Сим недостатком, не другим грехом, Погибли мы и только тем страдаем, Что без надежд желанием живем. Данте Алигьери, «Божественная комедия»
Если найти Смерть не составляло труда, то Чума был непредсказуем. От него не чувствовался зябкий мороз, тоска, злость и голод, как от братьев. По сути, он вообще не чувствовался: люди болели слишком часто, иногда даже не по его вине, но в последние годы слишком большая территория была в его власти — и даже самые крохотные нити, ведущие к нему, путались в большой клубок. Также, подобно братьям, он слился с людьми. Не то что бы прям совсем как они, но уже и не как порождение Ада. Внешний вид, повадки, речь — это менялось в каждом, кто задерживался в мире людей на долгий срок, но все же одно осталось неизменным: желание скорейшего армагеддона. Астарот точно где-то слышал, что Чума первым начнет Конец всего сущего, но не рановато ли?.. Ведь его могли хотя бы предупредить, хотя бы отправить весточку, что вот — конец, пакуй чемоданы и возвращайся в Ад: грядет война. И белого всадника нигде не видно, как бы сильно он его не искал. Так может быть он просто заигрался? Иначе нельзя было сказать — сотни трупов появлялись на улицах ежеминутно, гниль атаковала — и оставалось только не дышать. Астарот переводил взгляд с земли на небо, плавно балансируя крыльями по воздуху, иногда пахнущему гнилью, а иногда — розмарином и чесноком. Набрав высоты, ворон сел на крышу дома и осмотрелся, сдерживая жалость. Кто-то прятался в домах надежно заперев все до последней щели, кто-то смирился с ужасом, творившимся по всей Франции и не только. Но вновь ни намека на всадника, ни банального упоминания, будто они умирали вместе с родом людским, и ворон мысленно бранился на очередную тщетную попытку. Какая это по счету? Четвертая? Седьмая? Да хоть какая — но не последняя. Нет, они так просто не сдадутся, не опустят руки. Они найдут его и поставят на место — в лучшем случае, а в худшем — ангельского гнева не миновать, что уж говорить о демоническом. А пока ангел безвылазно находился в лазарете уже третий день и испытывал на добровольцах мази и настои, боясь, что они и правда бесполезны и Чума начинает последнюю игру. По приказу властей все окна должны быть закрыты, но в лазарете беззаконие было поощрительно, хоть и неизвестно никому, кроме них двоих: одно окно, менее заметное, всегда было приоткрыто, и уже которую ночь из него вылетал ворон и возвращался на рассвете, как по сигналу. — Ну что? — спросил Рафаил услышав взмах крыльев в келье. Ворон отрицательно помотал головой. Ангел безнадежно вздохнул, скомкав лист в руке и кинув его в угол, к общей куче. Астарот, не обратившись обратно, достал эту бумажку, аккуратно раскрыл ее и прочитал. Очередной неудачный рецепт. Очередная неудача. Очередная грешная душа. Обычно виртуозно написанные в спешке слова сейчас коряво рисовались на бумаге, съезжая с ровной линии, словно рука при написании дрожала, надавливала пером и оставляла кляксы с редкими дырками. А в углу вновь красовалось незамысловатое число… — Девять, — вздохнул Рафаил. — Пятеро пришли слишком поздно, трое вряд ли спасутся, а один… — Он закусил щеку изнутри. — Один убил себя, пока я отвернулся буквально на секунду. Сквозь молчание Астарот слышал, как бьется его сердце об ангеле. Он видел, как тот терзал себя из-за бессилия, как последние искры надежды сияли в нем, а потом тухли одна за другой, и Астарот просто не мог ему помочь. И осознание этого было еще хуже, но что ему делать? Только продолжать патрулировать Париж, его окрестности и соседние города в безнадежных поисках Чумы и ждать, пока хотя бы ангел сможет отсрочить неизбежное. Рафаил вздохнул и наконец посмотрел на ворона. — Сегодня рагу и немного хлеба. Мяса совсем нет: весь скот подох, а рыбу моряки съели, — сказал Рафаил. — Обращайся обратно и поешь. Рафаил встал с места, потуже затянул хвост и напряженно обернулся, когда увидел пару летящих темных перьев. — Сегодня ты долго, — переводя взгляд, сказал Рафаил. — Они перестают ценить твой труд, — произнес Астарот, вынимая перо из волос. С каждым разом перьев все больше, и он просто боится, что в один момент они не исчезнут. — Они надеются немного на другое, — грустно усмехнулся Рафаил и опустил взгляд. — Даже сейчас, — он поднял палец к виску и покрутил им, будто говоря, что он все слышит и это сводит с ума. Астарот всегда обещал, что найдет Чуму, но сейчас эта фраза стала для них обычной — и Рафаил вовсе перестал на нее реагировать. Это было самое страшное сейчас — если ангел совсем потеряет надежду. Тогда Астарот просто представить не мог, кто бы дарил надежду ему? — Он должен быть рядом, — сказал Астарот. Рафаил лишь хмыкнул и погасил одну из трех свечей. — Надеюсь. — И ты найдешь лекарство. — Сомневаюсь… — Ангел не поднимал взгляд, будто скрывал обреченность, кроющуюся там последние годы. — Найдешь, — оборвал его демон, медленно приблизился и положил руку на опустившееся плечо ангела, стараясь невесомо поглаживать. Дрожь передавалась Астароту будто ток — и Рафаил выпрямился, стараясь унять ее, но без толку. Чувства были сильнее, они боролись внутри него, и вместо привычных спокойствия и теплоты наводили только слабость и беспокойство. — Хотелось бы верить, — Рафаил покосился на плечо и осторожно выскользнул из хватки, не обернувшись и молча, как и всегда. Астарот почувствовал холод. Окно скрипнуло, сильнее открываясь, и демон захлопнул его.***
