Арагонская

Если пересказывать события прошедшего вечера, то лучше этого не делать вовсе, потому как ползали все и даже Дубровский, до последнего заявлявший, что мешать дешёвый вермут с водкой — лучшая из его идей. — Мирослава, выключи солнце, — сквозь полудрёму донёсся до меня голос профессора откуда-то снизу. Я пошарила рукой по кровати и поняла, что он проспал несколько часов на голом полу. — Слышь, тебе первую медицинскую помощь уже начинать оказывать или просто одеялом ограничишься? — перевесила голову вниз, отчего волосы упали прямо на лицо Дубровскому, который лежал с плюшевой игрушкой под шеей и усиленно моргал глазами. — А я ведь предупреждала, что после такого алконабора будет ой как штормить. — Кофе хочу, — профессор решил проигнорировать мои увещевания и попытался встать, чуть не въехав в нос плечом, благо я вовремя откатилась в сторону. — Пойдём лучше поглядим на остальных, на первом этаже сейчас должно настоящее шоу происходить. Профессор был настолько не в состоянии, что влез в мои тапки и чудом не убился на лестнице, ведущей вниз. Я, конечно, не горела желанием сейчас звиздюлей получать, но не смеяться было сложно. — Рота подъём! — Дубровский от души зарядил ногой в какое-то лежащее на полу тело. — Прошу всех к обеду освободить помещение. И не блевать! На домработницу сами мне денег давать будете. Раздались недовольные голоса, вещающие что-то не совсем лестное про хозяина дома, но вышеупомянутый проигнорировал все возмущения и отправился на кухню с высоко поднятой головой. Я заперлась в ванной, чтобы привести себя в порядок и продолжить размышлять над вчерашним разговором. Алина спустилась чуть позже, крепко держа дочь на руках. Видимо, Алиса сегодня не в духе, потому что ревела как не в себя, изводя и так уже знатно вышедшую из себя мать. Дубровский, который сейчас еле как выпроводил наших гостей и мельком успел перекурить, вымученно вздохнул. — И чего тебе надобно, малыш? — племянница разрешила ему взять себя на руки, не переставая истерить. — Мирочка, ты сильно занята? Он назвал меня Мирочкой или мне это почудилось? Я с круглыми от удивления глазами откинула в сторону плед, под которым скрывалась всё это время, пытаясь расшифровать файлы на ноутбуке через какую-то программу, которую посоветовал мне какой-то программист с ютуба. — Чего у вас случилось? Дай посмотрю, — я совершила простенькую манипуляцию, которую обычно надо проводить при осмотре детей на подозрение какой-либо болезни. — У неё подчелюстные лимфоузлы увеличены и щёки горячие, надо к педиатру везти, пусть лекарства выписывает… С кем-то контактировала? — В саду у каждой третьей мамашки дети с соплями ходят, — проворчала Алина, запихивая в себя завтрак, мною спешно приготовленный. — Пойду позвоню Серёге Коршунову, он должен принимать сегодня… — Коршунову? — я задумчиво покивала головой, пока меня наконец не озарило. Ну точно! — Он в одной из клиник при университете на кафедре хирургии сидит, да? О нём кто-то из старшекурсников говорил, лю-ютый мужик. — Конечно, Серёга в секретных войсках был до своей карьеры врачебной, — ухмыльнулся Дубровский, усаживаясь на стул вместе с племянницей, которая отвлеклась на наши разговоры и теперь с блёклыми глазами наблюдала. — Даже мне не рассказывал где служил, хотя уже лет пятнадцать с момента окончания контракта прошло, он ведь почти ровесник матушки. Как тесен этот мир, просто слов нет. Я подхватила с барной стойки стакан с кофе, который себе заварил Димас и шумно отхлебнула, вызывая одобрительное гыгыкание со стороны вышеупомянутого. Ладно, надо сейчас с ребёнком разобраться, а там уже можно вернуться к взрослым проблемам. Спустя