***
Чат с edam.o
edam.o Привет подруга) Хочу напомнить, что у меня скоро закончатся соревнования, а точнее завтра последняя игра rosie_posie Привет родной, я помню Уже придумала куда мы пойдём в эту субботу, ты же в этот день приедешь? edam.o Возможно раньше, но мне нужно будет отдохнуть денёк, поэтому встретиться мы сможем как раз в субботу rosie_posie Вот и отлично, жду тебя Мне пора, сейчас начнётся последняя пара… А потом домой! Я напишу тебе, как будет свободная минутка edam.o Хорошо***
Солнце садилось на окраине пригородного района, в конце пустой парковки одинокого магазинчика стоял жёлтый Шевроле Камаро с двумя девушками. Лиса сидела на капоте машины, закинув левую ногу и смотрела в даль бледно-оранжевого заката. Рядом, вытянув ноги, как малышка, сидела Розэ. — Ты помнишь среднюю школу? — тихо спросила Лалиса, жмурившись от настойчивых лучей прощающегося солнца. — Помню… — Пак повернула голову к закату и грустно вздохнула, — но… Почему ты решила спросить это? — Прости, я не хотела... Само вылетело, — «Дура, не надо было вообще школу припоминать.» — Нет, не извиняйся, я… Мне уже все равно… — Че Ён сказала это уверено, но в голосе всё-таки было слышно, что ей не очень приятно обсуждать прошлое. Плохое прошлое. — Мне жаль, что они так плохо отзывались о твоей матери. Но… — При запнулась, как только осознала, что хотела спросить. — Но…? — с интересом вернула взгляд на тайку Рози. — Не, не нужно, я- — Говори, всё в порядке, — кореянка медленно накрыла ладонью кисть руки, что поддерживала тело девушки слева, сохраняя зрительный контакт. — Т.. Нет же, мне самой трудно… — «Это точно не лучшая тема для разговора!» — Тебе жаль, — неспеша процитировала Розанна, стараясь нажать на правильное место. — За что? — Тогда, тебе и так было тяжело, наверное ты уже не слышала за своей спиной издёвки и оскорбления в адрес твоей мамы и не только... — Да… — «Мэй говорила мне, что они ещё больше стали наговаривать непонятно что и нужно с этим бороться…» — Я слышала от Мэй, что они говорили что-то ещё, но я уже не слушала… Не помнишь, что они говорили? — Да… Ам… Как бы помягче… Ладно, скажу как было, — Манобан наконец-то посмотрела в сторону спутницы: — они называли её шлюхой и… Так далее по списку… — но не сдержалась и отвернулась обратно, — что она бросила тебя с отцом пьяницей, а он до такого себя запустил, что за тобой приглядывает отец Дженни. Что ты будешь точно такой же как мать… — «…а я хотела глотки им разорвать за такое отношение к тебе!» Голова Рози была направлена к тайке, но сама девушка застыла, глаза смотрели в пустоту. Мир так прогнил, даже не верится, что остались люди. Настоящие люди, а не эти существа полные желчи и ненависти к совершенно незнакомому человеку. — Но я знаю, что это не правда. Не верю. — Лиса подняла опущенную в сожалении голову и, блестящими от мокроты глазами, вернула Че Ён в пространство. Не надолго… Что-то кольнуло в районе ребер по стороне левого лёгкого, у кореянки мгновенно проступили капельки слёз в уголках глаз. Слова не лезли, а грудную клетку сдавила скорбь, что вместе со скукой по матери пыталась вытолкнуть все накопленные страдания за столько лет. Сразу всплыли воспоминания. Крик. Десятилетняя Рози вскочив с кровати, выбежала из своей комнаты. В темноте спотыкаясь о каждый угол мебели, бежала к выходу. Улица. Сырой, приятный на секунду воздух, повеял неприятной горькостью. Слипающиеся глаза с непривычки к лунному свету. Секунда. Отец согнувшись, с истеричным воплем вылезал из будки. Тусклый свет единственного фонаря. Неестественно черная, переливающаяся багрянцем кровь на обочине платформы. Удаляющийся неизвестный поезд без света и опознавательных знаков, с двумя вагонами. Минута. Луна, что в сумерках светила, как солнце днём. И девочка, стоящая на крыльце дома, с ужасом в глазах смотревшая на отца. — «Что… Что это было? Где мама? Пап? Почему ты кричишь, почему плачешь? Что случилось? Чья это кровь, папа?...» — ЧЕ ЁН!! — Че Ён? Девушка вздрогнула. По щеки прокатилась горошинка слезы. Тайка испугавшись состояния подруги, тихонько звала её по имени. Розэ опешив, начала