Небольшая келья в лазарете сменяла обитателей по временам суток. От заката и до рассвета в окружении свечей, собственных мыслей и чернил сидел ангел — от рассвета и до заката из одного угла в другой ходил демон, окруженный думами о Чуме, виновнике сего «торжества», да и виновнике ли?.. За смертельной эпохой Астарот видел что-то полезное для себя, а точнее, общение с Рафаилом. В конце концов, он сам попросил его о помощи, чтобы тот прибыл в Шартр настолько быстро, насколько возможно и помог… людям? Так писал ангел, но демон видел за этим лишь шанс на общение с Рафаилом вживую, ведь письма начинали изрядно надоедать. Все-таки в них нет веснушек, рыжик кудрей и энергии его ангела. Просто кусок бумаги, просто передававший его слова — и ничего. Бездушная вещь, которую он с подсознательным трепетом читал и хранил. Но по прибывании во Франции Астарот неожиданно для себя воздвигнул заботы о ситуации превыше первоначальной цели. Его все же мало волновало благополучие людей, их численность, которые и без того были моментами спорными и непостоянными — то они есть, то их нет, но вот массовый геноцид, о котором даже ангел не в курсе, действительно обеспокоил. Начинали появляться опасения, и слухи лишь закрепляли их. Люди активно обсуждали мор, а особенно верующие пророчили скорый конец света. Будто они могут знать это точно, но вдруг?.. Пророков ведь никто не отменял. За чернилами, грудой бумаг и перьев — гусиных и вороньих — обычно лежала книга. Так же обычно раз в четыре дня она сменялась другой и так до того момента, пока Астароту не надоест. И ему не надоедало, наоборот: это затягивало с огромной силой. Читая книгу, он вел внутри себя споры: когда-то был не согласен, когда-то считал идеи абсурдными, нелогичными, но почти никогда не прекрасными. Как-то еще не нашел свой жанр, не определился со вкусами, поэтому и читал все, что только под руку попадется. Ему нравился этот ментальный бой с железными мыслями автора без точной уверенности на победу. Будто шоу на потеху себе. Но бои уводили в другой мир, пока кто-то или что-то не возвращало в реальность. И обычно это был шелест ветра, стук в дверь или тихий шепот ангела над ухом, редко становившийся резким выкриком имени демона, если тот совсем терялся. Однако сейчас ни ветра, ни стука, ни шепота демон не слышал. Он просто почувствовал, как плечи укрыло шерстяным покрывалом, и тихие шаги. Рука на мгновение остановилась на плече, будто оглаживая его. Ангел вздохнул, и демон ощутил печаль. — Не притронулся, — прошептал Рафаил, отойдя от него. — Аппетита совсем нет, — сказал Астарот, захлопнув книгу. Рафаил резко напрягся и посмотрел на демона, поправлявшего покрывало. — Я подумал, что ты уснул… — Я и без этого могу обойтись. — Без еды тоже, — усмехнулся Рафаил. Астарот фыркнул и убрал руку, на которую облокотился во время чтения. — Завтра будет доброволец, — более твердо сказал Рафаил, скрестив руки на груди. Астарот заинтересованно посмотрел на него — ангел уловил этот жест и усмехнулся. — Идея не моя, — начал Рафаил, и Астарот сразу понял, о ком речь, показательно вздохнув и нахмурив взгляд, — но это может сработать. — Рафаил внушительно посмотрел на него. Спорить не хотелось, да и не было повода: все равно в вопросах медицины Астарот понимал ровным счетом столько, сколько бес в морали и этике. Хотя нет, знал: люди умирали. Все. Не важно, от чего — но умирали. Всегда. Но чаще от болезней или несчастных случаев, например, когда по глупости наткнулись на вилы, оказались убиты или растерзаны животным. И, к несчастью, это же могло и их, высших существ, лишить физической оболочки. Только те навечно уходят в небытие, а эфирные и оккультные существа будут возиться в канцелярии, пока не получат новое тело — если вообще получат. Астарот вновь открыл книгу, как бы намекая своей тишиной Рафаилу, что он совсем не в восторге от этой идеи. Рафаил покинул его вновь молча, как будто нарочно беся демона, и уже спустя пару секунд он решил совершить новый полет, только посвятить его не поискам Чумы, а себе. Успокоиться, вернуться к шальной точке контроля, вернуть равновесие и в который раз поставить перед собой вопрос, почему все это такое неоднозначное и происходит из-за одного невообразимого ангела? И почему он должен успокаиваться? Пусть способ успокоения был один, но самый верный, его хватало. Ну, пока Чума не решил вступить в схватку с человечеством и лишить Астарота, и не только его, приятного места. Все незаконные дома удовольствий оказались закрыты по причине недостатка персонала — весь персонал умер. Скоропостижно, не предупредив. В общем, полная безответственность, но со временем это уже мало кого беспокоило. Хотелось просто спасти свою жизнь, что уж думать о других желаниях? Астарота это раздражало. Хоть в последнее время его раздражало много чего, но это было началом. Тогда в жизни появились более безобидные и, на его же удивление, оказавшиеся действенными способы: чтение и полеты за пределы города, где можно было наконец почувствовать тишину и умиротворение. Но этот полет был недолгим: что-то крепко шептало вернуться обратно, оно давило и настораживало. Вернувшись, Астарот не успел обратиться: он просунулся в дверь, чувствуя, что Рафаил не один и, поддаваясь сильному любопытству, пошел дальше по лазарету, царственно шагая маленькими вороньими лапками. Дверь, скрипнув, приоткрылась, и ворон прошел дальше, совсем не боясь посторонних глаз, за которыми явно возникнут вопросы. Все-таки кто каждый день видит ворона в лазарете, да еще и с осуждающим взглядом? Шлейф из розмарина, молока и еще чего-то мягко, совсем как походка его обладателя, тянулся вдоль комнат, стены которых пропитывались трупным смрадом. — Чай с ромашкой может помочь успокоиться, — раздался плавный, до ужаса противный Астароту голос. Он просунул голову в очередную скважину и прищурился. Рафаил сидел на краю железного, видно, операционного стола, вытирал о передник руки, чтобы принять чашку теплого чая. — Да, это мне сейчас нужно, — устало проговорил ангел, сделал глоток и благодарно улыбнулся. «Не видел я, чтобы он и со мной таким расслабленным был», — мысленно проворчал Астарот, недоверчиво оглядывая юношу, околачивавшегося рядом с Рафаилом. — Хотите еще заплету косу? Эта уже совсем растрепалась, — сказал он, невесомо проводя по растрепанной косе, пряди из которой так и выбивались, но не отнимали у их носителя шарма. Рафаил повернулся к нему спиной, будто давая разрешение, и ворон впился