Приснилось?

      Когда я возвращался в больницу, меня неприятно удивила подвижность коллег в ее дворе и отказ охранника впускать меня на территорию лечебницы без предъявления документов, подтверждающих мою профессию.       Второй неприятностью была моя жена. Нет, саму по себе я ее очень люблю, но сейчас она топталась рядом с Лукьяновым (которого, судя по всему, решили-таки перевести в адекватную больницу) и его девушкой возле машины скорой помощи. Вот что за человек? В коме, не в коме, а все равно умудряется вывести меня из себя. Не знаю, как давно моя жена осведомлена о его «госпитализации», но, думаю, ничего хорошего не получится, если она меня заметит. Стараясь не попасть в поле ее зрения, я осторожно перелез через кусты и, сделав полукруг, обходя клумбу, зашел ей за спину незамеченным; хотел было направиться к дежурному входу, когда глаза резануло красное пятно на ярко-зеленом фоне. Первое, что я почувствовал, — паника, но она тут же сменилась гневом, как только я заметил черную рясу, сидящую рядом. О чем, интересно, думает Игнат, вытворяя такое?       Направившись к ним, я остановился, сделав буквально несколько шагов. Подобная ситуация была мне в новинку. Раньше я общался с этим либо через решетку, либо когда оно, как минимум, было связано. Теперь же, когда его действия более не ограничены даже смирительной одеждой, я боюсь. Боюсь сильнее, чем раньше, и единственное, что заставляет хоть как-то держать себя в руках — это присутствие черного духовенства в лице Игната. Интересно, он действительно так свободно чувствует себя в подобном обществе или притворяется? Картина их общения выглядит довольно мило. По правде говоря, я думал, что когда приду, это чудовище еще будет спать, ан нет, сидит, опираясь локтями на колени полусогнутых ног, слушает Игната. А тот рад стараться, щебечет перед ним, будто соловей, и руками, как крылышками, машет. Хм, парень сказал пару слов, с вызовом глядя на собеседника, скорее всего, комментарии, и Игнат нахмурился. Что, неужели уже не весело?       Когда я дошел-таки к ним, они все еще молчали над небрежно брошенными словами. Монах приветливо кивнул, но его физиономия оставалась кислой. Парень никак не отреагировал на мое возвращение, о том, что он меня вообще заметил, говорил только мимолетный взгляд.       Я, не став тянуть время, молча сунул пакет красноволосой особе, которая, также молча, приняла его и, не спеша, как будто и не доводила из-за этого человека до психоза, вынула пару свитков…       Пока существо разбиралось с вещами, я улучил минутку и склонился к монаху, шепотом прошипел:       — Мне кажется, не нужно было смирительную рубаху снимать.       — Почему? — удивленно воскликнул тот, приподнимая брови и одновременно привлекая к нам ненужное внимание напротив сидящего, листавшего какую-то книгу. — Ух ты ж блин! — довольно несдержанно для монаха изумился Игнат, только заметив книгу, тут же попытался выхватить из рук парня, но тот ловко завел ее за спину. — Что это? «Аль Азиф»?       — Шукаку называл ее так же, — ровным голосом сказал парень и спокойно отодвинулся от нависшего над ним Игната. Я, немного отойдя в сторону, смог прочитать название, выведенное маркером на самодельной картонной обертке — «Некрономикон». Откуда он ее достал? Я точно уверен, что среди его вещей никаких книг не было… ерунда какая-то.       — Шукаку?! Погоди, а разве этот демон не из вашего мира? Что он может знать о книге?       — Однохвостый неадекватен, его сложно понять, но я уверен, книга ему знакома, более того, ему знаком автор. И еще, не думаю, что понятия «наш мир» и «ваш мир» можно примерять к демонам.       — Да ну, автором книги считается сумасшедший, если не одержимый, как говорили его современники из ХII века, поэт, который в свое время в поиске высшей истины прошел через весь Ближний Восток и по прошествии многих лет изучил множество таинственных мест, по преданиям, населенными ужасными демонами и прочей нечистью. А также утверждал, что в пустыне есть великий город, построенный другой расой, некоторые арабы верили, что туда можно попасть через глубокую медитацию и познать пустоту, — поучительно зачитал архиепископ и с диким любопытством, приподняв левую бровь и округлив глаза, в ожидании реакции уставился на парня. Тот отвел взгляд в сторону и, понимая, что не сможет уйти от ответа, неуверенно проговорил:       — Из обрывочных фраз Шукаку мне известно только то, что он часто забавлялся с сумасшедшим, гуляющим между мирами, провожая его в Сунагакуре, к храму, где тот впадал в длительную медитацию и молил нечестивых жителей покаяться, за что его называли монахом. А из-за шалостей демона их дуэт считался живым воплощением песка без разделения на личности. При этом Шукаку склонен утверждать, что он и есть тот монах, — и лишь после этих слов снова, как-то виновато, будто извиняясь за содержание ответа, взглянул в глаза монаху.       — Абдул Альхазред? — осторожно, почти шепотом спросил Игнат, ответом ему был короткий кивок. — И как, они оба запечатаны в тебе?       — Я чувствую только Демона. И… я не уверен, что на данный момент он запечатан…       — Не понимаю, объясни.       — Я не разобрался пока, но он не внутри меня, он разделяет со мной это тело на равных. Сейчас оно в моем распоряжении только благодаря тому, что полностью поддерживается моей чакрой, истощая тем самым до предела, вынуждая заимствовать чакру Шукаку. Это рискованно, потому что, не сталкиваясь с ней ранее, я плохо понимаю ее природу, к тому же однохвостый сам может влиять на нее и контролировать, если вдруг проявит к этому какой-то интерес.       Да-а-а, очень занимательный у них диалог. Чувствую себя первоклассником в университете, вроде все слова знакомые (ну, отчасти), а о чем они говорят, мой рассудок понимать отказывается. Хотя мне нравятся отношение красноволосого существа к своему демону — «неадекватен». Смешно… Сумасшедший парень жалуется на неадекватность демона почти вменяемому монаху и формально присутствующему параноику, находясь в лечебнице для умалишенных с психически неуравновешенными психологами. Шик! Но если рассматривать нас относительно друг друга, то выходит, что все мы «нормальные» и почти все — люди. Так легче… Но этот парень… Не ест, не пьет, не спит, не… Не ест. Не ест!       — Гаара, смотри, что еще я для тебя принес! — я достал из сумки яблоко и с дружелюбной улыбкой протянул, практически ткнув ему в лицо. Он, как-то резко напрягшись, отстранился, но затем, рассмотрев фрукт, расслабился. Перевел взгляд на меня, затем снова на яблоко. Повисла нехорошая тишина.       — Здорово, обожаю яблоки, — радостно крикнул Игнат, разрядив обстановку, и, резко вырвав плод из моей руки, вгрызся в него.       Да чтоб тебя… нет, Игнат, ты не поможешь ему выкрутится.       — У меня еще есть, — порывшись в сумке, я протянул ему второе, — угощайся!       Поднявшись, Гаара встал напротив и, сложив руки на груди, нахмурился, уставившись на меня.       От падающего солнечного света его глаза искрились аквамарином, и впервые смотря в них так близко, я заметил это. Красивая радужка… но где зрачки? Я дернулся, наконец-то поняв, почему мне всегда казались странными его глаза, особо не всматриваясь, я думал, это из-за цвета, но такое... Яблоко выпало из руки, а вслед за ним направился взгляд парня. Проследив траекторию пути плода, он чуть отступил, чтобы то не коснулось его ноги и, нахмурившись еще сильнее, спросил:       — Что с тобой?       Общество этого существа здорово скребло по нервам, я не хотел развивать с ним диалог, не хотел даже рядом находиться, и то, что оно не приняло пищу, уплотнило гнетущую атмосферу вокруг него сильнее, чем смягчало ее присутствие Игната. Как же я хотел сбежать, даже развернулся в сторону выхода со двора, но в поле зрения попала карета скорой помощи, напомнив мне о жене, и я замешкался. Самое неприятное, что за моим поведением продолжал наблюдать этот монстр, подмечая мою нерешительность, смятение, страх. Я видел, это раздражало его.       — Не подойдешь к ним? — видимо, проследив за моим взглядом, спросил парень. Я обреченно вздохнул и, обернувшись к нему, заметил, как странно, будто с сожалением, он на меня смотрит. Неужели извинится?       — Да, думаю, я вам пока не нужен… Пожалуй, пойду.       Выбрав из двух зол меньшее, я пошел к родственникам, как ни крути, а свою жену я так не боюсь.       И все-таки не извинился…