Арагонская

Справедливым было бы отметить, что день выдался тяжёлым с самого начала: разборки со всеми любимыми первокурсниками по поводу аудиторий, номера которых они перепутали в своём расписании, сделали свой тон настроения. — Слава, ты своей кислой миной мне ещё больше настроение портишь, — брат, видимо, всё-таки не выспался и теперь хотел на мне отыграться явно. — Когда уже закончится этот день? Хороший вопрос, которым я стала задаваться с самого утра. Помимо этого мне стала ясна ещё одна причина, по которой вечерней ссоры нам не избежать: так называемая девушка моего брата не отвечала ему на звонки уже который день. А я-то думала, что их примирение на нашей кухне всё решило, но как бы не так. — Не отвечает? — Саша отрицательно покачал головой и демонстративно отложил телефон. — Думаю, вы ещё с ней сегодня сможете увидеться, не переживай. Вернёмся к парам. На лекции, которую мы уже практически отсидели, присутствовал преподаватель, которого мы видели первый раз за три года, так что всем присутствующим было ясно, что готовиться по итогу придётся самим: у каждого лектора была собственная подача материала, которая могла отличаться настолько, что всё было вперемешку и совсем не информативно. Судя по всему, половина группы сегодня спать точно не ляжет, иначе можно будет прямо сейчас записываться на отработку и начинать кусать локти. Я оглядела всех присутствующих. Даша сегодня перешла со стороны зла на сторону «добра», а именно пыталась уговорить нашу всемилюбимую старосту, чтобы та помогла ей разобраться с билетами по биохимии, которую она понимала через одно место. Можно было совершить великодушный поступок и помочь подруге, но мои разъяснения она не понимала наотрез, ровно как и Сашины (которому, дай Боже, самому бы понять материал). Радует одно: все, кому медицина по итогу казалась слишком сложной, отсеялись с самого начала, и к середине третьего курса остались самые упорные и настойчивые, если можно так объяснить суицидальные наклонности. — Саш, во время вашего примирения вся кухня ходуном ходила, — у брата от такой реплики слегка покраснели уши. — Тем более что в каждой ссоре виноваты оба, признай ты это наконец. — Сестра, и где была твоя голова, когда ты всё никак со своим последним бывшим не могла расстаться? — я закатила глаза. Голова у меня всегда была, только пользоваться ей не всегда умею. — Ты, кстати, к Даше не хочешь в гости съездить на неделе? — братец заулыбался во все зубы и до меня дошло. — Саша, шёл бы ты нахер с такими намёками. — Какая жалость, — он театральным жестом опустил голову на руку. — Я вот, между прочим, всегда из дома уходил, чтобы сестру родную не слышать. После его реплики мы пару секунд переглядывались и я начала еле слышно хохотать, прикрывая лицо руками. Саша тоже еле держался, чтобы не рассмеяться. Мы вышли из кабинета и брат тут же стал чернее тучи. Я не успела разобраться, что к чему, но Даша и некоторые другие одногруппники уже смотрели в сторону, куда был направлен взгляд брата. Всё ещё не понимая, что происходит, я попыталась уловить то, что всех так заинтересовала. Кажется, сейчас будет драка: девушка брата целовалась с другим парнем. Я даже не успела схватить Сашу за рукав, как тот шагами длиною в километр приближался к ним. Стоящие рядом зеваки заметили его настрой и стали интересоваться происходящим. Брат толкнул парня в плечо, на что тот ответил тем же, нагло ухмыляясь. Полетели первые удары. — Саша, ты чего творишь! — я первая сорвалась с места и полетела к нему. Рамиль и ещё несколько парней кинулись со мной разнимать драку. — Что здесь происходит? — голос Дубровского я узнаю из тысячи, и сейчас он был явно зол. Сашу на этот момент удалось оттащить от бедолаги; на них обоих уже начинали красоваться синяки. — Вы совсем сдурели, черти поганые?! Быстро все в деканат! — я только и смогла схватиться руками за голову. Даша нервно погладила меня по плечу. Я нервно мерила шагами коридор, пока Рамиль и Даша обсуждали случившееся. Драки у нас случались не так часто (ясное