Арагонская

Дубровский В нашей системе была особая иерархия должностей, по которой можно было устроить себе ошеломительный карьерный рост. Единственный минус — с каждой новой должностью увеличивается шанс умереть от пули или «случайно» подмешанного яда в бокал. Сначала шла «охрана предприятий», как было написано в трудовой книжке; это киллеры и наёмники всех мастей и специальностей и более мелкие пешки, например обычные секретари, уборщики, доктора и остальные. Далее шли кураторы, которые передавали киллерам информацию о деле, на которое их направляют и делают отчёты по плану их операции. Над кураторами стояли наставники, которые осуществляли перевод в кураторы и обучали мини-отряды по своей специальности, будь то стрельба, бой с холодным оружием и другое, а также могли набирать в личный состав особо одарённых учеников. Впрочем, самыми главными были директора, которые всем этим заправляли, и спонсоры, которые непосредственно оформляли заказы и всё это удовольствие оплачивали. Один из таких анонимных спонсоров заприметил мою кандидатуру среди остальных. *** Прекрасное зрение и выносливость сразу определили меня в отряд снайперов под личное руководство одного из самых крутых мастеров в этом деле. Алексей, как он нам представился при знакомстве, состоял в системе с семнадцати лет и уже шестой год работал на неё, не имея, понятное дело, права выхода. Мы сразу с ним как-то спелись и после одной из тренировок завалились в стрип-клуб, где, держа в руках по стакану абсента, подружились окончательно и бесповоротно. А уже через несколько месяцев обучения он перевёл меня в свой состав и выдал на руки папку с заказом. — Лёха, звал? — я завалился в его кабинет где-то в районе часу ночи, когда наконец расквитался с сочинением по литературе, так как обычную общеобразовательную школу тоже надо было каким-то образом заканчивать. — Давай только быстрее, с ног валюсь. — Даже не знаю, поздравлять тебя или нет, — наставник, кажется, был чем-то озадачен, но поводов для беспокойства что-то не припоминалось. — Короче, сегодня какой-то жмыхнутый на всю голову оформил заказ на тебя. Из-за твоего возраста даже согласился на двойной оклад… Эй, с тобой всё в порядке? Ты как-то побледнел. Побледнел, как же. Я медленно опустился на табуретку около входа и закрыл лицо руками. Пару минут мы оставались в гробовом молчании, хотя в голове происходили настоящие дебаты. Убивать в шестнадцать? Да, к такому жизнь меня не готовила, только вот отказаться никак нельзя, да и деньги нужны были до ужаса, так что… — Выбирать не приходиться, — сказал, кажется, вслух и привлёк тем самым внимание к себе. Решительно встал и твёрдым шагом прошёл к столу начальника. Вдох-выдох. Оторвал печать на бумажной упаковке, достал копию договора, копию с лицензией и гарантией на оказание услуг и непосредственное досье на жертву. Место, где мне предстояло встретить его, находилось в нескольких километрах от нашей обители. Мужик около сорока лет, лысый, в левом ухе постоянно носит наушник. Всё чётко и по деловому. — Когда выезжаем? — поднял глаза на наставника, который всё это время следил за моими действиями. Мы пересеклись взглядами, и в его глазах я увидел что-то похожее на гордость. — Сейчас, — в кабинет ввалился какой-то мужик с перекинутой на плечо винтовкой. Прошёлся оценивающим взглядом по нашим лицам. — Да-да, Алексей, можешь гордиться своим составом отъявленных головорезов… Заказ-то выполнить сможешь, а? Рука не дрогнет? — Не дрогнет. Ёбаный юношеский максимализм. *** Наспех одев форму, которая у меня состояла, собственно, из чёрной кожанки, брюк, ботинок на тяжёлой подошве и перчаток, выехали на неприметном уазике за территорию нашей обители. Со мной в компании был куратор, с которым мы не особо-то общались, и непосредственно этот пёс на месте водителя, представившийся Бором и нежелающим что-либо ещё сообщать. Найти место напротив нужного окна было проще простого: забрался на крышу двадцатиэтажки. Оружие уже было подготовлено, так что не пришлось даже собирать, разве что подкорректировать под себя прицел и сесть в позицию, в которой отдача будет минимальной. Всё ровно так, как учили. Мишень появилась в помещении через пару минут и очень кстати подошла к окну. Плавно спустил курок. Тело плавно соскользнуло на пол и я в пару прыжков доскакал до пожарной лестницы, по которой предстояло спуститься ровно к машине, ожидающей внизу. *** — Первое убийство ты запоминаешь на всю жизнь, — вполголоса рассуждал наставник, усаживая на бархатный диван в его приёмной, пока его секретарь бегает