***
— Ивар, как мы справимся с армией Бьерна? Или ты думаешь он нас встретит с распростертыми объятиями, как родных братьев? — обеспокоенно спросил Хвитсерк, когда троица викингов проезжала сквозь темные леса на пути в Норвегию. Они рвались вперед сквозь леса и поля, озера, реки, деревни, повозкой руководил Бескостный, спрятавшись в черный капюшон, потом викинги решили, что пересядут на драккар, когда достигнут северного моря. — У меня все ходы просчитаны, Хвитс. Я не такой дурак, как Бьерн, и не такой сумасшедший, как ты думаешь, — сказал Ивар и покосил взгляд на Ив, понимая, что с ней он вел себя как последний безумец. Она сидела позади братьев и вдыхала морозно-весенний запах леса и новой жизни. Она даже не слышала, о чем они говорили, спокойно держа руки на хорошо округлившемся животе. Сотни миль до Каттегата для Ивара Бескостного были уже не так заметны и ненавистны. Он ехал со своей любимой и был по-настоящему счастлив. Она рядом, и все прекрасно, и даже война с Бьерном ему нипочем. Только не успели они доплыть даже до ближайших фьордов и деревень, что окружали Каттегат, спустя долгое время в дороге, как у Ив начались преждевременные роды, что могло принести смерть такому долгожданному ребенку… Ей было настолько больно, что эта боль пронзала каждый мускул в ее теле. Из-за кровотечения Ив думала, что он сейчас скончается, что ребенок Олега ее убьет, или сам не выживет. И страх сковал все ее тело. Поэтому Ивар велел Хвитсерку увести Ив в ближайшую деревню, чтобы присмотреть за ней и сберечь жизнь хотя бы его прекрасной жене, если ребенку не суждено выжить. Сквозь боль дочь Лагерты все же возразила Бескостному, что опасно самому ехать в Каттегат, его там встретят не как героя — его Бьерн убьет. Ивар никак не отреагировал на возражения Ив, лишь бросил взглядом, чтобы скорее уходили, спасались. — Ты сумасшедший, Ивар! — кричала она сквозь слезы. — Я не хочу тебя терять снова. Не хочу! Она кричала и плакала, едва терпя боль, а Хвитсерк обнимал ее и поддерживал за живот, пытаясь хоть чем-то помочь. Но Ивар, скрепя сердце, уплыл. ..... Летнее скандинавское солнце по-настоящему не может ослепить глаза, как зимнее. Но в это утро глаза Бьерну Железнобокому слепили доспехи армии русов во главе с Иваром Бескостным, который ступил на землю Каттегата, совершенно не боясь возмездия от жителей и от брата. Но сквозь толпу и бешеные крики ему слышалось «ты больше не бог». Только ураган не предупреждает о визите, как и наемный убийца не кричит во весь голос, когда появляется за спиной своей жертвы. Так произошло и в этот день, когда конунг всей Норвегии Бьерн Железнобокий, находясь в Большом Зале, увидел вошедшего брата, своего младшего брата, впервые за столько дней. Армия викингов даже не успеха закрыть ворота и перекрыть подходы к городу, как там уже были русы. Никто не ожидал такого в Каттегате и вряд ли мог предположить, что Ивар Бескостный решит снова продемонстрировать свою силу на глазах у всей страны. Еще в Киеве он подговорил русичей воевать за него, не сказав об этом никому. Заполнив площадь своими знаменами и заблокировав все казармы, русичи взяли под контроль крепость столицы, тем самым обесценив его статус. Никто не скрывал оружия, никто даже не задумывался о том, что в длинном доме находится Большой Зал, в котором на престоле восседает старший сын Рагнара Лодброка. Грохот доспехов мгновенно эхом разлетелся по дому викингов, и напряжение охранников Бьерна возросло. Русичи, подойдя к Большому залу, что отделял воинов от всего, казалось, Каттегата, и не думали стуком продемонстрировать даже формальное уважение к конунгу. Наоборот, они грубо толкнули преграду на своем пути, от чего двери разлетелись в разные стороны, громко ударившись о стены. И первым вошел Ивар, а за ним воины, численно превосходя охрану Бьерна. — Убери своих псов, ты стоишь перед конунгом всей Норвегии! Каттегат — это святилище. И не стыдно тебе, Ивар? Я бы никогда не напал на свой народ христианским войском, — громко и, не скрывая своей неприязни, произнес Бьерн. Рядом с ним находилась его королева Гуннхильд, пытавшаяся