Приснилось?

      Комнатка представляла собой замкнутое белое пространство без единого окна и с наглухо закрывающейся дверью, что темным пятном маячила, как дыра, ведущая в черную пустоту из пустоты белой. Минимум удобств: узкая койка с белым нетронутым бельем, тумбочка и стул; с потолка на коротком шнуре из проводов, свисает лампочка, освещая багровую макушку под собой, словно кровь на белом снегу.       — Ты вовремя, он как раз немного успокоился, — сказал парень, слегка поднимая голову и переводя на меня взгляд. Да, выглядит еще изможденнее, чем при нашей последней встрече: усталые покрасневшие глаза выражают лишь отчаянье, спрятанное под маской равнодушия; сидит, сгорбившись, довольно несвойственно для него (насколько я могу судить), либо ему больно, либо тяжело; из искусанных губ тянется тонкая алая ниточка. Возможно, он мог бы вызвать жалость или сострадание, возможно, но… не у меня. Я без резких движений достал сверток со скальпелем из сумки и, удостоверившись, что привлек его внимание, начал медленно разворачивать.       — Это — твоя работа? — задаю вопрос, повышая тон и кивая на орудие убийства.       — Надо же… я боялся, ты не заметишь.       — Не замечу?!! Ты принес это ко мне домой! Это ведь был ты?! Ты?! — срываюсь на крик и в порыве бешенства замахиваюсь рукой, рассекая воздух скальпелем практически по глазам парня.       — Да, — утвердительный ответ без тени эмоций ни на мой вопрос, ни на мой выпад.       — Зачем ты это делаешь?! Как ты это делаешь?! Как смог ТЫ заставить доктора убить? — шипя сквозь зубы, спрашиваю его, неотрывно и, не скрывая бешенства, смотря в глаза. Взгляд он мне вернул, но голос не повысил.       — Я его не заставлял.       — Тогда что… что ты сделал? Что такого ты ему сказал, отчего он так поступил?       — Ничего, — наконец-то лицо парня сменило выражение с равнодушного на игриво-заинтересованное. Видимо, думает, смогу я разгадать его секреты или нет. Нужно держать себя в руках, а то я начинаю делать глупости. — Я вообще с ним практически не разговаривал, только… — и снова смена эмоций на лице: глаза сузились, губы растянулись в улыбке, обнажая острые зубы и заставляя раны сочится кровью. — … просил не колоть мне ту дрянь, от которой у Шукаку начинается дикая эйфория. Под ее воздействием он рвется наружу, разрывая все внутри меня, словно бешеная кошка, загнанная в угол, при этом вопя с такой силой, что я не слышу собственного крика. Мне нужно было избавится от доктора. Теперь вы ведь обязаны заточить его, верно? — выжидающе смотрит на меня, не убирая самодовольного оскала.       — Что? — нет, правда, что он несет?       Я начинаю нервничать от его бреда, мне нужно уйти отсюда. Резко кидаю взгляд на черный прямоугольник двери за спиной. Внутри начинает зарождаться паника, а что, если дверь заперта, что, если я не успею вовремя выйти? Пусть сейчас он мирно сидит и отстраненно наблюдает за мной, будто сравнивает, кто из нас боле сумасшедший, но... мне нужно выйти отсюда, нужно на свежий воздух. Но перед этим последний вопрос задать я обязан.       — За что ты убил Лукьянова?       — Он умер? — как-то между прочим спросил парень. — Я не собирался… Это все Шукаку, с тех пор как он решил остаться здесь, он постоянно искажает или подавляет мои техники, чем больше чакры, чем ближе она к нему, тем проще ему контролировать ее.       Из услышанной речи я не понял ничего, кроме как то, что я и сам не знаю, жив ли Лукьянов, но как ни крути, на вопрос мне не ответили, придется повториться:       — За что?       — Помнишь, я ведь обещал тебе плату? Чем дольше ты меня задерживаешь, тем выше она будет. У тебя ведь две дочки, верно, близняшки?       Вот не нужно было ему этого говорить. У каждого человека есть грань, за которую нельзя переступать. Нельзя, потому что за этой гранью сознание подчинено не здравому смыслу, а порывам эмоций. Свое поведение я обосновать не смогу, мой поступок удивил меня самого не меньше, чем его. Я просто подошел вплотную, сложил вместе три первых пальца и коснулся его лба, затем перевел руку вниз к животу, на правое плечо и направил к левому... Донести не успел. Парень с шипением, перешедшим в рык, выбил из под себя стул и, свалившись на пол, по инерции откатился назад, со всей скоростью приложившись затылком о стену…