Приснилось?

      Вот, сам себя настроил продолжить работу, взяться за чужое дело и довести, тем самым, до конца свое, а теперь уже полночи ворочаюсь, пытаясь придумать оправдание себе за перемену решения.       Ну почему я не могу, как некоторые люди, взять, послать все к чертям и больше не думать об этом? Нет, нужно все по десятку раз прокрутить, обдумать варианты: «а если б я тогда» и «могло бы быть», чтоб вернутся к исходникам. Шумно вздыхаю и, наверное, в сотый раз, перекатываюсь на другой бок. Запутавшись в простыне, начинаю истерично теребить постельное белье. Что я делаю? Да, моя работа не пошла на пользу нервной системе. Удивительно, как моя жена может вот так мирно спать, когда я тут уже всю кровать вверх дном перевернул. Подвигаюсь поближе к ней и осторожно, чтобы не разбудить, обнимаю за талию. Вроде бы успокоился. Тихо, мерно тикает стрелка настенных часов; легкий, теплый ветерок иногда прорывается в приоткрытое окно, осторожно пробегает по коже, даря мимолетное блаженство; свет от фонаря за окном проникает в комнату и ложится на стену замысловатой, двигающейся в такт порывам ветерка путаницей из теней; тихое шуршание пересыпающегося песка нагоняет долгожданную дремоту и умиротворенность... Резко открываю глаза от несостыковки восприятия с осознанием. Откуда здесь шуршание песка? Стараясь не дышать, дабы не создавать шума, прислушиваюсь. Ничего не слышу, только до жути мешающее дыхание жены и до исступления напрягающий стук часовой стрелки, бесит... Я не могу сосредоточиться, эти клацающие монотонные щелчки эхом разносятся по всей комнате и отвлекают на себя все внимание. Мысли собраны в клубок, из которого тянется лишь одна ниточка, направленная на необходимость дождаться следующего удара стрелки. Потрескивая, потух и тут же загорелся свет от фонаря, возобновляя рисунок на стене и привлекая мое внимание. Мигнул снова. Затем опять и опять. Время горения лампы стремительно уменьшалось и вскоре перешло в судорожное мерцание, сопровождаемое электрическим гулом. Шум от часов начал постепенно нарастать у меня в голове, и в какой-то момент его периодичность совпала с частотой мигания лампы, и она потухла. Темно и тихо. Опять темно и почему-то тихо. За мной кто-то наблюдает. Волосы на затылке зашевелились, легкий ветерок пробрал ознобом до кости. Я чувствую чье-то присутствие, там, за спиной. Осторожно убрав руку от жены и сунув ее под подушку, я нащупал пистолет. Сжав его до боли в пальцах, разворачиваюсь и дважды стреляю в сторону, где якобы находится некто. Что-то лязгнуло, затем мне заложило уши от крика жени, и я ослеп от яркой вспышки мигнувшего, но уже не потухшего света. Сквозь разноцветные круги перед глазами нахожу свою бедную возлюбленную и осторожно сажусь возле нее, обнимая и крепко прижимая к себе.       — Не волнуйся, все хорошо, все нормально. Мне просто сон дурной приснился, и я вспылил. Больше ничего не случилось, — говорю ей на ушко, нежно поглаживая по спине.       — Убери эту штуку. Убери его! — она резко кивнула в сторону пистолета, а затем вжалась в мое плечо, тихонько поскуливая.       Спустя минуту в комнату ворвалась одна из близняшек и вопросительно взглянула на меня. Я жестом показал, что все нормально, и она может идти спать. Дочь состроила кислую мину, вздохнула и, покрутив пальцем у виска, не спеша скрылась.       Ей все же удалось уснуть ближе к утру. Мне — нет. Я начинаю сходить с ума, и это заметно. Сегодня же пойду к психиатру, пусть сделает что-нибудь. Встав пораньше, я начал как можно осторожнее собираться к доктору, боясь нарушить тишину. И тут, как по закону всемирной подлости, только сделав шаг, задел какой-то металлический предмет, и он со звоном лязгнул о ножку стола. Благо, она не проснулась или сделала вид, что не проснулась. Подойдя к столу, я поднял из песка скальпель. С минуту просто на него таращился. Мозг выключился. Совсем ни одной мысли, тупо смотрю на медицинский инструмент, покрытый бурыми узорами. ***       К доктору я сегодня не дошел. Вот взял и решил, что в одной клинике с Гаарой мы не уживемся. Я долгое время бродил по парку, размышляя о его поступке. А о том, что поступок имел место быть, и мне не приснилось, говорил предмет, мирно покоящийся в моей сумке. Чего он хотел добиться? Спихнуть на меня вину за убийство того умалишенного или упростить расследование, а может, просто приходил меня прирезать, и приходил ли вообще? Ну вот, опять вернулся в начало. Нужно с кем-то посоветоваться, но с кем?       …Лукьянов?