Арагонская

Залог успеха в нашей с братом семье — отсутствие новостей. Если он на протяжении всей ночи, которую провёл на дежурстве, не написал ни одного матерного слова, то всё прошло более чем хорошо. Я проснулась, когда в входной двери повернулся ключ и в коридор зашли, топая сапогами по коврику. — Мира сейчас седьмой сон видит, Дмитрий Алексеевич, — донёсся тихий голос Даши и я тут же села, скидывая с себя одеяло. — Могу выдать тебе свой ноутбук, он в гостиной должен лежать. Какого лешего мой мужик потерял у нас дома в такую рань? За окном висели тяжёлые сумерки, ни единого намёка на рассвет. Значит, не больше четырёх утра. Надо пойти и выяснить, что за неотложные дела заставили Дубровского ехать к нам через половину города. Пока собиралась с силами и вставала на ноги, преодолевая тяжесть в колене, дверь в комнату открылась и я почти лбом влетела в грудь своего мужика. — Ты чего не спишь? — голос уставший и севший намертво, как будто кричал на кого-то несколько часов, хотя, скорее всего, просто курил на самом морозе. — У меня ноутбук сгорел, пришлось перехватывать твоих домашних по пути с работы и ехать… — Предупреждать надо о своих визитах, — буркнула, отодвигая профессора с дороги и выходя в коридор. — Дашкин не бери, он еле дышит, мой на столе на зарядке стоит. Пароля нет. Дубровский кивнул и, глазея по сторонам, увидел стол напротив окна и сел за него. Я с еле заметным вздохом закрыла дверь в комнату и пошла на кухню, где сейчас брат отчаянно гремел кружками. — Ну ты и козёл, — вместо приветствия. — Ты же знаешь, у меня телефон всегда включен, надо было позвонить и предупредить. — Сейчас не время препираться, подруга, — шикнула Даша, выходя из ванной с полотенцем на плече. — Дверь на кухню закройте, я пока мыться пойду. Саш? — Она права, у нас даже времени особо не было, чтобы тебе написать, — сказал брат, всё-таки навоевавшись с посудой. — Мы сами из Дубровского почти клещами вытаскивали… — Чего это такого пришлось из него вытаскивать? — я села за кухонный стол, пододвигая к себе тарелку с печеньем. — Он что, опять куда-то вляпался? — Есть немного, — брат кивнул, включая газовую плиту и водружая на неё чайник. Электрический у нас ещё неделю назад сломался, всё никак купить новый не можем. — Короче, суть в том, что… — Суть в том, что на мать этой ночью было совершено покушение из-за того, что её двойной агент, которого ты видела под прикидом садовника, слил очень важную информацию про её дальнейшее сотрудничество с старым-новым временным-постоянным начальником компании вашего отца, — раздалось за спиной. Ну конечно, Дубровский передвигается почти бесшумно, а я уже и забыть успела. — Сначала мне даже и в голову не приходило, что у вашей семьи могут быть ещё какие-то родственники, а потом всё-таки допёр. Даниил Маркович, неполнокровный брат вашего отца по матери и взявший фамилию её первого мужа, то есть своего отца. Вот он-то и поднял тревогу, когда моя родственница не явилась на назначенную встречу и срочно вызвал своих людей по её душу. — И как она? — глупый, конечно, вопрос, когда дело идёт о покушении. — Старая манда чувствует себя лучше всех. Не считая сломанной руки, — Дубровский улыбнулся, и Саша явно его улыбки не понял. Профессор та ещё мстительная сучка, раз своими руками не получилось — так другие всё сделали. — Завтра поеду её проведать, сестра пока не высовывается из дома и проходит повышение на работе… — Какого рода повышение? — Саша пытался говорить непринуждённо, но получалось у него плохо. — Компьютерная безопасность, — Дубровский перебил его на середине фразы. — Она уже давно хотела уйти в более спокойный отдел, да и опыт у неё — мама не горюй. — Это всё безумно интересно, конечно, — я встала со стула и сняла с плиты чайник. Чай закончился ещё вчера, поэтому придётся довольствоваться