когтистой лапой в дубовый пол лазарета. Несколько раз выругавшись про себя, Астарот безуспешно пытался вытащить лапу, да еще чтобы и беззвучно — лишнее внимание ему совершенно не нужно, тем более здесь и сейчас, но вот мысли били ручьем и перекрывали порой разум. — Вам стоит ухаживать за ними тщательнее, если не собираетесь убрать длину. Она уже все равно не в моде, — начал ассистент, но его прервал короткий вороний крик. Рафаил заметно напрягся и отпрянул от юноши. — Мне проверить? — Я сам, Эмиль, — остановил юношу Рафаил, вглядываясь в дверной проем, где секундой назад мелькнули черные перья. Тем временем Астарот на коротких ножках старался побыстрее исчезнуть из поля зрения, желательно спрятаться в какой-нибудь комнате, но сзади уже слышались явно не довольные шаги. — Ты следишь?! — воскликнул ангел. Ворон что-то попытался пробубнить, приподнимая лапу, которая ранее была застрявшей. — Ты следишь! — повторил ангел, подгоняя его в свободную комнату. Ворон снова что-то пробубнил, помахал недовольно крыльями и почти врезался в косяк двери. — Да обернись уже обратно! — Рафаил потер переносицу и ожидающе посмотрел на медленно принимавшего свой человеческий вид демона. Рафаил хотел было что-то воскликнуть, даже поднял руку в назидательном жесте, но остановился, напряженно смотря на рядом стоявшего, чье лицо сохранило вороний клюв. — Астарот… — испуганно начал Рафаил, нервно сглатывая, — надеюсь, у тебя уже было подобное?.. Астарот с гримасой непонимания и долей ужаса посмотрел на ангела. Он хотел было ответить, но получилось лишь издать тихое «кар» — и зрачки в миг сузились. Было?! Да что за глупый вопрос! Видел ли он когда-нибудь полу-демонов, полу-животных?! Да Астарот сам никогда не видел подобного, а видел он даже больше, чем нужно, и сейчас с испуганными глазами щупал клюв, не имея ни малейшего представления о том, как это убрать. — Астарот, не молчи!.. Астарот вопросительно приподнял бровь и, если бы у него была возможность что-то сказать, он бы точно кинул что-то язвительное, а Рафаил, видимо, понял это и стал рассматривать его с большим волнением. Ангел дотронулся до кончика клюва, слегка постучал. Клюв нарочито открылся и щелкнул. Рафаил гордо убрал пальцы, поджав губы. — Нонсенс, — сказал Рафаил, сглатывая. Астарот понимающе вздохнул. — Попытайся как-нибудь вернуть все обратно. Астарот в возмущении свел брови. То есть ангел допустил, что он собирается все так оставить? И ни у кого бы не возникло вопросов — что за странный человек с клювом, как у ворона? Да ему страшно представить, что бы о нем говорили сейчас! Астарот снова выгнул бровь, саркастично захлопал. Рафаил фыркнул и обернулся к двери, откуда выглядывала удивленная голова ассистента с напуганными глазами. — Вас так долго не было, — он будто нарочно не смотрел на сзади стоявшего гибрида, сжимая ручку двери. Рафаил пару секунд бегло мотал взглядом по нему, после чего подошел ближе, закрывая Астарота от взора. — Буквально пару минут и я вернусь, — натянуто улыбнувшись, попытался убедить его Рафаил, но взгляд того косил за его спину. — Это… — неуверенно начал он, и Астарота начало распирать от желания узнать, что же он придумает. — Это мое новое изобретение… Маска. Да, маска, — стараясь убедить его, ангел замотал головой, взял за плечи и постарался вывести из комнаты. — Нужно же как-то к больным ходить за пределы лазарета, да? Вот, мастерю потихоньку. — А как она защищает? — А, это долго рассказывать, — отмахнулся Рафаил и нервно усмехнулся. Астарот стоял, слушая это со смешанными чувствами: то ли негодование, то ли бескрайнее уважение находчивости ангела. Маска… Звучало настолько же нелепо, насколько и гениально. И как только человек повелся на это? Да уже и неважно. Главное, что сработало и он не устроил всеобщую панику. Когда Рафаил вернулся, улыбка мигом спала с его лица, а Астарот держался руками за свое нормальное лицо, мысленно клянясь себе оставить воронью оболочку до лучших времен, иначе перспектива остаться птицей выглядела такой же яркой, как и его оперение. — Если так пойдет и дальше, то я сойду с ума, — сказал Рафаил. — Я нигде не могу его найти. Он будто испарился, или… — произнес Астарот, словно не услышав ангела. — Мне кажется, он где-то рядом. — Тебе всегда так кажется. Уже год точно, — кинул Астарот. — Предлагаешь искать его в каждом встречном? — Попробуй. — Я не серьезно. Рафаил повел плечами и задумчиво посмотрел на демона. Астарот фыркнул и отвел взгляд. С какой кстати всаднику Апокалипсиса менять свой вид или в такие времена становиться участником, а не наблюдателем? «Глупо», — подумал демон. Неразумно, что ли? В его представлениях всадники были горделивыми адскими отродьями, даже тысячу лет проживши с людьми, не утеряв высокомерия во взгляде. Но что-то подсказывало, что это было ошибочное представление. — Давно вестей от Лилит не было, кстати, — разрезав тишину, сказал Рафаил. — Наверное, нашла первая Чуму и засела с ним в каком-нибудь притоне, — кинул Астарот, закатив глаза. Рафаил протянул «ха-ха», видимо, не оценив колкого предположения. — Если у тебя все, то мне нужно вернуться туда, откуда ты следил за мной. — Я не следил, — резко поправил Астарот уходившего Рафаила и удрученно вздохнул. Чувствовалось, после сегодняшнего ему определенно нужно пополнить запас книг.***
