Арагонская

На следующее утро просыпаться не хотелось. Слишком тёплая была кровать у Дубровского, но я даже исходя из принципа сейчас бы не вылезла из неё, тем более что на дворе был выходной день. Воздух был пропитан запахом свежих досок, а я только сейчас заметила. Едва я повернулась на бок и решила было дальше спать, кто-то негромко постучал в дверь. — Можно? Дубровский стоял немного сонный и привычным движением поправлял очки. Хотелось назвать его котёнком и прижать к себе, но совесть не позволяла. — Зачем ты такой милый, долбаный профессор? — сказала вслух и тут же хлопнула себя по лбу. Получилось слишком откровенно и стыдно. Димас, кажется, обмяк, и стоял теперь как после хорошего похмелья. С нежностью смотрел, чёрт его дери, а я сидела вся лохматая и помятая. — Иди сюда. Дубровский лёг на кровать и прижал к себе без лишних слов. Погладил по волосам таким тихим жестом, что смогла только подобраться чуть ближе, поднять голову и поцеловать куда-то на уровне скулы. Мы, кажется, всё-таки уснули на какое-то время, потому что за окном уже здорово так светало. Я ближе прижалась к грудной клетке. Когда наконец смогла до конца глаза открыть, то увидела перед собой Дубровского, которого видела всегда: сосредоточенный и немного отстранённый, лежал на кровати и думал о чём-то своём. Хотелось взять за руку, но с мысли человека сбивать было бы невежливо. Нам явно надо было больше времени, чтобы во всём разобраться. Через пару часов стояла в дверях и старалась не поднимать взгляд, потому что отчего-то стыдно было до жути. Кот трепал шнурки на ботинках и явно был недоволен моим бездействием. — Алиса! Возвращай телефон, мать звонит! — Дубровский всё пытался выйти и меня проводить, но ребёнок решил иначе, так что теперь они бегали по дому со скоростью бешеной собаки. Интересно, какой была его сестра? Хотелось посмотреть на этого человека, а то прямо-таки не верится, что Дубровского кто-то столько лет терпел. — Так, Арагонская, — Димас (я решила отучиваться от привычки называть его Дубровским) протянул мне сумку и открыл входную дверь. Ветром тянуло здорово, но вышеупомянутый вышел в одной рубашке. — Скоро должна приехать сестра, так что советую поскорее ретироваться до дома. Она всё никак не теряет надежды меня женить, — улыбнулся как-то неловко, на что я только глаза закатила, показывая свою солидарность в этом вопросе. — Твой автобус через пять минут, так что беги, а то опоздаешь. Прощаться — явно не то, в чём я была по жизни сильна. Переступила с пятки на носок и хотела было пробурчать что-то по типу «до завтра» или «увидимся на парах», но Дубровский первым раскинул руки и заключил в объятия. Когда его щека коснулась моей, немного дрогнули колени. Позже, когда я уже ехала и пыталась всё переварить, пришло расписание на понедельник. Вот как знали, что ставить первой парой латынь — очень мудрое решение. С грустью вспомнилось, что задание по предмету я так и не сделала. Дома меня встречал брат в обнимку с Рамилем и очередной сгоревшей сковородкой. Спасибо, что трезвые хотя бы. — Вы ещё лапать друг друга начните, чтобы всё сразу понятно стало, — брови вверх поползли сами собой, и эта «сладкая парочка» наконец отлипла друг от друга. — Ну, рассказывай, где была? — Саша проигнорировал мой вопрос и присел, после чего начал развязывать мне шнурки на ботинках. И с чего такая забота? Брат, поверь, если скажу правду — помрёшь на месте. Придётся что-то на ходу придумать, чтобы ему плохо прямо сейчас не стало, скорые у нас только часа через три после вызова приезжают. — У мужика. — Да неужели? — Саша поднялся и посмотрел мне в глаза с нескрываемым удивлением. Хотелось в лоб дать, но только средний палец ему перед лицом выставила и ушла наконец в ванную руки мыть. Две подружки пошли за мной. — У меня ощущение, что