лихорадно вытирать красные глаза. — Стой глупышка! Они же опухнут, — Лиса перехватила ладони Пак и вложила в свои. Обе вздрогнули от неожиданно мягкого действия младшей, — вижу, что ты что-то вспомнила… Тебе больно, не- — Нет, я расскажу… — Ладно, — Лиса крепче сжала ладони кореянки. Рози метнула взгляд в глаза тайки, — «Такие красивые, прямо как в том сне…» — моргнув, отвернулась к горизонту, что блекло отсвечивал алым оттенком. — Моя мама, она… Она умерла, когда мне было десять… Всем психологам, к которым меня водили родственники, я говорила, что плохо помню тот день, точнее ночь, но это не так… Я запомнила почти каждую деталь. К сожалению, те воспоминания ничем не смогли помочь полиции, только мне хуже сделали… — Девушка остановилась, глухо сглотнула, — тогда была смена отца, мама по привычке помогала ему. Я сидела в своей комнате, притворяясь, что сплю и иногда ловила с улицы некоторые фразы, когда родители через расстояние громко что-то говорили. Но испугали меня, чуть ли не до смерти, резкие крики отца, маму я не слышала. Потом, когда отцу стало легче, он рассказал, что произошло тогда. На рельсах что-то перемкнуло и мама решила проверить, не стала тревожить папу, он заполнял какие-то документы. В ту неделю, у нас не хватало электричества и электронные фонари для поездов не работали, были только ручные. В ту секунду, когда отец поднял глаза, чтобы пойти помочь подняться маме, он увидел, как за пару десятков метров шел…нет, нёсся зелёный, весь в ржавчине, старый поезд с двумя вагонами, почему-то без света в кабине и без табличек. Отец всполошился, глянул на мать. Она стояла, положив одну руку на платформу, чтобы вылезти, и мотала головой то к папе, то в сторону поезда с немым ужасов в глазах. Папа выбежал из главной будки и начал кричать. Кричать и бежать к будке с ручными фонарями. Но… Не успел. Я как раз выбежала из дома в испуге и увидела, что папа всё-таки включив фонари, кричал уже в истерике и полз к красному пятну на краю серой плиты. Я окликнула его, он обернулся на меня, его красные глаза не могли выдержать такой напор, от чего слезы лились и через нос. Смотрел на меня минуты две, поднялся, обтёр рукавом рубашки лицо и побежал ко мне, но видимо увидев моё состояние, снова в истерике закричал. Закричал моё имя, так жалобно, будто прося, чтобы я забыла всё, что успела увидеть… — «ЧЕ ЁН!.... Че Ён! Беги в дом, беги обратно! …живо!» — Он кричал мне закрыть глаза и идти обратно в свою комнату, а сам стоял на пороге у телефона, трясясь и всхлипывая… Думаю, он звонил родственникам, чтобы позаботились обо мне первые сложные дни после этой ситуации, далее в полицию, когда я услышала наш адрес… Потом уже всё как в тумане, вот он поднимает меня с лестницы и несёт в кровать. А дальше уже похороны, как я сменяла отца на дежурстве и сам папа, который смотрит в выключенный телевизор пустым взглядом с бутылкой виски в руке. Он был совсем плох, в первые месяцы постоянно винил себя, что пустил её к рельсам, нужно было подождать до утра, но моя мать была настырная, потому он и перечить не стал… Из-за этого и винил себя, что поддался… Это происходило в течение трёх лет, ужасное время было. Потом нам пришлось переехать в Австралию, но ему стало ещё хуже, доктор прописал постельный режим. — Ты тогда пошла в среднюю школу… — уточнила Лиса, решив разбавить длинный монолог Пак. — Да. Моя нынешняя сестра, она же лучшая подруга, которая осталась в Окленде, узнала, что случилось. Она и её отец приехали, папа Ким вывел отца из того состояния. Потом я узнала, что папы когда-то встречались. Они снова сошлись. Поэтому отец Дженни возился и со мной. Дальше, когда мы уже закончили среднюю школу, они поженились и мы стали более сплaчённой семьёй. — Странно... В школе узнали, что у тебя нет матери, но не узнали, что есть теоретически два отца… Но это даже к лучшему, не представляю, что было бы, — Манобан в отчаянии замолчала, понимая, что тишина это не лучшее, что может сейчас помочь. — Да, — с долью иронии хмыкнула девушка, — а что ты, тайка, делала в Австралии? Я так и не спросила у тебя... — Я... Сначала я