Но подавить нельзя подчас В душе врожденное стремленье — Стремленье ввысь, когда до нас Вдруг долетает жаворонка пенье Из необъятной синевы небес. Иоганн Вольфганг Гете, «Фауст»
Вначале была тишина. Потом крики. И они не прекращались. Как тысячи колоколов собора, начинавших свой хаотичный звон в руках неопытного звонаря, они будили тех, кто погрузился в ожидаемую и нескончаемую негу. Они думали, конец настал, но это оказалось лишь началом — болезненным и с привкусом меди на губах. Стоило пройтись по обугленной земле, откликающейся тихим шипением, как ясность происходившего становилась неоспорима. Пространство отдавало зелеными оттенками, бликами еще не успевших покрыться тьмой тел. Они поднимались, мелькали, скручивались, и крики резали слух. Боязливые, непонимающие взгляды блуждали по тьме, оглядывая тысячи собратьев, таких же потерянных, испуганных. Угли под ногами не обжигали, наоборот: они обволакивал ноги теплом. Она была самой спокойной, потому что оказалась здесь раньше. Она уже привыкла к этому месту. Наклонись к земле и увидишь тонкие струи света, переливающиеся красными и желтыми цветами. Это была словно игра, которая заставляла примкнуть к горячим углям лицом и смотреть, смотреть, пока тьма раскрывала свои цепкие объятья забвения. Это была пленительная нега, но и она стала обманом для каждого. Никто не чувствовал довольствия, спокойствия. Они находили силы встать, когда понимали: теперь обман их спутник. А она мелькала среди тел, ища того самого. Казалось, что с ним станет легче. Им хотелось найти хотя бы крохотное место под развалинами и спрятаться там навсегда, застыть, как статуя, и не видеть всего того ужаса, что был повсюду. Вряд ли бы им кто-нибудь помог. Они подавляли жалобные стоны и мольбы о прощении, помощи. Они больше не Ее дети. Они Его слуги. Она крепко обняла его, прижалась к ожидаемому теплу, но получила холод. Его взгляд был уверенным, другим… Желая увидеть в нем радость от встречи, она получила лишь жестокость. Не отпускала, пока он сам не оторвал ее себя, грубо кинул на угли. Горячие слезы обожгли все еще нежную кожу. В сырости потерялась надежда. Боль сжала сердце. Она закрыла глаза, думая, что, когда откроет их, очнется среди деревьев. Но они были потеряны навеки, а она заброшена в темную темницу. Больше не человек. Отверженная демоница, подвергнутая навеки одиночеству. Ее сердце все еще билось, все еще чувствовало боль, от которой хотелось скрыться, но некуда: ее темница слишком тесная. «Ты заслуживаешь большего». «Никто не должен командовать тобой». «Ты не его игрушка. Ты можешь доказать это». Слова крутились в голове, навязчивые, противны слова, о которых ей тоже стоило забыть. Забывала, теряла надежду, веру. Все, кто слушал его, оказывались привязаны к камню и брошены в океан. Это их наказание, их урок. Их новая жизнь, но почему она проводила ее так?.. Не ангел, не демон — человек. Человек, проклятый вечностью. Обещанная власть была отобрана, отдана другим… Почему? Она встала с ним первой, она больше заслуживала этого! Ненависть опьянила, зашептала: «Она по праву твоя, Лилит…»***
Насекомое летало по кабинету в сопровождении надоедливого жужжания. Оставшись на стенке, муха потерла лапками и метнулась обратно — на потолок. Проделала ту же процедуру и вернулась на стену. Затем снова на потолок. Она будто не могла определиться, где ей остаться. Стена выглядела обычно, даже надоедливо, а потолок манил к себе, но там нельзя было остаться дольше. А мухе хотелось. Возможно, даже не на подольше. Насовсем, к примеру. Однако это иллюзия, одна из тех несбыточных мечт, терзавших разум. Она начала бегать по потолку, остановилась. Огляделась. Никого не нашла. И вернулась к стене. Там искать было некого, и она даже не старалась. Потом круг повторился: она зажужжала в сторону потолка, но раздался громкий хлопок. — Гребаная Вельзевул, — фыркнул Асмодей, брезгливо стряхивая муху с ладони. — Снова своих тварей распустила. Астарот удивленно посмотрел на Асмодея, который, казалось, появился внезапно. Наверное, он просто задумался и не заметил его. — Нужно запретить ей вообще здесь появляться. Пусть на своей территории расхаживает. — Асмодей недовольно осмотрел кабинет, представляя, что сделает с очередной мухой, решившей поселиться у них. Благо, эта была последней. Но раздражение все равно не ушло. — Я закончил с отчетами. — Астарот кинул папку корявых, порванных и покрытых грязью рукописей демонов со всеми их величайшими и неповторимыми деяниями, которые уж точно никто другой не додумался бы сделать. Одно и то же через отчет. Никакого разнообразия. Астарот убрал с глаз подальше эту гниль. Сколько он просидел над ними? Час? Два? Три? А может, неделю? Какая разница — в Аду все равно время застыло. Астароту следовало бы отучиться от этой глупой привычки. Никто не считал время в Аду. — Я давно не видел, чтобы ты что-то проверял, — с упреком сказал Астарот, покосившись