***
Ночь была тихой, с небольшим ветром и легким холодком. Вождь Каттегата шел в направлении своего дома, но в последний момент передумал и пошел к морю. Эта бурлящая стихия всегда волновала его и успокаивала, давала силы и дарила блаженство. Спиртное его уже не веселило. А самое страшное, что Ив становилась не только внешне похожа на Лагерту, но еще и внутренне. Нужно с эти что-то делать? Ему хотелось еще больше покорить её себе, ведь он любит ее, ревнует, хочет ее, и она не может быть просто дочерью Лагерты. Мысли бушевали в голове Ивара и, убедившись, что никого поблизости нет, он подошел к причалу и облокотился о мостовину. В метрах двадцати от него Ивар завидел фигуру какой-то женщины. Конунг надеялся, что она его не потревожит, но женщина направилась именно к нему. — Мой конунг, — обратилась к нему женская фигура милым нежным голосом. Это была та самая Фрейдис, которая недавно приходила к нему в покои, чтобы предложить себя. Он узнал ее. — Это ты, Фрейдис, — откликнулся Ивар, он уже не в силах был прогнать ее. — Как жизнь? Ты все еще преследуешь меня? — Я не преследую тебя, это боги ведут меня к тебе, — Фрейдис улыбнулась, подошла к викингу и встала перед ним. Она смотрела на него сверху вниз, а он тем временем пытался осознать услышанное. — Почему ко мне? — спросил Ивар с любопытством. Фрейдис заворожено смотрела на Бескостного. Ветер трепал ее волосы и развеивал тонкое платье. — Ты один из них, ты живой бог, бог Ивар, поверь мне, — девушка взяла Ивара за руку и поднесла к своим губам, затем слегка поцеловала. Бескостный опешил. Но не от поступка Фрейдис, а от ее слов. Он — бог. Это правда? Он настоящий бог? Как Один! Да… — Твое увечье, это не недостаток, это признак божественности, — объяснила девушка. — Значит твой сон, где я бог, был пророческим. — Подтвердил викинг. — Именно, — уверенно сказала Фрейдис. — Все, что ты делаешь и говоришь, — правильно. Только неверующие в тебя сомневаются, например, твоя жена. — Да, Ив не верит в меня, — как мантру повторил Ивар. — Потому что она дочь Лагерты, она никогда не будет тебе доверять и любить, как бога. А я люблю тебя и хочу тебя, — она протянула к нему свои руки. Ивар внимательно смотрел на Фрейдис и впитывал все ее сказанное, как губка. Ночью, при лунном свете, она была похожа на колдунью. Викинг взял блондинку за руку и притянул к себе. Потом грубо схватил за волосы и притянул еще ближе. Он впился в ее губы в дерзком поцелуе. Фрейдис была не в силах сдерживаться. Застонав, она опустилась на колени, чтобы быть немного ниже Бескостного. Ее охватило дикое желание, она хотела его, хотела слиться воедино со своим «богом». — Кто ты? — твердо спросил викинг. — Я была рабыней, но меня освободили, теперь я вольна, как этот морской бриз, — изъяснила блондинка, затем не выдержав, она полезла рукой в штаны Ивара. Он перехватил ее руку и сказал, не отрываясь от ее губ: — Не сейчас. — Скажи мне, что я нужна тебе, — задыхаясь, прошептала Фрейдис. — Нужна, но мне надо проверить, будешь ли ты исполнять всё то, что тебе скажет бог, — отстранившись, сказал конунг. Фрейдис удивленно взглянула на Ивара, но потом уверенно ответила: — Да. — У тебя такие красивые длинные волосы, — ровным голосом произнес калека, — обрежь их прямо сейчас. Ивар достал из своего жилета нож и протянул его блондинке. Эти белокурые волосы напоминали ему Ив. А он не желал сравнивать свою жену с кем-то еще, тем более с какой-то рабыней, даже бывшей. Фрейдис дрожащими пальцами взяла нож из его рук. Она очень любила свои волосы и гордилась ими. Ей не хотелось избавляться от них, но все же перечить Ивару Бескостному она не могла. Она сделает ради него всё. Она собрала волосы рукой и начала отрезать их примерно на уровне плеч. Нож был очень острый, и волосы сразу же поддались. Роскошная грива осталась в прошлом, а голову девушки украшала теперь лишь неровная стрижка. — Подбери эти клочья и забери с собой, — приказал Ивар, — не хочу, чтобы кто-то их нашел. Девушка вернула назад нож Ивару и подобрала остатки своих красивых волос. — А теперь ступай, я убедился в твоей преданности, Фрейдис. — Бог Ивар, я живу здесь неподалеку, — невольно сказала блондинка. — Если захочешь, приходи. Бескостный искривил губы в подобии улыбки и ничего не ответил.***