Как только Астарот появился в охваченном мором Шартре, горожанам доверия он не внушил, и буквально за пару дней у стен лазарета образовалось огромное скопление людей, из последних сил старавшихся прогнать бесовщину из их тел, душ и города, сваливаясь от болезни друг на друга и запрещая Рафаилу как-либо помогать им. Неизвестно, как они мыслили, но Астарот до сих пор не мог понять, как ангела с его естественной энергией, вселявшей только доверие и спокойствие, можно было принять за демона? И пока настоящего демона мучал этот вопрос, ангел возвращал былое доверие, и в конце запретил Астароту светиться рядом с лазаретом особенно в дневное время, ибо «твоя энергия и правда пугает некоторых людей, а они ведь особенно впечатлительные, ты же знаешь». Он знал, но думал, что это давно в прошлом, однако люди умудрялись напоминать ему о падении снова и снова, а Астарот будто снова и снова переживал это и понимал, что многое осталось вне бездны. Многое она отняла у него, но будто сделала один единственный подарок, что мелькал рядом все эти века, и только смотри на него, как на самую хрупкую статую, сотворенную для визуального наслаждения, но не трогай ни в коем случае. И Астарот придерживался этого, какими бы сильными не были порывы. Но он научился контролировать это и стал чаще видеться с ангелом, если была возможность. Отравленные мысли беспокоили не так часто. Астарот смог усмирить их. С каждым днем он видел, как старался Рафаил и как медленно угасал внутренний огонь. Огонь, что горел не первую тысячу лет в груди, глазах и волосах ангела. Угольки медленно тлели, но кто знал, что всего пары искр было бы достаточно, чтобы вернуть пожар? Однако казалось, что он поглотил в себя все — и последствия будут необратимы. Кроме угасающего огня что-то еще не давало покоя Астароту. Внезапный бунт людей, состояние Рафаила, мор… Неужели это действительно дело рук Ада? Знамения приближающегося конца? Или сообщения ему? Очередной день забирал опасения по поводу всего или уже удваивал их?.. Сделав еще обход кельи, демон закрыл окно на створки, желая хотя бы этим перебить крики людей, давно уже ставшие фоном в его мыслях… Точнее, он убеждал себя в этом, но каждый раз возвращался к реальности, где крики занимали все пространство и бежать от них было некуда. Если они тронули даже застывшую душу демона, то каково было ангелу?.. Что-то подсказывало, что он слышит это независимо от открытого окна и это просто часть его существования — слышать мольбы. И чья вина, что они скрывались в криках? Бумаги и перо лежали хаотично, неаккуратно, отчего на одном листе появилась внушительная клякса. Астарот отложил перо подальше и подровнял каждый лист так, чтобы они лежали четко друг под другом. И все они были исписаны — так же неаккуратно и в спешке. Рафаил не терял веру. Он писал днем, ночью, искал рецепты и путался в языках: одно предложение было на английском, другое на французском, а третье уже на латыни. Астарот усмехнулся, вспоминая, как ангел иногда и в речи допускал эту путаницу, а демон тактично продолжал речь, только уже на том языке, на каком продолжал ее ангел, и с улыбкой смотрел на замешательство на веснушчатом лице. А после старался перебить себя книгой. Или тремя. — Рафаил, — начал Астарот, входя в операционную, где чаще всего можно было его найти, — мне нужны еще книги… Демон остановился, подумав, что он в бреду. Прикрыв лицо марлей, а тело халатом, Рафаил аккуратно вытаскивал руку из брюха, слава всем могущим, мертвого человека, о котором, видимо, и шла речь ранее. — Я только пару дней назад пополнил твои запасы, — как ни в чем не бывало сказал ангел, приспустив марлю. — Я их закончил, — напрягшись, демон брезгливо смотрел на представленную картину, пока Рафаил не сел на край стола и не вытер руку об фартук. — У меня совершенно нет времени ходить тебе вечно за книгами, Астарот. — Рафаил удрученно вздохнул, откинув грязную вещь в угол. — Уговор, да-да, но ты начинаешь наглеть. — Я демон и это нормально. — Он нервно сглотнул, словно прибитый стоя на месте. — Но не думаю, что это нормально. — Астарот взглядом указал на тело, приведя Рафаила в секундное заблуждение. — У них всегда все в порядке… — Рафаил вздохнул, опустив голову. — У них? Рафаил резко напрягся, закусив губу. — Рафаил, — назидательным тоном начал демон, — я думал, ты пытаешься людей исцелять, а ты копаешься в их… потрохах! — Во-первых, ты сам запретил мне их исцелять, во-вторых, это часть моей работы. Ну не может быть, чтобы столько людей умирало от непонятно чего! Даже я не знаю причины! — Если это и правда Чума, то причину ты и не найдешь. — Но у этого что-то не так! Я еще не видел подобного! — Рафаил с огоньком в глазах подошел обратно к телу, подзывая Астарота к себе. — Внутри что-то есть! Не могу разобрать… Зубы, что ли… Астарот от возмущения округлил глаза. — Я не собираюсь участвовать в этом… акте! — Я и не предлагаю участвовать — просто посмотри. — Смотреть тоже! — Демон брезгливо сделал шаг назад. Ангел удрученно вздохнул, медленно переводя взгляд. — Вот именно, что демон, Астарот. Каждый день об этом говоришь, а в итоге проявляешь изыски морали. Демон, конечно, — усмешливо произнес Рафаил. — Это — всего лишь огромная костяная кукла, спокойная, чистая… Но просто выбившаяся из сетей вечной игры Богини. Вот так сначала проглатывает последний кусок хлеба, а потом лежит здесь… Это ему еще повезло. — С тем, что его изуродовал ты, а не крысы в канализации? Рафаил хлопнул в ладоши, безумно заулыбавшись. — Крысы! Да! Прекрасно! Просто прекрасно, Астарот! Что бы я без тебя делал? — Вскрывал каждого, кто встретится? — Ха-ха. — Рафаил сделал несколько новых заметок и посмотрел в сторону двери. — Эмиль сегодня не вернется. Я отпустил его отдохнуть. — Рафаил укрыл тело тканью и медленно подошел к Астароту. — Не хочешь к собору пройтись ночью? Астарот краем глаза посмотрел на проходившего рядом Рафаила. — Неужели закончил работу? — На сегодня — да. — А как же рецепты? — Половины ингредиентов нет, а новые травы будут неизвестно когда. В моих садах они перестали расти из-за всего этого. — Рафаил потер переносицу. — Ну так что? Астарот отвел взгляд в сторону и вздохнул: — Мне лучше остаться здесь. Рафаил поджал губы и кивнул, собираясь уходить, но вдруг остановился и вопросительно уставился в стену. — Рафаил? — позвал демон, но тот вздохнул и сам покинул помещение.***