была там по обмену на пару месяцев, но написав маме, что мне тут понравилось, и я хорошо начала осваиваться, она подписала документы о переводе вплоть до старшей… Но я взбунтовала и сказала, что мне хватит и средней школы, чтобы улучшить свой английский. Потом пошла дальше, старшую школу уже закончила на родине в языковой школе, а после в Корею, изучать язык и метить в Европу. И у меня получилось! Я училась во Франции и защитила докторскую на международном уровне, а потом каким-то необъяснимым образом вспомнила, что танцевала всю жизнь до универа, захотела заняться этим с снова. Но меня выпнули после четырех лет состояния в группе и кураторства хореографии. Поэтому я здесь, пытаюсь использовать своё образование по назначению, — Лиса посмеялась над своими словами. — Хах, а я всегда хотела петь... — Петь? Серьезно? А почему не попробовала? — Ну, у меня были почти такие же планы, как и у тебя. Я окончила магистратуру английской словесности. А потом реально подалась на вокал, я ведь, тоже в то время занималась тем, что нравилось. Но, студия, где я стажировалась, обанкротилась и я буквально осталась ни с чем… Там были и мои сочинения, и комната звукозаписи. Можно сказать, я готовилась к дебюту. Видимо не повезло… Вот мне и осталось только пойти преподом английского, боже… Какой абсурд был… А отцы и сестра реально верили в меня и хотели уже увидеть мои успехи в музыке… — Ну что ты… — мягко, будто маленького ребенка, Лиса обняла Че Ён за плечи. — Не ставь крест на мечте… Ты же пыталась найти другую студию или пойти в компанию? Тут в Корее полно лейблов… Что тебе помешало? — Маленький бюджет, — кореянка обиженно вдохнула и выдохнула, надув губы, — я знала, что стажироваться в той студии небезопасно для моего кошелька, они и прибыль маленькую выручали, слишком много было расходов, так и зарплату сами сотрудники получали мизерную, не то, что стажёры. Мы вообще получали шестую часть от того, что оставалось. Я в университете стипендию на бюджете и то больше получала. Поэтому идти в другие более автономные компании без копейки в кармане – это подвергать колоссальным рискам всю семью, не только себя. — Жаль... Но может, сейчас то время, когда лучше начать то, чем хотела жить? — Розанна подняла взгляд на тайку и грустно улыбнулась. — «Мечтательница…» При улыбнулась в ответ и повернула голову в даль, где уже висела тишина со скрежетом насекомых и звёздное небо, отдающее железной лазурью. Кореянка, чувствуя, что коллеге по историям прошлого довольно комфортно, тянется к её профилю и медленно, будто боясь спугнуть, касается розоватыми губами мягкой щеки, оставляя лёгкий след, больше похожий на естественный румянец. — Спасибо… Лиса поворачивается к собеседнице и смотрит прямо в глаза: — «Такой теплый цвет, словно вино с оттенками темного шоколада… Господи, о чём я думаю…» — После медленных и монотонных мыслей, Манобан поддается опьяняющему искушению сумерек и, с полуприкрытыми веками томно смотря на светловласку, тянется к той, кто возбудил в ней крохотное желание. Желание чувствовать те губы не на коже щеки, а на своих губах. Желание ощутить их мягкость снова, но уже в более подходящей, интимной атмосфере. Розэ видит. Видит, что чувствует тайка. Она всем нутром желает поддаться приятному давлению тоже, но не сейчас. Или может сейчас? — «А может к черту всё? Может я когда-нибудь начну делать то, что я хочу и получать удовольствие, а не запрещать себе всё на каждом пути? Пак Че Ён, может ты уже начнёшь жить, а не выживать? Жить в своё удовольствие и делать всё, что вздумается? К черту принципы, ты хочешь этого! Хватить отворачиваться от всего запретного и такого желанного! К черту всё! Это не сон и это куда лучше!» Лиса осторожно касается раскрытыми губами уст старшей. Обхватывая нижнюю губу, ждёт реакции, тактично прислоняя ладонь к тонкой шее Розэ. Вторая рвано вдыхает последние остатки кислорода, открывая опаленный горячим дыханием рот и накрывая слегка влажными ладонями мягкие щеки Манобан. Лали повторяет всё синхронно, будто копируя. Из-за волнений в области живота действовать плавно не получается. Тайка