалось в основном в библиотеке, пару раз она подходила ко мне на балах и обязательно жаждала заниматься теорией волшебства летом. Но на пятом курсе Мародеры использовали против меня мое же невербальное заклинание, я понимал, что им его рассказала Лили, и мы впервые поссорились. Она так явно демонстрировала мне свою обиду, показательно ругала Поттера, а потом внезапно стремительно вышла за него замуж. В этой же реальности она познакомилась с этим… как там его… Сметвиком, и тут же попала с ним на один факультет! Интуиция просто вопила: «Это неспроста!» Следующие два месяца я наблюдал. Слушал, смотрел и приходил к неутешительным выводам. Как часто мы бываем ослеплены нашими чувствами! Да так, что не замечаем очевидных деталей. Лили по-прежнему очаровывала всех. В этой жизни у нее тоже появился умный друг, бывший изгоем даже у хаффлпаффцев. Нелюдимый первокурсник был очень талантливым гербологом, но обладал удивительно занудным и дотошным характером. В итоге его единственным другом стала Лили. Они делали задания в библиотеке, как мы когда-то. Только теперь она блистала знаниями у мадам Спраут. Слизнорт же, боготворивший ее в прошлой жизни, в этой еще ни разу не похвалил ее зелья. Продолжила она дружбу и со Сметвиком. В отличие от своего младшего брата Гиппократа, которого я знал по прошлой жизни, Аурус был глуповат, нецелеустремлен и любил хвастаться состоянием и древностью своей семьи. И тихонько, исподволь травил того герболога, отваживая от него Лили. История повторялась. Менялись имена, люди, но вокруг Лили все происходило в точности, как в прошлой жизни. А с меня словно упали розовые очки. Я больше не стремился с ней познакомиться, не искал ее общества. Теперь мысли о ней вызывали лишь легкую боль и разочарование. Но мое подсознание не сдавалось. Где-то с Рождества мне стали сниться зеленые глаза. Раньше я бы с уверенностью сказал, что это ее глаза. Но сейчас что-то меня останавливало. Наверное то, что она никогда не смотрела так дерзко, с таким неприкрытым вызовом. И я мечтал об этих глазах. Так похожие на ее, они могли принадлежать еще только одному человеку. Человеку, чей будущий отец продолжал доводить школу своими проделками, но больше не был дружен с его потенциальной матерью. Прекратив бессмысленное наблюдение за бывшей возлюбленной, я с удивлением обнаружил, что мой новый статус и не поношенный внешний вид располагают к появлению хороших знакомств на факультете. А обширные знания и педантичность располагают ко мне преподавателей. И я с удовольствием погрузился в учебный процесс. Зная все, необходимое для учебы, я мог не тратить много времени на домашние задания, что позволило мне изучать множество интереснейших книг в библиотеке, а позднее, напросившись в лабораторию к Слизнорту, даже начать проводить эксперименты. Конечно же, меня больше всего интересовало зелье для моего голоса, но именно оно никак не изобреталось. А время бежало, бежало. За семь лет учебы я изобрел в соавторстве с профессором два новых зелья, завел множество знакомых и даже нескольких верных друзей из клуба Слизней, привык к своему шипению, полюбил бывать дома с семьей и совершенно забыл о своей миссии в этой жизни.