несколько часов, когда Алина приняла решение из больницы вернуться к себе на квартиру и мы с профессором поехали обратно к нему домой, Даша скинула фотографии из какого-то клубешника, в который они с братом успели сходить. Пусть себе развлекаются, по крайней мере, ко мне вопросов меньше будет. Кот, по своей уже многолетней привычке, встречал нас, сидя на пороге. Я отряхнула с шапки снег и прошлёпала на кухню, где была куча немытой посуды. Превращаюсь в домохозяйку, к своему большому стыду и внутреннему разочарованию, хотя родители моему «одомашниванию» были бы только рады. Пока я вела внутренний диалог и с остервенением драяла сковородку, Дубровский уже успел несколько раз с кем-то пособачиться и даже позвонить декану: мол, кто-то наотрез отказывается на вторую передачу, потому что Димас, как профессор, слишком злоупотребляет своей квалификацией, когда выставляет оценки. Честно сказать, вообще удивлена, что он при своей-то бурной жизни смог образование получить. Хотела бы я посмотреть на его диплом, там явно или одни пятёрки, или одни тройки… — Развлекаешься? — профессор подошёл со спины и похабно положил свои руки чуть ниже поясницы. На жопу, то есть. — Может, займёмся чем-то поинтереснее? — Ага, например продолжим наш вчерашний разговор, — проигнорировала все его домогательства, хотя когда целует в затылок — очень дрожат колени. — Сучка, — фыркнул Дубровский, залезая своими ручищами под одежду. Сердце заходится, пришлось выключить воду и опереться руками о раковину. — Я же вижу, тебе сейчас тоже не до разговоров… Вот же дьявол. Вместо ответа я дёрнула ширинку на джинсах, чувствуя, как предательски загораются щёки и тело становится ватным, полностью отдаваясь под ласки. Как будто впервые. Профессор изволил выдрать прямо здесь, на кухне, заставляя одной рукой опереться о шкаф и другой зажимать себе рот, потому что стоя у меня ещё действительно никогда не и было действительно экстремально ощущать его член совершенно под другим углом. Когда кончила, поняла, что мы забыли предохраняться. Ну и к чёрту. Пришла в себя минут через десять, когда сидела и пила чуть подрагивающими руками холодный кофе, потому что надо было остыть и уже действительно переходить к обсуждению серьёзных вещей, а этот лохматый чёрт кидал мне свои похотливые взгляды и явно был доволен собой. Даже уламывать ему долго не пришлось, вот же горячий мужчина… — В следующий раз — прошу к обеду, — хохотнула с весьма недвусмысленным намёком, красноречиво двигая бровями, отчего Дубровский подавился своей водой, которую изволил выпить уже с литр, и, согнувшись в две погибели, захохотал что есть мочи, пытаясь попутно ещё больше не оплеваться и не задохнуться. — Смотри не сдохни тут, ловелас хренов. Наше веселье прервал телефонный звонок. Профессор со скоростью раненого оленя схватил свой несчастный сенсор и унёсся на второй этаж, даже не объясняя причину своего неожиданного побега из моей компании. Я со вздохом отставила кружку и поплелась следом за ним, надеясь хоть что-нибудь подслушать. Дубровский заперся в спальне, при этом включив телефон на громкую связь. Я душевно отблагодарила всех богов и прислонилась ухом к замочной скважине. — Слушаю. — Что-то ты давно к нам не заглядывал, дорогой, — произнёс довольно неприятный женский голос на том конце провода. — Больше не берёшь заказы? — Я уже давно этим не занимаюсь, если ты не забыла, — Дубровский был явно не рад разговаривать с этой дамой, потому что даже мне было прекрасно слышно, как он нервно стучит чем-то по столу. — А заказы из клуба выполнять — последнее дело. — Знаю, ты расстроен переменой власти, — дамочка притворно грустно вздохнула. — Пора