запускает мокрый язык в теплую полость, ожидая встретиться с языком второй. Медленно и сыро они продолжают целоваться. Че Ён кладет руки на плечи младшей и пододвигает корпус ближе, поднимаясь на колени. Не разрывая поцелуя, аккуратно опускает коленку Манобан и перемещается на её ноги, удобно усевшись на бедрах. Крепкий Шевроле даже не подал звука о том, что сейчас делают девушки у него на носу. Достаточно расцеловав губы, девушки отстраняются друг от друга, опираясь лбами и громко дыша. Рози не спешит слезать с темноволосой, а та наоборот, не особо хочет отпускать такое прекрасное создание со своих ног. Но сладкую идиллию нарушает вопль доносящийся от кого-то около того самого магазинчика. Похоже это был хозяин, который закрывал помещение и видимо спалил двух мило уединившихся влюбленных. Он свистнул и крикнул что-то о том, чтобы они закруглялись и уезжали. Стало довольно поздно с того времени, когда они только заехали. Девушки испугавшись, начали неловко смеяться. Через сильное желание остаться на коленях младшей, Пак всё же слезает с девушки и садится в спорткар. Лалиса повторяет последнее действие спутницы и заводит авто. Под нескромные комментарии владельца они уезжают с парковки, направляясь в сторону квартиры Розэ. Смущённо распрощавшись, Че Ён смелет и смачно чмокает тайку в губы, что ту сначала ошарашило, но следом девушка просто тает на сидении, следя взглядом за кореянкой, которая, тихо хихикая, подходила к многоэтажке. Помахав последний раз, Манобан как можно тише трогается с места и уезжает восвояси, оставляя счастливую Розанну стоять у ворот и смотреть в след уезжающему Камаро ярко-жёлтого цвета.***
Утро четверга. Университет. Кабинет Ректора. Персиковый свет восхода приятно отражался от стола из темного дерева, освещая строгие костюмы мужчин, что сидели и ждали слов того, кто сидел во главе. В кабинете было 10 человек, даже меньше, но всеобщее напряжение от неизвестности чувствовалось, как будто здесь 20 и больше персон. Один из присутствующих, высокий мужчина с полосой седых волос в висках стильной стрижки, тактично кашлянул в кулак, показывая мужчине в начале стола, что все готовы и стоит начать. — Хочу предупредить, я собрал вас сегодня, не для того чтобы вы жаловались на других учителей и о своем расписании. Раз так составили, значит так нужно, если что-то не нравится, вы знаете что нужно делать, — строго начал ректор университета, — фигура, которую мы сегодня должны обсудить – это мисс Манобан. Как вы все знаете, я ищу лучших для своего учебного заведения и она, девушка которая многими была предложена, – мой новый объект проверки. Мистер Ченг, я принял вашу рекомендацию насчёт этой особы и принял её на работу, у неё богатое резюме, но имейте ввиду, впереди одна из главных недель. И если группа комиссии заметит в её действиях непрофессионализм, она вылетит из университета бизнес классом. — Прошу прощения, что перебиваю, — встревает тот самый высокий мужчина, — я полностью уверен в ней, она даже бровью не поведёт. Ваш план действий, которые должны выбить её из колеи – силен, но она справляется с такими проблемами на бытовом уровне. — Мистер Ченг, я надеюсь, что вы правы и знаете на что идёте, заявляя такие сильные аргументы, опровергающие мои сомнения по поводу этой девушки. — Спасибо за понимание, она докажет мои слова своими действиями в следующий вторник. — Нет необходимости Лу Йен, — холодно начала женщина, что сидела в тени весь текущий диалог, — в тот вторник ничего серьезного не запланировано. Мистер Ли проводит этот срез, как репетиция будущего семинара. Буквально, мы будем просто наблюдать. Я, Бин Мин Хо и Ким Сук Ли уже наблюдаем за Лалисой. Поэтому мы будем и в составе комиссии на те две лекции, что она будет вести. Конечно, некоторые сложности мы ей предоставим, посмотрим на её реакцию. — Мисс Сон, вы же понимаете, что берете ответственность за скрытность вашей группы, вы не должны посеять в ней сомнения или какие-то мысли в плане всей директории. — Перебив женщину, некультурно встрял какой-то низкий мужчинка с залысиной. Но после презрительных взглядов в свою