за коньяком в подвальное помещение, доступ в которое можно получить только по спецпропуску. — Что ты чувствуешь? И как такое вообще может поддаваться объяснению? Да я вырос, наверное, лет на пять за эти две минуты, проведённые на крыше с стволом в руках. Красиво выражаться я не мастер, так что просто промолчал. Не совсем уверен, нужно ли мне вообще пить сейчас, но отказывать как-то неудобно. На улице, кстати, уже начинало светать. Это значит, что спать можно даже не пытаться ложиться, потому как в день заказа никаких поблажек не светит, разве что если получил травму. Жаль, что моральные травмы в этот список не входят. — Алексей Демьянович, ваши бокалы — секретарь залетел в кабинет через пару минут, пытаясь одновременно удержать поднос и поправить задравшийся воротник рубашки. Подмигнул мне, зараза эдакая. Должно быть, бухло меня хоть немного развеселит. *** С этого момента я пил не хуже старых алкашей. На моих руках была кровь уже нескольких сотен человек, за убийство которых вышли довольно неплохие деньги, которые ушли на оплату квартиры в одной из новостроек и постройку дома. Трёшка с евроремонтом, да ещё и без такого заработка, обошлась бы мне в половину почки, так что надо было ловить момент. Люлей за пьянство получал много раз, но не то чтобы это сильно останавливало, даже наоборот. До начальства такую информацию не доносят: тут либо человек одумается, либо проваливает задание и прощается с жизнью. К счастью, с похмелья у меня руки не дрожали. После очередного заказа, когда я уже было отправился в еле приметный паб, где думал напиться до чертей и либо обратиться в эскорт-агенство, либо позвонить бывшей, мобильник заверещал. Знатно проматерившись, поднял трубку. — Слушаю. — Дима, это пиздец! — Лёха никогда не отличался широким эмоциональным диапазоном, так что пришлось автоматически поджать жопу и разворачивать машину в обратную сторону, чувствуя, что дело пахнет керосином. — Собирают все личные составы на экстренное собрание, тебя я назначил исполняющим обязанности вместо Евдокима… — Ты думаешь, мне мало кураторства? — хмыкнул, не представляя, что вообще происходит. — С хуя ли на меня решили переложить полномочия повыше? — Его убили пятнадцать минут назад! — да-а, начальник такими темпами последние нервные клетки сейчас потеряет. — Машину подорвали прямо на трассе. — Охуеть, — выдал ошарашенное и начал выжимать педаль газа в пол. Спидометр показывал сто десять километров в час, должен был успеть добраться до своих где-то за пятнадцать минут. — Скоро буду, можешь меня сам осведомить о происходящем? — Лети! — выкрикнул начальник и бросил трубку. *** Оказывается, одна из организаций, занимающихся поддельными документами, спалила очень важную информацию на некоторых важных товарищей и они в срочном порядке решили устроить войнушку в стиле девяностых. Тридцать лучших из нас были переброшены на вертолётах в предполагаемое место предстоящего смертоубийства, так как один из очень хороших акционеров попросил у нас защиты. Вопрос был лишь в том, что против нас была орава примерно в сто двадцать человек. Это был с самого начала нечестный бой. Если говорить кратко, вживых осталось двое. Это был я и один из специалистов по установке и разоружению взрывчатки, который смог втянуть меня в проём между стенами, спасая от гранатомёта, который раскукарекал всё на своём пути. Остальные, в число которых входил и Алексей, были убиты. Состояние, впрочем, было не из лучших: в вертолёт, на котором приходилось сматываться, меня закидывали мешком, потому что от последующих атак уберечься не удалось. Последнее, что я запомнил — шум лопастей, разрезающих воздух и медиков, которые обсуждали, есть ли какой-то толк меня спасать. *** В себя удалось прийти только через неделю в отделении реанимации, с кучей катетеров и пискливым кардиомонитором. На левом глазу была повязка и это настораживало немного. — Дмитрий, вы пришли в себя? Хорошо. Врач, на вид лет эдак тридцати, появился на пороге через пару минут и поспешно убрал трубку изо рта, чтобы я мог дышать самостоятельно. — У меня для вас не самые хорошие новости, но ваша сестра попросила ничего от вас не утаивать. — Я вас слушаю, — голос был хриплым донельзя и в голове сразу началась невыносимая боль, от которой пришлось зажмуриться. Врач подошёл к кровати и на одной из рядом стоявших капельниц повернул какое-то колесо. — Это опиум, — вот спасибо, теперь ещё и наркотой будут пичкать по самое небалуйся. — У вас была крайне тяжёлая черепно-мозговая травма. Уж не знаю, как у вас сохранились все функции