Приснилось?

      Я был в своего рода ступоре с того момента, как с треском на осколки разлетелась лампочка от перепада напряжения ровно в тот момент, когда парень, ударившись о стену, затих.       Находясь в кромешной темноте и чувствуя, как сквозь меня, пульсируя, проходят волны загустевших потоков чужой ауры, я на подсознательном уровне понимал, что это плохо, очень плохо. Было такое впечатление, что мое сознание существует отдельно от тела, то есть больше всего на свете я хотел убраться оттуда, из той черной коробки, скрывающей зло, но тело не подчинялось моей воле. Замерев, я стоял, таращась в темноту, покуда на мою ногу не упало что-то и не откатилось в сторону, звеня по полу. Я вздрогнул и инстинктивно потянулся рукой по направлению к источнику звука. Проведя по шершавому полу рядом с собой, я ничего не обнаружил, а потянувшись дальше, наткнулся на теплый песок, проскользнувший, словно стайка мышат сквозь мои пальцы...       Меня бросило в жар, и я почувствовал, как рубашка прилипла к спине. Мной овладела паника. Развернувшись, я кинулся в предположительном направлении двери и не ошибся, но, не рассчитав расстояние, стукнулся об нее лбом, отчего в темноте перед глазами добавились золотистые искорки. Нащупав ручку и пару раз дернув, я с замиранием сердца осознал — ЗАПЕРТО! Паникуя, я начал стучать о дверь кулаком и чуть не сорвался на крик, как услышал поворот ключа в замке и нежный голос:       — Дверь захлопывается автоматически и открывается снаружи. В комнате есть кнопка вызова, — говорила девушка, а темноту прорезала белая сияющая полоса света, в конец меня ослепившая.       — Ой, что это? — озадаченно осведомился маленький черный силуэт в белом сиянии дверного прямоугольника и юркнул внутрь мрака.       Я не знаю, что ей показал свет, проникший в палату из освещенного солнцем коридора, я вообще слабо помню, что потом произошло, вплоть до того момента, как я стоял возле машины, смотря на дрожащие руки. Странно, что даже в таком состоянии я смог сообразить, что садиться за руль мне нельзя, но еще более странно, что я не знаю, куда собирался ехать.       Так постояв еще минуту, я слегка успокоился и решил, осмотревшись, оценить сложившуюся ситуацию, но у меня мало что получалось, я не мог ни на чем полностью сосредоточиться и сделать хотя бы мало-мальски разумные выводы. Голову не покидали угрозы, прозвучавшие в адрес моей семьи. Так покрутившись еще пару минут у машины, я все же решил ехать домой, с учетом того, что медики и оперативники уже не маячили перед глазами, думаю, здесь мне делать нечего. Остальное — потом. ***       Мне повезло, такси я поймал практически сразу, как подошел к дороге, но «нормально» мы ехали лишь до трассы, далее движение было затруднено пробкой, длину которой сложно определить, так как начало терялось среди сотен остановившихся машин.       Первые минуты четыре я сидел относительно спокойно, но удавка на шее начала постепенно сжиматься.       — Может, можно объехать с другой стороны? — раздраженно спросил-посоветовал я водителю, успевшему заглушить мотор и достать журнал с кроссвордами.       — Не-а, смыслу никакого, это так оно везде сейчас, либо тута постоим, либо тама, — сказал он и стал дальше журнал разрисовывать.       — Случилось что-то? — осторожно спрашиваю, пытаясь держать себя под контролем, чтоб не вырвать газету у него из рук и не порвать. Повезло…       Он даже отложил свои головоломки и повернулся ко мне, отвечая на вопрос:       — Дык электрика ж по всему городу вырубилась, минуты три не было, а светофоры-то тю-тю, машин понаразбивали и вот теперь разбираются.       Я молча передал таксисту деньги и, выбравшись из машины, поспешил в отделение, где работает или уже работал Лукьянов. Насколько в данной ситуации я мог принимать верно обдуманные решения, я не знаю, но мне показалось правильным зайти туда и позвонить от них домой, так как пешком я вряд ли скоро туда доберусь, а районное отделение, вот оно, рядом. Войдя в холл, я кивнул вахтеру и, не остановившись на его просьбу, быстрым шагом направился в кабинет шурина, изо всех сил стараясь не подавать виду, что со мной что-то не так, и не сорваться на бег. Добравшись до места и практически закрыв дверь, я расслышал знакомый вкрадчивый голос главврача психиатрической лечебницы, зовущий меня, но проигнорировал. Сейчас мне нужен был только телефон. Аппарат находился на видимом месте, на столе, и я, тут же схватив трубку, набрал домашний номер. После недолгой тишины и потрескиваний, накаливших мои нервы до предела, послышался первый протяжный гудок, затем еще один, третий, четвертый…       — Алло.       — Мария?! Мария, хвала Богу! — и тихо, про себя — жива.       — Папа? — робко и неуверенно. — Что-то случилось?       — Где мама и сестра? — спрашиваю, сильнее сжимая трубку в обеих руках.       — Дома, а что случилось?       — Слушай внимательно! Сейчас же закройте все окна и дверь, и никого, слышишь, никого не пускать! Нет, даже не подходите к ним. Все ясно?       — Да, но…       — И главное — не пускайте песок! Он опасен! Я скоро буду.       Положив трубку, я грузно опустился в кресло и шумно выдохнул. Пока он к ним не добрался, но нужно что-то делать, иначе это «пока» долго не продержится. Теперь, когда самый весомый груз с плеч снят, нужно приниматься и за другие, и пока в моем расположении телефон и пара минут будничного рабочего дня, не стоит этим пренебрегать. Я позвонил в свое отделение и переговорил с Алиевым, он был крайне «рад» моему звонку, а в особенности моим указаниям, но ему пришлось их выполнить, так как в рабочее время он мой подчиненный, а со временем я успел.       Посидев еще немного в кабинете, я обдумывал, у кого лучше спросить об участи Лукьянова, чтоб избежать ненужных вопросов и внимания, и только теперь заметил, что монитор до сих пор показывает момент, когда высокого худощавого пациента убивает врач. Я невольно вздрогнул и тут же резко вытащил кассету, немного подержал в руках, отметив, что они все еще дрожат, сунул ее в сумку. Где находится якобы убийца, известно, и думаю, он обладает нужной мне информацией. ***       Я осторожно вошел в кабинет, где находился главврач и, не успев прикрыть за собой дверь услышал:       — Лейтенант Савка, наконец-то. Я надеюсь, вы адекватный человек и, прежде чем выдвигать обвинения в мой адрес, хотя бы дождетесь адвоката и выслушаете меня?       О, как же он ошибается насчет моей адекватности. Так, спокойно... Сейчас главное — спросить, где Лукьянов, и не вызвать его подозрений, не привлечь внимания. Он так пристально на меня смотрит... А если вспомнить, то он упек Гаару в лечебницу, когда тот был в более вменяемом состоянии, чем я сейчас…       — Простите, но я не уполномочен расследовать дела, не относящиеся к моему отделению, — вроде нормально сказал, как положено… нормальному. Я не помню, ответил он мне или еще нет… Тогда почему он так обиженно на меня смотрит? Чего-то ждет?       …Я не помню, что я только что сказал... Я спросил о Лукьянове? А если я спрошу еще раз, он решит, что я сумасшедший. А о Гааре я спрашивал? Надеюсь, нет… Главное — не спрашивать о Гааре.       — Как вы определили, что Гаара нуждается в лечении? Не поймите неправильно, я вовсе не сомневаюсь в вашем профессионализме, просто любопытство… — зачем я о нем спросил…?       — Он сказал на мои часы «никчемная техника». Это Ролекс, как они могут быть никчемными?! — сказал врач, вскинув бровь и явно ожидая от меня одобрительной поддержки его смекалке. Это был предел всему, что сегодня случилось. Я честно старался сдержать истерику, но не мог. Весь этот идиотизм меня окончательно подкосил и, вывалившись из кабинета в холл, я просто начал РЖАТЬ, сползая на пол по стене, чем сильно перепугал вахтера. Последний, довольно пухленький невысокий мужчина, не без труда выбрался из-за стола и направился ко мне, словно колобок, с озадаченным лицом, что еще добавило масла к огню моего приступа.       — Савка? Тебе плохо? — наклонившись, спросил он и начал нервно тереть руки о карманы штанов, якобы пытаясь что-то в них засунуть либо достать.       — Где Лукьянов? — совершенно спокойным и ровным голосом спрашиваю в ответ, подняв на него глаза. Вахтер тут же шарахнулся назад, чуть не примостившись на пол рядом со мной.       — В психиатрической лечебнице.       — Г-д-е-е-е? — растягиваю слово и чувствую, как начинает подергиваться левый глаз.       — Из-за пробок его лучше было оставить там, под надзором врачей, — робко сказал «колобок» и отошел от меня. ***       Нет, к Виктору мне сегодня ход заказан, боюсь, что из той клиники я вовремя не выйду, а мне домой нужно. Не думаю, что стоит опасаться за его жизнь, ведь то чудовище считает, что он умер, и так даже лучше. Теперь — домой, мне необходим отдых.       Подойдя к дому, я с одобрением отметил: все мои указания относительно окон и двери выполнены, несмотря на жару. Из семьи все на месте, ждут меня, явно нервничая. Я потрепал близняшек по волосам, вызвав их негодующие возгласы и, чмокнув жену, уселся в свое кресло.       — Пап, все нормально?       — Да, уже все нормально, — облегченно отвечаю, откидывая голову на спинку кресла, — Никто не приходил?       — Нет, — хорошо. — Только дядя Виктор, он передал тебе это, сказал, что ты забыл. — И протянула мне знакомый сверток.