на Асмодея. Асмодей устало вздохнул. — Это становится бессмысленно, тебе не кажется? — Кажется, — вздохнув, сказал Астарот. — Как приятно, что есть тот, кто всегда разделит твои взгляды, — мечтательно протянул Асмодей, сев на край стола. — А также тот, с кем есть общие интересы… Астарот исподлобья посмотрел на Асмодея, сворачивавшего в неизвестном, но вполне ожидаемом направлении. — Ты совсем поник, — сказал Асмодей с долей упрека и покосился в его сторону. — Мы давно не выбирались с тобой отсюда. Вместе. Астароту было достаточно и этих слов, чтобы понять, на что намекал демон. Он хорошо его знал, знал его прихоти и даже разделял их, но сейчас желание не нашло в нем приют, инстинкты оказались бессильны. Хотелось проигнорировать Асмодея, предложение, что совсем не разжигало интерес, как было раньше… Астарот вздохнул и взял первый попавшийся отчет. Может, если Асмодей увидит, что он занят, то отстанет? Медленно рассматривая каждую кривую букву, Астарот пытался изобразить на лице поддельный интерес. Очередной сомнение в душе верующего? О дьявол, как интересно! Да еще и с мелкой кражей! Ад просто ждет этого несусветного грешника! Специально выделят ему отдельный котел! Безупречно! Но Асмодей будто и не заметил этой жалкой попытки. Астарот взял другой отчет — его резко вырвал из рук Асмодей. — Послушай, — начал он, спрыгивая со стола, — тебе нужно снять напряжение. — Напряжение? — спросил Астарот, смотря на того непонимающим взглядом. Асмодей кивнул. — Напряжение. Просто представь. — Асмодей оказался позади Астарота, положил руки ему на плечи, слегка сминал их, надавливал, отчего дрожь невольно проходила по телу. — Кругом полно грешных душ. Все они податливые, покорные… — Он запнулся, в предвкушении закусив губу. — И ты сидишь среди них — гибких, лоснящихся к тебе тел. — Асмодей не спеша провел ладонью вниз по телу Астарота — от плеча, к ключице и ниже. — Можешь выбрать кого угодно: упитанных, хрупких, нежных, грубых… — Наклонившись ближе к уху, он продолжил еще томнее: — А можешь худощавого, длинноволосого, словно поцелованного огнем, с сияющими, куд… Астарот схватил его за запястье. — Хватит, — сказал он, сглотнув. — Я понял. Асмодей хмыкнул и отошел в сторону, принимая более важный вид. — Ну так что? — подавляя довольную улыбку, спросил демон. Если бы в Аду были соревнования самых подлых и ужасно гениальных поступков, то Асмодей взял бы первое место. Этот демон был непревзойденным. Он знал природу своего порока, потому что он и был ею. Он буквально дал людям желание запретного, научил их наслаждаться, желать. Он питал их души и был доволен своей непревзойденной работой. Ему нравился тот стыд, перемешанный с жаждой порока, что таился в теле каждого человека. Асмодей гордился своими «приютами любви», ведь она там и правда царила, а нет более обманчивого чувства, чем любовь. Но здесь она была попросту неуместна. Да и значит ли это чувство что-либо для демона? Только слово, потерявшее определение чувства для каждого демона во время падение. Они делали так, потому что им нравилось. Нравилось чувствовать людские тела, их робкое тепло, пленительную тень наслаждения, сладостный порок, которому отдавались без остатка, упивались и забывали, насколько он губителен. Асмодею это было необходимо: вселять свой грех в людей, показывать его прелесть. Астароту просто нравились эти ощущения дрожи, жара, власти, забвения… Но этот раз принес лишь короткое наслаждение от конца, но не самого процесса, как было раньше. Напряжение осталось. Астарот никогда не обращал внимания на людей — стремился получить свое и уйти, но сейчас зациклился на них. Фальшивые, одноразовые, не те… Разум блокировал пугавший, возникавший образ, отчего не давал полостью расслабиться. Ведь малейшая слабинка могла вновь пропустить его… Нет. Астароту стало беспокойно за собственные мысли, что вели игру против него. Демон поправил тогу на плечах и, не оборачиваясь, покинул это место. Асмодея не было видно. Пришлось его ждать, и улица стала лучшим вариантом. Было свежо, и ему вспомнился Ад. Душный, дурно пахнущий и затхлый. Подул легкий ветерок, приносящий с собой аромат леса и людей. Не сказать, что на земле пахло очень приятно, но не гнилью и потерянными надеждами. А это уже большой плюс. Разум отрезвлялся, но по-прежнему терзался. Неужели он правда желал его?.. Астарот огляделся, сложив руки на груди. Он вновь на земле, но с Асмодеем. В каком они городе? Неизвестно. Интересно, встретил бы он здесь его?.. Нет, он бы не хотел его встретить. Астарот отогнал мысли об ангеле. Нет, после такого ему стыдно даже просто думать о нем. Как бы он посмотрел ему в глаза после тех образов, где ангел и был главной фигурой? Астарот боялся, что выдаст себя взглядом, а Рафаил заметит, осудит, испугается… И пропадёт из его жизни. Пришлось вернуться к думам о земле. Что же в ней было такого особенного? Астарот не знал, но чувствовал, что она манила. Стоя