кипятком. — Но я уже очень давно не слышала никаких новостей про дядю, так что мне нужны все подробности. — Ну а что он? — Дубровский с поддельно скучающим видом сел на мой стул, засовывая в рот последнюю, оставшуюся с доисторических времён, баранку. — Живёт с девятнадцатилетней молодухой, ждёт от неё своего первого наследника. Ничего особенного, кроме встреч с важными шишками и регулярными полётами за границу не замечено. А будет сегодня, собственно, чай к кипяточку? — Поешь лаврушки, — огрызнулась, переводя взгляд на брата, который словам профессора не удивился. — У него ещё есть пять незаконнорожденных детей, от которых он отрёкся. Старшему, насколько я помню, сейчас тридцать два, так что если у мужика в пятьдесят три родится ребёнок с синдромом — не так уж и критично. — Ну ты и циник, — фыркнул Дубровский, уступая мне место. — Кстати, все ваши активы на месте, даже проценты накопились, так что можете не переживать. Не стану спрашивать, каким чудом он это смог выяснить, учитывая, что нам до достижения двадцати трёх лет доступ к ним закрыт. Единственное, мы получаем ежегодные выплаты, и то резерв за этот год — почти сто тысяч рублей — потратили на мою реабилитацию. Дальше начали обсуждать что-то посредственное, по типу скидок в продуктовом и гололёда, в чём участвовать мне не особо хотелось. Рассеянно смотрела в окно, где из видов — только многоэтажки. Через какое-то время Дубровский изъявил желание поспать ещё несколько часов и ушёл в мою комнату. Ко мне сон упорно не шёл, поэтому я какое-то время просидела на кухне с братом и подругой, а потом всё-таки решила заглянуть к профессору. — Спишь? — я чуть слышно приоткрыла дверь в спальню. — Матушка пишет, — Дубровский, конечно, не спал и сидел в телефоне. — Хочет тебя завтра увидеть и поговорить насчёт твоего дяди. Что скажешь? Делать было нечего. Я молча кивнула и со всей дури, на которую только была способна, рухнула на своего мужика. *** Утро, мягко говоря, не задалось. Мы очень сильно опаздывали на пары, потому что профессорская машина застряла из-за снега и пришлось её толкать добрых сорок минут. Меня, конечно же, посадили за руль и я в поте лица выкручивала руль и жала на педали. Такого потока брани в тот момент от Дубровского я ещё не слышала. — Старая рухлядь! — профессор не успокаивался даже тогда, когда мы наконец выехали с дворов на шоссе. — Я, честно признаться, так и не понял, где у этой жестянки на колёсах хоть что-нибудь от того, что есть у нормальной человеческой машины. — Давайте лучше решим, где ты нас высаживать собираешься, — Даша рьяно оттирала одежду от грязи с машины. — Не существует такой отмазки, чтобы объяснить, почему мы всей дружной четвёркой опоздали и в дополнение приехали на одной машине. Декан конченый, увидит — жопу на уши натянет. — Факт, — Дубровский поморщился и прибавил скорость, насколько это было вообще возможно, потому что мы практически сразу встали в пробку. — В соседний от универа двор вас высажу, идти будет меньше минуты… Секунду. Профессор открыл окно в машине и стало слышно какие-то возмущённые крики. У меня голова не соображала, зато брат всё сразу понял. — Впереди авария? Заебись, ещё часа два простоим, — недовольный был, ясное дело. Дубровский закурил, размышляя, видимо, над дальнейшим планом действий. Если мы пропустим пары — одно дело, зато другое, если преподаватель без предупреждения не явится на рабочее место. А здесь мы застряли действительно надолго, дорога была двухполосной, и из-за забора вариант объехать по обочине сразу отпадал. Я решила выйти из машины и размять ноги, тем более что делать было больше нечего. Авария была в метрах двадцати от нас. Машина влетела в впереди стоящую и участники аварии очень громко друг друга материли. Было даже смешно за этим наблюдать. Пока один из их не достал пистолет.