— Это какие-то романы? — Ты попросил книги, а какие — не сказал. Я что, по-твоему, должен каждую перебирать? Астарот фыркнул, положил сборник обратно в стопку и посмотрел на Рафаила. — Сколько? — Двадцать. Ангел сел на край стола, обняв себя за плечи до белых костяшек, и почему-то Астарот был уверен, что так он старался унять дрожь, гулявшую по всему телу и сознанию, пока тот не потеряет контроль — и никому неизвестно, что стояло за этим. — По крайней мере, уже больше приходит за помощью… — начал демон. — И не получает ее, да? — Рафаил искоса посмотрел на него, будто продолжая: «Ты ведь это хотел сказать?» Это ли?.. Спасение никто не получил, не считая, как они думают, нулевого заболевшего, находившегося в лазарете дольше остальных и не подпускавшего к себе никого. Его можно было считать подозрительным, но все давно забыли о нем, как о скоро ушедшем. Впрочем, не так много и оставалось. Но вряд ли бы он сказал это Рафаилу сейчас. Это колкое, с одной стороны, и правдивое, с другой, высказывание было характерно для прямолинейного демона, но что-то сомкнуло его губы сейчас, связало и стукнуло, мол, только попробуй что-либо сказать подобное, и, черт, что это было? Это полная потеря контроля отнюдь не в пользу его дьявольского сознания, а… в пользу чего?.. Хоть бы это было просто ангельское влияние… Они же точно знали пару подобных фокусов, а Рафаил и подавно должен, но вдруг не он? Да о другом думать было нежелательно — и Астарот не думал, лишь потом обнаруживая себя, витавшего среди мыслей о рыжеволосом создании, страстно видящем его рядом, но горько понимающем, что это невозможно. И вот все повторялось снова. Астарот быстро открыл первую попавшуюся книгу и принялся читать, не понимая суть слов. Как-то Астарот услышал, что, если люди долго пребывали с кем-то вместе, они начинали показывать друг другу внутренних бесов, раскрываться и действовать на нервы. Но здесь словно правило дало сбой: Астарот мечется между двумя запретными, сделав возможной лишь одну, и то с большой вероятностью, что им это выйдет боком или в бок сильно острым предметом. Может, правило работало, но демон не замечал этого от ангела. А ангел замечал, но это происходило отнюдь не от частых встреч. Хотя, признаться, по обмену письмами они скучали, но потом понимали, что взамен этому могут легко обменяться настоящими словами. А иногда одних взглядов было достаточно. Как жаль, что самые значимые не пересекались.***
Почувствовав жжение, Астарот захлопнул книгу и прислушался: неужели люди снова собрались у лазарета, стали читать молитвы и призывать к божьему спасению, милости и прочему, чего им точно не светит? Не в пользу себе, так в ущерб Астароту, да и, по сути, себе. Уж точно не в их интересах изгонять его сейчас — Чума ведь не найден, а, когда это произойдёт, след демона испарится быстрее рода людского во время Армагеддона. И тогда он точно абстрагируется от всех и вся. И от ангела, державшего в плену… демона. Не буквально, но точно. И как же Астароту неприятно было осознавать это. Все, что происходило, не поддавалось объяснению. И он старательно избегал этого — объяснений и происходившего в самом себе, но в последние дни ощущение края не покидали. Этого становилось все больше и больше, и его будто переполняло, как наполняли девственную бочку сладким вином, закупоривали и ждали часа, пока та томится, насыщается, но чувства иные — они кололи и едко впивались в грудную клетку, как термиты. А вино постепенно выливалось. А глупый надсмотрщик это игнорировал. «Избегая объяснений, лучше было и избегать огласки», — думал Астарот, вот уже несколько часов смотря пустым взглядом в книгу. Или же стоит поговорить, намекнуть?.. Нет, бред. Вряд ли его интересует это. Но если вдруг?.. Нет. Ни если, ни вдруг — это априори невозможно. Только то, что он сам оказался девиантным, не означало, что Рафаил такой же. Нет. Это глупости разума, переполненного сонетами Бокаччо. И не больше. Однако жжение не прекращалось. С каждой секундной Астарот острее чувствовал его. И что, черт возьми, происходило? Неужели его решили все-таки выселить с земли насовсем? Так где круги, люди в черных мантиях и с книгами заклинаний на латыни? Соль, в конце концов? Но все же это оказалось немного не тем, о чем он думал. В этот день туман опустился над городом. Прикрывая дома, тела и окружение, он не дал Астароту сделать новый полет, который хоть как-то помогал отвлечься. Теперь приходилось чувствовать жжение, сидеть и думать — а потом лишь возмущаться. Не почувствовав посторонних, демон преодолел себя и вышел, тихо шикая, в операционную, напрасно надеясь застать там Рафаила. Но оказался он у главного входа, просовываясь головой в полу-открытую дверь. Астарот подошел тихо — Рафаил поднял указательный палец перед ним, словно попросив не подходить ближе и молчать. И правда, чем ближе он оказался, тем сильнее ощущалось жжение. Раздался тяжелый вздох. Рафаил запер двери на ключ, потер переносицу и прошел подальше. — Что там? — с долей боязни спросил демон, прокрутив все самые худшие сценарии. — Снова они же пришли… Но не одни, — подавив усмешку, сказал Рафаил низким голосом. Астарот вопросительно выгнул бровь, мол, не одни? А с кем же? С Богиней? Или сына все-таки Ее привели? Как оказалось, он был весьма близок к ответу. Да что там близок — он точно это угадал. Только Иисус был не во плоти земной, а в виде фигуры распятия — на кресте. И теперь толпа народа, верующая в истинное спасение от простых слов, собралось в хаотичную толпу, бубнивших что попало себе под носы, иногда вскрикивавших, а иногда и оравших. — И что, так сильно верят? — Скорее, надеются. — Рафаил вздохнул, перебирая пальцы. — Вера у них давно пошатнулась, ушла на второй план, если и вовсе не исчезла. Ангел нервно поправил выбившуюся прядь за ухо, потер глаз и продолжил: — Знаешь, я ведь так и не поговорил с ним наедине… По душам, как любят говорить люди, — он усмехнулся. — Но очень хотел. И хочу. Столько вопросов крутится, как планеты… — И каких же? — спросил Астарот, но в ответ получил лишь беглый взгляд на себе и усмешку. — Неважно. Астарот непонимающе повел бровью и посмотрел в сторону двери, где