на прохладной улице он с тоской вспоминал о скором возвращении в Ад, где вновь отчеты, смрад, крики, сырость… Это тюрьма с мнимой свободой. Их изгнали туда из-за людей. Демоны обозлились на них, все козни были направлены на них. Хотя кому-то казалось, что они не теряли возможность напакостить и ангелам, но нет. Все через людей, все козни, вся борьба. С ними была настоящая борьба. И каждый демон чувствовал к людям лишь презрение. Но Астарот возвращался сюда, словно по привычке. Он не мог понять, почему. А потом ответ ненавязчиво рисовался в его голове, как портрет искусного мастера, сумевшего передать тонкости буквально божественной натуры. И, пожалуй, этого было достаточно веско, чтобы начать испытывать неприязнь к Аду. Асмодей вышел из закоулка медленно, не оглядываясь, но чувствуя, что Астарот рядом. — Пора, — сказал он, с приятной усталостью смотря из-под полуприкрытых ресниц на заходящее солнце. Астарот вдруг ощутил тоску. Мысли о том, что придется вернуться в Ад, были как камни, тянущими на самое дно. Демон вспоминал свой «дом» с презрением, а о земле теперь думал иначе. Протянув руку к брату, Асмодей удивленно посмотрел на него, когда не получил ответа. — Можно было бы задержаться ненадолго, — предложил Астарот. — Найти таверну, что-нибудь перехватить… — Что надо — мы перехватили, — сказал Асмодей. — Больше здесь делать нечего. — Я бы не сказал, что нечего. Просто попробуй. Ты ведь никогда не интересовался этим. — Ты издеваешься? Я никогда не опущусь до такого. Мне люди интересны только в одном плане. И ты это прекрасно знаешь. — Асмодей вновь протянул ладонь, смотря на Астарота более властно. — Мне не нравятся твои частые похождения на землю и их причина. — Сделав акцент на последнем слове, он сжал ладонь Астарота и был готов вернуться в Ад, как огненная дымка сама появилась перед глазами, будто по вызову возвращая их. Но они оказались в Аду, а точнее — в тронном зале Ада, где, по определению, должен быть Люцифер, но, по сути, его здесь никогда не было. Они оказались среди озабоченной толпы. Демоны агрессивно обсуждали что-то, крича и перебивая друг друга. Переглянувшись, братья обошли скопление назойливых чертей, выйдя к более пустому месту, где стояли равные им демоны. — Нас точно так же перенесло сюда, — кинул Мефистотель и, опередив все вопросы, продолжил: — Просто посмотрите. Около пустого трона, обрамленного со всех сторон чашами с пламенем, которые время от времени поджигали Ксафаны, не спеша ходила тонкая фигура. Постукивая пальцами по трону в такт вымышленной мелодии, она исподлобья осматривала каждого, слышала их речи, усмехалась. Астарот долго и без смущения смотрел на нее, иногда замечая быстрые взгляды на себе, но совершенно не собираясь отводить свой. Если это была она, то произошло что-то ужасное, ибо после самого Падения в Аду о ней не было ничего слышно. Она как призрак испарилась, ушла, но никто не знал — куда. Оставались лишь догадки, интерес, что быстро проходил, как проходили и воспоминания о том, что она существовала. — Поймите, это невозможно… — выдавливая последние капли надежды, произнес низкий и пухлый демон Ваалберит. Он и еще несколько бесов окружили ее, но секретарь Ада по виду был единственным, кто пытался донести что-то важное. Остальные же время от времени шикали в его сторону, пытались подставить подножку или затащить в пламя, но мудрый Ваалберит уклонялся от всех жалких попыток, даже не обращая на них внимания. Видимо, то, ради чего он покинул свою канцелярию, было намного важнее мелких бесов. — И какие же причины? — бесстрастно спросила демоница, сев на подлокотник трона. Ваалберит ужаснулся и хотел было столкнуть ее, но до крови сжал собственную ладонь, отведя взгляд в сторону. — Их множество, Лилит… Стоит только разобраться, — сказал он. Раздалась очередная усмешка, и она в предвкушении власти одним щелчком приказала бесам расправиться с демоном — и он с грохотом полетел в сторону. — Проклятая женщина! — завопил он, поднимаясь на локтях. — Гниль! Падаль! — шептал он в пол. Его слова были настолько очевидными, что не привлекли внимание. Лилит. Демоница, сначала изгнанная из Райского сада, потерявшая все надежды, но обретшая их в объятьях сына Божьего, ангела, что утащил ее на дно. Обманутая, брошенная им и наивно надеявшаяся на совместное правление Адом — тени, веками преследовавшей ее. — Никто не виноват, что тебе досталось такое неуклюжее тело, — усмехнулся Мефистотель, смотря на Ваалберита. Тот лишь недовольно цыкнул и смахнул с себя пыль. — Виновата она, — озлобленно кинул он на нее свой взгляд, оголяя небольшие клыки. — У нее нет никаких прав! Никчемная пешка! Никчемная! — не унимался демон, пока зал вовсе не затих. Пустая болтовня прекратилась, раздались шаги и напротив трона с Лилит встало двое демонов, облаченных в темные тоги и плащи, будто всем видом говоря о своем статусе. — Не заставляйте даму ждать, — ехидно сказала