сторону, осторожно осёкся. — Конечно, Чан, можете не беспокоиться на наш счёт, мы будем аккуратны, — Сон Че Ён, заместительница ректора и вторая по главенству лекторша университета, курирует проектные и экзаменационные работы. После её слов тот, кто без какого-либо уважения к вышестоящим, перебил женщину, сразу же поник, понимая, что его унизили перед всеми за свою же ошибку, — я хотела бы добавить кое-что, но это уже не имеет никакого значения, спасибо и извините, мистер Ли. — Ничего, я понимаю, спасибо за детальное объяснение. Мне осталось добавить только одно, кто посмеет хоть как-то предупредить мисс Манобан или помочь на недели контрольных лекций, сразу же пишет заявление по своему желанию и подхватывает её с собой. Я не намерен терпеть самовольство и неуважение к словам ректора. Раз начали принимать в этом участие, так будьте честны и компетентны. У меня всё. Есть ли те, кто хотел бы добавить что-то? — в помещении повисло тягучее молчание, — отлично, на этом и закончим. Приступайте к работе. Все преподаватели и лекторы, присутствующие на этом сборе, поочередно вышли из-за стола и направились к работе из кабинета.***
— Я попросила вас написать сочинение. Всего лишь какое-то жалкое сочинение на одну страницу, которое можно было написать на корейском и тупо прогнать его через Reverso. Вы понимаете, почему не грёбаный Google translate, но все равно нашелся человек, из тех не многих, кто что-то пытался написать, который перевел через него, — Лиса была зла, такое поведение студентов сильно огорчало, — я не из тех учителей, которые были до меня. Я не буду вам давать задания уровня средней школы, чтобы просто поставить вам зачёт автоматом и получить свои деньги в конце семестра. Если вы будете так относится к моему предмету, то вскоре и меня выпрут от сюда. Хотя мне то что? Я пойду своей дорогой, а вас либо исключат за неуспеваемость, либо вы не сдадите экзамены. — Мисс Манобан, мы просто забыли про это, даже староста. — Тогда почему у вас есть в группе индивидуумы, которые это помнят? Почему вы не напомнили своим одногруппникам про задание, а просто в тихую выполнили его и то на «отвали»? — Извините нас, мы будем более внимательны с этого же дня, — наконец заговорила староста группы, У Чжо Си. — Вам повезло, что ваша староста умеет правильно выходить из положения. Но меня беспокоит очень серьёзный вопрос. Почему вы относитесь к учителю лучше, чем к самому предмету? Подлизываться умеете, а слышать – нет. На следующую пару, приходите с чаем, вкусняшки и горячая вода с меня. Будем обсуждать, что вы всё-таки помните про тайский и делится тем, что вам мешает его познать. — Учитель, вы точно хорошо преподаёте, мы в этом уверены. Просто, изначально нам привили предвзятое отношение к этому языку, такие были учителя… — Я понимаю, — девушка вздохнула и посмотрела на часы, — так, у нас ещё 30 минут, разберём тогда какие темы вы могли взять для сочинения и попробуем написать стандартную структуру…***
— Ну, когда начнём-то? — скука стояла смертная. Дэнис и Ким просидели одни в кабинете около часа, пока не пришли остальные преподаватели иностранных языков, кроме Лисы. — Пока не придет Лиса и «Носок»… — Здравствуйте коллеги. Все в сборе? — как только Чжи Вон озвучила ответ, вошёл ректор, — вижу, что отсутствует Манобан. Не знаете, что с ней? — Как вспомнили так сразу и всплыло, — шепотом пошутил Цуруги на ухо Че Ён, на что та тактично хмыкнула. Тут из дверного проема высунулась темная копна волос. Девушка согнулась по полам с учащенным дыханием. Похоже, она бежала. — Извините, я была в другом корпусе. — Мы ещё не начали, заходите. — Мистер Ли, для чего назначать планерку, раз она у нас была три дня назад? Какие-то срочные вопросы? И да, почему вы, а не декан Ченг? — Не сказал бы, что срочные, но по уставу у вас минимум каждую неделю должен быть сбор и то, что было в выходные не является деловым собранием, мисс Дюпен. А Лу Йен занят другими поручениями, я сам настоял, чтобы он не беспокоился и выполнил всё должным образом, и с вами я очень хотел повидаться. — У меня есть срочный вопрос. Скажите, будут ли в составе