Арагонская

— Мира, назад! Дубровский за несколько секунд выскочил из машины и запихал меня обратно на сидение. Почему-то я думала, что оружие с собой на постоянной основе он не носит, но массивный пистолет, который он выхватил из глубин пиджака, говорил об обратном. Даша ойкнула и тут же закрыла себе рот рукой. — Если вы не успокоитесь, я выстрелю первым, — в машине с закрытыми дверями и окнами была не самая лучшая слышимость, но профессор говорил достаточно громко, целясь вперёд. — Скоро приедут дпсники, дополнительная проблема в виде пробитой головы никому, надеюсь, не нужна? А ведь угадал, гад. Сзади послышалась сирена и виновники аварии мгновенно стушевались, расходясь к своим машинам. Тот, кто достал оружие, недобро посмотрел в нашу сторону и без лишних комментариев показал средний палец. Дубровский вернулся в машину с видом победителя под наши стебливые аплодисменты. Мне очень хотелось наброситься на него с кулаками за то, что он средь бела дня и кучи свидетелей достал оружие, но тот меня опередил, открывая затвор на патроннике. — В нём нет пуль, так что нихрена бы я не сделал. Хотя оружие пневматическое, фальшивку с собой не привык носить, — усмехнулся, глядя на меня. Глаза у него были бешеные немного, видимо сам опасался возможной драки с двумя бугаями. — Думаю, есть смысл уже никуда не ехать и разворачиваться домой. Все согласны? Противников данной затеи не нашлось. *** — Дубровский, сука! — раздалось над ухом и я приоткрыла глаза, пытаясь понять, сколько времени проспала. — Ты почему трубку не брал? — Не ори на меня, — профессор старался говорить почти шёпотом, пытаясь меня не разбудить. — Я у Миры, что стряслось? — Ты же обещал к матери сегодня заехать, а время уже восемь вечера! Руки в ноги и на такси, мы с дочерью уже у неё. — Через час, — прорычал Дубровский в телефон и выкинул его на пол. — Мирослава, просыпайся, мы в жопе. — Слышала, — голос охрип так, что на секунду показалось, что за меня говорит какой-то бомж. — Откуда твоя сестра так орать научилась? — Ты с ней ещё на родах не присутствовала, — хмыкнул профессор, целуя меня в макушку. Через двадцать минут сборов, трёх сигарет и с огромным букетом роз в руках мы выдвинулись на такси прямиком за город, благо пробок уже не было и приехать должны были к ровно назначенному времени. Я нацепила какое-то Дашкино платье, чуть ниже колена и прямо по фигуре, обычный тёмно-красный трикотаж. Дубровский особо не прихорашивался, только рубашку с пиджаком прогладил так, что не было ни одной стрелки. — Ты что, был с сестрой на родах? — разговаривали полушёпотом, я положила голову на плечо профессора и пыталась отвлечь его от мыслей о предстоящей нервотрёпке. — Сестра и так заплатила за право быть матерью слишком большую цену, меня бы совесть загрызла оставить её одну, — Дубровский поправил очки на носу. Он всегда так делает, когда переживает о чём-то. — Я бы рассказал тебе подробнее, но это не мой секрет. Оказывается, всё гораздо сложнее, чем я себе представляла. Сестра профессора кажется очень ветреной и, по правде говоря, не выглядит самой лучшей матерью на свете, но если она решила чем-то пожертвовать ради своего ребёнка… Довести мысль до конца мне не дал таксист, который начал спрашивать, где лучше будет повернуть. Дубровский не мог разглядеть дорогу, поэтому с явным наслаждением наблюдал, как я пытаюсь сделать это за него и правильно указывать путь. — Сигареты кончились, — резюмировал профессор, когда мы остановились в нескольких метрах от дома. — У тебя нет? — С ума сошёл? Я же у тебя постоянно беру. Дубровский горько вздохнул и открыл дверь машины. *** Второй раз нашего с профессором совместного пребывания в обители его злобной матушки прошёл гораздо проще. Только меня все равно пугала эта роскошь и абсолютное отсутствие каких-либо вещей, которые могут говорить о том, что здесь кто-то живёт. Я пила чай из фарфоровой кружки и пыталась максимально аккуратно есть невероятно тонкие блины с протёртой клубникой, пока на другом конце стола Алина обсуждала с матерью малопонятный для меня вопрос. Дубровский вызвался уложить Алису, потому что часы показывали без пятнадцати десять и с преувеличенно счастливым выражением лица ушёл куда-то наверх. — Мирослава, останетесь с сыном на ночь? — голос Маргариты резал по ушам не хуже ножа. — В такое время такси вызывать уже бесполезно, а у меня как раз есть несколько свободных гостевых комнат. Завтра утром будет возможность поговорить всем вместе на свежую голову. Я еле удержала себя от какого-нибудь колкого комментария и сдержанно кивнула. Ну надо же, эта женщина предусмотрела буквально всё. Интересно, доживём ли мы до утра? Больше на меня внимания не обращали, поэтому я, под предлогом того, что мне тоже пора спать, ушла наверх, громыхая костылём по лестнице. Дворецкий (который, разумеется, во время бодрствования гостей не спал и был готов выполнить любую приходить), поймал меня и всучил в руки ключ от спальни и банные принадлежности, не забыв проводить при этом в саму ванную комнату и услужливо открыть дверь. Я не сдержала удивлённый вздох, увидев, что ванная ничуть не уступает по красоте остальным комнатам. Белый мрамор и безупречная чистота, не считая чуть свалявшегося ковра на полу. — Развлекаешься? — по загривку пробежали мурашки, потому что я сразу поняла, кто это. — Мыться собиралась, — ответила, не оборачиваясь. — Ты освободился? В двери щёлкнул замок и стало немного не по себе. Он что, действительно?.. На талию легли ладони и думать о чём-то другом расхотелось. Мы наполнили ванную до краёв и от души налили туда пены для ванной с запахом апельсина и сандала. Дубровский улёгся в неё первым, с явным наслаждением наблюдая, как я пытаюсь залезть на него сверху так, чтобы не оказаться на причинном месте сразу же. — Насколько здесь толстые стены? — усмехнулась, когда поняла, что времени у нас не очень много и профессор потянул меня к себе за плечи, чтобы поцеловать. — Будет неловко… — Ловко, — огонь в его глазах разгорался с каждой минутой и мне это очень льстило. — Ты готова? Я наклонилась к его губам и через пару секунд поняла, что Дубровский медлить не стал и вошёл сразу наполовину, останавливая на уровне его плеча и заставляя судорожно глотать воздух. Вода колыхалась так сильно, что мы, боюсь, затопим первый этаж и будем должны пару миллионов за ремонт. Всё закончилось через какое-то время и мы оба вылетели из ванной комнаты с донельзя красными щеками и в одних полотенцах, пытаясь неслышно пробраться к себе в спальню. Но это были бы не мы, если бы не нарвались на Алину, которая выглянула из соседней от нас комнаты. — Ну что, отвели пар? — она улыбалась во все тридцать два и я попыталась спрятаться от неё за спиной Дубровского, который стоял как последний истукан, протирая очки краем полотенца. — Хуёвую ванную выбрали, она одна стоит без малейшей шумоизоляции… Твою-то мать, долбанный профессор.