Лилит, закидывая ногу за ногу. Демоны никак не среагировали на это — они открыли принесенные свитки и книги и обратили их к демонице. — Лилит, по праву носившая звание первой женщины в Эдеме. Первая женщина Адама, но отвергнутая им из-за непослушания, — монотонно говорил более высокий демон. — Нашедшая приют у Сатаны, также известного как император Великой Преисподней, Князь Света и Ангел Тьмы, Дух всеобщей ненависти, мститель роду человеческому. — Лилит поджала губы. — Свергнутая дважды, в тьме обретшая свой смысл, прислужница Люцифера, Владыки нашего, совратительница мужей и убийца жен, в итоге знакомая нам как демоница Лилит, — он посмотрел на нее, получил слегка скованный кивок и продолжил: — Претендует на место в Аду, место Владычицы Ада вместо нашего Владыки — Люцифера… — Да, Люцифуг Рофокал, — перебила Лилит, вставая с трона. — Все верно. — Невозможно, — спокойно произнес другой демон, разворачивая уже свой список. Он был ниже, но черты его лица острее. Нисрок окинул Лилит быстрым взглядом, будто презирающим. — Давно я не слышала таких слов. Невозможно… — спокойной повторила она, накручивая волосы на палец. — Ничего. Это поправимо. — Она усмехнулась и обошла демонов. — Разве им всем нравятся порядки Люцифера? Уверена, они хотят не этого. Лилит смерила всех оценивающим взглядом, подмечая для себя всю бедственность положения. Демоны выглядели, мягко говоря, ужасно: покрытые гноем, грязью, от них чувствовалась сырость и смерть вперемешку с запахом костра. Лилит брезгливо отошла от них, попав под новый монолог Нисрока. — Это невозможно, — настойчиво повторил он. — Законы Ада для того и законы — не ты их писала и не тебе их менять. Твоя настойчивость может обернуться еще более худшим существованием. Люцифер узнает о твоем бунте. Демоница подавила усмешку. Мелкие переговоры вновь заполонили зал. Многие понимающе закивали, у кого-то появился оскал в сторону Лилит, а кто-то впервые услышал, что в Аду были законы. — Твое веселье неуместно здесь. — Люцифуг накинул на голову темный капюшон, защищаясь от света огня. — Советуем подавить дух бунта. — Спорим, Люциферу вы так не говорили, — сказала Лилит с усмешкой. Но демоны не оценили ее задора. — Мы порождение Ада. Мы были созданы в недрах, вышли из огня и не имеем ничего общего с ангельским началом, — ответил Люцифуг с пренебрежением, словно одно лишь упоминание ангелов было ему до отторжения противно, несмотря на присутствие здесь демонов, изначально носивших ангельские чины. — По законам Ада, — твердо начал Нисрок, — престол может быть занят в случае прямого кровного наследника: Врага Рода Человеческого, Разрушителя Царств, Ангела Бездны, Великого Зверя… — Он говорит про антихриста? — раздался шепот демонов и короткие ответы: «Да». Будто кто-то мог знать это уже сейчас. Но Астарот был особо впечатлительным. Он окинул шепчущих растерянным и строгим взглядом, отказываясь верить им. Внутренности словно онемели. Если уже заводят речи об антихристе, то это может значить лишь одно: конец и правда близится. И не на старой колеснице, со скрипящими колесами и еле вздыхавшей кобылой, а на спине у сильного и стремительного дракона. Но прошло так мало времени… Неужели пора? Астарот не хотел думать об этом: об уничтожении земли, что начинала ему нравиться, о всех ее прелестях и о войне с Раем, исход которой неизвестен даже Ей. Да и разве люди много пожили? Многого успели достичь? Они не достигли своего горизонта и сейчас активно доказывали, что им нужно еще время. Хоть немного — самую малость. А ведь однажды он посетит землю в последний раз. В последний раз освободится от духоты Ада, ощущая только жаркое солнце. В последний раз позабавится при виде людей. В последний раз увидит Рафаила таким, каким видел всегда — с огоньком жизни в глазах и стаканом вина, ведь скоро там может оказаться меч, выкованный в Раю. И других путей не будет. Что оставалось Астароту? Сгнивать и дальше в Аду? Но ему хотелось на землю — и сейчас это желание будто затмило все вокруг. Он резко посмотрел в сторону Лилит, с опаской смотревшую на рядом стоявших демонов, которые продолжали рассказывать ей о законах Ада. По ее лицу было понятно, что ожидала она совсем не этого, и в данный момент, возможно, уже передумала занимать престол. Стоял же тут спокойно, формально занятый Люцифером, так зачем было посягать на чужое?.. Лилит ощутила пристальный взгляд Астарота и посмотрела в ответ. — Для единогласного решения и общего разрешения бунта, устроенного Лилит, мы проведем совет всех демонов, — твердо произнес Люцифуг и, с укором посмотрев на Астарота, повторил: — Всех. «Какое глупое определение — бунт», — подумал Астарот. За настоящий бунт от Лилит давно бы осталось лишь скользкое упоминание. Уж что, а бунты в Аду, как иронично бы это не звучало, не любили. Вспыхнув ярким пламенем, демоны исчезли, оставив после себя обугленные круги на тех местах, где они находились.***
