Приснилось?

      На несколько секунд как будто время остановилось, словно в театре: актеры, доиграв акт, замерли в ключевых позах, ожидая занавеса. Немую сцену прервал Игнат, не убирая руки с макушки парня, он опустился на одно колено напротив него и негромко заговорил, всматриваясь в глаза:       — Тихо… тихо. Он ушел. Он не вернется, пока я рядом… не посмеет.       Ответной реакции не последовало. Ни разу не шевельнувшись, парень продолжал, не моргая, смотреть на монаха. Неужели появление духовного лица могло вызвать такое потрясение, и теперь он не понимает, что произошло, или, наоборот, понимает и поэтому не сопротивляется, или просто в трансе, или я до этого разговаривал с демоном, а теперь явился хозяин тела, или наоборот, или…?       — Теперь успокойся, я буду рядом, отдохни, — так же тихо проговорил Игнат, убирая руку с макушки и осторожно обнимая, медленно прижал юношу к себе. Тот не отстранился, а, наоборот, уткнулся в его плечо и смиренно прикрыл глаза.       Наблюдая, как, не без усилия, монах перенес существо на кровать, я хотел сказать, чтоб он связал ему ноги, ибо то, что оно может свободно перемещаться, меня здорово напрягало, но заметив, что тот развязал ему руки, я так и закрыл рот, ничего не сказав и лишь отступив еще ближе к двери. Уложив спящее существо поудобнее (как ему казалось), повернулся ко мне.       — И как давно он в таком состоянии?       — И вам добрый день, Ваше Высокопреосвященство Архиепископ Игнат, — не удержался я, чтобы не сострить ему.       — Из твоих уст звучит, как издевательство, прекращай.       — Да, а сколько девок за тобой в университете бегало, эх, сколько раз мы потом отбивались из-за этого, — Игнат приподнял брови, удивляясь моим воспоминаниям, затем, вздохнув, развернулся к парню.       — Так что скажешь?       — Не знаю, что наплел тебе Алиев, но раз ты соизволил явиться, то думаю, и так все понимаешь. Он одержимый. И знаешь, у меня такое чувство, что сам по себе этот парень опаснее, чем его бес.       — Не верю, — сухо бросил мне монах, а затем, присев на край кровати, наклонился над парнем и, убрав челку с его лба, внимательно рассмотрел красный иероглиф, затем повернулся ко мне. — Что это?       Я лишь пожал плечами:       — Почем мне знать? Этот тип не откровенничает со мной на такие темы, только требует и угрожает.       — Много и часто?       — Что? — недопонял я, рассматривая саднящие костяшки правой руки. Как по кирпичной стене саданул.       — Много требует и часто угрожает? — уточнил он немного раздраженно, я неопределенно пожал плечами и кивнул. — И что ж он от тебя хочет?       — Помощи, — мой ответ прозвучал жалко, на какой-то момент мне стало стыдно за свое поведение. — Хочет, чтоб я помог ему в проведении оккультного обряда. Так он, якобы, вернется домой, — я чувствовал себя напакостившим ребенком, которого сейчас будет отчитывать строгий отец.       — И почему не помог? — так укоризненно смотрит, будто бы я должен помогать каждому встречному и в особенности психически больным, хотя с точки зрения его религиозной веры, может, и должен.       — Не знаю, он говорит какую-то ерунду, все, что я от него слышал — это бред! — поставил я жирную точку этой дискуссии.       — «Слышал»? Попробуй не слушать, а услышать. Ты склонен осуждать его за его деяния, но ведь на все есть свои причины, достаточно только уделить немного внимания, чтобы понять, что именно толкнуло на это, — снова учит меня жить, его слова похожи на слова Гаары про мотивы и цели, что ж, он тоже упрекает меня в скудоумии, или здесь что-то другое? Монах заметил замешательство на моем лице и, покладисто улыбнувшись, продолжил:       — Прежде всего, разберись в себе, и я советую тебе немного поспать.       — Позже. Он, — я кивнул на мирно спящего монстра, — сказал принести его вещи. ***       В отделении было все так же пусто, как и последние несколько дней, и меня по-прежнему это мало волновало, более того, сейчас это мне на руку, ведь я собираюсь красть конфискованные вещи. Почему именно красть, если я могу их попросту взять? Потому что если кто-то увидит, начнет задавать вопросы, а что я могу ответить? То-то! Ну а если никто не увидит, то это и есть кража. И сейчас, думая о подобном и нервно трясущимися руками складывая плащ в пакет, я тихо хихикал себе под нос.       — Савка?! — раздался резкий голос за спиной, не ожидая присутствия здесь кого-либо, я, от испуга выпустив пакет из рук, застыл по стойке «смирно», как будто бы это могло помочь исчезнуть. — Лейтенант, где Вы пропадаете?       — Там же, где и все, — бросил я Алиеву и принялся собирать выпавшие из пакета ножи. Э нет, они, пожалуй, останутся здесь. Закончив со сборами, я молча обошел своего подчиненного, с тупым выражением лица уставившегося на меня, и направился к выходу, как снова услышал его голос.       — Вас вызывает майор, ему нужен отчет о проделанной работе, — и, судя по всему, заметив мое равнодушие, взволнованно спросил:       — Вы собираетесь что-то делать?       — Да, нужно купить яблок, ведь он ничего не ест.