принимать решение, дорогой. «Солнечное затмение» сейчас принимает новые лица, ты уже должен был слышать об этом. — К моему большому сожалению, — пробурчал профессор, переставая стучать и убрал телефон с громкой связи. Я раздражённо цыкнула, понимая, что теперь ничего толкового не узнаю. — Анж, будь добра, передай своему начальнику что свой долг перед ним я уже давно отплатил и моё намерение по поводу того, что сейчас я желаю оставаться в тени остаётся в силе. Всего хорошего. Когда Дубровский немного продохнул от своего напряжённого разговора и вернулся на первый этаж, я с деланым спокойствием смотрела какое-то второсортное шоу по первому каналу и лениво листала журнал, датированный апрелем четырнадцатого года. Надеюсь, не заметит, как от спешного побега раскраснелись щёки. — У тебя есть какое-нибудь приличное платье? — профессор рухнул на диван рядом со мной и положил голову на колени. Я запустила руку в его волосы, на что он только вздохнул. — Похоже, сегодня нам придётся съездить на одну из самых криминальных питерских вечеринок. — И почему нельзя хотя бы день просто полежать дома? — хорошее настроение вмиг куда-то улетучилось, потому что единственное, чего бы мне сейчас действительно хотелось — полежать и посмотреть мелодрамы в обнимку. — Это хотя бы касается дела? — Поверь, ещё как, — Дубровский уловил перемены в моём настроении и взял ладонь в свою. — Это клуб «Солнечное затмение», детка, там всё про всех знают. За вот эту его «детку» захотелось либо пощёчину прописать, либо поцеловать задушевно. *** Мы выехали в это злачное место почти в полночь, потому что профессор наотрез отказывался от всех предлагаемых мной нарядов и по итогу сам купил что-то очень дорогое и непривычно открытое, пока я, по его совету, с ехидной ухмылочкой сидела дома и чистила берцы. Каким образом он собирался заставить меня бегать — неизвестно, потому что даже ходить быстро ещё толком не получалось. — Дубровский, а ты не мог ещё что-нибудь покороче подобрать? — прошипела, когда профессор помогал мне вылезти из машины. Он сегодня приоделся в костюм, а я вот, по его милости, щеголяла в какой-то тряпочке, которое любое дуновение ветра унесёт. — Спасибо хоть догадался пальто зимнее у Сашки отвоевать, иначе я бы тут окочурилась. Где вход? Мы были недалеко от «Крейсер Аврора», но я прекрасно знала эти места и потому даже не могла предположить, на кой хрен надо было сюда ехать. Где-то над Невой громко закричали птицы. Пройдя метров сто с места парковки в какие-то невнятные дворы, на глаза попалась неоновая вывеска. — Вот оно. Я с удивлением посмотрела на Дубровского, который сказал это с излишней… Любовью? Не знаю, как это можно вообще объяснить, потому что снаружи он был собранным и напряжённым, но глаза у него так и пылали нездоровым огнём. Чтобы зайти в сие заведение, нам пришлось пройти сначала через главный вход, а потом Дубровский дал какую-то пластиковую карту охраннику напротив двери в вип зону. Надеюсь, алкоголь там закупают не из ближайшей пятёрочки, иначе зря профессор так старательно приводил и себя, и меня в порядок. Не особо понимая, что вообще должно быть в приличных клубах, у меня даже в глазах зарябило от движухи, которая здесь была: везде — мерцающий неон, стриптизёрши, отплясывающие на пилонах, снующие от барной стойки к столам и обратно официанты, серьёзные и даже слишком богато выглядящие люди… Я таращилась на всё это, даже не пытаясь казаться адекватной, хотя Дубровский с первых же секунд завёл с кем-то непринуждённую беседу и попросил официанта принести для нас коктейли. Честно говоря, жареной картохи хотелось больше. — Всё нормально? — профессор