— Надеюсь, ты не забыл, как это делать, — усмешливо произнес Асмодей. Покинув тронный зал, демоны и бесы разошлись, каждый в своем направлении. Преимущественно, они готовились к грядущему совету — морально и физически. Хотя, моральная подготовка требовалась только Астароту. Его единственного на собраниях никогда не видели — и он искренне надеялся, что и не увидят. До этого момента. Может, причина крылась в бессмысленности его присутствия: все-таки правил он вместе с Асмодеем, и тот без вопросов ходил туда один. Договор был проще вареного беса — пока один на собрании, другой занимался делами. И так всегда. По крайней мере, так хотел думать Астарот. Несмотря на то что истинное обличье у всех падших было, по сути, ничем не примечательным: темные крылья, размер и глубина черного цвета у которых зависели от самого демона, и прочие индивидуальные части, как глаза, рога, жабры, клыки, когти — так или иначе каждый демон имел и побочные оболочки: животного и дьявола. Именно вторая представлялась людям при одном упоминании этих существ — ведь большинство не стеснялось выходить так на вызовы. Но, признаться, большую роль в этом сыграл Соломон, заточив демонов в их дьявольских обличиях и увековечив их так на страницах пергамента. Да и натворил он в Аду хаоса в свое время. От него и пошли все предрассудки. Одно воспоминание об этих зловонных, уродливых и совершенно ненужных обличиях заставляло изнывать. Если же, когда их «одарили» ими, думали, что этим смогут дать демонам более устрашающий вид, вселяющий страх и ужас даже камушку, то они глубоко ошибались. Для многих демонов это стало клеймом, еще одним напоминанием о том, что они падшие, что они самые низшие в божественной иерархии. И даже превосходство пороков над чистотой, за которую боролись наверху, не ослабляло положение. Они в очередной раз вспоминали, как падали в зияющую бездну, не чувствуя ничего, кроме пустоты. Но лишь последняя битва должна была все решить. И это, пожалуй, было стимулом демонов — было их последним шансом доказать, что мир давно в их власти. Астарот обвел ладонью свой трон, поморщился. Он редко возвращался сюда: запах гнили и ощущение боли никогда не покидали это место. Казалось, в кабинете их было намного меньше. Здесь также слышались крики и стоны заблудших душ, отбывавших свои наказания. Мелодия, сводившая с ума. Демон вздохнул и сел, подперев голову рукой. — Хоть какая-то шоу-программа, — весело проговорил Асмодей, сев на свой трон, стоявший рядом. — Считаешь это весельем? — Почему нет? — Астарот искоса посмотрел на него, не разделяя задорного настроения. Но Асмодей будто погрузился в сладкую негу, слушая вопли и мольбы. — Ты не замечал, что в Аду становится до смерти скучно? — То же самое ты уже как-то говорил, а после устроил оргию. Асмодей мечтательно вздохнул. — Да, хорошее было время, — сказал он, облокотившись на спинку трона. — Отвратительное зрелище, — с отвращением проговорил Астарот. Асмодей удивленно посмотрел на него и, словно оскорбившись, фыркнул в его сторону. — С каких пор мы такие блаженные? Несколько часов назад ты по-другому пел, братец. — Асмодей, ты устроил оргию в Аду. С бесами и душами грешников. — Мне было скучно. — Это не оправдание. — Мне просто хотелось развлечься! — Ты других развлечений не знаешь? Асмодей поджал губы и свел брови, приняв задумчивый вид. — Например? — стараясь скрыть заинтересованность, спросил он. Астарот удрученно вздохнул. На самом деле, его знания в области развлечений были ничуть не больше. Однако его путешествия на землю не были напрасны. Он видел, чем занимаются люди и мог с уверенностью сказать, что развлечений у них-то было предостаточно. Так почему не позаимствовать некоторые из них? Хотя это могло надавить на самолюбие Асмодея. Он и так с презрением относился к людям. — В конце концов, можно что-то придумать. Или у людей подсмотреть. — Не начинай, — сказал Асмодей, потерев переносицу. — Еще что-нибудь скажешь про землю и людей — будешь слушать пение Амдусциаса и его хора пока не начнешь молить меня о прощении… — Которого никто не достоин, — закончил Астарот. Асмодей кивнул и резко встал. Видимо, время собрания приближалось, однако неправильно было бы со стороны демона приходить вовремя. — Она не сможет править Адом, — сказал Асмодей, прикрыв глаза. — Ее место точно не здесь. — Издав приглушенный рык, он высвободил длинный хвост. — Зачем ей вообще Ад? Отомстить Люциферу? Так его и так во всем винят. Встав следом, Астарот призадумался. И правда, ее место точно не здесь. Взгляд, пойманный им в зале, отражал неуверенность. Проведшая тысячелетия в низовьях Ада, в редкой компании бесов, она питалась желанием отомстить Люциферу. Ей выпал шанс, она подыскала момент, но не подумала о собственных возможностях. И они подвели ее. Тоска и обида правили ей в эти моменты, так почему бы не предложить лекарство, средство, что точно не даст волю этим чувствам? К величайшей радости, Астарот