Не оставляй меня

Он всегда любил весенние ночи. Спокойные, тихие, размеренные. Арсений никогда никому не скажет этого, но он устал. Ему уже надоели эти вечные тусовки с Серёжей, которые проходят каждый раз как будто по одному и тому же сценарию. Надоела эта учёба, которая никакой радости не приносила, ведь поступил он не туда, куда хотел. Сколько бы не сопротивлялся, не пытался вырваться, всё равно ещё больше запутывается. На улице хорошо, даже почти уютно, но какая разница, что происходит вокруг, когда хочется сброситься со скалы, навсегда оставшись лишь на фотографиях, редких видео, и в памяти тех людей, которые его любили да и просто знали. Но Арсений прекрасно понимает, что нельзя. Он с раннего детства чувствовал и даже знал, что его жизнь — не его. Он лишь маленькая марионетка в сильных, властных руках и даже уйти из этой жизни по собственной воле он не может. Ноги привели его к маленькой детской площадке. Сев на качели, Арсений несильно оттолкнулся ногами об землю. Они тут же заскрипели, издавая тихий противный звук, раздражая тем самым слух. Но для брюнета это было последнее, о чём сейчас хотелось думать. Хотя, если быть честными, то думать ему вообще не хотелось. Хотелось тишины, спокойствия, свободы. Но увы, этими составляющими он мог насладиться только ночью, когда гулял по ночному городу. Он уставился в одну точку и честно не знал, сколько времени так просидел. Когда он один, то теряется во времени, пространстве. Возможно, так не должно быть, но какая уже разница. Он хотел ни о чём не думать, но не выходило. В голове сидел Антон. Кажется, он уже поселился в его мыслях, разложив все свои вещи по полочкам, расправив диван и сказав: «А здесь уютно, буду тут жить». И всё, Арсений уже ничего не может сделать. Но самое страшное, что об Антоне хотелось думать. Перед глазами всплывает это строгое, серьёзное лицо и как будто всё встаёт на свои места. Как будто думать об Антоне так часто — это нормально. Но Арсений иначе не может. Он вспоминает моменты, когда ему всё же удавалось увидеть яркую, ничем не прикрытую улыбку слепого мальчика и сам не может сдержаться, чтобы не заулыбаться. И так каждый раз, когда Антон в голове начинает напоминать о себе. Мысли о нём не пугают, не ранят, не заставляют чувствовать себя хуже. Каждый раз, когда Арсений думает об этом ушастом чуде, на душе становится спокойней, несмотря на то, что в их отношениях мало что поменялось и они по-прежнему остаются на том же холодном расстоянии. Арсений, когда встаёт с качелей, в этот раз готов идти в бой против этого мира до последнего. И он не проиграет. Не в этот раз. *** Дима единственный, кому Антон решился рассказать о том, что, возможно, он скоро будет видеть. Позов искренне за него был рад, но, к сожалению, когда Антону будут делать операцию, Дима не сможет быть рядом с другом, ведь ему в это время надо быть на учёбе… Шастун знал это, потому несильно и расстроился. Родителей в качестве поддержки ему хватит вполне. Мысль о том, что он сможет видеть, пугала. Настолько пугала, что он был на грани того, чтобы сказать матери о том, что передумал, но парень был не из тех, кто своё решение меняет по десять раз на дню, поэтому оставалось лишь сжимать кулаки до боли в ладонях и молчать. Всё неизведанное его всегда пугало, настораживало. Ко всему новому он привыкал долго и с трудом. Боялся, но никому никогда этого не показывал. В душе могло быть огромное цунами из чувств, эмоций, что сносит всё на своём пути, ну, а на лице будет отражена лишь малая часть всего того, что происходит внутри. Откуда у него такой стержень, он не знал. Мог лишь предполагать, что это досталось ему от отца, который всю жизнь Антона был в его присутствии сдержан, немногословен и практически всегда спокоен как удав. И вот сейчас, за всё то время, что семья Шастунов ужинает, Андрей не проронил ни слова. Антону не привыкать есть в такой обстановке, поэтому он спокойно поглощал свою пищу. На часах было семь часов вечера, когда в квартире раздался дверной звонок. — Я открою, — мягко сказала Милана. Она встала со своего места и направилась к выходу. Антон весь превратился в слух, когда услышал голос Арсения. "У меня есть одна идея, куда можно будет сходить, поэтому в ближайшее время приду" — чуть ли не молниеносной пронеслись слова Арса в голове Шаста, и он всем телом замер, ожидая того, что будет дальше. Справа от парня всё также стучал столовыми приборами об тарелку Андрей, а Антон кажется забыл о том, что он ел, пытаясь услышать разговор матери с новым знакомым. В данный момент, шатену казалось, что кухня находится в тысячах километрах от того места, где так мило беседовали эти двое, ибо иначе почему, чёрт