Калеку конунга начали бояться все люди. Совершенно позабыв про совесть и честь, он творил ужасные вещи: запугивал и убивал непокорных, завоевывая себе нынешнее положение в обществе. Он сделал так, что ему стали подчиняться все вокруг, и получал он от этого несказанное удовольствие. Никто не мог остановить его, никто не смел возражать ему. Ив видела, что Ивар поступает неправильно, но не перечила мужу, так как титул конунга, по завету предков, ставила превыше всего. Но видя, какой ужас наводит на жителей Каттегата Бескостный, она злилась, терзалась сомнениями, правильно ли она сделала, что вышла за него, ссорилась с ним. А потом, несмотря ни на что, вновь стонала для него и ласково говорила, что любит. Впрочем, приближался скандинавский праздник Йоль, который праздновали все жители Каттегата и на котором обязательно присутствовал конунг и королева. Но так было раньше, во времена минувших правителей, и никто не знал, оставит ли эту традицию новый вождь. Тирания Ивара распространилась даже на этот веселый семейный праздник. Вечером всех людей насильно выволокли со своих жилищ и поставили в круг перед жертвенником. Никто не понимал, что происходит и что задумал правитель города. В Большом Зале всё было приготовлено к коронации и принятии нового скандинавского бога. По всему периметру помещения и на улице горели факелы, извещая о великой ночи. Жрецы танцевали и колдовали вокруг конунга и королевы Каттегата. Ивар и Ив были разукрашены по языческому обряду принесения в жертву, на голове Бескостного выделялась корона из костей и когтей животных, так же как у жены. Еще ни разу Йоль не был таким диким и фатальным. Каким-то образом Ив ощущала в воздухе страх, власть и страсть. Она не знала, что Ивар хочет провозгласить себя богом. — Если кто-то сделает что-нибудь против меня или моей королевы, — говорил Бескостный, — или кто-нибудь что-то помыслит вслух гадкое, то, кто бы он ни был, я везде его достану. И сами викинги не выдумали такой казни, которой я буду казнить и судить как бог. На улице стояла кромешная тишина. Все боялись даже дышать. Под звуки барабанов Ивар стоял на колеснице вместе с Ив и держал ее за руку. Монолог продолжался. — В этот судьбоносный час вам всем очень повезло, ведь перед вами стоит живой бог! Жрецы сразу же начали вторить пронзительным голосом: Слава богу Ивару. Ивар расплылся в удовлетворенной улыбке и крепче сжал руку жены. Ив изумленно посмотрела на него и заметила, что Ивар был непоколебим, силен и прекрасен, но богом его назвать она все же не смогла. — Люди Каттегата, возрадуйтесь, ибо я добр и справедлив! — громко воскликнул конунг. Все как заколдованные кричали и молились во славу Ивара, но Ив молчала. Бескостный лишь украдкой взглянул на жену, давая понять, что она должна принять его божественную сущность. Многие из толпы возражали против этого, но были немедленно остановлены верными псами вождя. А слуги-глашатаи все продолжали кричать и славить нового бога. После такой коматозной и сверхъестественной обстановки всех присутствующих привлекла внимание фигура, которую насильно тянули на пьедестал. У этой женщины на голову был одет мешок. Ив снова недоуменно взглянула на мужа, но он на нее не смотрел, а был полностью ослеплен своей славой и предстоящим кровавым спектаклем. — Эта женщина будет принесена в жертву