знал одно такое, и находилось оно намного выше места, к которому стремилась Лилит. — Я жду тебя, — вырвав Астарота из собственных мыслей, сказал Асмодей низким, непривычным тембром. — Но если предложить ей компромисс? — будто не услышав его, сказал Астарот. — Что? — Зачем ей тухлый, однообразный Ад, когда есть место получше? — Получше? Асмодей прищурил кровавые глаза, с выступающими, темными венами на веках, и грозно посмотрел на брата. — Закрой тему с землей раз и навсегда. Я не хочу ничего слышать о ней. — Это разумно, Асмодей. Изначально, она была человеком. Общий язык с ними найдет быстро. Тем более столько лет в одиночестве. — Вот поэтому это плохая идея. — Асмодей шумно разрезал пространство хвостом. — Когда она была человеком, был сад, яблоня, полное блаженство и Ее защита. А что сейчас на земле? Точно не Ее защита. — Он усмехнулся, но не перестал махать хвостом. — Но и она уже не человек, — проговорил Астарот. — Я знаю о земле и мог бы помочь ей… Брови Асмодея грозно соединились. Он будто боялся этого разговора, боялся, что он свернет в эту сторону. — Ты же не серьезно? Но Астарот выглядел серьезно. Это поспешное, плохо обдуманное решение, но что-то подсказывало, что оно верное — возможно, самое верное за все его существование. — Ну и проваливай, — резко кинул Асмодей. Из-за его изменившегося голоса это прозвучало еще более пугающе, чем могло бы быть. Но что делать, если он хочет на землю? Даже если не задумываясь о настоящих причинах — он хочет, и они мало волнуют сейчас. Возможно, причина ходила по земле. Одна. И ждет. Глупо думать о таком, да. Но Астарот позволил проскочить всего лишь одной такой мысли, надеясь, что ее никто не услышит. — Ты хорошо справляешься и без меня, — сказал Астарот, догоняя Асмодея, что в спешке покинул зал. Демон молчал, строго идя вперед и игнорируя все вокруг себя. Больше догонять его не было смысла — все равно решение принято. У обоих. Из Ада не было выхода. Это как лабиринт — только в нем нет шанса увидеть свет вновь. Ты так и продолжить блуждать по зигзагообразным коридорам, пока либо не сойдешь с ума, либо не попадешь на свой круг, где теплый, или, скорее, горячий прием обеспечен. Демоны предпочитали не блуждать по ним, хоть априори и не могли заблудиться — все-таки, они их и задумали. Но находились некоторые индивиды, что путались в них, — потом ходи и вылавливай их. Астарот, нарочно не спеша, шел по коридорам, к несчастью хорошо помня путь к совещательному залу. — Герцог Ам… Аз… — раздался знакомый голос и беготня босых ног позади. Обернувшись, демон увидел Лилит. — Астарот, — подсказал он, замедлившись. — Астарот. — Лилит подбежала, отбросив непослушные волосы назад. — Я Лилит… — Я знаю. — Да, точно… — Она нервно усмехнулась. — Я немного заблудилась. Сопроводишь меня до нужного помещения? — И как ты нашла ход до тронного зала? — Астарот устало вздохнул и возобновил ходьбу. — Мне помогли, — сказала Лилит. Не услышав ответной реакции от демона, она заметно больше занервничала, сминая тонкую ткань тоги пальцами и бросая взгляды со стен на Астарота — и обратно. Он ощущал ее взгляды, и они, откровенно говоря, напрягали и даже бесили, хотя Лилит была его единственным шансом выбраться на землю, остаться там надолго, не беспокоясь о возвращении в Ад… Но демоница оказалась прилипчивей, чем он думал. Не отходя от Астарота, она продолжала пристально смотреть на него. — Тебе что-то нужно, — сказал Астарот, когда это начало надоедать. — Нет, не совсем… Но да. Понимаешь, сидя там, с остальными, я мало чего слышала… Не думала, что Люцифер так постарался со всем этим… Ну, царствованием. — И все лавры снова ему. — Я не об этом, Астарот. — Она резко остановилась, взяв его за ладонь обеими руками скрепляя их в замок, с мольбой продолжила: — Если ты мне не поможешь, то меня сварят в котле. — Чушь, — ответил демон, аккуратно пытаясь высвободить свою руку — но хватка становилась сильней. — Не чушь. Люцифуг и Нисрок так мне и сказали. Говорят, теперь дорога мне одна. Если никто не поддержит… Астарот резко посмотрел на нее. Почему в ее взгляде была такая уверенность, что именно он и поможет? Хотя Астарот и сам думал об этом… Но, в первую очередь, думал о собственной выгоде. Решение отправиться с ней на землю он хотел огласить на совете, чтобы получить однозначный ответ. Говорить о своих намерениях Лилит сейчас, когда ничего неизвестно, было глупо. Это могло дать ей мнимую надежду, а потом — большое разочарование. Снова. — Пожалуйста, — умоляюще сказала она. — Ты сошла с ума. Лилит разжала хватку — но почти сразу схватила демона за ворот темной тоги, наклоняя его к себе. — Я просто не хочу больших проблем. Ты ведь третий после Люцифера и Вельзевул… Твое мнение в почете. Тем более, — она ближе наклонила его голову к своей, — я слышала, что ты лояльно относишься к людям… — Если ты считаешь секс лояльностью, то могла обратиться к Асмодею. Это больше по его