гул только увеличивался. — Ты же не дашь этому случиться? Рафаил пожал плечами. — Я делаю все, что в моих силах. Неужели все? Помнилось, роль архангелов слышать молитвы и передавать их всевышней, а не колдовать над травами и трупами. Или со времен падения все изменилось настолько сильно? — То есть целыми днями вскрываешь трупы и пропадаешь со своим напарником? — укоризненно сказал Астарот, сделав акцент на последнем слове. Рафаил повернулся, будто слова ошпарили его из невидимого чайника. — Я же не виноват, что ты не можешь найти Чуму, — стараясь сдерживать раздраженность, резко ответил Рафаил. — А я пытаюсь помочь тем, кто этого просит. — Надо же, — фыркнул демон. — Всегда думал, что ангелы должны помогать всем без исключения. — Стараюсь не навредить, — хмыкнул Рафаил, и что-то иное проскользнуло в его взгляде, будто косой разрезало пелену, выпуская монстра за ней. — И многих спас? — поинтересовался Астарот, но вместо ответа получил разгневанный, словно пронзающий душу миллионами осколками взгляд, и тишину, невидимым прессом сдавливавшую то хрупкое, что связывало их. И треснуло оно под неосознанными действиями. Не успел демон и слова сказать, как ангел живо удалился, не оборачиваясь и словно ища любое свободное место, главное подальше от него. Снова эти резкие ангельские перепады настроения, чтоб их… Возможно, Астарот и правда был резок, неосторожен в речи, как иногда случалось. Но в этот раз Рафаил ушел слишком тихо: он в миг сменился, взгляд потерял прежнюю энергию. И демон окончательно запутался. И как это у него выходило? Или почему в письмах никогда не было подобного? Почему каждая встреча сопровождалась размолвкой? И ведь неважно из-за чего или из-за кого — они обязательно должны произойти. Будто без них они не они. Но, присмотревшись, наводились мысли, что причиной им был святейший архангел — и Астароту не на шутку казалось, что этим он пытается тонко намекнуть демону, кто он, где его место в мире и особенно рядом с ним. И каждый раз это шипом пронзало его. И каждый раз он не уходил, а искал ангела, потому что что-то гложило внутри, заставляло идти. Вдруг ангел не вернется? С годами это приобрело бытовой характер, но сейчас появилось решение, негласное для них, но явное: им было лучше просто реже пересекаться. Поэтому, когда один в лазарете — другой патрулировал город. Меньше шансов пересечься — меньше шансов действовать друг на друга, как свеча на мотылька. Но даже в самых идеальных тактиках не обходилось без дыр, в которых крылся вопрос: а нужно ли это все?***
«А нужно ли это все?» — звучало в голове как обыденность. Как самая обычная мысль, только без ответа. Казалось, что он не нужен. Да и зачем? Все равно потом он вернется и останется лишь «нужно». «Смешно», — думал демон, ища ангела в лазарете, иногда глупо улыбаясь самому себе и начиная думать, что так на него действует земля, отнимая последнее демоническое. Но был ли он когда-то демоном в полном смысле этого слова? — Мсье Астарот! Демон обернулся и увидел помощника Рафаила с диаконом Шартрского собора. Второй быстрым шагом направлялся к нему, тяжело дыша, видимо, от такого темпа. — Как я рад видеть хотя бы вас! — сказал диакон, остановившись и придерживаясь груди. Астарот свел брови и кивнул, стараясь быстрее дать понять, что он не настроен ни на какой разговор и его время на счету. — Буквально минута и я отпущу вас, прошу! — не унимался он, схватив за локоть. Астарот дернул им, отцепив руку, и вздохнул, разрешив говорить. — Я не могу нигде найти Рафаила. Обычно он не выходит днем за пределы лазарета, все время здесь… А сейчас будто испарился! Астарот заметно напрягся, уже слушая с интересом и обеспокоенностью, ведь вдруг Рафаил и правда «испарился»? Точнее, покинул землю… Да нет, вряд ли. Тогда бы Астарот почувствовал волну ангельской энергии и перестал бы чувствовать самого ангела, но что, если?.. — Еще и пациент пропал, — беспокойно сообщил Эмиль, и Астарот заметил, как тот смотрел на него все это время — с высокомерием, осуждением, как смотрят на главного соперника в гонках. — Вряд ли я знаю, где Рафаил, — вздохнув, сказал Астарот, кидая беглые взгляды за спину. — Мне просто казалось, что вы… — Тебе казалось. — Что вы давно знакомы, — закончил твердо диакон, слегка сведя брови. Астарот поджал губы и мысленно чертыхнулся. — Это не обязывает его сообщать о каждом своем шаге мне, мсье Коломб. «Но хотя бы мог предупреждать», — подумал он же. — И вы все время вместе проводите! Если у вас что-то случилось, из-за чего он мог уйти, то лучше сказать! Астарот фыркнул. — Чертовщина! Когда-нибудь господь сжалится над моей грешной душой и освободит от этих мук! — сказал диакон Коломб так, что Астарот на удивление даже не отдернулся, будто его молитва была не столь полной веры, сколько привычки, вечно вертевшейся на языке. Демон усмехнулся, но тут же сменил выражение лица: снимая с головы капюшон, ангел встал рядом с Эмилем, излучая холод из огненной внешности. — Не стоило беспокоиться, — сказал он. — Не мог не беспокоиться, — помощник словно расцвел при его виде, и, о черт возьми, как же Астарот его понимал. — Не мог предупредить? — спросил Астарот, скрестив руки на груди. Рафаил показательно вздохнул и искоса посмотрел на него, отмахнувшись от ответа. Диакон бегло осмотрел их, взял Рафаила под локоть и постарался увести подальше, будто поймав все напряжение, лишь усиливавшееся между помощником и Астаротом, но замер, когда Рафаил в его руках согнулся пополам, как от режущей боли в животе. — Рафаил! — в унисон воскликнули Астарот и Эмиль, но первый не спешил подбегать: бледный свет просачивался сквозь дверь, и он поспешил узнать, что же за ней было. Что так подействовало на ангела и заставило напрячься демона, навести на него знакомую пелену? Не успел он зайти в комнату, как дверь гулким ударом захлопнулась, дрожью отдав по стенам, и человек, сидевший в углу, подскочил от видимого удивления и страха, восклицая: «Ты!» Астарот непонятливо оглянулся, пошевелил лопатками и хотел было спросить, про кого это он, но вовремя осознал, что в комнате они только вдвоем. — Так вот что!.. Черт возьми! — воскликнул человек, видимо, перехотев подниматься с четверенек, и сел в углу. Непонятливое бурчание доносилось от него еще несколько секунд, пока по ту сторону двери Рафаил и помощник пытались безрезультатно бороться с неподатливой дверью, а точнее, железной ручкой, запершей их без шанса на выход. Без шанса? Ну конечно! Пока здесь люди — шансов нет, ибо рисковать им ой-как не хотелось. А то мало ли что взбредет в голову человеку, увидевшему демона во плоти или ангела? А на Астарота и так косо смотрели. Да даже помощник, хотя он свято верил Рафаилу и его словам, что Астароту доверять можно. — Не поддается! — крикнул Рафаил и ударил в дверь кулаком. — Астарот, ты там один? — Нет. Тут человек, — сказал он спокойно и кинул взгляд на упомянутого. — Человек? — удивленно повторил Рафаил. — Можешь описать его? — Худой, бледный, серые волосы… — Астарот остановился и притупил взгляд. Человек хмыкнул и показательно отвернулся. — Это же тот нулевой пациент? — Что он там делает?! — слова, обращенные к Эмилю, прозвучали слишком грубо, что не могло не вызвать внутреннего ликования у демона. — Я постараюсь кого-нибудь найти, чтобы открыли… Или сам придумаю. Только прошу, давай без глупостей? — Астарот вздохнул и поклялся в своем послушании, после чего еще раз подергал ручку, отпустил и прислонился спиной к двери, медленно съехав вниз. Шаги медленно удалялись за дверью, и демон погружался в уныние, теперь сам, подобно Чуме, распространяя свой недуг, но человек будто этого не ощущал. Или ему все равно нечего терять? В любом случае выглядел он странно. Даже жутко: сидел спокойно, лениво, сначала что-то недовольно говорил, а потом и вовсе замолчал, иногда искоса смотря на Астарота и не боясь его встречного взгляда. Обычно люди болтливы, а в подобных ситуациях напуганы, могли не контролировать себя, а этот… смирился со смертью? Вероятнее всего. Но что-то все равно настораживало. — Как скоро откроют? — сквозь тишину сказал он. — Еще не слышу их, — ответил Астарот и вздохнул. — И по какому поводу здесь? — Помогаю. Бледный, как решил называть его Астарот, удивленно вскинул брови, но на него не посмотрел. И что его так удивило? Хотя, Астарот сам бы удивился, скажи ему кто-то раньше, что он — демон, высокопоставленный герцог Ада, третий после Люцифера и Вельзевул, — сидит сейчас запертый в одной комнате с человеком, опасается при нем применить силу, да еще и помогает ему подобным. Кошмар. Но ведь он делал это ради Рафаила. Потому что он его попросил. Потому что Астарот не мог отказать. Потому что в его интересах найти Чуму, прекратить начало Конца Света и… Об этом стоило молчать вдвойне. — И как успехи? — резко прервал его голос человека, на что Астарот хотел крепко пожать ему руку. — Так себе. Все только хуже. Человек будто довольно улыбнулся. — Бедный лекарь. Все ищет, ищет лекарство… А люди гибнут, гибнут… — Да будь он проклят… — Лекарь? — Мор. Человек с долей обиды и большего замешательства посмотрел на демона. — По-моему, это даже хорошо. — Что хорошего в том, что люди умирают? — Ну, они всегда умирают, из года в год, из часа в час… Время не властно, бессмертие не дано. — Он вздохнул. — Это уже надоедает. Я года три ни с кем не разговаривал, представляешь? Все умирали рядом, и все. А в чем тогда смысл? Ничего интересного… Да и если умрут все, с кем развлекаться, ради кого все придумывать? — говорил человек, попутно жестикулируя руками и опустив брови. Астарот вздохнул. Если все умрут, то в Аду прибавится работы в миллионы раз, а все из-за кого? Из-за чумы. А где он? А черт его знает. — А с виду и не скажешь, что людям помогаешь. — А с виду и не скажешь, что больной. — Я уже переболел. — Неужели? Обрадуй Рафаила, — усмехнулся Астарот. — Думаю уходить подальше. А то надоел этот город, — не заметив иронии от собеседника, продолжил бледный. — Облегчаю вам работу, можно сказать. И не нужно меня искать. Астарот посмотрел на него сверху вниз и усмехнулся еще раз. Да кому он нужен… — А что с этим лекарем? — А что с ним? — Астарот вопросительно изогнул бровь. — У вас с ним будто не все чисто, — сказал человек, постукивая пальцем по полу. — Это никого не касается. — Значит, я правильно думаю, — бледный ехидно улыбнулся, а в глазах появились искры. Астарот лишь фыркнул, но возражать не стал. Чего правду опровергать? Да и кто этот человек? Так, букашка, крошка в божественной игре. Сам ведь сказал, сегодня есть — завтра нет. Бледный прикрыл рот ладонью, отвернулся и глухо закашлял. — Проклятье, — тихо выругался тот, унимая порывы. — Еще немного и уйду на пенсию. А то так сил на конец не останется вообще, — и приступ кашля повторился, съедая последнее предложение. Астарот фыркнул и только сейчас заметил, что собеседник будто стал еще бледнее. — Все точно нормально? — спросил демон. Бледный пожал плечами и поднял руку с окровавленным рукавом рубашки. — Гос… — Астарот запнулся. Бледный недвусмысленно нахмурился. — Есть чистые тряпки? — Только второй рукав, — с тенью удивления сказал раненый. — Подойдет, наверное, — сказал демон и приблизился к нему, срывая грязную ткань и отрывая более-менее чистую. Рана с запекшейся по краям кровью гротескно красовалась на бледной коже, но Астарота все равно не покидало ощущение, что крови в этом человеке почти не осталось. Неужели очередная жертва кровопускания? Неоднозначный пациент… — Ау, — недовольно воскликнул он, дернув рукой. — Нежнее. Астарот фыркнул и нарочно сильнее затянул ткань на руке. — Лучше, чем грязная повязка. — И зачем ты это сделал? — Зачем? — Астарот непонимающе посмотрел на него, на самом деле ожидая услышать хотя бы «спасибо». — Смотри, чтобы боком не вышло, — сказал бледный, и Астарот услышал гулкие удары со стороны двери, что спустя несколько секунд выбилась и упала прямо