дело, взрослые уже люди), но ситуацию это не спасало. За такое поведение могли отчислить, и вполне заслуженно. Наконец дверь в кабинет открылась и оттуда вышел Дубровский, настроенный явно не лучшим образом. — Арагонская! — я даже вздрогнула, когда он обратился ко мне. Пришлось сделать почти каменное лицо и подойти к профессору. — Я не знаю, чего уж там решит декан, но брату своему разъясни, чтобы дела сердечные решал за гаражами. Ты его явно умнее, так что разговор не откладывай, — смягчившись, добавил Дубровский. Я кивнула, пропуская профессора идти дальше. Тот незаметно тронул меня за руку и пошёл в сторону лестницы. На всех следующих парах брат был в настроении не то чтобы убивать, но и не миловать. Было видно, что он переживал из-за случившегося, но с какой-то стороны его можно было понять. Измены он не прощал ни себе, ни другим, и потому был жутко расстроен. Я попыталась его разговорить. Мне жаль, что так вышло. Кто был этот парень? — брат от моего вопроса ещё больше занервничал, но тут же взял себя в руки. — Говорила, что он ей как друг. Интересно, она спала с ним с самого начала или когда у нас ссоры начались? — вопрос был в большей степени риторический, так что я молча сжала его руку в своей. — Спасибо за поддержку. Не знаю, что бы я сейчас делал без сестры. — Хотел набить морду комсомолке, — я посмотрела в её сторону. Она пыталась о чём-то спорить с Рамилем, и тот еле сдерживался. Как бы он ещё раз не получил, недавнего события с мотоциклом для него было предостаточно на несколько месяцев вперёд. — Да уж… Интересно, у неё характер такой или просто мужика порядочного нет? — я толкнула брата в плечо. — Вечно у тебя всё к одному сводится. Пиши давай, если, конечно, вечером у тебя так много времени, чтобы самому во всём разбираться. Когда наконец пары закончились, я практически выбежала на улицу и крайне удивилась тому, что практически всё было покрыто снегом. Отличный ноябрь, ничего не скажешь. — Мирослава! — услышала голос у себя за спиной и обернулась. Навстречу шёл Дубровский, порядком уставший, но в настроении довольно приподнятом. Отлично, сегодня я не буду ни с кем скандалить. Ну, по крайней мере, очень на это надеюсь. — Если ты готова, то предлагаю ускориться и отойти от университета. Идёшь? Я обречённо вздохнула и поплелась следом за профессором. Когда мы только сели в машину, Дубровский сразу же обрисовал весь предстоящий нам путь. — Племянница мне вчера все уши прожужжала о том, что хочет увидеться с… тобой, — звучало как сарказм, но Дубровский выглядел совсем не злым. — Надо забрать её из сада, а то будет весь вечер жаловаться, какой я непунктуальный… — Что решили насчёт брата? — перебила, конечно, его монолог, за что сразу же мысленно дала себе по голове, но вопрос был важный. — Посмотрят на его дальнейшее поведение, — уклончиво ответил Дубровский и я вздохнула с облегчением. — Уже темнеть начинает, не осень, а какой-то нескончаемый пиздец, — с этим я была согласна, но решила тактично промолчать. Надо делать так почаще. Прошло не меньше часа, как мы добрались до начального этапа заключения его племянницы. Дубровский поначалу не хотел меня брать с собой, но потом сам решил, что моя помощь ему пригодится. Едва мы прошли в коридор, как навстречу нам вышла воспитательница, держа на руках маленькую девочку. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что она и есть племянница Дубровского, разве что была более угрюмой и имела серо-зелёные глаза. — Сегодня она вырвала клок волос у девочки, когда та сказала, что паровозы только для мальчиков, — воспитательница была довольно милой женщиной чуть постарше Дубровского. Заметив меня, она улыбнулась. — Ваша девушка? Профессор утвердительно кивнул головой, и тут я выпала в полный осадок. Как интересно разворачиваются события, ну надо же… Я довольно долгое время наблюдала за тем, как Дубровский уговаривал племянницу надеть шапку с пингвином (ей больше нравилась с коровой, но она была холодной для такой погоды) и наконец разрешила себя одеть. После