во славу моей божественности, — сказал Ивар и встал с колесницы. Люди, растерянные и испуганные, повалились на колени. — Снимите с нее мешок, — приказал Ивар. Слуги Бескостного резко стащили мешок с женщины, и перед людьми предстала какая-то неизвестная блондинка. — Эта Лагерта, она виновница всех бед в Каттегате, ее кровь должна омыть меня… Люди вопили, что это не Лагерта, что Ивар лжец и притворщик. По телу Ив пробежали мурашки. Она почувствовала боль в груди, почувствовала, что ее сердце вот-вот выскочит, когда Ивар, стоя возле жертвенника, пил кровь Лжелагерты, причиняя ей этим боль. Она никак не могла понять, как в младшем Лодброке уживалось два абсолютно разных человека. Один был нежен и страстен с ней, любил ее, другой же — был безжалостным тираном, который не любил ее, а лишь издевался над ее чувствами. И где-то в глубине души она почувствовала отвращение к нему. Без сомнения, праздник продолжался. В Большом Зале собрались все те, кто свято верил в божественность Ивара Бескостного. Жрецы, слуги, женщины, мужчины до пьяна пили алкоголь и восхваляли новоявленного бога. Хвитсерк же не вынес этого убогого кошмара и надругательства над другими богами. Он оставил по его мнению разыгранный Иваром спектакль и ушел с Ильсой домой. Бескостный восседал на своем троне несомненно величественный и такой красивый, вызывающе радуясь и всё время прикладываясь к вину. А в покоях, при свете горящих свечей, Ив была невообразимо красива и грустна. Она сидела на меховом кресле, яркое, бело-красное разрисованное лицо и собранные в тугой пучок волосы делали Ив настоящей Фрейей, а белое платье в пол красиво облегало ее фигуру. В руках она держала золотой бокал вина и думала над тем, что сегодня сотворил ее муж-бог. Нарушая тишину и прерывая раздумья королевы, в комнату вошел один из слуг Бескостного. Ив подняла на него взгляд. — Королева, простите, но вождь велит, чтобы вы присоединились к нему в Зале, — вежливо сообщил слуга. — Он очень недоволен тем, что вы не рядом с ним. — Передай богу Ивару, что я устала и не желаю выходить из комнаты, — хриплым голосом ответила Ив. — Голова болит. Слуга покорно откланялся и вышел из покоев. А в Зале передал Бескостному в точности всё, как ответила Ив. Но спустя какое-то время в комнату ворвался сам калека и начал громко ругать свою жену за непокорство богу. — Ты что, черт возьми, творишь, любовь моя? — сдавленно возмутился он. Ив как назло даже головы не подняла, чтобы хоть как-то отреагировать на виновника торжества. — Я же сказала, что у меня болит голова, — спокойно возразила дочь Лагерты. Ивару начинало это надоедать, поэтому он быстро подошел к девушке и резко схватил ее за руку, заставляя ее встать. Из рук Ив выпал стакан и закатился под стол, жидкость из него вылилась на пол. Не нужно было тянуть блондинку дважды, ибо сил у Ивара было предостаточно, чтобы девушка оказалась перед ним. — Ив, ты меня слышишь? — грубо спросил Бескостный. От викинга хорошенько веяло алкоголем. — Я же всё для тебя делаю, всё! — Что ты хочешь от меня, бог Ивар? — прошипела Ив, делая акцент на последней фразе. — Для меня? Лжелагерту ты для меня казнил?! Проклятье, Ивар, ты с ума сошел! Ивар немного подумал, затем сказал, ослабляя хватку. — Милая, прости, я просто хочу, чтобы ты поверила в меня в надежде зачать наше божественное дитя, — уже нежнее произнес Бескостный и очень медленно провёл костяшкой пальца от мочки ее уха, по щеке. Она театрально закатила глаза, не обратив никакого внимания на серьёзность его тона. — Ты просто пьян и несешь чепуху. Я не верю во всё это, — сказала спокойно Ив. Сын Рагнара Лодброка не верил своим ушам. Разве такое может говорить женщина, которую он любит. Он не на шутку разозлился, алкоголь ударил в голову, слова жены еще больше разожгли в нем страсть