части, — бесстрастно сказал Астарот. Он незаинтересованно смотрел на нее, ожидая освобождения. — И ты не человек. — А ты не святоша, чтобы строить из себя недотрогу, — недовольно бросила Лилит. Астарот свел брови и грубо убрал ее руки от себя. — Ладно, я погорячилась… — Лилит вздохнула, опустив взгляд. — Но меня правда сварят. А это не лучшая перспектива. Гораздо приятнее было находиться там, со всеми, чем в бурлящем котле и одной. — Зачем тебе вообще Ад? — Зачем? — Лилит удивленно посмотрела на него, видимо, не ожидая подобного вопроса. Она открыла рот, готовая заговорить, но остановилась. Пелена задумчивости поселилась в ее взгляде. — Сама говоришь, что тебе скучно в Аду. Если ты слышала лестные отзывы по поводу развлечений здесь, это совсем не так. Тебе такое бы не понравилось, — сказал Астарот, хмыкнув. — Ну и что же бы мне понравилось? Астарот остановился. А если он, наоборот, сейчас давал ей надежду на протекцию? А вопрос застал врасплох. Слова вырвались сами по себе, что он и не заметил, как Лилит оживилась после них. Сказать сейчас… Астарот свел брови и вздохну, потерев переносицу. Он ведь ничего не пообещает — просто скажет, даст почву для новых раздумий, что должны были на время прикрыть ее рот. — Земля, — сказал он, возобновив шаг. — Земля? Астарот кивнул — Лилит задумалась. — Вместе с людьми? Я же ни разу не была там… Нет, — твердо произнесла она, скрестив руки на груди. — Не хочу видеть напоминание о нем. — Поверь, от Адама там остались лишь яблони и виноградные листья. — Размером с ладошку? — сдержав смех, спросила она. Астарот пожал плечами и усмехнулся взглядом. — Ну, а что есть еще на земле? — продолжила Лилит. Наверное, они достаточно опоздали на собрание, чтобы заслужить всеобщий гнев. Однако от этого темп ходьбы не увеличился. — Много чего. Действительно, что было на земле? Жизнь? Или какой-то магнит для демонов? Или конкретно для Астарота? Или они были совмещены? Будто жизнь и была тем магнитом, тянущим к себе и к плодам, зарытыми внутри нее. И какие же они на вкус? Демону это неизвестно — отчего он стремился к неизвестному и желал недозволенного — самого сладкого плода, находившегося под защитой самого солнца, если не являвшегося им. Лилит шла, задумчиво смотря вдаль. Ее определенно зацепила идея совместной жизни с людьми. Все демоны питали сладость к запретному, но людей им в этом все же не перепрыгнуть. — Мне нравится идея с землей, — сказала она, встав напротив массивных ворот, украшенных шипами и ликами кричащих душ. Последний шаг — и его дьявольская форма проявится сама по себе. Однако и этот шаг не был сделан: раздался сильный грохот, и ворота распахнулись, обнажая зал и его присутствующих. Астарот живо укрыл Лилит за собственной спиной — подальше от глаз демонов, и так горящих недобрым пламенем при ее виде, и дверей, что легко могли сбить хрупкую на вид демоницу. — Астарот. — Люцифуг прищурился, увидев его. Он не принял свою демоническую форму, хитрец. — Ты опоздал. — Я в курсе, — без тени страха, который, вероятно, хотел внушить демон, ответил Астарот. Смерив его презрительным взглядом, Люцифуг мотнул головой, и бесы ринулись вглубь лабиринта — в сторону тронного зала. — Что происходит? — спросил Астарот, когда увидел собратьев, но в обычном обличии. Они не спеша выходили из помещения, что-то шепча друг другу. — Кто-то опять взбунтовался, — устало сказал Асмодей — другие же проигнорировали вопрос, идя на зов бунта. Астарот почувствовал, как по спине прошла волна дрожи, и вспомнил, что за ней до сих пор находилась Лилит — от страха прижавшаяся к нему. Цитадель Ада, место, наполненное неугасаемыми огнями, дом боли и несчастий, стоял вверх дном. Бесы вопили и прыгали по стенам. Трон был перевернут — чаши с огнем медленно тлели. Ксафаны разгневанно гоняли бесов из чаш, вновь и вновь зажигая их, но все их старания оказывали напрасны. Ваалберит и Люцифуг зашли самые первые. Они поймали одного безобразного беса, похожего на жертву насилия свиньи ящерицей, и демонстративно подожгли его. Все внимание стало обращено на них. — Какого черта здесь происходит?! — Лилит наша королева! Это место Лилит! — кричали обезумившие бесы, стукая кулаками по всему, что видели. Произошел второй поджог — бунтовщики смерили пыл, теперь боязливо оглядываясь в сторону демонов. Если жестокость в Аду поощрялась, то сейчас она была как никогда кстати. Бесы скрючились, ощущая жар, разъедающий изнутри ту пустоту, что блуждала по их телам-сосудам. Они бились в истерике, пока глаза жадно наливались кровью, а язвы разъедали плоть, как огонь жжет папирус. Вновь этот запах гнили. Он ударял в нос, воротил внутренности, но словно одному Астароту это было противно. Другие демоны спокойно стояли, ожидая окончания кары. Лилит вновь вздрогнула. Если бы Астарот мог расправить крылья, он бы укрыл ее. Но никто не осмеливался подвергнуть оперение адскому климату со всеми липкими и неприятными