сегодня тебя явно никто не тарабанил, — Рамиль начал откровенно издеваться, но не хватало мне ещё по его душу руки распускать. — Зато Сашка-то по тихой грусти, о-о… Брат, кажется, тут же его пизданул, потому что речь оборвалась как-то несвязно. Теперь явно для меня время пришло позлорадствовать. — Саша-Саша, тебя же только девушка бросила. Как так? — братец, кажется, краснеть от такого внимания начал. Я присела на край ванны и наблюдала за тем, как Рамиль показывает весьма красноречивые жесты за Сашкиной спиной. Главное сейчас не засмеяться, а то как упаду, ударюсь затылком об кафель и плакали мои билеты на отдых… — Да подруга твоя первая пристала, чего-чего… Дальше ему говорить смысла не было, потому что глаза у меня, видимо, и без того округлились донельзя. Это ж что вчера происходило, интересно знать? Вместо кучи претензий, тем не менее, я смогла выдать только одну фразу. — Да врёте, черти, — голос аж просел от таких эмоциональных качелей. Пару недель назад подруга заявляла, что на моего брата покушаться не собирается, а что теперь? Как быстро меняется время, надо привыкать начинать, а то к двадцати пяти подсяду на валидол как миленькая… Рамиль, кажется, понял, что до обморока мне не далеко, так что решительно подошёл, взял под локоть и увёл на кухню, по пути что-то бормоча подбадривающее и немного спасающее меня от приближающегося инфаркта. — Ну, как всё начиналось, — брат с деловым видом начал искать по ящикам чайные пакетики, предварительно нажав на чайнике кнопку включения. — Пьём-пьём, значит, чинно-благородно, а она приходит в двенадцатом часу, ну и как даму не впустить? А когда спать ложились, сама ко мне пришла, ну и… Брат окончил свою исповедь и теперь глядел на то, как я начинаю заливаться истерическим хохотом, который потом Рамиль подхватывает, и сидели смеялись как два дурака, пока Саша с ушами цвета малины над чаем колдовал. — Вот ты даёшь, конечно, — я вытерла ладонью глаза, пытаясь понять, осталась тушь на ресницах после такого или нет. — Ещё какие новости за последние сутки расскажете? — А ещё мы встречаемся теперь, — брат закончил свою речь и на этом моменте я окончательно сползла под стол. *** После того, как я весь день и часть ночи провела в объятиях учебников, вставать было особенно тяжело. Кажется, сегодня хрустом заявит о себе ещё один сустав. В универ мы ехали с бубном и плясками. Я продолжала отпускать шутки в сторону брата, которые Рамиль подхватывал, придумывая что-то более остроумное, ощущая при этом неимоверный энтузиазм. Он меня, конечно, терпел, но у него это снисхождение до поры до времени будет. Подруга встречала нас на нашем любимом месте, с истерическим видом листая тетради по латыни. Я на ходу достала из сумки конспекты и швырнула ей. — Спасительница! — Дашка явно была рада моему приходу, а в особенности тому, что задания я стараюсь делать. Ну конечно, я же никого вчера не совращала… — Пара через двадцать минут, а я только и помню, как два слова писать. На шее у неё, кстати, красовался здоровенный засос. Я молча перевела взгляд на брата, который в один момент таким довольным заделался, что сдержать новый поток колкостей было сложно. Пара началась с опозданием на пару минут и мы даже обрадоваться такому событию успели, но Дубровский влетел в кабинет с таким грохотом, что жопу поджать пришлось всем и каждому. Злой был как чёрт. — Четвёртая пара отменятся, кто-то разбил здоровенную банку с формалином и теперь триста пятнадцатый кабинет отмывать будут несколько лет, учитывая, что никто этим заниматься не хочет, — нервно поправил очки и швырнул на стол учебники. — Есть желающие отвечать? В кабинете стояла гробовая тишина. — Арагонская! — моя фамилия прозвучала неожиданно громко, я даже перестала нервно ногой по полу стучать. — Пропустите Дарью, она