Слабость

      Как, как уберечь её от ошибки?       Воланд провожал солнце холодным взглядом, напряжённо думая о последующих действиях. Он всегда знал, как правильно поступить. Всё предугадывал, и, даже если совершал неосторожность, легко её исправлял. Но как повести себя в этот момент, он не знал.       Ведь Марго лишь ищет счастья, простого счастья! Она несчастна рядом с мужем, поэтому так предана мастеру и так жаждет отдаваться ему, случайному встречному, который сразил её необычными манерами. Он весьма неплох, выделяется, как и женщина, но… Это ли её предназначение? Мастер когда-то не найдёт сил отвечать на любовь женщины и оставит её несчастной, погрузившись в покой из собственных мысленных сплетений и раздумий. В них обоих есть что-то неземное, что притягивает их друг к другу, но они разные… Разные люди!       Маргарита — пылкая, как огонь, безудержная, как ветер, и напористая, как горная река. Мастер — неслышен, как вода, нейтрален, как чистый лист бумаги, и непоколебим, словно камень.       Безусловно, две противоположности влюблены друг в друга, ведь наконец-то встретили кого-то непохожего, такого, как он сам, отличимого от всех, но совершенно другого! И от этого пылает их любовь! Но вскипевшая на огне вода остынет и погасит пламя, растаяв, словно снег. Ветер унесёт бумагу далеко-далеко, не успев и дать пожелтеть. Камень перекроет реке ход и утомится от тяжести её бурных потоков…       Но кто сказал, что с Воландом будет иначе? Что Марго не сбежит от его непредсказуемых порывов и непонятной даже ему самому любви? Просто… Мессиру так хотелось верить, что он осчастливит королеву. Как тогда, когда она гладила его щёку и произносила заветные слова о том, что всё станет по-другому. Сатана никогда не влюблялся. Никогда. Но впервые он ощутил это трепетное чувство, доставившее ему пьянящий восторг и острую боль. И так хотел разделить это чувство с ней! Он разрешал бы ей всё, отпускал бы, куда пожелала, давал бы то, о чём просила, да, просила, или предлагал сам. Только если бы она была с ним! С мессиром! Или хотя бы разрешила помочь ей. Если бы только позволила отдать снова вынутый из камина роман! Напечатать его в сотнях экземпляров и каждому критику, подобному Латунскому, собственноручно разгромить квартиру… Но как снова вернуть её драгоценное доверие?       Показать будущее? — она испугается и ещё больше отвергнет Воланда.       Поговорить? — нет, не получится. Слушать не станет.       Всё-таки вернуть роман и способствовать его печати? — она не примет этого, сочтёт за предательство радость успеху романа любимого мастера.       Но кто, кто поможет ей? Или… Поможет мастеру…       Мастер! Ведь ему и нужно помогать. Он безумен и слаб, а потому страдать может похуже Маргариты! Если идти от обратного, и дать понять, что союз с автором рукописи принесёт боль ему самому, то…       Воланд сдержал улыбку. Нет, нужно проявлять хоть какое-то благородство. Да, он поможет, но… Стал бы делать это без желания овладеть Марго? Разве что по просьбе Левия Матвея. И как разобраться, кто из людей корыстен, а кто нет, если он сам действует во имя собственной цели?..       И всё-таки, мастер. Как подобраться к нему? Он сдержанный и мудрый, поэтому может и выслушать. Только вот что Воланд ему скажет? И как, если Маргарита не отходит теперь от возлюбленного ни на минуту? Кому она бы разрешила говорить с мастером? — тому, кто не причинил бы ему вреда. С другом. И где этого друга взять? Если даже Алоизий оказался сущим негодяем!       Мессира озарило.       Бездомный! Поэт Иван Бездомный! Разумеется! Тот самый, что так упорно ловил консультанта и заверял Воланда, что его не существует. Тот, который в одних кальсонах оббегал всю Москву и добежал аж до клиники Стравинского, который просил выслать пулемёты и обвинял дьявола в смерти Берлиоза. И видел Лысую гору во сне, и разговаривал с мастером…       Бескомпромиссно, Иван Николаевич.       Солнце скрылось за небосводом. Тучи слегка ещё окрашивались его розоватым светом. Наверняка Иванушка не спит. Самое время для визита.       Воланд хлопнул и вмиг очутился на балкончике комнаты номер 117 в лечебнице, где собирались все проученные жертвы его потешных наказаний.