дополнениями. — Что ты сделала с этими бесами? — тихо, недовольно проговорил Астарот Лилит. Она неуверенно дотронулась до макушки и опустила взгляд. — Ну, они были единственными, с кем я общалась в последнее время… Все ходили, бегали, разговаривали со мной. Мне нужна была хоть какая-то армия и защита, тем более только они могли открыть решетку… — Она сглотнула. — Я им пообещала, что они будут моими верными слугами с большей властью, чем была. — Говорить такое этим полоумным?! — вспылил Астарот. — Чем ты думала, Лилит?! Они же ни черта не понимают! Им скажи идти прямо — они на стену заберутся и уползут! Лилит виновато посмотрела на него, хватаясь за его плечо. — Лилит… — сквозь зубы прошипел Люцифуг. Кучки пепла красовались на полу. Последние еще что-то пытались кричать, и разобрать было можно только: «Мы за власть Лилит». — Власть Лилит… — повторил Люцифуг. Нисрок незаметно что-то прошептал на ухо демона, и Астарот заметил его быстрый взгляд на себе. — Покажись, — сказал Люцифуг. — Сейчас же! Астарот старался придержать ее, укрыть, но Лилит проворно проскочила с другого бока, твердо идя к Люцифугу. Сумасшедшая… Точно свихнулась в этой темнице… — Не я зачинщица этого бунта. — Она старалась скрыть дрожь в голосе, скрыть то, что оппонент превосходит ее в демонической иерархии и по всем критериям. Она мельком заметила рядом кучу пепла и сразу отвела взгляд, стараясь смотреть только на демона. — Мне плевать. Они шли под твоим знаменем. — От нее одни проблемы, — поддержал кто-то в толпе. — В котел ее! Лилит нервно сглотнула. — Тихо! — крикнул Люцифуг. — Тебя бы на корм тварям, да жаль отдавать им такую, как ты. — Я польщена… — Однако я все же имею право избавиться от тебя. Любым способом. — Он хитро улыбнулся, обнажив темные, острые зубы. — Люциферу это не понравится, — набравшись храбрости, сказала Лилит, но демон тут же схватил ее за запястье, вздернув руку вверх. Его взгляд так и говорил, что его совершенно не волновало, что кому не понравится. Лилит испуганно зажмурилась, когда лицо Люцифуга оказалось около ее, зловонно полыхая и будто обжигая, но раздался голос Астарота: — Не думаю, что подобный способ избавления эффективен. Она не человек, а значит, тело ее уже не смертно. Рано или поздно она получит новое. — Демоны рядом с ним сделали шаг в сторону, словно освобождая пространство от Астарота к Люцифугу. — Твое мнение не спрашивали, — рявкнул Люцифуг. Демон стремительно зверел. — Мое мнение важно, в отличие от твоего, — сказал Астарот. — Или тебе напомнить, кто я? Люцифуг недовольно скривился и отпустил демоницу — она еле удержалась на ногах, схватившись за покрасневшее запястье. — И что предлагает наш важнейший демон? — едко спросил Люцифуг, вздымая подбородок вверх, оглядывая Астарота сверху вниз. — Отправить ее на землю. Раздалось несколько удивленных возгласов, мол, куда? на землю? Никто так и не понял — шутка это или нет. Он встал напротив демоницы, словно вновь защищая, укрывая собой от испепелявших взглядов. — Я беру за нее ответственность и отправляюсь также на землю, — говорил Астарот. — Нет-нет, это так не работает, — Люцифуг пренебрежительно ткнул пальцем в грудь демона, усмехаясь. — Ты защищаешь бунтовщицу, а это просто так с рук тебе не сойдет. Он сверкал обезумевшей улыбкой, заставляя Астарота откровенно выходить из себя. Ему никогда не нравились выскочки, которых создал Люцифер, но даже пожаловаться на них не было возможности. — Я предлагаю здравую альтернативу. Разве тебе нужны еще проблемы? А последний их источник — это она. — Это разумно, Люцифуг, — вмешался Нисрок. — Нет Лилит — нет проблем. Но Люцифуг стоял непреклонно. Прикрыв голову капюшоном, он повернулся к толпе демонов. — Чтобы было справедливо, мне интересно мнение других, уважаемых правителей, — с ударением на «уважаемых» сказал Люцифуг. Нисрок подошел ближе к нему и вновь что-то прошептал на ухо, но Рофокал дернул плечом, не желая слушать. Демоны зашептались — и то недолго. Будто это решение что-то значит. Будто им есть до этого дело — у них в своих легионах дел по горло, а до других и разницы нет. — Есть те, кто против? — Все же вмешался Нисрок, обеспокоенно бегая взглядом. Несколько рук поднялись вверх, среди которых, естественно, была рука Люцифуга. И Асмодея. Нисрок осмотрел их и кивнул. — А те, кому нет до этого дела? — Рук оказалось больше. Были даже те, кто поднимал в опросе «против». Нисрок вновь кивнул и повернулся к Астароту и Лилит. — Не смеем вас задерживать. — Он поклонился Астароту и в этот же миг исчез за огненной пеленой. Астарот не видел, но чувствовал, как облегченно вздохнула Лилит и каким гневным и преданным взглядом смотрел на него Асмодей. Зал пустел. Демоны возвращались к привычной рутине, и последним ушел Асмодей, все это время смотревший на Астарота, словно ожидая, когда он подойдет, скажет, что это шутка. Но Астарот стоял с Лилит, лишь смотрел на брата и понимал, что пути назад нет.