у нас давно не отвечала. Готовы? Подруга сидела бледная как смерть. Спасать её ни у кого желания не было, а что касаемо меня у неё вообще несколько долгов было по поводу спасения-жопы-из-безвыходной-ситуации. Я вздохнула и встала со стула, пропуская Дашу к будущему её месту казни. Через минут так пятнадцать мучений у доски подруга с весьма счастливой рожей прошагала на место, получив свою заветную тройку. На большее она, конечно, и не надеялась сегодня, но и на отработку попадать никто не хочет. — Арагонская, ты чо, помирать собралась? — глаза у Дашки вдруг округлились, а я стала соображать, что могло пойти не так. Ага, всё ясно. Кровь начала из носа хлестать, даже умудрилась кофту немного залить, а я и не заметила. Начала подозрительно кружиться голова. — Так, отставить незапланированные обмороки, — Дубровский достал пачку сухих салфеток и подошёл к нашему месту, пока я безуспешно пыталась что-нибудь придумать. Когда я наконец смогла привести в порядок одежду и заткнуть свой носовой проход намертво, профессор с решительным видом вывел меня в коридор. — Спасибо, — пробурчала и завалилась на лавочку, пока Дубровский открывал окно позади меня. — Я сама не ожидала от себя. Извини. — Да ладно тебе, — профессор сел рядом и взял за руку, внимательно оглядывая моё лицо, цвета, наверное, не очень здорового. Как бы сейчас кто из кабинета не вышел, а то сидим сейчас весьма неподобающе для сугубо деловых отношений. Я со вздохом положила ему голову на плечо. Прийти в себя мне удалось минут через пять, когда наконец сосуды решили вернуться в нормальное состояние и не заставлять истекать кровью. В этот момент совершенно внезапно распахнулась дверь, но я не успела вовремя сообразить для того, чтобы пинком выгнать Дубровского с лавочки. — Слава-а, ты тут не до конца померла или уже гроб можно заказывать? — подруга была, как всегда, в своём репертуаре, но увидев, что я сижу не одна, мигом замолчала и теперь только красноречивыми взглядами глядела на меня и Дубровского, который даже с места не сдвинулся. Клянусь, если он сейчас её загонит в кабинет и останется рядом, то… — Через пять минут придёт, — ровным голосом ответил Дубровский и Дашка зашла обратно, прикрывая за собой дверь. — Мира? Вместо ответа я молча притянула к себе профессора за воротник рубашки и оставила на его губах еле заметный поцелуй. *** Дальше профессор был весьма снисходителен и до конца пары больше никого не спрашивал. Теперь добрая половина группы готова была меня благодарить за моё здоровье, которое было, видимо, не в лучшем состоянии. Вышла я в настроении уже весьма приподнятом и неумирающем, что было немаловажно для предстоящей пары по биохимии. — Подруга, можно тебя на минутку? — голос у Даши был весьма загадочный. Интересно, что на этот раз? Мы спустились на этаж ниже и пошли в сторону буфета, где подруга любила покупать чай или кофе качества весьма посредственного, что оскорбляло, как мне кажется, чувства всех окружающих. Кроме неё любителей этого пойла не находилось. — У вас с профессором отношения, я права? — ну, началось представление в сумашедшем доме. Интересно, какой она ответ от меня ожидает? Если расскажу всё, как есть, её разорвёт на части, что вполне предсказуемо. Я облокотилась на стену и отвела взгляд куда-то подальше. Лишь бы в новое предобморочное состояние не свалиться сейчас, а то будет полный добрый вечер. — Нихера мы не вместе, — сказала наконец после долгого молчания, пока перечитывала информацию для предстоящего коллоквиума. — Значит будете, — подруга громко и весьма многозначительно отхлебнула из пластикового стакана, продолжая во мне дырку глазами прожигать. Я закатила глаза. Можно подумать, что я знала, о чём сейчас Дубровский думает. Единственное, чего хотела я сама — счастья. Простого и человеческого.