Арагонская

— Не кричи на меня, прошу, — я ткнулась лбом в плечо брата, чувствуя, что истерика сейчас будет не только у него. Ему ведь действительно всё нужно рассказать, а у меня просто нет ровным счётом никаких моральных сил. — Мне просто хотелось тебя уберечь от всего этого дерьма и по итогу подвела нас обоих. И так каждый божий раз. — Мира, я всё понимаю, — брат смягчился и обнял за шею, успокаиваясь. От воротника его куртки пахло чужими духами и сигаретами, очень по родному. — Ладно, обсудим это завтра. Нам надо срочно устроить семейный вечер. Мне казалось что он уже забыть забыл про наши традиции. Раньше нам часто удавалось выкраивать время на просмотр тупых фильмов и настольные игры, которые, впрочем, быстро надоедали и в итоге мы рубились в какие-нибудь экшен игры до самой ночи. Через какое-то время мы приехали домой и брат вполне решительно подошёл к вопросу, поэтому я просто лежала на диване и внаглую ела чипсы, пока тот носился по квартире и переворачивал все шкафы непонятно зачем. В прямом смысле этого слова, кстати, потому что стеллаж он чудом не наебнул. — Я нашёл травмат! — заорал Саша, выныривая из шкафа. В руках у него действительно был пистолет, удостоверение на который он получил в восемнадцать. Потом как-то забылось. — Если кто-то из соседей начнёт ремонт делать — всем пизда. — Положи лучше, рассвирипел, ишь ты, — лениво махнула рукой. Я к большинству его идей отношусь с неособым-то энтузиазмом. — Бутеры стынут, а он с игрушками возится. — Ну нихера себе заявочка, — Саша положил оружие обратно в ящик и завалил сверху горой одежды для надёжности. — Ладно, иду. Я накрылась пледом до подбородка и жевала колбасу, одним глазом наблюдая за телевизором, другим - втыкая в чужой телефон. Переписка брата оказалась намного интереснее, с учётом того, что Даша скинула ему сиськи. — Дай посмотреть! — потянулась было к телефону, но Саша быстро выключил экран и отодвинулся в сторону, улыбаясь озорно. Пришлось доесть колбасу и обидеться. — А я ещё ему про члены бывших вещаю, вот значит как… Мы засмеялись так, что в голове зазвенело. Ощущение, как будто меня разделили на части и соединили не совсем правильно. Наверное, это просто побочное действие от лекарств, которыми пичкали в больнице. Брат казался мне таким счастливым, а я приношу в его жизнь одни проблемы. Мне бы пореветь сейчас, но не могу. — Какие планы на завтра? — Саша отложил телефон и взял со стола стакан с соком. На счастье персиковый, от вишни он покрывается сыпью и умирает ещё дня так три. — Я на десять дней ушёл с работы, буду тебе помогать, денег пока хватит. Если что снимем с банковского счёта, а то мы за последние года полтора про него вообще забыли, только с депозита на летний отдых вложились. — Да в универ надо наведаться по хорошему, — я потянулась, чувствуя, как хрустит позвоночник. — И не надо мне помогать, сама в состоянии… — Щщас. Давай не бузи, а то вызову на подмогу Дубровского и всё, прощайся с жопой. Это был достаточно весомый аргумент для того, чтобы я заткнулась в тряпочку и продолжила сосредоточенно поедать бутерброды, от времени поглядывая на довольного собой брата. Стоп, а он вообще знает, что мы с профессором порвали? Стоп, а мы вообще давали друг другу какие-то обещания чтобы вместе быть? Класс, а я ведь действительно забыла этот момент. Ну и хрен с этим. Мы же решили устроить посиделки, так? Вот и не надо портить настроение ни себе, ни брату. Утром я действительно с бубном и завываниями поехала в университет, разве что пришлось ехать на такси, потому что в метро творилась давка невъебических масштабов. Стоя на крыльце и осматривая огромное здание с потрескавшейся местами штукатуркой мне вдруг подумалось, будто я сейчас войду в эти самые двери первый раз в жизни. Первый курс и вся эта суета с поступлением уже отошли в памяти на второй план, но