И снова Добро Пожаловать в АД!!!

За два дня до этого. Это было странное чувство: Оля понимала, что спит, однако ей не хотелось просыпаться. В реальности она лежала в своей тёплой постели вместе с парнем, которого, как ей казалось, она даже по-настоящему и не любила, а он относился к ней скорее как к игрушке, но что поделать, никакой другой парень не хотел с ней общаться. Его звали Иван, они познакомились около года назад и с тех пор поддерживали довольно странное подобие отношений. Иван приглашал её к себе, когда ему было скучно, и развлекался, ну, в общем, так, как умел. А ещё он постоянно таскал её с собой в разные места, куда принято ходить с девочками, например, в кино. Оля прекрасно понимала, что он скорее использует её и, когда найдёт себе лучшую девушку, сразу же бросит. Она не удивилась бы, если бы узнала, что он прямо сейчас флиртует с какой-нибудь стильной девкой, куда более раскрепощённой и жизнерадостной, чем Оля.       Во сне же она находилась в кузове грузовика, а со всех сторон от неё были другие девочки — в обычный Урал вполне могло вместиться и два десятка, сейчас же их было пятнадцать. Трое — хорошие Олины подруги; ещё трое, можно так сказать, знакомые — их ей дали всего четыре месяца назад, всем троим было по шестнадцать лет, одной за это время успело исполниться семнадцать. Когда Оля их первый раз увидела, то искренне пожалела: она знала, что они изменятся также, как она сама изменилась когда-то. И сейчас, точнее тогда, три года назад, на которые сон вернул её, она могла отчётливо видеть, как они изменились. Казалось, холодные горы высосали из них всю жизнерадостность так же, как и детскую наивность. Остальных сидевших в кузове Оля не знала, точнее, она знала только их вожатую, Варю, которая когда-то помогла ей выбраться из довольно затруднительный ситуации. Казалось немного ироничным, что теперь они ехали на вокзал вместе. Вокруг была не очень суровая, но всё же довольно снежная зима, привычная для юга России. Равнина вокруг была полностью запорошена снегом. К Оле вернулось то чувство, которое она испытывала тогда. Пустота, незавершённость и горькое ощущение бесполезности всего, что ей пришлось пережить. «Мы не должны уходить, не так, не сейчас!» Она знала, что похожие мысли крутились в голове и у остальных. Некоторые вожатые выражали их открыто, другие считали, что раз так сказали, значит так надо, а своё собственное мнение лучше оставить при себе. Здесь Оле не раз приходилось слышать о том, как та или иная девочка мечтает вернуться домой, что она будет делать, как будет жить. Сейчас, когда колонна грузовиков медленно двигалась по снежной дороге, ко многим пришло осознание того, что Оля понимала почти с самого начала: «Когда мы вернёмся домой, будем ли мы там нужны?» Действительно, кому из парней нужна морально искалеченная девочка, которая «как будто бы с луны свалилась» и совершенно отвыкла от обычной жизни? В конце концов, кому нужна девочка, почти каждую ночь просыпающаяся в холодном поту от очередного кошмара? Наверное, только парням, которым действительно не везёт в любви. Сейчас Оля также знала, что с работой дела обстояли не лучше: на высокооплачиваемую берут в основном по блату или через постель, а ни связями, ни умением флиртовать ни одна из попутчиц Оли похвастаться не могла. Но, наверное, самым худшим, что теперь, как она знала, ожидало этих девочек, было полное общественное неприятие, как со стороны большинства парней, не способных увидеть в них пару, так и со стороны девушек, что тут не были — тех стильных модниц, которых в любой региональной столице и даже в некоторых сёлах было достаточно. Мало кто из них был готов принять таких девочек, как Оля, в свой круг. Многие же открыто высказывали им свою враждебность, а порой и обвиняли во всяком разном непотребстве. Дома их тоже мало кто мог бы понять, да, конечно, матери некоторых были в командировках в советское время, но даже они не всегда могли помочь. По телевизору бесконечное количество журналистов, политиков, и «экспертов» разного сорта будут искать виноватых, будут бесконечно спорить о том, кто был прав, а кто нет. Но почти никто и словом не обмолвится о помощи тем обычным девочкам, которые от этого всего пострадали. Вообще, у Оли сложилось такое впечатление, что чиновники считают, будто целые руки-ноги и возможность ходить — уже признак того, что девочка в полном порядке. О психологических травмах они, похоже, понятия не имеют, или делают вид, что не имеют. Да что уж там говорить…       Оля не заметила, как проснулась. Навсегда оставшиеся в её сердце ландшафты юга России сменились квартирой её парня. «Прошло уже три года» — подумала она. «Теперь всё снова начинается, и я должна вернуться туда!»