возьми, так плохо слышно?! — С тобой всё хорошо? — где-то, кажется, тоже не здесь, раздался немного встревоженный голос отца. — Что? — вздрогнул Антон, поворачивая голову в сторону Андрея. — Ты побледнел и уже минуту как будто перестал дышать, — уже спокойней сказал отец, но всматриваясь в лицо сына ещё внимательнее. — Нет, всё хорошо, спасибо, — отрешённо пробормотал Шастун-младший. В этот момент разговор между Миланой и Арсением прекратился и Антон понял, что женщина идёт обратно на кухню. — Антош, Арсений с тобой хочет поговорить, — с улыбкой на лице сказала мама, проходя на своё место. «Снова поговорить?» — устало выдохнул Шаст, но не говоря ни слова, встал и пошел в прихожую. Одеколон Арсения тут же приятно ударил в нос, отчего Антон чутка поплыл, но быстро собрался, отгоняя все свои чувства на задний план. — Привет, Антон, — чуть ли не промурлыкал Попов. Настроение у него, похоже, было весьма и весьма хорошее. — Здравствуй, Арсений, — сдержанно ответил Шаст, вставая прямо напротив брюнета. — Мы с Серёжей едем на этих выходных к нему на дачу, ты поедешь с нами? — Что? Нет, конечно, — резко сказал Антон, сам такого от себя не ожидая. — Почему ты так быстро отказываешься? — улыбнулся Арсений, — я не причиню вреда тебе, да и с Серёжей познакомишься, он… — Я не хочу ни с кем знакомиться, Арсений! — почти выкрикнул Антон и после нескольких секунд уже тише повторил, — ни с кем. — Ты так и собираешься жить в своем панцире, черепаха? — уже серьёзней и как будто с вызовом спросил Попов, — пора выходить из своей зоны комфорта, иначе в чём смысл? Да тебе надо жить! Жить настолько ярко, что даже ты бы увидел этот грёбаный свет! Да если бы не увидел, то хотя бы почувствовал. Хватит. Себя. Жалеть. Если продолжишь в том же духе, то так и не узнаешь, на что способен и что способен подарить тебе этот мир в ответ. Антон молчал. Молчал, даже когда Арсений прекратил говорить и выжидающе смотрел на шатена. Молчал, когда тишина между ними затянулась. Молчал, потому что был в шоке. Арсений так легко сказал о слепоте Антона. Так легко, так просто. Без жалости, каких-то там ещё других эмоций. Не испугался сказать это, чтобы донести до Шастуна основную мысль его потока слов. Это в водило в ступор, но это и восхищало. Для Антона это было что-то новое, но не пугало, а наоборот, интриговало. И парень понял: Арсений не такой. Не такой как все те люди, что сейчас находятся в его окружении. Арсений не будет жалеть и тем самым он может дать то, что не могут дать ни родители, ни Дима, которые боятся ему навредить лишним словом и даже порой движением. Арсений может дать Антону почувствовать себя полноценным, несмотря на то, что полноценным он, возможно, даже никогда и не сможет быть. Наверно именно эта мысль заставила Антона сказать: — Хорошо. Я еду. *** В ночь перед отъездом на дачу Антон спал плохо. Что-то внутри не давало покоя, но что это было он не знал. Вроде всё нормально, даже, вроде хорошо, но что-то неизведанное тянет, давит, не даёт спокойно дышать. Милана была не против вылазки Антона вместе с Арсением и его другом, так как полностью доверяла Попову, чего не мог никак понять Шастун-младший. Доверить сына какому-то парню с его другом, когда они говорят про какую-то там дачу? На Милану это не было похоже. Андрей ничего не сказал по этому поводу, видимо, против тоже особо не был. Антон же не знает, что он сам думает по поводу всего этого. Хотя знает, но признаться даже самому себе не хочет. Не хочет признаваться, что он хочет ехать. Хочет туда, куда Арсений хочет его увезти. Арсений должен был приехать в полдень и забрать Шаста и Джессику. По крайне мере, таков был план самого Арсения. Он явно заранее продумал всё без согласия Шаста. Видимо, у него сомнений в том, что слепой мальчик всё же согласится, не было. А может и были, но настолько незначительные, что Попов решил их просто не замечать, игнорировать. Антон мог лишь теряться в догадках о том, что же творится в голове нового знакомого и что же ему всё-таки надо от него. Вопросов снова тьма, а ответов на них, как обычно, нет. Спал Антон в итоге часа три, не больше, и чувствовал себя не очень хорошо на утро, когда Сири включила заранее поставленный будильник на девять утра. Голова гудела, а руки чуть дрожали. — Спокойно, всё хорошо, — тихо успокаивал себя Антон, сидя на кровати. Сжав всю свою волю в кулаки, он встал, тем самым привлекая внимание собаки, которая радостно гавкнула другу. — И тебе доброе утро, Джесс, — вяло улыбнулся юноша, поднимаясь. Он почувствовал вялость во всём теле и ему это не понравилось. Но решив, что это пройдёт, лишь мотнул головой и пошёл в ванную комнату. День обещал быть трудным.