сейчас даже сердце билось подозрительно учащённо. В коридорах на меня смотрели как на экспонат в анатомическом музее, хотя из необычного у меня была разве что мокрая голова, которую я не успела толком высушить. Подстричься бы надо, но времени в последнее время не хватает особо ни на что, тем более если говорить о причёсках. — Добро пожаловать домой, — раздалось позади и пришлось повернуться, чтобы увидеть перед собой большую часть нашей группы, которые в это время что-то очень бурно обсуждали. Рамиль прямо-таки сиял. — Уже не надеялся меня в этом семестре здесь увидеть? — я протянула ему руку, но он, как обычно, полез обниматься. Что поделать, дай волю — он и деканат обнимать пойдёт. — Привет, чмошники мои родные! В ответ кто-то кинул в меня фантиком от конфеты. Кажется, всё понемногу становилось на свои места. *** — Ёбтвоюмать, да что это за хуета, — Даша облачилась в хирургический костюм и разглядывала в микроскоп препараты для биохимии, которые надо было описать и зарисовать в альбом. — Мира, я ослепла или на этом стекле ничего нет? — В голове у тебя ничего нет, подруга, — мне в это время приходилось экстренно переписывать лекции по вышеуказанному предмету, чтобы не отправили на отработку. За день удалось раздать почти все долги, так что сейчас надо было сделать последний рывок. — Слушай, когда у нас латынь по расписанию? — Завтра, Арагонская. В дверях кабинета каким-то чудом и в очень нужный момент материализовался никто иной, как сам преподаватель этого предмета и я подскочила, роняя всё со стола на пол. Дубровский вздохнул и прошёл прямо к нам, убирая обратно устроенный мною бардак. Приходилось практически не дышать, тем более что Даша сидела рядом и даже бровью не повела, учитывая, что веду я себя не совсем адекватно. — Спасибо за подсказку, профессор, — бухнулась обратно на стул, чудом не завалившись на подругу и снова делая максимально сосредоточенный вид. — Что-то хотели, Дмитрий Алексеевич? — Вечером жди материал по лекциям. Скину в личные сообщения, — прочеканил вышеупомянутый хладнокровным голосом, поправляя идеально выглаженный галстук. — Всего доброго. Едва он вышел из кабинета, Даша буквально взорвалась от эмоций, подскакивая со своего места и быстрым шагом выходя следом за профессором, костеря его такими словами, что на какой-то момент даже страшно стало. Идти следом за подругой мне не хотелось, тем более что она мне и так расскажет всё во всех красках и подробностях. Вернулась она уже спокойной и даже довольной отчасти, ведя за собой брата, который в это время бегал на отработку патана. — Где была? — подняла голову от записей, разминая мышцы шеи. — Сначала бегала материть этого профессора, потом в туалете трахалась. С Сашей, разумеется, — ну я же надеялась на подробности, вот и получила по полной программе. — Заебись, наверное, в общественном туалете-то, — развела руки в стороны, выказывая всё своё удивление по этому случаю. — А Димас-то тебе зачем сдался, я думала, вы не общаетесь… — Не, — подруга поставила сумку на стол с таким грохотом, что на нас все присутствующие обернулись с квадратными глазами. — Мы недавно бухали вместе и он поклялся над стаканом водки, что хочет покончить со всей хуйнёй и жену себе найти, детей завести… Улавливаешь? — Ой, иди ты, — Дашка нависла надо мной, как коршун над добычей, и начинала весьма неадекватно выть прямо в ухо, так что надо прервать её зоопарк побыстрее. — Можно подумать, у нас тут дефицит баб. — Тогда бы вы не переспали месяц назад за стенкой, — попытки успокоить не увенчались успехом и вышеупомянутая продолжала мне нервы изводить. По лбу ей двинуть и все дела. Тумаков отвесить не удалось, потому что Даша вдруг вспомнила про какие-то свои неотложные дела и в спешке вылетела из кабинета, оставляя меня наедине с микроскопом. Пришлось работать в одиночку. Позже, когда