этого она встала со скамейки, взяла в руки свой паровоз и подошла ко мне. Не думала, что будет так страшно разговаривать с ребёнком трёх с половиной лет отроду. — Дима обещал мне пиццу, — звучало так, будто я должна ему об этом напомнить, и без лишних разговоров. — Меня зовут Алиса. А ты? Интересно, она сама по себе так разговаривать научилась или профессор приучил? Я протянула ей руку: — Приятно познакомиться, Алиса. Я Мирослава. Алиса ответила на мой жест, протянула руку в ответ и потащила на улицу. Дубровский пошёл следом. Когда мы ехали по пути к дому Дубровских и дождались-таки момента, когда его племянница благополучно уснёт, профессор заговорил первым. — Не думал, что она вообще станет с тобой разговаривать, — я поправляла шапку на голове Алисы и поймала на себе его взгляд. Дубровский, кажется, улыбнулся. — Характер у неё что надо, вырастет — всех поубивает. — Сплюнь, Алексеевич, — тот закатил глаза и вернулся к наблюдению за дорогой. — Такого счастья тебе точно не хватало. — В моём окружении есть люди, которые помогали нежелательных лиц… устранять, — от такого заявления я опешила. Не сказать, чтобы это была новость для нашего-то времени, но иметь связи с криминальным миром, будучи училкой в медицинском университете — это нечто. — Интересная информация, Дубровский. А ты сам ввязывался в подобные истории, или?.. — вопрос был рискованный, но почему-то я на него решилась. Профессор только крепче сжал руль. Я не заметила, когда мы подъехали к пункту назначения, потому что думала о тонком намёке Дубровского. С одной стороны, если всё происходило в девяностые, и во все тёмные дела были ввязаны его родители, то это очень даже понятно. А с другой, если всё происходит сейчас… То я даже не знаю, что думать на этот счёт. Надеюсь, конкретно эти самые знакомые Дубровского никак не относятся к смерти родителей. — Арагонская, давай выползай! — прошипел Дима, аккуратно доставая племянницу из детского кресла и закидывая её на плечо. — Возьми мой портфель и ключи от дома, мне ещё машину на место ставить. Едва я вышла из тёплого автомобильного салона и тут же стала замерзать от холодного осеннего ветра, меня заинтересовало другое. Перед моим носом обнаружился дом, выстроенный, судя по всему, не так давно. Высокий забор, ухоженная территория и место для парковки машины никак не сочетались с весьма небогатой жизнью преподавателей, да что уж, профессоров в университетах. Я недоумённо перевела взгляд на Дубровского, который пытался быть многозадачным, при этом бдительно охраняя сон Алисы. Как только мы управились с делами и вошли в дом, навстречу выскочило существо. Огромное, рыжее и лохматое. Поначалу я даже испуганно вытаращила глаза, чем вызвала непонимание со стороны сонной (и явно недовольной) Алисы и самого Дубровского. — Надеюсь, у тебя нет аллергии на кошек, — весёлым голосом проинформировал Дубровский об этом чудном создании. — Знакомься, это Шельма*. В ответ я выдала оглушительный чих. *** Ближе к вечеру я, с помощью Алисы, обошла весь дом вдоль и поперёк, отыскивая сначала то кошку, то какую-либо интересную книжку, то молоток, который Дубровский благополучно от неё упрятал пару дней назад. — Ты как справляешься, скажи на милость? — прокричала профессору, спускаясь со второго этажа и наблюдая, как он что-то долго и нудно печатает в ноутбуке, не забывая при этом следить за супом на плите. — У меня уже сил нет, а ещё домой добираться… — Мира, а ты давно в окно смотрела? Я тебя в такой буран на улицу не выпущу, даже не проси, — и правда, за окном происходил полный апокалипсис. Такую плохую погоду видела в последний раз лет пять назад, не меньше. — Тогда доставай одеяло и помогай расстелить диван, умник, — я подошла и посадила Алису прямо на барную стойку напротив Дубровского. Та сразу вошла в кураж и решила своровать какую-то печать, которую профессор сразу же кинулся отбирать. — Даже не проси. Будешь спать в моей спальне, я лягу на диван, — какой благородный поступок, надо же. Даже домогаться не собираешься? Кажется, Дубровский