кураторов ещё люди на время проведения лингвистического конкурса? — поинтересовалась Пак. — Конечно, точно будет преподаватель корейского языка, вы, естественно, и ещё один преподаватель из вашего состава. Пока не точно, какой ещё язык добавят в список, я надеялся, что мистер Цуруги изъявит желание. Но оценив вашу работу, над отчетом и успеваемостью вашей группы, боюсь Дэнис вы не успеваете принять участие в конкурсе. — Да, прошу прощения, но с отчетом всё в порядке. Он уже на вашем столе, а группа… Я помогаю им чем могу. Тут всё зависит от них. — Возможно, я могу чем-нибудь помочь? — слегка робко спросила Лиса. — Нет, мисс Манобан, у вас помимо основных обязанностей, есть курсовой семинар, не забыли? Или вы уже подготовили материал? — Ох, всё в процессе, — девушка метнула взгляд на Рози и тут же опустила, пытаясь скрыть волнение и щеки, что слегка отдавали кадмием. — Убеждён, что вы не подведёте меня. Хочу добавить, совет предложил выдать немного другую комиссию, которая будет составлять трёх разных деканов, чтобы процесс был более честным. Многие заметили, что вы слишком лояльны и близки со своими студентами. — У меня нет никаких проблем, поэтому доверяюсь вашему решению. — Отлично, тогда я думаю мы можем закончить. Раз новостей пока нет, нам нечего обсуждать. Но если кто-то из вас всё-таки решит курировать конкурс, донесите до моего отбытия или на следующей неделе, дел очень много, а времени нет совсем. Приступайте к работе или до свидания, у кого расписание закончилось, — ректор встал и вышел, будто это был не его кабинет. Преподаватели, все ещё сидящие на своих местах, пребывали в малом шоке. — Э… Чего это с ним? — произнесла Чжи Вон, не скрывая негодование. — Кукуха поехала, — снова из уст парня лились тупые шутки, обычно направленные на оскорбление. — Да у него она давно поехала, — Ким едко поддержала коллегу в его заключении. Пока троица собиралась покидать помещение, параллельно подкидывая ещё больше фразочек саркастичного характера, две особые персоны совсем не спешили вставать с кресел. Они продолжали сидеть друг на против друга и прожигать взглядами дырки, кто где. Лиса всё ещё не могла поднять глаза, а Розэ с нежностью наблюдала за милым повелением младшей. — Ну и что же заставило такую смелую, харизматичную девушку так смущаться и дрожать? — на удивление самой Пак, она произнесла это довольно ровно, хотя сама тоже была готова трястись от смятения. Она неспеша встала и обошла продолговатый стол с короткого конца на противоположную сторону. Лиса, преодолевая все волнения, подняла голову уставив взгляд в стену напротив. Невидимая капелька пота скатилась по веску. Че Ён подошла к тайке в плотную и присела на соседний стул так, чтобы её губы были напротив уха Манобан. — «Что сейчас происходит? Ухх- как неловко…» — хоть снаружи Пранприя была непоколебима, внутри была готова лопнуть. — Пойдём в мой кабинет, тут не очень комфортно, — тихо, но не шепотом произнесла Рози, от чего у тайки по всему телу пронёсся шлейф мурашек. Если бы это была манга, то тут точно промелькнул бы «ту-дум». — Зачем? — повернув голову к собеседнице, решает уточнить Лиса. Но на её вопрос не отвечают, а резко без объяснений обхватывают губы своими, настойчивыми настолько, что непонятно, где та мягкость, которая была вчера? Манобан хотела бы ответить, как тут удержаться, но удержалась, почти. Она слегка надавливает на плечо и, отводя от себя Розанну, застывает перед диким взглядом старшей. Че Ён остывает в миг, когда понимает, что девушка напугана. — «Господи, что я делаю?» — она быстро моргает и смыкает глаза совсем, будто утопая в тягучем иле стыда. Лиса наблюдает за тем, как сменяется облик кореянки. Незадолго она была полна нежности и доброй иронии, но как только она обошла ближний угол стола, всё сменилось на дикое и хищное желание. Сейчас же перед ней стыдливый котёнок, осознавший свою виновность. — «Что с тобой происходит, Пак Розанна?» — Пранприя осторожно проводит тыльной стороной ладони по мягкой щеке Розэ, внимательно всматриваясь, как трепещут ресницы на прикрытых веках девушки, — не спеши, Че Ён-а.