перед ними. В проеме оказался помощник, который держал в руке железяку, а после чего посмотрел на поломанную дверь. Рафаил стоял рядом — холодно, отстраненно. Он переводил усталый взгляд от Астарота к человеку, пока не застыл, заметив, что демон будто щит был перед ним. Но он тут же вскочил на ноги, стряхивая пыль и реальность. Странно. Какие-то звуки были на фоне, а Астарот их даже не разбирал, не слышал. О чем говорил помощник с человеком?.. Или это он с ними? А все равно… Рафаил ведь тоже молчал, не реагировал на них… Или это очередная галлюцинация? Но они ведь не одни, а что в его галлюцинациях делают смертные? Нет, это точно не очередная фантазия. Они просто стояли и смотрели друг на друга, неотрывно и точно неподвластно сознанию, как соприкасались в море волны, песчинки играли хаотично и души сталкивались в небе, а звезды озаряли их. Астарот нервно сглотнул и покинул комнату. Вероятно, Рафаил тоже. Но больше они не встретились. До ночи — уж точно.***
Крыша собора была идеальным местом уединения, и, пожалуй, их любимым местом в Шартре, охваченном сразу двумя всадниками. Это именно то место, куда можно беззаботно прийти, лечь, сложить руки на груди, за головой или просто разложить в стороны и молчать. Молчать можно было о чем-то важном, а говорить, наоборот, о мелочах, что отвлекали от дикой картины мира и давали топливо бороться и дальше за скоротечные жизни людей, за этот мир, что с каждым днем становился все дороже. Неужели они стали для них такой важной связующей за все эти годы? А ведь все и правда началось с людей… А люди с каждым веком другие. Меняют не только себя, но и все вокруг, начиная от природы, заканчивая моралью. Не успел моргнуть, как все восторгались театрами, а сейчас почти всем они неинтересны. Астарот расправил крылья шире, стоя на краю крыши и будто прикрывая ими ангела. Спина хрустнула пару раз от движений. Ангел пригладил свое крыло, поджал колени под себя и устало взглянул на город пустым взглядом. — Я так устал… — прошептал ангел. — Это пройдет. — Оно не проходит уже несколько месяцев… Астарот сел рядом, свесив одно крыло, а другим еле касался белоснежного оперения. — Люди утомляют. Помню, были вызовы, на которых они слишком много требовали даже для меня. — А ты что? — Я не церемонился с ними — сразу просил душу взамен, иногда хитрил и отправлял в самый низ Ада… Как урок. — По-моему, немного жестоко. — По заслугам. Рафаил улыбнулся уголком рта и покосился на Астарота. И снова рыжие волосы блестели под лунным светом, а звезды отражались на теле, во взгляде… Сколько веков прошло, а они не угасали и с таким же блеском смотрели на демона, отзываясь в нем. Рафаил прикрыл на мгновение глаза и поднял их к небу. Это был его обычный ритуал — он смотрел на звезды, они смотрели на него и, возможно, в этот момент у них происходил некий разговор. Возможно, Рафаил поднимался к небесам, разговаривал с каждой звездой, слушал все вопросы, старался давать ответы, чтобы ни одна не чувствовала себя обделенной своим создателем. И это было так обычно для него, как для Астарота смотреть на Рафаила. Но нет, его взгляд тоже не был простым. В нем таилось, разливалось наслаждение от одного лишь вида ангела, словно самого прекрасного существа. Они молчали большую часть времени, которую проводили здесь, но неловкость не возникала. Им было приятно сидеть в тишине. Расслабляться в ее объятьях. Слушать звуки ночи. Астароту иногда казалось, что в этом он находил больше наслаждения и расслабления, чем в чем-либо другом. Он даже не сторонился и не пытался заглушить мелодичный стук сердца, отзывавшийся легким забвением в сознании, перекрывавший дыхание на короткие секунды. Он слышал тихий шепот и понимал, что он не казался противным и мерзким, словно века терзаний и мучений от образов проходили, становилось легче не замечать их и хоронить в самых потаенных уголках. И ощущалось оно по-другому. Словно что-то изменилось, заменило грешные мысли чистым бездумьем… Когда мысли только появились, зародились в нем, демон не придал им значения, но лишь позже ощутил всю возможную губительность, что могла возникнуть из-за подчинения им. Чувство было похоже на вожделение, грязное, недостойное ангела. Но Астарот ничего не мог с ним поделать, пока не перестал ходить к падшим людям, чтобы унять это. Ведь ощущая под собой чужое тело, он представлял Рафаила, гнал образ и не мог насладиться процессом сполна. И так было много лет. Он сторонился подсознательного желания вновь вернуться к падшим людям, увидеть на их месте ангела, представить его в этот момент. И у него получилось. С каким ликованием, радостью он осознал это — сложно передать словами. Однако вновь оказался слеп: в стремлении избавиться от грязных мечт, он не заметил, как древо вожделения усохло, корни другого протиснулись сквозь почву и дали первый росток иного чувства — нежного, чистого, о котором он только слышал, читал, находил смешным и несерьезным, а сам уже был в его власти. Но не понимал. Снова не придавал значения иным ощущениям от присутствия Рафаила, его голоса, смеха, трепета во время прочтения нового письма, увлечению даже самой незначительной истории, но догадывался: что-то менялось. Рафаил лежал на крыше, волосы словно нимб окружили его голову, во взгляде отражалось небо и спокойная улыбка озаряла лицо. Астарот уже не отдергивал себя, если понимал, что смотрел достаточно долго. В этом оказалось больше удовольствия, чем в телах. — Эмиль снова вскрыл бубон больному, — сказал ангел. — Ты же вроде запретил ему? — спросил Астарот, не отводя взгляд. — Запретил, — вздохнул Рафаил, — но он думал, что я не узнаю. Астарот усмехнулся, и ангел повернулся к нему. — Я не подсматривал, — оправдался он. — Просто подошел в самый неудобный момент. Астарот издал смешок и закачал головой. Рафаил улыбнулся. Улыбка засияла во тьме, подобно солнцу… — Туман рассеивается, — сказал Рафаил, вглядываясь вдаль. «И правда, — подумал демон. — Рассеивается»