мозга, но вот зрение пострадало больше всего, так как эпицентр находился в затылочной области. Готовьтесь к тому, что, скорее всего, на протяжении всей жизни вы будете испытывать чудовищные мигрени и… — Что со зрением? Мне никак нельзя без него, я ведь ювелир, — по крайней мере так было записано в одной из подставных трудовых книжек, хотя врач прекрасно знал, кто я такой на самом деле. — Нам удалось спасти вас от отслойки сетчатки, но оно будет падать с чудовищной скоростью. Даю вам девяносто процентов вероятности того, что максимум, к которому вы ослепните — тридцать-сорок лет. Единственное, что может вас спасти — лечение в Германии, но сумму, которую вам там выставят, вы даже не успеете собрать. Голова, как по щелчку пальцев, стала лёгкой и почти пустой. Я ослепну к тридцати годам. Замечательно. Стоп, а где Алина? Едва мне удалось собрать в кучу всю информацию, сестра влетела в палату, на ходу уворачиваясь от двух санитаров, пытавшихся её остановить. Сестра была уже на шестом месяце беременности и пережила угрозу выкидыша где-то на шестнадцатой неделе, так что волноваться, а уж тем более так рьяно рваться ко мне ей было никак нельзя, но я не мог её остановить хотя бы из-за того, что было трудно сфокусировать взгляд на одном месте. Растрёпанная, с лихорадочным блеском в глазах и заметно дрожащими руками. Захлопнула дверь и защёлкнула дверной замок, после чего упала на кресло и тяжело вздохнула. — Доктор, дико извиняюсь, — сказала в своей привычной манере, на что врач удовлетворённо кивнул и сделал вид, что занимается проверкой оборудования. — Ну что, олух, когда домой поедем? — Девушка, ведите себя спокойнее, — врач поправил какой-то катетер в руке и обернулся к ней. — Если всё будет хорошо, подержу вашего брата ещё пару недель и выпишу домой для дальнейшего восстановления. Дмитрий, вы поняли все мои рекомендации? Более подробно напишу в выписном эпикризе. Сил разговаривать не осталось и я чуть заметно кивнул, чувствуя, как лекарство действует на организм. *** Как и было сказано, я вышел из больницы ровно через три недели после того, как в неё попал. На дворе стоял октябрь, но на мне по прежнему были летние кроссовки и ветровка. Сестра вызвалась поехать со мной сначала к начальству, а затем домой. — Вызовем такси? — Алина помогла мне спуститься по ступенькам с больничного крыльца, потому что зрение у меня действительно упало: последняя проверка гласила о -6,5 на левом глазу и -3,5 — на другом. — За руль я с таким животом уже не сажусь, тяжело… — Тебе супруг так и не звонил? Он обещал тебе все условия предоставить, — съязвил, поправляя на переносице солнцезащитные очки. — Надо самому с ним поговорить, до родов немного осталось… — Не беспокойся об этом, — сестра не обиделась на мою шутку и достала телефон из сумки. — С ним поговорили люди нашей матушки, так что он оплатил всё необходимое и вип-палату в роддоме. — А — а, ну раз матушки, — развёл руками. — Кстати, как она там поживает? Совесть не жрёт? Сейчас объясню. Дело в том, что между нами ровно с моего восемнадцатилетия идёт страшная вражда: пару раз она пыталась отправлять наёмников по мою душу, а теперь ещё и выступила одной из участниц не так давно произошедшего пиздеца. Конечно, она была виновата в ещё более страшных вещах, касающихся не только меня, но это уже другой разговор. — Ты, наверное, удивишься сейчас, — вздохнула сестра, высматривая машину по навигатору, — она прислала тебе нужную сумму на лечение. Сказала, раз не сдох, то надо лечиться. — А смысл мне от этой операции? — присел на ступени из белого камня, потому что было очень трудно стоять на ногах. — С карьерой же всё, мне теперь ждать пулю в лоб… — Тебе дали полную отсрочку на пять лет. Пока что, — отрезала сестра, заставляя меня немножечко так прихуеть. — Дальше будешь действовать по своему, так сказать, желанию, но организация разорвала с тобой официальный договор, оставив за собой право вызвать тебя в нужный момент. Поздравляю с началом новой жизни, братец. От радости невольно закружилась голова. *** Дальше меня ждал долгий путь. Сначала операция, потом — длительное восстановление, попытка ужиться в некриминальном мире, рождение племянницы и бесконечная учёба, чтобы найти себе нормальную работу… Словом, жизнь стала похожа на то, какой она бывает у обычных людей. Разве что привычка гонять на дорогах осталась. А потом меня одним чудесным утром вызвонили из штаба, и пришлось очень быстро понять, что хрена с два всё это закончилось, и теперь только одному Богу было известно, куда дальше меня занесёт жизнь.