понять намерения Бескостного, чтобы вовремя защитить своего мужа. Ивар рассмеялся, после чего сказал: — Если ты вдруг не заметил, мне плевать на тебя и на это место! Для меня здесь нет ничего святого. Это просто каменная зала, в которой я конунга всей Норвегии не вижу! — сказал Бескостный, глядя брату прямо в глаза. — Да ты вообще бездушная тварь, Ивар. Ты довел мою сестру до морального истощения. Ты хотел убить и ее, и нашу мать Лагерту, но не получилось, ведь эта сволочь Хвитсерк решил проблему за тебя. Раньше Ивар бы даже не думая запустил в брата топором, слыша такое в свой адрес, но сейчас он был непоколебим. Он ухмылялся, разглядывая родные стены по сторонам. И вдруг вспомнил Лагерту. Поистине он ее ненавидел, как никого в этом мире. Она же убила его самого дорого человека — его мать, но в тоже время он простил все ее грехи, простил ей абсолютно все. Потому что она родила самую прекрасную девушку в его жизни, его Ив. Ради нее он готов пожертвовать и возмездием, и ради нее это возмездие готов совершить. Бьерн продолжал: — И меня ты ничем не испугаешь! Я тут по праву крови, я несу наследие Рагнара, которое ты своим бесхребетным языком и безумием едва не разрушил! Из-за тебя Ив могла погибнуть! И если бы это произошло, я бы никогда тебе не простил, даже не посмотрел бы на то, что ты мой брат. В моей жизни и так слишком много боли, чтобы терпеть тебя! — своими пустыми глазами Бьерн уже наводил на младшего Лодброка тоску. — Бьерн, не нарывайся этими словечками! Что ты знаешь о боли, ну, скажи мне? Что знаешь о боли, которая преследует мои мысли и все мое тело каждый день?! Я имею право на счастье, на власть и на наследие Рагнара. Мы с Ив снова вместе, я ее люблю, я ее нашел в самой Руси, где кажется невозможно ничего найти, а тебя ненавижу и не хочу скрывать это. Трудно сказать, что в тот момент творилось в голове Бьерна Железнобокого. Но показалось, что от услышанного он даже дал слабину, а его фигура немного пошатнулась: — Где моя сестра? Что с ней? Она единственное, что осталось от Лагерты. Она ее копия, — иллюзорная надежда Ивара на разговор развеялась, потому что Железнобокого было не остановить: — Знаешь, брат, лучше б ты уж молчал, потому что я твою башку хочу разнести в вдребезги! Сукин ты сын, Ивар, ты не убил нашу мать, теперь хочешь с дочерью покончить? — В отличии от тебя, Бьерн, и твоей покойной матери, Ив за меня. И будет за меня до моей кончины. — Которая сейчас наступит, — Бьерн подбежал к младшему Лодброку, и весь его вид говорил о ярости и ненависти к своему брату. Он попытался схватить Ивара за шею, но тот перехватил руку, помешав дотянуться до горла. — Я единственный из Лодброков, кто несет наследие отца, и я люблю Ив, если ты так и не понял этого. И я хочу быть конунгом всей Норвегии, — в пальцах Ивара, словно по волшебству, появилось лезвие, извлеченное из рукава. Он любил такие смертельные фокусы. Отточенное лезвие холодной стали полоснуло по горлу Бьерна, который тут же задергался в предсмертной агонии, захлебываясь собственной кровью. Гуннхильда совершенно не ожидала такого поворота событий. Стража Бьерна Железнобокого тут же встрепенулась, доставая мечи из ножен. — Тише, парни. Я теперь ваш хёвдинг. Так Ивар Бескостный надел на себя корону конунга всей Норвегии, чтобы больше ни у кого не было сомнений, что произошедшее целиком и полностью совершено богами. А где-то в деревне, далеко от Каттегата, Ив родила дочь. Живую девочку, долгожданную, здоровую, за которую прекрасная женщина Бескостного поблагодарила всех богов. Хвитсерк что есть мочи мчал на лошади в Каттегат, чтобы сообщить брату новость, даже не подозревая, что мчится к новому правителю и к мертвому правителю.20. Возмездие
2 марта 2021 г. в 16:51
Примечания:
Не сочтите мою главу за историческую реалию. Всё только выдумка автора)
Ив бросила вызов самому Великому князю. Ей было все равно, как на это отреагируют другие. Ей было глубоко плевать на последствия, потому что никто не имел права захватывать трон Каттегата, кроме Ивара Бескостного, и никому не должно быть спуску, какой бы титул Олег не носил.