понял, о чём я думаю, и на доли секунды я поймала в его взгляде недобрые искры. Больная фантазия одолевала, видимо, нас обоих. Молчание прервала Алиса, видимо, уставшая от недостатка внимания со стороны дяди, и потому схватила его за ухо и потащила ближе к себе. — Алиса, ты чего делаешь, — завопил каким-то не своим голосом Дубровский и попытался отцепить племянницу. Я наблюдала за этим неравным боем, где профессор, видимо, проиграет перед женщиной единственный раз в жизни. — Смотри, как Мира на тебя уставилась, помочь мне, наверное, хочет?! — хватка усиливалась и Дубровский явно ждал от меня помощи, но я только развела руками: женская солидарность. — Пицца моя где? — требовательно заголосила Алиса и отпустила профессора, после чего состроила сердитое выражение лица. Дубровский пытался растереть покрасневшее ухо. — В холодильнике пицца твоя, достану, когда суп съедите. Я для чего его готовил целый час? — только не говорите мне, что сейчас они как два барана выставят рога и будут настаивать каждый на своём. Профессор, кажется, умел находить компромисс, так что я вместе с котом молча наблюдала за этой сценой. Конфликт разрешился минут через десять, и теперь я наблюдала за тем, как племянница Дубровского макала пиццу в суп, после чего сразу двумя ложками ела получившееся месиво. Вышеупомянутый убежал на улицу, чтобы поговорить по своим важным преподавательским делам и выкурить сигарету дорогущего «Чапмана». Меня же в этот момент немного одолевал другой вопрос: я забыла предупредить брата о том, что сегодня ночую вне дома. Я отошла к окну и набрала его номер телефона. — Сестрица, я уже понял, что дома тебя сегодня не ждать, — голос у Саши был вполне себе весёлый, так что переживать я перестала практически сразу. На заднем фоне я услышала знакомые голоса; скорее всего, кто-то в виде Рамиля и некоторых наших друзей решили его поддержать и не отпускать домой одного, видя, что меня на горизонте нет. Учитывая обстоятельства, всё сложилось довольно-таки неплохо. — Сегодня я ночую у подруги, так что… — Предохраняйся. Я хохотнула и положила трубку. И кто ещё кому должен об этом говорить? — Это я-то твоей подружкой заделался? — Дубровский в это время уже зашёл в дом и я вздрогнула от неожиданности. Видимо, его это развеселило, раз сейчас он стоял и улыбался, отряхивая снег с волос. Только сейчас я заметила, что под шевелюрой он скрывал внушительный шрам над правым ухом. — Смотри, чего мелкая натворила. Я посмотрела в сторону кухни и увидела счастливую Алису, которая весело возила руками по разлитому супу. В волосах у неё застрял кусок картошки. *** Когда нам удалось вымыть и уложить спать это вредное создание, Дубровский проводил меня в свою спальню. Первым делом я грохнулась на огромную кровать, не спрашивая разрешения у её владельца. Пока я мысленно отпускала все грехи профессору, тот уже успел выкинуть половину вещей из шкафа, чтобы снабдить меня одеждой. — Арагонская, не советую поворачиваться ко мне задницей, — его голос немного привёл меня в чувство и я нехотя села на край кровати. Дубровский в это время, совершенно не стесняясь, решил переодеваться и заодно, видимо, меня совратить, обладая телом потрясающего мужика. Я облизнула мигом пересохшие губы. — И кто ещё кого совращать собирается? — ответила, наблюдая за тем, как он надевает какие-то спортивные штаны, мигом превращаясь из сурового профессора в домашнего и тёплого Диму. — Вы смотрите, а то ведь я и влюбиться могу. — Какое опасное заявление, Мира, — он поднял на меня глаза и на его губах снова заиграла улыбка. Слишком много эмоций для одного дня, теперь точно буду видеть его на парах не тем, кто безжалостно валит всех по предмету, а вот таким. Простым семьянином, который варит суп и отмывает от него племянницу. — Думаю, из нас бы вышла красивая пара. Спать пора, время позднее, — я задохнулась на долю секунды и тут же сама испугалась собственных эмоций. Дубровский подошёл, поцеловал в макушку, и, прежде чем я успела что-либо понять, вышел из спальни.