поправил лямку на моём плече и наклонился так, чтобы наш приватный разговор больше никто не услышал. — Куда мы попали, скажи на милость? — я продолжала озираться по сторонам, гадая, какие сюрпризы ждут нас дальше, тем более что одна из стрипух очень уж засматривается на моего кавалера и хотелось скрыться куда-нибудь. — И деньги за платье, кстати, мне не удастся тебе вернуть, потому что… — Рассчитаешься натурой, — фыркнул Димас и повёл за руку дальше по залу, не видя, как в этот момент у меня вытянулось лицо. Мы поднялись на неприметный балкон, с которого было видно танцпол, находящийся не в вип зоне и диджея, наяривавшего что-то вроде техно. Я плюхнулась на один из кожаных диванов. — Надо же, Дима завёл себе подружку, — заговорщицки подмигнул мне какой-то мужик, подошедший на секунду позже нас. Пришлось натянуть на лицо добродушную улыбку, одним глазом наблюдая за Дубровским, который рефлекторно потянулся в карман пиджака (там он спрятал пистолет), но вовремя одумался и задушевно поздоровался с этим типом. Завязалась светская беседа, в которой я не особо горела желанием участвовать и закурила предложенную сигару, правда, по первости чуть было не закашлялась от такого терпкого табака. Спокойно, Мира, кури и строй из себя богатую дурочку, раньше ты справлялась с этой задачей во время подобных сборищ. — Мне нужна информация про этого человека, — Дубровский отдал (как выяснилось) хозяину всего этого богатства фотографию и почти ненарочно коснулся моего колена, призывая вернуться к обсуждению. — Скидывать можно на старый адрес либо шифровать через сестру, если у вас с этим не всё стабильно. — Ты меня обижаешь, — мужик взял эту фотографию и улыбнулся во все зубы. Интересно, сколько надо курить, чтобы у нормального человека настолько жёлтая эмаль была. — У контрабандистов всегда всё схвачено, а с наёмниками я тем более не привык шутить. Кстати, ещё раз благодарю тебя за помощь с товаром год назад, без него я бы не захватил столь злачное место. Ах, вот оно что. Контрабандисты. И Дубровский им тоже помогал. Я залпом выпила «Маргариту» и отказалась от закуски, которую мне профессор исходя из этикета предложил. — Ладно, нам пора. Спасибо за приглашение и за сотрудничество, — отчеканил Димас, поднимаясь и помогая подняться мне. Что-то заподозрил? По крайней мере, по его виду не скажешь. — На сегодня я отпущу тебя, но больше бесплатных услуг оказывать не собираюсь, — собеседник оставил напоследок свою особенно мерзотную улыбочку и даже встал с места, провожая. — Может, останетесь ненадолго? Твоя дама слишком уж… Обаятельна. — А ещё эта дама оторвёт тебе яйца, только повод дай, — ответила елейным голоском, доставая из своей дамской сумочки револьвер. Ну да-да, Дубровский выдал мне его ещё перед входом и в случае непредвиденных обстоятельств даже палить из него разрешил. Добиться должного эффекта удалось: Дубровский еле сдержался от того, чтобы отдать дань уважения, а контрабандист удивлённо присвистнул и дал нам спокойно ретироваться из этого места. Когда мы вышли на улицу, я вдруг поняла, что от всей этой клубной обстановки пылает всё тело и уходит чувство какой-то странной эйфории, которую удалось прочувствовать только сейчас. Дубровскому, видимо, было ненамного легче, потому что ему понадобилось несколько минут, прежде чем пойти к машине. — Там постоянно жгут какую-то наркоту, даже не спрашивай, — выдохнул профессор, приобнимая за плечи. — Прежний хозяин часто оргии устраивал, что уж тут таить, и Вячеслав Сергеевич в этом плане тоже не собирается отставать. — Какой же ты всё-таки дурацкий, Дмитрий Алексеевич, — вздохнула, притягивая профессора к себе за воротник.