Но безумный образ светловолосой красавицы, голубые глаза которой просто пылали, отбивая огонь свечей в покоях, смягчился, когда Ивар успокоил ее объятиями и словами.
Кому теперь достанется Русь, ведь Игорь еще маленький, кто будет править всеми этими землями и захватывать новые? Никто? Или же найдутся люди, что смогут продолжить владычество Олега?
Очнувшись от аффекта, Ив поняла, что натворила, но ни капельки не стала жалеть. Ивар, уже отчетливо осознавая происшедшее, помог ей убрать с себя всю кровь Олега и приказал сжечь испачканную тунику в огне. На следующее утро Ив созвала всех бояр и сообщила о смерти Великого князя.
— Я заверяю, что не буду править Русью, хоть и являюсь практически женой Вещего Олега и ношу его наследника, — начала свою речь Ив, поднимаясь на тронный пьедестал Великого князя. — Завещаю лишь одно, чтобы князь Игорь стал на престол, а вы, премилостивые господа, наблюдали за ним, пока он не достигнет того возраста, когда сможет править сам.
— Князь Олег жестоко был убит в своих покоях, в которых в эту ночь никому не посчастливилось находиться, даже его будущей княгине, странно… — сообщил в тронном зале доверенный Олегу боярин, многозначительно смотря на Ив.
— Я же говорил, что эта шлюха принесет князю беду. Зуб даю, она его прикончила. Эти викинги с самого начала честь не блюли, — шепнул в толпе один боярин другом.
— Но Олега теперь нет, и власть в наших руках, — ответил тот. — И кто поведет армию на Скандинавию? — уже громко произнёс боярин, выходя из толпы в тронном зале.
— Армию поведу я, — Ивар вышел из тени и стал посредине залы, опираясь о костыль. Ему было тяжело физически и морально, морально оттого, что он переживал за Ив, понимая, что ей действительно грозит опасность. А физически плохо от радостного чувства возвращения домой, благодаря своей бесстрашной натуре, несмотря на беспомощные ноги. — А Игоря возьмет под свою опеку княжна Дара, сестра князя Олега, что правит Черниговским княжеством.
Ив озадаченно взглянула на Ивара, впервые слыша такую информацию, но зная хорошо младшего Лодброка, она понимала, что глупость он не скажет и не выдумает, поэтому она доверительно вздохнула.
— Но княжна Дара не совсем имеет на это право, пусть лучше варяжка правит Киевом с Игорем… Тем более, что носит от Вещего ребенка!
Бояре и дружина Олега еще долго спорили над тем, кто такое сотворил с князем и кто будет править после его смерти. И даже бросили вопрос перед Ив, а не она ли сама это сотворила, желая занять трон Руси. Ивара это конкретно задело и ему уже крайне надоело выслушивать глупых бояр.
— Выбейте у себя в мозгах мои слова, что эта женщина не причастна к смерти князя Олега, она носит его ребенка. А насчет войны с северянами говорю, что я, Ивар Бескостный, сын Рагнара Лодброка, поведу армию на Скандинавию! Я не русич, я викинг. У меня нет титула, как у Олега или у вас тут присутствующих. Клянусь! — торжественно произнес Ивар. — Клянусь именем Одина и честью викинга, что я, одинокий беглец, сам завоюю Скандинавию. Мне достаточно взять с собою только своего брата. Против Бьерна Железнобокого этого достаточно.
Теперь Ив совершенно не понимала, что говорит Бескостный. Не знала, верит ли она или нет этому сумасшедшему калеке, правдивы ли его слова, или он просто пускает пыль в глаза русской знати. Но Ивар определенно был велик, сейчас он был самим собой. И она смотрела, стоя позади него, на широкоплечую фигуру и успокоенно вздыхала.
А на рассвете Ивар уговорил Ив и Хвитсерка бежать с ним. Однако молодой княжич Игорь все решил по-своему. Мальчик, искренне любя Ивара и Ив, приказал выпустить их из Киева не как беглецов, а как полноправных викингов, что желают вернуться домой. Пусть и без сотни воинов, но домой. Но бояре решительно настаивали на том, что варяжка должна родить наследника их князя здесь, на Руси.
И Ивар украл ее. Беременная, она опасалась отправляться в такой далекий путь. Только Бескостный увлек ее так, как умел это делать только он. Он без труда овладел душой этой желанной и любимой для него женщины. Он убедил ее, что защитит и укроет от всего и неважно, чьего Ив носит ребенка. Прежде всего он был так рад, что она убила Олега. Теперь они ехали вместе в Каттегат.