я вышла из университета и намеревалась было ехать домой, в поле зрения попала машина профессора, одиноко стоящая на парковке. Ждёт кого-то? Любопытно. Пришло сообщение на телефон. «Садись в машину, я подвезу.» Всё настолько плохо, что он даже про элементарные приличия забыть успел? Во дела. Едва я залезла на переднее сидение салона, уже по два раза проговорив свою пламенную и не совсем лестную речь в голове, Дубровский в край ошалел и, схватив за хвост на голове, совершенно бессовестно полез целоваться, не давая даже закрыть дверцу автомобиля. — Совсем ебанулся? — я между вздохами смогла оттолкнуть Димаса от себя и со всей дури залепила пощёчину. Смотрится дёшево, но других вариантов сейчас мне не представлялось. — Ты чё делаешь, гнида полоумая?! — Я скучал. Потянулся вперёд и закрыл дверь. Потом сел обратно на водительское сидение и пристегнул меня, в один момент притихшую, ремнём безопасности. Повернул ключ, нажал на газ и двинулся с места, выезжая на дорогу. Когда мы стояли в пробке и впереди никак не хотел работать светофор, положила свою руку на его. Вздрогнул даже. — А я тебя на дух не переношу. *** Из-за костылей, с которыми мне мотаться ещё около месяца, лестничные пролёты казались почти нереальными, так что профессор без лишних разговоров нёс мою тушу на руках вместе с сумками и прочим. По дороге домой, конечно, я ещё вкинула ему пару претензий, но в остальное время старалась молчать и забиваться куда-нибудь в угол, хотя в машине это практически нереально. Благо что довёз до нашей с братом квартиры, а не без спросу к себе потащил. — Чаю? — стянула обувь и теперь стояла в коридоре со своими дурацкими плюшевыми носками, ожидая, пока Дубровский наконец снимет куртку. — Хотя ты его не пьёшь, я помню. — Лучше просто воды. Мы сидели за столом друг напротив друга и молчали уж очень неприлично долгое время. Печенья, кстати, которые мне удалось найти в одном из кухонных шкафчиков, были на редкость вкусные. — Чем займёмся? — от тупости собственного вопроса я тут же заклокотола, хотя понятно было, что всё закончится кроватью и смятыми простынями, иначе бы просто в квартиру не пустила. Кажется, впервые в жизни окончательно сдаю позиции. — Латынью, Арагонская, а потом сексом, — не остался в долгу Дубровский, кладя на колени наплечную сумку. Достал учебник и положил на середину стола, открывая нужную страницу. — Надо же тебя прогонять по материалу, иначе завалишься нахер. На улице уже стемнело несколько часов назад, а профессор со свойственной ему манерой отстал только сейчас, понимая, что больше в мою тупую голову ничего не влезет, разве что пара-тройка новых матерных слов. — Ничего себе, уже десять вечера доходит, — Дубровский включил дисплей телефона, с удивлением смотря на время. Я хлопнула себя по лбу, понимая, что на завтра ещё биохимию надо бы выучить, а на дворе уже ночь. — Профессор, а ты мне обещал кое-что, — потянулась вперёд через стол, не совсем понимая, что творю. Расстегнула пару пуговиц на его рубашке. — Обещания надо выполнять, — Дубровский встал со стула и подошёл к двери, закрываясь. Выключил свет. Интересно, каким образом он сейчас хоть что-то в комнате различает? Темно так, что приходится ориентироваться только на ощущения, которые тоже сейчас здорово подводили. — Ты забыла, наверное, — Дима неторопливыми шагами прошёл до меня и подхватил на руки, усаживая на стол, словно механическую куклу. С шумом втянула воздух, чувствуя горячие прикосновения к коже. — У людей с плохим зрением могут активироваться другие органы чувств. — Какая же ты сволочь, Дубровский, — невыносимо сладкий вздох. Стянула футболку к чёрту и потянулась вперёд. Потереться щекой о щеку, услышать, как на пол падает ремень с тяжёлой металлической пряжкой. По детски болтать ногой, помогая открыть презерватив. — Какой восхитительно прекрасный человек.