и похоть. Однако она была так соблазнительна, что он с ума сходил: если его худшие подозрения справедливы, быть может, в конце концов она окажется благосклонной и к нему. От нее словно источалось какая-то невероятная энергия. Она попятилась от его звериного взгляда и, отступившись, оперлась о рядом стоявший стол, бежать было некуда. Ивар напряженно сбросил с себя меховую шкуру, оставаясь с раскрашенным обнаженным торсом, потом грубо взял Ив за шею, привлек к себе и начал ненасытно, страстно целовать. У него были очень сильные руки, и вёл он себя настойчиво, но вместе с тем Ив почему-то не было страшно. Но она сопротивлялась, и это лишь разжигало в нем желание. Ивар отбросил костыль и крепко обнял свою жену, затем резко развернул ее спиной к себе и наклонил, как не сложно ему было, но он прижал ее своим телом. Ив молила, чтобы он отпустил ее, но викинг начал рвать на ней платье и больно сдавливать грудь. — Ты животное, Лодброк, — обессиленно прошептал женский голос, — мне больно, пусти. Но Ивар пропустил ее слова мимо ушей. Он сильнее прижал ее к столу одной рукой, а второй начал расстегивать свои штаны. Ив, как рыбка извивалась под его натиском, но сильные руки и тяжелое мускулистое тело Ивара даже не реагировало на это. Она понимала, что сейчас случится то, чего она не желала. Она не хотела такого Ивара, не желала этого бога, которым он себя возомнил. Лежавший на столе кинжал, привлек внимание девушки, но до него нужно было как-то дотянуться, и девушка всеми силами пыталась это сделать. В какой-то момент Ив смогла высвободить руки и корпусом оттолкнуть от себя мужа хоть немного. Она резко схватилась за рукоять клинка и развернулась к мужу В какую-то долю секунды у шеи Ивара оказалось острое лезвие. — Только попробуй взять меня силой, и я тебе горло перережу, Ивар Бескостный, — дерзко произнесла блондинка. — Ты знаешь об этом. Сильные мужские руки разомкнулись и отпустили жену. Она его еще раз толкнула, и Ивар упал на пол. Он отполз в сторону словно обиженный маленький ребенок. Ив ровно встала, прикрывая голое тело разорванным платьем. Ее руки еще тряслись, крепко сжимая кинжал. Ивар сурово посмотрел на красотку снизу-вверх и прохрипел: — Все равно ты мне повинуешься, любимая. Затем он подполз к своим костылям, поднялся на ноги, захватил одежду и вышел из комнаты. — Сумасшедший калека, — сказала Ив, но этого Бескостный уже не слышал. Когда Ивар вышел из покоев, его поджидала Фрейдис. Она лишь мило улыбнулась разъярённому конунгу. Он же в свою очередь выпалил ей: — Пошли к тебе. Ив уже крепко спала в своей кровати, когда Ивар Бескостный, новоявленный бог Каттегата, как яростное животное имел Фрейдис в ее доме, на ее кровати. Он получал от этого невероятное звериное удовольствие, но не испытывая при этом никаких чувств. Он не любил Фрейдис, но занимался с ней любовью, желая таким образом отомстить Ив. И когда он уже просто лежал с Фрейдис на кровати, она проговорилась, что хочет от него ребенка, что Ивар создан был быть богом, и его потомки тоже будут богами. А Ив в эти планы не входила, ее просто не существовало для Фрейдис. Блондинка даже слегка оцарапала ладонь конунга ножом и облизала появившуюся кровь, чтобы доказать свою преданность и благодарность богу Ивару. — Ты и Ив не подходите друг другу, — снова повторила Фрейдис. — Она никогда не поверит в тебя, а Лагерта всегда будет стоять между вами. Ивар сердито смотрел в темноту комнаты. Мысли о Лагерте его раздражали, но ведь он сам выбрал ее дочь в свои жены. Он влюбился в нее и никакая Лагерта, Бьерн и все остальные ее родственники ему не помешали. — Фрейдис, понимаешь, только Ив может родить мне ребенка, — сказал он, поглаживая ее по щеке. огладил ее по голове и щеке. И теплый, нежный взгляд девушки в одночасье стал злым и холодным.